Religiovedenie_Garadzha

Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software

http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.

богословием и церковью, мы коснемся лишь слегкà, поскольку это будет необходимо в интересàх нàшей глàвной зàдàчи....

Ñоглàсимся с тем, что религия, зàнимàясь судьбàми личности и приходя тàким обрàзом в соприкосновение с единственной доступной нàм àбсолютной реàльностью, призвàнà неизбежно и нàвеки игрàть роль в истории человечествà. Òеперь нàдо решить, кàкие откровения дàет религия об учàсти человеческой и достàточно ли определенны эти откровения, чтобы можно было видеть в них прàвду для всего человечествà.

... Ìысль и чувство одинàково определяют поведение человекà в жизни; один и тот же поступок может быть вызвàн то тем, то другим импульсом. Åсли мы окинем взором все поле человеческого религиозного опытà, мы нàйдем в нем огромное многообрàзие руководящих мыслей; но чувствà и общее поведение почти во всех случàях одинàковы; стоики, христиàне и буддистские святые по существу ничем не отличàются друг от другà в своей прàктической жизни. Òеории, создàвàемые религией и столь рàзличные между собой, являются элементом производным и второстепенным; если вы хотите уловить ее сущность, вы должны всмàтривàться в чувствà, в общее жизненное поведение, кàк в элементы более постоянные. Îсновной круговорот религиозной жизни происходит между этими двумя элементàми, тогдà кàк идеи, символы и прочие религиозные устàновления обрàзуют излучения, которые рàзвивàются и совершенствуются и могут быть дàже объединены в одно гàрмоническое целое, но которые не могут быть признàны оргàнàми, облàдàющими необходимыми для религиозной жизни функциями. Ýто первый вывод, который мы впрàве сделàть из рàссмотренных нàми явлений. (...)

(...) Ñостояние веры может почти не зàключàть в себе интеллектуàльного содержàния. Ìы видели тàкие примеры в тех внезàпных ощущениях божьего присутствия, которые описывàет доктор Áэки. Ýто состояние может включàть в себя лишь примитивные, смутные полудуховные, полуоргàнические возбуждения, повышàющие темп жизни, и порождàет уверенность, что “вокруг тебя существуют великие и чудесные вещи”.

Êогдà же с состоянием веры àссоциируется кàкое-нибудь интеллектуàльное содержàние, то последнее глубоко просàчивàется в него, и этим объясняется стрàстнàя педàнтичность отношения всех религиозных людей к мàлейшим мелочàм их религиозных убеждений. Ðàссмàтривàя религиозные убеждения и состояние веры кàк одно целое, обознàчàемое словом “религия”, подходя к этим убеждениям кàк к чисто субъективным явлениям, остàвив в стороне вопрос об их “истинности”, мы принуждены причислить их, ввиду их устойчивости и огромного влияния нà жизненное поведение человекà, к числу вàжнейших биологических функций человечествà. Èх стимулирующее, возбуждàющее действие тàк знàчительно, что проф. Ëеубà в недàвно появившейся стàтье решàется утверждàть, что покà люди действительно верят в Áогà, они очень мàло думàют о том, кàков Îн и вообще существует ли Îн. “Ñущность вопросà, пишет Ëеубà, может быть, вырàжàется тàкими словàми: люди не познàют, не понимàют Áогà; они пользуются им — иногдà, кàк достàвщиком пропитàния, иногдà кàк душевной опорой, другом или объектом любви. Åсли Îн окàзывàется полезен, если Îн служит человеку, — религиозное сознàние уже больше ни о чем не спрàшивàет. Ñуществует ли в действительности Áог? кàк Îн существует? кто Îн? — все это предстàвляется ненужными вопросàми. Íе Áог, à жизнь возможно более широкàя, интенсивнàя, богàтàя, дàющàя кàк можно больше удовлетворения, — вот что окàзывàется целью религии при окончàтельном àнàлизе ее. Ëюбовь к жизни — вот истинный религиозный импульс нà всех ступенях культурного рàзвития”.

Ïоэтому, в чисто субъективном своем знàчении, религия неуязвимà для нàпàдения критиков. Îнà не может быть простым àнàхронизмом и пережитком иной культурной эпохи, тàк кàк выполняет постоянную жизненную функцию незàвисимо от того, имеет ли онà интеллектуàльное содержàние или нет, и если онà его имеет, то в дàнном случàе безрàзлично — истинно оно или ложно.

Íо пойдем дàльше признàния субъективной полезности религии и проàнàлизируем

161

Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software

http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.

ее интеллектуàльное содержàние.

Âо-первых, — есть ли во всех противоречàщих друг другу религиозных убеждениях некое сущее ядро, нà котором они единодушно сходятся?

È во-вторых, — можем ли мы признàть это ядро истинным?

ßнàчну с первого вопросà и без колебàний дàм нà него утвердительный ответ. Áог и вероучения рàзличных религий, конечно, противоречàт друг другу, но существует однообрàзное явление, общее всем религиям, — это душевное освобождение. Îно склàдывàется из двух чàстей:

1. Äушевное стрàдàние.

2. Îсвобождение от него.

Ñтрàдàние, сведенное к простейшей форме, состоит в чувстве, что со мной, кàков я есть теперь, происходит что-то другое.

Îсвобождение состоит в чувстве, что я спàсен от злà блàгодàря приобщению к высшим силàм.

 тех достигших довольно высокого рàзвития душàх, которые были исключительным предметом нàшего изучения, стрàдàние, кàк мы видели, имеет нрàвственный хàрàктер, à спàсение принимàет мистическую окрàску.

(...) Ëичность, стрàдàющàя от своего несовершенствà и сознàющàя его, до известной степени преодолелà уже это несовершенство в своем сознàнии и нàходится уже в возможном общении с чем-то высшим (если существует нечто высшее) в человеке, нàряду

сдурной его стороной есть лучшàя, хотя бы в виде беспомощного зàродышà. Íет возможности устàновить, с кàкой из этих сторон отождествляет свое истинное “я” человек в первой стàдии этого процессà; но когдà нàступàет вторàя стàдия (стàдия освобождения или спàсения), то человек определенно отождествляет свое истинное “я” с упомянутым зàродышем лучшего существà в себе. Âот кàк это происходит: человек нàчинàет сознàвàть, что этà высшàя чàсть его существà родственнà чему-то, проявляющемуся во внешнем мире, общему ей по кàчеству, но бесконечно превосходящему ее; к то же время он постигàет, что сможет приобщиться к этому “нечто” и спàстись, если его низшее “я” будет окончàтельно им подàвлено.

Äля подобного àнàлизà религиозный опыт всегдà будет только психическим явлением. Ïрàвдà, этот опыт имеет огромную биологическую ценность. Êогдà человек облàдàет им, его духовные силы рàстут, новàя жизнь открывàется перед ним, и опыт этот кàжется ему грàницей, где сочетàются силы двух рàзличных миров.

(...) Â конце лекции о философии я выскàзàл мнение, что беспристрàстнàя нàукà о религиях может выделить из рàзноголосицы этих споров общий остов учения, который онà должнà облечь в тàкую форму, чтобы оно не противоречило выводàм естествознàния. Ýто общее всем религиям учение нàукà о религиях должнà принять зà примиряющую гипотезу, в которую могли бы уверовàть все без исключения люди. (...)

ßсчитàю возможным выскàзàть, кàк гипотезу, предположение, что, чем бы ни было в потустороннем то “нечто”, общение с которым мы переживàемà религиозном опыте, — по эту сторону оно является подсознàтельным продолжением нàшей сознàтельной жизни. Èсходя, тàким обрàзом, от признàнного психологией фàктà, кàк от основàния, мы не порывàем нити, связующей нàс с “нàукой”, — нити, которую обыкновенно выпускàет из рук теология. Íàряду с этим, однàко, опрàвдывàется утверждение теологии, что религиозный человек вдохновляем и руководим внешней силой, тàк кàк одним из свойств подсознàтельной жизни, вторгàющейся в облàсть сознàтельного, является ее способность кàзàться чем-то объективным и внушàть человеку предстàвление о себе кàк о внешней силе. Â религиозной жизни этà силà кàжется “высшей”, и тàк кàк (соглàсно нàшей гипотезе) вторгàющиеся силы суть глàвным обрàзом высшие свойствà тàйников нàшего духà, то чувство общения с потусторонней силой содержàнием своим имеет не нечто кàжущееся, но действительно существующее. ß думàю, что тàкой подход к человеческой душе является нàиболее целесообрàзным для нàуки о религиях.

Åстественным нàзвàнием высшей реàльности, по крàйней мере для христиàн,

162

Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software

http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.

является слово Áог, и поэтому я буду нàзывàть эту высшую облàсть бытия — Áогом, и в предостàвлении своего существà Åго воздействию мы выполняем свое глубокое нàзнàчение. Ìир в тех своих чàстях, которые обрàзуют нàшу личность, принимàет форму добрà или злà в зàвисимости от того, выполняем ли мы или отвергàем требовàние Áогà. ß думàю, что в этом вы соглàсны со мной, тàк кàк я только перевожу нà схемàтический язык инстинктивные веровàния, общие всему человечеству: Áог существует, тàк кàк Îн производит реàльные действия.

Áольшинство религиозных людей верят (или “знàют”, если нàстроены мистически), что весь Áожий мир нàходится в Åго отеческих рукàх. Îни уверены, что все мы будем спàсены, несмотря нà козни àдà и нà земные искушения.

Ñуществовàние Áогà является ручàтельством зà то, что есть некий высший гàрмонический порядок, который остàнется нерушимым вовеки. Ìир погибнет, кàк уверяет нàукà, — сгорит или зàмерзнет; но если он является состàвной чàстью высшей гàрмонии, то зàмысел этого мирà не погибнет и дàст нàверное плоды в ином мире: где есть Áог, тàм трàгедия только временнà и чàстичнà, à крушение и гибель уже не могут быть действительным концом существующего. Òолько тогдà, когдà верà совершилà эти дàльнейшие шàги и приблизилàсь к конкретному предстàвлению о Áоге, когдà в предстàвлении уже ясно обрисовывàются отдàленнейшие стàдии мировой жизни и ее судьбà, только тогдà, кàжется мне, религия совершенно освобождàется от влияния первого непосредственного личного переживàния и порождàет то, что можно нàзвàть нàстоящей гипотезой. Ñовершеннàя нàучнàя гипотезà должнà включàть еще иные элементы, кроме тех, которые входят кàк состàвные чàсти в явление, подлежàщее ее объяснению; в противном случàе онà недостàточно плодотворнà. Ïонятие о Áоге, включàющее только то, что является содержàнием переживàемого религиозным человеком чувствà “общения”, является тàкой несовершенной гипотезой. Ýто понятие должно быть постàвлено в связь с более широкими космическими перспективàми для того, чтобы опрàвдàть безмятежное уповàние и веру в Áогà.

Ýто глубоко “прàгмàтическое” отношение к религии всегдà кàзàлось обыкновенным средним людям чем-то сàмо собою рàзумеющимся. Îни включили сверхъестественные чудесà в мир природы, создàли “небо” по ту сторону смерти. Òолько метàфизики трàнсцендентàльно-идеàлистического толкà полàгàют, что мир, — тàкой, кàков он есть, — можно сделàть более божественным, не прибàвляя к природе никàких новых конкретных черт, не выключàя из нее никàких ее свойств, — простым признàнием, что природà есть обнàружение àбсолютного духà. ß считàю, что прàгмàтическàя точкà зрения нà религию глубже всех иных. Îнà облекàет религию в плоть и душу, делàет ее ясной и понятной, кàк должнà быть понятной и ясной всякàя реàльнàя вещь; делàет из нее столь же конкретное и определенное цàрство фàктов, кàк вообще все, что входит в прàгмàтическое мировоззрение. ß не знàю, чем являются эти божественные фàкты вне состояния веры и молитвенного переживàния. Íо мое личное религиозное убеждение говорит мне, что они существуют. Âся совокупность моих знàний убеждàет меня в том, что мир, состàвляющий содержàние моего ясного сознàния, есть только один из многих миров, существующих в более отдàленных облàстях моего сознàния, и что иные миры порождàют во мне опыт, имеющий огромное знàчение для всей моей жизни; что хотя опыты тех миров и не сливàются с опытом этого мирà, тем не менее они соприкàсàются и сливàются в известных точкàх, и слияние это порождàет во мне новые жизненные силы. Ïитàя в доступной мне небольшой степени веру в религиозное предстàвление, я черпàю в этой вере тàкое чувство, будто стàновлюсь более сильным и ближе подхожу к истине.

Ðелигиозный опыт вовсе не предполàгàет необходимости веры в бесконечное, вовсе не исключàет возможности веры в конечное. Åдинственное, что непоколебимо устàнàвливàет религиозный опыт, — это возможность переживàть единение с чем-то более широким, чем нàшà личность и нàходить в этом единении глубокий душевный покой. Ôилософия с ее стрàстью к монизму и мистицизму, с ее склонностью к единству, отождествляет это нечто с единым Áогом, являющимся всеобъемлющею думою

163

Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software

http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.

вселенной.

ß думàю, что для религиозного опытà и для прàктических потребностей религии совершенно достàточно веры в то, что позàди личности кàждого человекà, кàк ее непосредственное, существует некàя высшàя силà, блàговолящàя к нему и его идеàлàм. Åдинственно, к чему обязывàет свидетельство фàктов, это то, что силà этà отличнà от нàшего сознàтельного “я” и шире его. Áесконечность для нее не тàк уж необходимà. Ìожно себе предстàвить, что это — лишь более широкàя и богоподобнàя чàсть нàшего “я”, искàженным вырàжением которой является нàше обыденное “я”, в тàком случàе вполне мыслимо, что мир есть совокупность тàких “я”, из которых кàждому присущà инàя степень величины, причем между ними не существует àбсолютного единствà. Îтсюдà возможен и вполне мыслим возврàт к политеизму. ß укàзывàю нà это, потому что целью моей является ясно предстàвить все, что может войти в содержàние религиозного опытà.

164

Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software

http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.

Ç. Ôрейд36

Áудущее одной иллюзии

Ðелигиозные предстàвления считàются дрàгоценнейшим достоянием культуры, высшей ценностью, кàкую онà может предложить своим учàстникàм, горàздо большей, чем все искусствà и умения, позволяющие открывàть земные недрà, снàбжàть человечество пищей или предотврàщàть его болезни. Ëюди говорят, что жизнь стàнет для них невыносимой, если религиозные предстàвления утрàтят для них ту ценность, которую они им приписывàют. È вот встàет вопрос, что являют собой эти предстàвления в свете психологии, откудà идет столь высокàя их оценкà и — сделàем еще один робкий шàг — кàковà их действительнàя ценность?

Ñàмàя, может быть, вàжнàя чàсть психического инвентàря культуры... это ее, в широчàйшем смысле, религиозные предстàвления...

...Ðелигиозные предстàвления произошли из той же сàмой потребности, что и все другие зàвоевàния культуры, из необходимости зàщитить себя от подàвляющей сверхмощи природы. Ê этому присоединяется второй мотив — стремления испрàвить болезненно ощущàемые несовершенствà культуры.

Ïервàя формà, в которой человеку явилось божество, былà животной.

...Ñуществовàл зàпрет нà убийство и поедàние соответствующего животного и вместе с тем — прàздничный обычàй рàз в год совместно убивàть и поедàть его... Èменно это имеет место в тотемизме. ...È первые, но всего глубже осевшие этические огрàничения — зàпрет убийствà и инцестà — возникàют нà почве тотемизмà. Áеспомощность ребенкà имеет продолжение в беспомощности взрослого... психоàнàлитическàя мотивировкà формировàния религии дополняет его очевидную мотивировку рàзбором детской психики. Ïеренесемся в душевную жизнь мàленького ребенкà. ...Ìàть, утоляющàя голод ребенкà, стàновится первым объектом его любви и, конечно, первым зàслоном против всех тумàнных, грозящих из внешнего мирà опàсностей, мы бы скàзàли, первым стрàхоубежищем. Â этой функции мàть скоро вытесняется более сильным отцом, зà которым функция зàщиты с тех пор зàкрепляется нà весь период детствà. Îтношениям к отцу присущà, однàко, своеобрàзнàя àмбивàлентность. Îн сàм предстàвляет собой угрозу, возможно, ввиду хàрàктерà своих отношений с мàтерью. Òàк что отцà не в меньшей мере боятся, чем тянутся к нему и восхищàются им. Ïриметы этой àмбивàлентности отношения к отцу глубоко зàпечàтлены во всех религиях... Êогдà взрослеющий человек зàмечàет, что ему суждено нàвсегдà остàться ребенком, что он никогдà не перестàнет нуждàться в зàщите от мощных чуждых сил, он нàделяет эти последние чертàми отцовского обрàзà, создàет себе богов, которых боится, которых пытàется склонить нà свою сторону и которым тем не менее вручàет себя кàк зàщитникàм. Òàким обрàзом, мотив тоски по отцу идентичен потребности в зàщите от последствий человеческой не мощи, способ, кàким ребенок преодолевàл свою детскую беспомощность, нàделяет хàрàктерными чертàми реàкцию взрослого нà свою, поневоле признàвàемую им, беспомощность, à тàкой реàкцией и является формировàние религии. Íо в нàши нàмерения не входит дàльнейшее исследовàние рàзвития идеи божествà; мы имеем здесь дело с готовым àрсенàлом религиозных предстàвлений, который культурà вручàет индивиду.

Ðелигиозные предстàвления суть тезисы, выскàзывàния о фàктàх и обстоятельствàх внешней (или внутренней) реàльности, сообщàющие нечто тàкое, чего мы сàми не обнàруживàем и что требует веры.

Ïо своей психологической природе религиозные предстàвления являются иллюзиями. Âыдàвàя себя зà знàние, они не являются подытоживàнием опытà или конечным результàтом мысли, это иллюзии, реàлизàции сàмых древних, сàмых сильных, сàмых нàстойчивых желàний человечествà; тàйнà их силы кроется в силе этих желàний. Ìы уже знàем, что пугàющее ощущение детской беспомощности пробудило потребность в зàщите — любящей зàщите, — и эту потребность помог удовлетворить отец; сознàние,

36 Ôрейд Ç. Áудущее одной иллюзии //Ñумерки богов. Ì., 1989.

165

Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software

http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.

что тà же беспомощность продолжàется в течение всей жизни, вызывàет веру в существовàние кàкого-то, теперь уже более могущественного отцà. Äобрàя влàсть божественного провидения смягчàет стрàх перед жизненными опàсностями, постулировàние нрàвственного миропорядкà обеспечивàет торжество спрàведливости, чьи требовàния тàк чàсто остàются внутри человеческой культуры неисполненными, продолжение существовàния в будущей жизни предлàгàет прострàнственные и временные рàмки, внутри которых нàдо ожидàть исполнения этих желàний. Èсходя из предпосылок этой системы, вырàбàтывàются ответы нà зàгàдочные для человеческой любознàтельности вопросы, нàпример о возникновении мирà и об отношении между телом и душой; все вместе сулит гигàнтское облегчение для индивидуàльной психики; никогдà до концà не преодоленные конфликты детского возрàстà, коренящиеся в отцовском комплексе, снимàются с нее и получàют свое рàзрешение в принимàемом всеми смысле. Êогдà я говорю, что все это иллюзии, то должен уточнить знàчение употребляемого словà. Èллюзия не то же сàмое, что зàблуждение, онà дàже не обязàтельно совпàдàете зàблуждением... Õàрàктерной чертой иллюзии является ее происхождение из человеческого желàния... иллюзия не обязàтельно должнà быть ложной, т. е. нереàлизуемой или противоречàщей реàльности. Äевицà из мещàнской семьи может, нàпример, жить иллюзией, что придет принц и увезет ее с собой. Ýто возможно, случàи подобного родà бывàли. ×то придет мессия и учредит золотой век, нàмного менее вероятно... Ïримеры иллюзий, опрàвдàнных действительностью, вообще говоря, перечислить не тàк-то просто. ...Ìы нàзывàем веру иллюзией, когдà к ее мотивировке примешàно исполнение желàния, и при этом отвлекàемся от ее отношения к реàльности, точно тàк же, кàк сàмà иллюзия откàзывàется от своего подтверждения.

Óтверждения религии не могут быть опровергнуты рàзумом. Îни все — иллюзии, докàзàтельств им нет, никого нельзя зàстàвить считàть их истинными, верить в них... Î соответствии большинствà из них действительному положению вещей мы не можем судить. Íàсколько они недокàзуемы, нàстолько же и неопровержимы. Ìы знàем еще слишком мàло, чтобы сделàть их предметом критического рàссмотрения. Çàгàдки мирà лишь медленно приоткрывàются перед исследовàнием, нàукà нà многие вопросы еще не в состоянии дàть никàкого ответà. Íàучнàя рàботà остàется, однàко, для нàс единственным путем, способным вести к познàнию реàльности вне нàс. Áудет той же иллюзией, если мы стàнем ожидàть чего-то от интуиции и погружения в себя; тàким путем мы не получим ничего, кроме с трудом поддàющейся интерпретàции откровений относительно нàшей собственной душевной жизни, они никогдà не дàдут сведений о вопросàх, ответ нà которые тàк легко дàется религиозному учению. Çàполнять лàкуны собственными измышлениями и по личному произволу объявлять те или иные чàсти религиозной системы более или менее приемлемыми было бы кощунством. Ñлишком уж знàчительны эти вопросы, хотелось бы дàже скàзàть: слишком святы. Â плàн нàшего исследовàния не входит оценкà истинности религиозных учений. Íàм достàточно того, что по своей психологической природе они окàзàлись иллюзиями.

Ðелигия несомненно окàзàлà человеческой культуре великую услугу, сделàлà для усмирения àсоциàльных влечений много, но недостàточно. Íà протяжении многих тысячелетий онà прàвилà человеческим обществом; у нее было время покàзàть, нà что онà способнà.

Ïсихолог, не обмàнывàющийся нàсчет того, кàк трудно ориентировàться в нàшем мире, пытàется судить о рàзвитии человечествà в свете той крупицы знàния, которую он приобрел при изучении психических процессов у индивидà зà время его рàзвития от детствà до зрелости. Ïри этом у него нàпрàшивàется взгляд нà религию кàк нà нечто àнàлогичное детскому неврозу, и он достàточно оптимистичен, чтобы предположить, что человечество преодолеет эту невротическую фàзу, подобно тому кàк многие дети вырàстàют из своих, по сути сходных, неврозов.

166

Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software

http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.

Ý. Ôромм37

Ïсихоàнàлиз и религия

Ïод религией я понимàю любую рàзделяемую группой систему мышления и действия, позволяющую индивиду вести осмысленное существовàние и дàющую объект для предàнного служения. Ôàктически не было тàкой культуры,—и, видимо, никогдà не будет, — в которой не существовàло бы религии в этом широком смысле словà.

Íет тàкого человекà, у которого не было бы религиозной потребности — потребности в системе ориентàции и объекте для служения, но это ничего не говорит нàм о специфическом контексте ее проявления. ×еловек может поклоняться животным, деревьям, золотым или кàменным идолàм, невидимому богу, святому человеку или вождям с дьявольским обличьем; он может поклоняться предкàм, нàции, клàссу или пàртии, деньгàм или успеху; его религия может способствовàть рàзрушительному нàчàлу или любви, угнетению или брàтству людей; онà может содействовàть его рàзуму или приводить рàзум в состояние пàрàличà; человек может считàть свою систему религиозной, отличàющейся от систем светского хàрàктерà, но он может тàкже думàть, что у него нет религии, и интерпретировàть свое служение определенным, предположительно светским целям, — тàким, кàк влàсть, деньги или успех, — лишь кàк зàботу о прàктическом или полезном. Âопрос не в том, религия или ее отсутствие, но в том, кàкого родà религия; или это религия, способствующàя человеческому рàзвитию, рàскрытию его собственно человеческих сил, или религия, которàя эти силы пàрàлизует. Ïсихологу интересно выяснить не только психологические корни рàзличных религий, но и их ценность.

Òезис о том, что потребность в системе ориентàции и в объекте для служения коренится в условиях человеческого существовàния, видимо, достàточно подтверждàется фàктом универсàльного присутствия религии в истории. Ýтот фàкт был подхвàчен и рàзрàботàн теологàми, психологàми и àнтропологàми... Â этом вопросе приверженцы трàдиционной религии чàсто грешили ошибочными рàссуждениями. Îни столь широко определяли религию, что определения включàли любые возможные религиозные феномены, но сàми при этом остàвàлись связàнными с монотеизмом, поэтому считàли все немонотеистические формы или предтечàми “истинной” религии, или отклонениями от нее, и зàкàнчивàли докàзàтельством, что верà в богà — в смысле зàпàдной религиозной трàдиции — внутренне присущà человеку.

Ïсихоàнàлитик, “лàборàтория” которого — его пàциент, à сàм он — нàблюдàтель зà мыслями и чувствàми другой личности, добàвляет свои àргументы в пользу того, что некоторàя потребность в ориентàции и объекте служения внутренне присущà человеку. Èзучàя неврозы, он обнàруживàет, что изучàет религию. Ôрейд кàк рàз и увидел связь между неврозàм и религией; но, хотя он и интерпретировàл религию кàк коллективный детский невроз человечествà, его утверждения можно перевернуть: мы можем интерпретировàть невроз кàк личную форму религии, более точно — кàк возврàщение к примитивным формàм религии, противостоящим официàльно признàнным обрàзцàм религиозной мысли.

Íà невроз можно посмотреть с двух сторон. Âо-первых, сфокусировàв внимàние нà сàмих по себе невротических явлениях, симптомàх и других специфических жизненных зàтруднениях, порождàемых неврозом. Ñ другой стороны, мы встречàемся с неспособностью невротикà осуществлять фундàментàльные цели человеческого существовàния, быть незàвисимым и творческим, любить и мыслить. Ëюбой человек, окàзàвшийся не в состоянии достичь зрелости и цельности, стрàдàет тем или иным неврозом. Òàкой человек не может жить “попросту”, он обеспокоен этой своей неспособностью, он не удовлетворен своей едой, питьем, сном, сексом и рàботой; в противном случàе мы имели бы докàзàтельство того, что религиозное отношение, хотя оно, видимо, и желàтельно, не является существенной чàстью человеческой природы. Íо изучение человекà покàзывàет, что это не тàк. Åсли личность не добилàсь успехà,

37 Ôромм Ý. психоàнàлиз и религия //Ñумерки богов. Ì., 1989.

167

Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software

http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.

объединяя свои усилия в достижении высшего ß, то нàпрàвляет их нà низшие цели; если у человекà нет близкой к истине кàртины мирà и предстàвления о своем месте в нем, то он создàет иллюзорную кàртину, зà которую будет цепляться с той же нàстойчивостью, с кàкой религиозный человек верит в свои догмы. Äействительно, “не хлебом единым жив человек”. Íо у него есть и выбор — между лучшими и худшими, высшими и низшими, созидàтельными и рàзрушительными формàми религии и философии.

Êàково положение религии в современном зàпàдном обществе? Îно удивительно нàпоминàет кàртину, которую нàблюдàет àнтрополог, изучàющий религию североàмерикàнских индейцев. Èндейцы были обрàщены в христиàнство, однàко их древние дохристиàнские веровàния ни в коем случàе не исчезли. Õристиàнство послужило лишь облицовкой для этих стàрых религий, à во многом и смешàлось с последними. Â нàшей собственной культуре монотеистическàя религия, à тàкже àтеистические и àгностические философии являются просто оболочкой, скрывàющей религии, которые во многих отношениях горàздо более “примитивны”, чем религии индейцев; будучи чистейшим идолопоклонством, они еще более несовместимы с монотеизмом. Ìощной коллективной формой современного идолопоклонствà выступàет поклонение силе, успеху и влàсти рынкà; но кроме этих коллективных форм имеется и еще кое-что. Â современном человеке скрыто множество индивидуàлизировàнных примитивных форм религии. Ìногие из них нàзывàются неврозàми, но с тем же успехом можно дàть им религиозные именà: культ предков, тотемизм, фетишизм, ритуà-лизм, культ чистоты и т. д. Åсть ли в нàшей культуре тотемизм? Äà, есть, и он очень широко рàспрострàнен... ×еловек, исключительно предàнный госудàрству или политической пàртии, для которого единственным критерием ценности и истины служàт их интересы, для которого флàг, кàк символ группы, является священным объектом, исповедует религию клàнà и культ тотемà, дàже если ему сàмому все это кàжется вполне рàционàльной системой (в рàционàльность своего поведения верят, рàзумеется, приверженцы любой примитивной религии).

Ïсихоàнàлиз покàзàл, что субъективнàя убежденность ни в коем случàе не является достàточным критерием искренности. ×еловек может верить, что действует из чувствà спрàведливости, но его нàстоящий мотив — жестокость. Îн может верить, что его мотивом является любовь, но нà сàмом деле им движет стремление к мàзохистской зàвисимости. ×еловек может верить, что им руководит долг, хотя основной его мотив — тщеслàвие. Òеми, кто их использует, большинство рàционàлизàции полàгàются истинными. ×еловек не только хочет, чтобы другие верили в его рàционàлизàции, но и сàм верит в них; и чем больше он хочет зàщитить себя от осознàния своей собственной мотивàции, тем сильнее должен в них верить... Â процессе психоàнàлизà человек нàчинàет понимàть, кàкие из его идей имеют эмоционàльную мàтрицу, à кàкие — условные клише, лишенные корней в структуре его хàрàктерà... Äушевного здоровья нельзя достичь, если мы не подвергнем тщàтельному изучению нàше мышление и чувство и не устàновим, где мы рàционàлизируем, à где нàши убеждения коренятся в чувстве. Êритическàя сàмооценкà, вытекàющàя из нее, и способность рàзличàть подлинный и ложный опыт существенны для религиозного отношения, и это прекрàсно вырàжено в древнем религиозном документе буддийского происхождения. Ìы нàходим в Íàстàвлениях тибетских учителей перечисление десяти иллюзий, которые могут служить причиной ошибки. 1. Æелàние можно принять зà веру. 2. Ïривязàнность можно принять зà блàгоговение и сострàдàние. 3. Ïрекрàщение мыслительных процессов можно принять зà спокойствие бесконечного умà, являющееся истинной целью. 4. ×увственные ощущения (или феномены) можно принять зà откровения (или проблески) реàльности. 5. Ïростой проблеск реàльности можно принять зà полное ее осуществление. 6. Òе, кто проповедует, но не прàктикует религию, могут быть приняты зà истинно посвященных. 7. Ðàбы стрàстей могут быть приняты зà мàстеров йоги, которые освободились от всех условностей. 8. Äействия, предпринимàемые в собственных интересàх, можно ошибочно принять зà àльтруистические. 9. Îбмàн может быть принят зà осторожность. 10. Øàрлàтàнов можно принять зà мудрецов.

168

Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software

http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.

Ãлàвнàя цель психоàнàлизà — помочь людям отличàть истину от лжи в сàмих себе...

“Èстинà сделàет вàс свободными”.

Òрàгедия всех великих религий зàключàется в том, что они нàрушàют и изврàщàют принципы свободы, кàк только стàновятся мàссовыми оргàнизàциями, упрàвляемыми религиозной бюрокрàтией. Ðелигиознàя оргàнизàция и люди, ее предстàвляющие, в кàкойто степени нàчинàют зàнимàть место семьи, племени и госудàрствà. Îни связывàют человекà, вместо того, чтобы остàвить его свободным, и человек нàчинàет поклоняться не богу, но группе, которàя претендует нà то, чтобы говорить от его имени. Ýто случилось во всех религиях. Èх основàтели вели человекà в пустыню, прочь от Åгиптà, но потом другие вожди вели его нàзàд, к новому Åгипту, хотя и нàзывàли последний Çемлей Îбетовàнной.

Çàповедь “Ëюби ближнего твоего, кàк сàмого себя” является, с очень незнàчительными вàриàциями в формулировке, основным принципом, общим для всех гумàнистических религий. Îднàко если любовь нàстолько простое дело, кàк это предстàвляется большинству людей, то трудно понять, почему великие духовные учителя человечествà зàповедовàли, чтобы человек возлюбил. ×то тàкое любовь? Çàвисимость, повиновение, неспособность покинуть привычное “стойло”, господство, собственничество и желàние упрàвлять — входят ли в понятие любви тàкже и эти чувствà? ...Ëюди думàют, что любить просто, но что быть любимыми — очень трудно. Ñ нàшей рыночной ориентàцией мы думàем, что нàс не любят, потому что мы недостàточно “привлекàтельны”. ...Ëюди не понимàют, что реàльнàя проблемà состоит в том, что любовь — весьмà непростое дело и что вàс любят, только если вы сàми любите; именно вàшà способность любить и вызывàет любовь в другом человеке. Ñàмое трудное — именно неподдельнàя способность любви. Íà что бы ни жàловàлся невротик, кàкие бы ни проявлял симптомы — все они проистекàют из его неспособности любить...

Æ. Ôрàнкл38

Ïсихотерàпия и религия

Öель психотерàпии — исцеление души, цель же религии — спàсение души. Åсли, однàко, религию, соглàсно ее исходной нàпрàвленности, мàло зàботят и волнуют тàкие вещи, кàк выздоровление или предупреждение болезней, тем не менее по своим результàтàм — ненàмеренно — онà окàзывàет психогигиеническое, дàже психотерàпевтическое действие. Ýто происходит блàгодàря тому, что онà дàет человеку беспрецедентную возможность, которую он не в состоянии нàйти где-либо еще: возможность укрепиться, утвердиться в трàнсцендентном, в àбсолютном. Â психотерàпии мы тàкже можем зàфиксировàть àнàлогичный непреднàмеренный побочный эффект, поскольку мы нàблюдàем в отдельных случàях, что пàциент в ходе психотерàпии приходит обрàтно к дàвно утрàченным источникàм изнàчàльной, подсознàтельной вытесненной религиозности. Îднàко, хотя тàкое и случàется, врàч не впрàве стàвить перед собой тàкую цель. Âедь в этом случàе врàч объединяется с пàциентом нà почве общей веры и действует исходя из этого, но тем сàмым он уже с сàмого нàчàлà обрàщàется с ним не кàк с пàциентом.

Åсли мы хотим определить отношение человеческого к божественному, то есть к сверхчеловеческому, измерению, то нàпрàшивàется срàвнение с золотым сечением. Êàк известно, в нем меньшàя чàсть относится к большей тàк же, кàк большàя чàсть относится к целому. Íе подобно ли этому отношение животного к человеку и человекà к Áогу? Êàк известно, у животного есть лишь средà, в то время кàк человек “облàдàет миром” (Ì. Øелер); однàко мир человекà относится к сверхмиру тàк же, кàк средà обитàния животного относится к миру человекà. È это ознàчàет, что подобно тому кàк животное, нàходясь в своей среде, не в состоянии понять человекà и его мир, тàк и человек не может иметь предстàвление о сверхмире.

38 Ôрàнкл Â. ×еловек в поискàх смыслà. Ì., 1990.

169

Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software

http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.

Âозьмем для примерà обезьяну, которой делàется болезненнàя инъекция с целью получения сыворотки. Ìожет ли обезьянà понять, почему ей приходится стрàдàть? Èсходя из своей среды, онà не в состоянии понять сообрàжения человекà, подвергàющего ее своим экспериментàм. Åй недоступен мир человекà, мир смыслà, он непостижим для нее, онà не может войти в это измерение. Íе следует ли нàм предположить, что в еще более высоком измерении есть еще один непостижимый для человекà мир, в котором только и приобретàют смысл — сверхсмысл — его стрàдàния?

Ïсихотерàпия не должнà тàкже вступàть нà почву веры в божественные откровения. Âедь признàние вообще существовàния подобных откровений уже подрàзумевàет выбор в пользу веры. Áесполезно спорить с неверующим, говоря, что откровения существуют: если бы он убедился в этом, он бы дàвно уже был верующим.

…×еловеческое бытие всегдà стремится зà пределы сàмого себя, всегдà устремляется к смыслу. Òем сàмым глàвным для человеческого бытия является не нàслàждение или влàсть и не сàмоосуществление, à скорее осуществление смыслà. Åсли психотерàпия будет рàссмàтривàть феномен веры не кàк веру в богà, à кàк более широкую веру в смысл, то в принципе онà впрàве включить феномен веры в сферу своего внимàния и зàнимàться им. Çдесь онà зàодно о Àльбертом Ýйнштейном, для которого зàдàвàться вопросом о смысле жизни — знàчит быть религиозным.

...Ðелигиознàя верà является в конечном счете верой в сверхсмысл, уповàнием нà сверхсмысл. Êонечно, это нàше понимàние религии имеет очень мàло общего с конфессионàльной огрàниченностью и ее следствием — религиозной близорукостью, при которой бог видится кàк существо, для которого вàжно, в сущности, одно: чтобы в него верило возможно большее число людей. Ïричем именно тàким обрàзом, кàк это предписывàет определеннàя конфессия. ß просто не могу вообрàзить себе богà тàким мелочным. Íо я не могу тàкже предстàвить себе, чтобы для церкви имело смысл требовàть от меня, чтобы я верил. Âедь я не могу хотеть верить, хотеть любить, я не могу зàстàвить себя любить, кàк и не могу зàстàвить себя нàдеяться, не покривив душой. Åсть вещи, которые нельзя хотеть и которые нельзя поэтому оргàнизовàть по требовàнию, по прикàзу... Àнàлогичным обрàзом обстоит дело с любовью и с верой: ими нельзя мàнипулировàть. Ýто интенционàльные феномены, которые возникàют тогдà, когдà высвечивàется àдеквàтное им содержàние.

Êàк-то рàз у меня брàлà интервью журнàлисткà из àмерикàнского журнàлà “Òàйм”. Îнà зàдàлà вопрос, вижу ли я тенденцию к уходу от религии. ß скàзàл, что существует тенденция к уходу не от религии, à от тех веровàний, которые, похоже, не зàнимàются ничем другим, кроме борьбы друг с другом и перемàнивàния друг у другà верующих. Çнàчит ли это, спросилà журнàлисткà, что рàно или поздно мы придем к универсàльной религии? Íàпротив, ответил я, мы движемся не к универсàльной, à к личной, глубочàйшим обрàзом персонàлизировàнной религиозности, с помощью которой кàждый сможет общàться с богом нà своем собственном, личном, интимном языке.

Ðàзумеется, это не знàчит, что уже не будет никàких общих ритуàлов и символов. Âедь есть множество языков, но рàзве многие из них не объединяет общий àлфàвит? Òàк или инàче, рàзнообрàзие религий подобно рàзнообрàзию языков. Íикто не может скàзàть, что его язык выше других языков: нà любом языке человек может прийти к истине, к единой истине, и нà любом языке он может зàблуждàться и дàже лгàть. Òàк же посредством любой религии может он обрести богà — единого богà.

170