- •Предисловие
- •Преступность — явление социальное.
- •Преступность – негативное явление.
- •Преступность. Количественные и качественные ее характеристики.
- •Преступность — исторически обусловленное, изменчивое и преходящее (?) явление
- •5. В каждый конкретный исторический период менялось понимание преступного, а вместе с этим и законодательное определение преступлений.
- •7. Наверное, не отбрасывая и идеологической подоплеки (там, где она явно выхолит па первый план), необходимо понять, почему ученые пришли к выводу о преступности как вечной категории?
- •9. Сказанное выше — это рассуждения «от общего». Но можно найти обоснование «вечности» преступности в конкретных явлениях действительности.
- •Уголовный закон и преступность.
- •Экономические отношения и преступность
- •4. Говоря о взаимовлиянии экономических отношений и преступности, нельзя не сказать, хотя бы кратко, об этой проблеме применительно к сельскому хозяйству.
- •5. Еще один вопрос из тех, какие я считаю необходимым проанализировать.
- •Социальные отношения и преступность
- •5. Неотрывно от труда и образование человека, также «включающее» его в конкретную сферу социальных и межличностных отношений.
- •Политические ситуации (конфликты) и преступность
- •Нравственное состояние общества и преступность
- •Организованная преступность
- •Профессиональная преступность
- •Преступность лиц, лишенных свободы
- •Рецидивная преступность
- •Преступность несовершеннолетних и молодежи
- •Женская преступность
- •Число женщин, совершивших преступления
- •Неосторожная преступность
- •Преступность должностных лиц («беловоротничковая»)
- •«Отраслевая» преступность
- •Преступления в сфере экологии
- •Преступность имущественного характера
- •Преступность работников системы правоохранительных органов
- •Преступность, связанная с посягательствами на личность, ее жизнь и здоровье
- •Международная преступность
- •Иные проявления многоликости преступности
- •А) Наркомания и преступность
- •Б) Проституция и преступность
- •В) Алкоголизм и преступность
- •Заключение
Международная преступность
Длительный период в нашей правовой литературе термин «международная преступность» или не употреблялся вовсе, или произносился с осторожностью, с большими оговорками. Как правило, мы оперировали менее обязывающим термином «международные преступления» либо «преступления международного характера», что, если отбросить осторожность, правильно по существу. В этом случае мы говорили не о явлении, а об отдельных преступлениях либо видах преступности. Собственно же о международной преступности, как явлении, особом феномене, говорилось применительно к Западу, причем подчеркивалось, что международная преступность — феномен эксплуататорского общества и к нам отношения не имеет. Следует сказать, что во многом и определенный период эта позиция соответствовала истине. Тех форм и связи, которые были характерны для международной преступности в странах иной системы, мы действительно долгое время не знали. В то же время об одном виде преступности, как международном феномене, разногласий между юристами во всем мире не было. Это — преступления против мира, военные50, против человечности. Понимание этих преступлений, в совокупности представлявших международную преступность как явление, было однозначным, родившимся в ходе общей борьбы народов против фашизма и получивших юридическое обоснование в Уставах Нюрнбергского и Токийского трибуналов и, соответственно, приговорах нацистским преступникам и японским милитаристам и их пособникам. В дальнейшем международное сообщество определило еще ряд преступных деяний, относившихся к международным. Это — геноцид (хотя данное преступление творили и гитлеровцы, но в послевоенный период появились новые его формы), апартеид, экоцид и биоцид (как формы проявления геноцида). Наметилось и смешение, размывание понятия международной преступности в том его виде, в котором оно сложилось и было общепризнанно. Некоторыми актами ООН, например, рабство относилось к международным преступлениям. Иногда в этом же плане говорилось о терроризме и наемничестве, хотя международных соглашений по этому поводу не было, как нет и по сей день.
В то же время стремление к расширению понятия «международная преступность» объяснимо. В послевоенный период появилась тенденция к сближению народов (несмотря на все трудности, локальные войны и т. п.), их стали беспокоить новые виды преступности, причем преступности общеуголовной, которая действительно перешагивала национальные границы. Родилась идея создания Кодекса международных преступлений, разрабатываемого в недрах ООН с 1954 года. В проектах этого Кодекса (их к настоящему времени было несколько) можно увидеть стремление, с одной стороны, закрепить Нюрнбергские принципы (хотя и не без сопротивления определенных кругов), а с другой — включить в Кодекс все те виды преступлений, по которым между государствами заключены соглашения или которые наносят ущерб мировому сообществу. Однако разное понимание того, что же должен из себя представлять этот Кодекс, какие составы (общепризнанные, иначе он потеряет свой международный характер) преступлений он должен в себя включать, как быть с мерами наказания, ибо они различны в разных системах, и ряд других вопросов оставляют пока проблему создания Кодекса нерешенной. В то же время новое мышление в международных отношениях позволяет надеяться на благоприятные результаты. Тем более, что преступность практически однозначно интегрируется во все социально-политические системы.
В теории, между тем, сложилось практически общепризнанное деление преступлений, затрагивающих интересы государств и всего международного сообщества, на несколько групп.
Первая группа — собственно международные преступления, образовавшие на первом этапе основу понятия «международная преступность» как совокупность, включающая в себя преступления против мира, военные преступления, преступления против человечности, геноцид, экоцид, биоцид, апартеид, агрессивную войну (ООН выработала определение агрессии). Я бы отнес к международным преступлениям наемничество, ибо руками наемников ведутся необъявленные войны, в ходе которых совершаются преступления военные и против человечности.
Очень напрашивается отнесение к разряду международных преступлений терроризм. Если исходить из исповедуемого нашей доктриной принципа, осуждающего все виды терроризма, то, казалось бы, проблем быть не должно. Однако взгляды на сущность терроризма в мире далеко не однозначны. Представители ряда западных стран еще не отрешились от наклеивания ярлыка террористических национально-освободительным движениям, а последние, точнее экстремистские их ответвления, не гнушаются без нужды прибегать к террористическим методам, пренебрегая возможностью выйти на политические решения.
В то же время мир захлестнули два вида терроризма: фашистского толка и левацкий, которые действуют подчас весьма однозначно, — их трудно отличить друг от друга. Бесспорно, что с ними международное сообщество обязано вести непримиримую борьбу. Есть также терроризм общеуголовного толка, иногда прикрывающийся политическими лозунгами, а иногда и нет. Мир лихорадит, например, террор наркомафии, от которого особенно страдают многие страны Латинской Америки. Впрочем, Италия и США тоже. Жестоки нравы среди распространителей наркотиков и у нас.
Понятие «международное преступление» (и «международная преступность») родилось как реакция на деяния, ставшие возможными в связи с агрессивными, захватническими войнами, сопровождавшимися уничтожением материальной культуры народов, зверскими методами ведения войны, издевательствами, мучительством и физическим уничтожением мирного населения.
Родилось и соответствующее законодательство. Однако представляется, что эти законы могут и должны применяться в случаях развязывания не только глобальных международных конфликтов, угрожающих существованию человечества, но и так называемых локальных войн, приносящих немалые беды и держащих мир в напряжении, ибо в эти конфликты могут быть втянуты и другие страны. А цепочку преступлений разорвать уже не так просто, слишком много появляется заинтересованных сторон и лиц.
Международные преступления могут зарождаться и совершаться и в период мирного (относительно, конечно) развития отношений между государствами, а геноцид и внутри государств, как об этом свидетельствует история (например, Варфоломеевская ночь и многое другое — давнее и недавнее), включая историю нашей страны, в том числе современный ее период (например, в Южной Осетии). Идеальным было бы, если бы все государства имели в своем уголовном законодательстве специальные законы, предусматривающие ответственность за преступления против мира и безопасности человечества, что способствовало бы установлению мира на нашей планете и защите прав человека вообще.
Вторая группа преступлений — это преступления международного характера. Они весьма многообразны. Одни из них определены в различных международных соглашениях, другие — нет, но рассматриваются государствами как преступления, наносящие вред международному общению.
Все эти преступления посягают на межгосударственные интересы, имеют международный характер. В таком плане их совокупность можно рассматривать в качестве второго, образно говоря, слоя международной преступности.
Государства во многих случаях достигли соглашений о борьбе с названными преступлениями в международном масштабе путем заключения различных конвенций. Межгосударственные интересы меняются и, по мере развития мирного сотрудничества между государствами, расширяются. Посягательства на эти интересы путем совершения преступных деяний, международный их характер есть то общее, что позволяет их классифицировать подобным образом.
В то же время преступления международного характера неоднозначны как по характеру, так и по степени опасности.
Можно разделить их на следующие группы.51
Первая — преступления, наносящие ущерб мирному сотрудничеству и нормальному осуществлению межгосударственных отношений. К ним можно отнести терроризм (пока его не отнесли к международным преступлениям) и близкие к этому преступлению составы, такие, как угон самолетов, захват заложников, посягательство на дипломатических представителей, а также незаконное радиовещание.
Вторая — преступления, наносящие ущерб международному экономическому и социально-культурному развитию. Это преступления, наносящие вред окружающей человека среде (есть мнение, что их можно рассматривать как преступления международные первого вида, но, видимо, для такой постановки вопроса время еще не пришло); преступления против национально-культурного наследия народов (они складываются из краж произведений искусства и других ценностей подобного рода, их контрабанды либо уничтожения, разграбления мест раскопок и т. п. действий, весьма распространенных в современный период); собственно контрабанда; распространение и торговля наркотиками, которая тоже «подбирается» к характеристике ее как международного преступления особого рода, совершаемого в условиях мирного времени; -подделка денег и ценных бумаг.
Третья — преступления, наносящие ущерб личности, личному (частному), государственному имуществу и моральным ценностям. К ним можно отнести торговлю людьми, пиратство, распространение порнографии (хотя, несмотря на имеющиеся конвенции, вследствие размаха порноиндустрии практически ненаказуемое и даже поощряемое — таково ныне падение нравов в мире).
Четвертая — иные преступления международного характера. Это преступления, совершенные на борту воздушного судна; разрыв или повреждение подводного кабеля, столкновение морских судов и неоказание помощи на море; преступления на морском шельфе.
Список преступлений может дополняться в зависимости от изменений обстановки. Но стало правилом, что, устанавливая новые виды преступлений и договариваясь об этом между собой, государства находят общий язык в борьбе с преступностью.
Очевидно, что международная преступность — это особое явление, но в то же время она и совокупность преступлений.
Выскажем некоторые соображения о приведенных группах преступлений, особенно о первых трех, поскольку они наиболее опасны и по характеру, и по последствиям, причем по последствиям не только в юридическом смысле, но также в политическом и нравственном.
Во-первых, повторю, ряд преступлений этого вида мало чем отличается от международных преступлений первого плана, даже в ряде случаев является их составной частью, хотя официально и не признанной.
Во-вторых, если международные преступления совершают в ходе агрессии или являются ее последствием, то многие виды преступлений международного характера опасны потому, что они, будучи совершены в мирное время, как бы приходят на смену международным преступлениям и становятся в руках экстремистских сил и кругов средством нагнетания международной напряженности. Ныне, в период вступления в эру нового мышления, человечество должно поставить надежную преграду подобным преступлениям.
В-третьих, преступления международного характера являются следствием политики разжигания в людях жестокости, аморализма, пренебрежения к личности. Поэтому борьба с ними есть одновременно борьба за установление взаимопонимания между народами, за сохранение и преумножение общечеловеческих моральных ценностей.
В этой связи естествен вопрос: обязательно ли государства должны сотрудничать в борьбе с преступлениями международного характера? Нормы права (международного, естественно), обязывающей к этому, нет. И, вероятно, сегодня мир не готов к ее принятию. Однако государства становятся все более едиными в понимании необходимости совместных мер в борьбе с преступностью. Роль ООН в этом плане трудно переоценить.
Есть и ряд общепризнанных принципов. Так, признается практически всеми обязанность привлечения к ответственности лиц, виновных в совершении преступлений против мира и безопасности человечества.
Привлечение к ответственности за преступления международного характера имеет свои особенности. Есть преступления, по которым имеются заключенные и ратифицированные конвенции либо иные соглашения (особенно если в соответствии с ними внесены нормы в национальное законодательство). В этих случаях привлечение преступников к ответственности обязательно.
Если согласованных норм нет, очевидно, следует исходить из общих принципов, сложившихся в отношениях между государствами. В силу своего суверенитета каждое государство само решает вопросы о сотрудничестве в области борьбы с преступностью, о его формах, границах, в пределах которых оно будет решать не только вопросы привлечения виновных к уголовной ответственности за преступления международного характера, но и другие.
На пути к установлению общеобязательности привлечения к уголовной ответственности за преступления международного характера есть много препятствий; в частности, речь идет о достижении единообразного понимания составов этих преступлений.
Наконец, с большой остротой сегодня возникает проблема о том, как надлежит рассматривать преступления, предусмотренные национальным правом, в особенности те, что осложнены наличием «иностранного элемента». В этом случае речь идет об «обычных» общеуголовных преступлениях (кражах, спекуляции, мошенничестве и т. п.). Первые два вида преступности, конечно, относительно самостоятельны и по отношению друг к другу и, тем более, к общеуголовной преступности.
До последнего времени данная проблема недооценивалась вследствие убеждения в том, что преступления эти не очень-то распространены. Точнее, потому, что они существуют в границах определенных государств. На деле же уже достаточно давно в обиходе сотрудников уголовного розыска (и следователей), как и в статистике МВД, существовали: а) преступления против иностранцев и б) преступления, совершенные иностранцами. Работа над раскрытием названных преступлений носила специализированный характер. Кроме того, к середине 70-х годов «вдруг» стало ясно, что из страны в другие государства рекой утекают сокровища древнерусского (преимущественно) искусства, в первую очередь, иконопись, антиквариат и т. д. Как ни печально в этом признаваться, но на активизацию борьбы с этими преступлениями нас натолкнул не столько собственный анализ положения дел, сколько сообщения о многочисленных аукционах в разных странах мира, где с молотка продавалось русское национально-культурное достояние. И когда бросились выяснять происходящее, то оказалось, что сокровища, в частности, так называемого «Золотого кольца» в значительной степени были разграблены и оказались за границей. Хотя и с запозданием, но уголовный розыск стал разоблачать организованные преступные группы воров и спекулянтов, связанных со скупщиками краденого из числа иностранных граждан — преимущественно дельцов, приезжавших с кратковременными визитами, туристов и даже дипломатов. В то же самое время эпидемия разграбления национально-культурного наследия народов захлестнула мир. Особенно от них страдали развивающиеся страны, носители древней культуры.
Сегодня общеуголовная преступность (соответственно — преступники, которых мы считали только «своими») ищет контакты с зарубежьем. «Деловые люди» из кооперативов, смешанных предприятий и фирм занимаются должностными злоупотреблениями, хищениями и взяточничеством, особенно при осуществлении посреднических мероприятий. Наркобизнес ищет партнеров на Западе и Востоке, расхитители предметов старины и культуры находят рынки сбыта, как и сообщников, в западных странах и т. д.
Особенно широкий размах приобретает спекуляция товарами массового спроса, где «ведущую роль» играют туристы, вступающие в широкие контакты с нашими доморощенными спекулянтами и опять же кооператорами. «Товары» идут по суше и по морю. Некоторые предприимчивые туристы провозят по 200—300 джинсов и прочего товара. Причем их уже ожидают и товар расходится мгновенно. По самым скромным подсчетам спекулятивные сделки заключаются подчас на миллионы рублей. Особенно грешат этим польские туристы, что никак не служит оправданием собственных жуликов.
Квартирные и иные воры тоже стремятся реализовать похищенное не только советским гражданам, но и иностранцам.
Иными словами, «иностранный элемент» превратился ныне в международные связи преступников. И сама преступность, та, общеуголовная, которую мы считали «своей», перешагнула границы. Поэтому можно понять, когда западные криминалисты говорят о кражах, мошенничестве, контрабанде, торговле оружием, не говоря уже о наркобизнесе, распространении порнографии и ряде других общеуголовных преступлениях, как о своеобразном виде международной преступности. Наверное, нам не надо искать теоретических обоснований, что это не так или что у нас эта преступность «иная», чем на Западе, а исходить из реальностей и развивать контакты со всеми международными и национальными полицейскими (и иными) органами и организациями, ведущими борьбу с общеуголовной преступностью.
Процессы, происходящие в этой сфере отношений, усложнение внутренней (внутригосударственной) преступности, выходы ее за пределы границ и, наоборот, проникновение преступности (и преступников) из-за границы на наш «внутренний рынок» — вполне очевидные реальности, которые должны заставить нас по-новому взглянуть на проблему преступности. И здесь отчетливо видно, что практически никаких особенностей от преступности за рубежом наша преступность не имеет, как научно некорректно говорить и о каких-то ее «смягченных формах».
В частности, мы справедливо писали о том, что одним из признаков современной преступности в западном мире является перекочевывание форм преступности, ее видов из страны в страну, представляя собой нечто вроде экспорта преступности. При этом высокоразвитые страны «заносят» свои формы преступности не только друг другу, но и в развивающиеся страны. Но оказывается, что «переползание» форм и видов преступности — закономерность всеобщая, а вовсе не присущая лишь высокоразвитым и развивающимся странам. Она обладает способностью «переползать» из системы в систему.
При этом мы критиковали западных криминологов за то, что, по их мнению, подобный «взаимообмен» постепенно приведет к единообразию форм преступности ВО' всем мире, что в общем-то подтверждается фактами. Однако полного единообразия быть все-таки не может, ибо особенности общественного уклада, национальные и пр. так или иначе влияют на преступность, которая не буквально «повторяет себя» в разных странах. Но западные криминологи были правы в том, что разница если и будет, то не столь существенная для сверхпринципиальных выводов.
Напомню для примера, что в западных странах «унификация» той преступности, которую криминологи тоже именуют «международной» (хотя она по характеру общеуголовная), происходила постепенно. Так, в Швеции до 1951 года эти формы преступности особого распространения не имели. Теперь же распространены контрабанда наркотиков, алкоголя, а порнография успела пройти свой пик и несколько спала.
В ФРГ и Голландии стали «традиционными» такие формы «международной (общеуголовной)» преступности, как карманные кражи, картежное мошенничество, азартные игры, подделка векселей. Преступники, их совершающие, скрываются на территории других государств Европы (и не только Европы), уходят от ответственности в Голландии, совершают новые преступления в других странах и вновь скрываются.
Аналогичная картина наблюдается во Франции, Италии и других странах.
Западные криминологи считают международными преступлениями (естественно, общеуголовного плана) шантаж, коррупцию и ряд других. Для этого рода преступности характерна ее высокая техническая вооруженность часто даже лучше, чем полиции.
Реакцией на усиление международных связей общеуголовной преступности стало создание еще в 1914 году международной полицейской организации «Интерпол». Уже тогда ее создатели предвидели то, что общеуголовная преступность не будет замыкаться в границах каких-то конкретных стран. Мы же не видели ничего (или не хотели видеть?!). Между тем сегодняшний день поставил нас перед фактом: мы не свободны от влияния процессов, происходящих с преступностью во всем мире. «Унификация» конкретных видов преступности — налицо; расширение международных связей преступных элементов — тоже; появление тех видов преступности, которые мы «принципиально» считали присущими лишь странам иной системы, — опять же реальность.
Все это усложняет проблему преступности внутри страны, по целому ряду параметров делает ее более общественно опасной, трудной для предупреждения, для раскрытия конкретных преступлений, поиска преступников, их наказания, выявления их связей, причин преступлений, условий, им способствующих. Последнее может быть связано с выходом за пределы страны, а значит, не может быть подвергнуто влиянию наших государственных и социальных институтов, правоохранительной системы, потребует межгосударственных контактов, чего ранее наша страна практически не знала.
Сегодня мы сидим за одним столом с западными учеными в Международной Ассоциации уголовного права, в Международном криминологическом обществе, в соответствующих комитетах ООН, в «Интерполе» и обсуждаем проблемы борьбы с организованной и профессиональной преступностью, думаем над унификацией уголовного и уголовно-процессуального законодательства, стремимся использовать международный опыт.
И констатируем, что наши облегченные представления о преступности, о каком-то особом ее характере у нас и возможности преодолеть за короткий срок в «одной, отдельно взятой стране» есть иллюзии, рассыпавшиеся в прах.
Практически мы приняли тезис о вечности преступности, интегрировавшейся в международное сообщество, как и методы и программы борьбы с нею.
Из сказанного следует еще один вывод: можно ли «ликвидировать» («искоренить», «уничтожить») преступность в одной отдельно взятой стране? (Пусть читатель извинит меня за созвучность вопроса известной теории.)
Ответ может быть единственно однозначно отрицательным.