Тема 17. Филосовские проблемы науки и техники

17.1. Наука как вид духовного производства. Критерии научности и функции науки

Важнейший вид духовного производства – наука – рассматривается и как система знаний, и как устойчивый социальный институт. Наука есть, прежде всего, систематизированное познание действительности, воспроизводящее ее существенные и закономерные стороны в абстрактно-логической форме понятий, категорий, законов и т.д. В идеальном мире науки реальность воспроизводится, естественно, не целиком, а лишь в самых существенных чертах.

Для того чтобы возник мир науки (а произошло это около 2,5 тысячелетий назад), понадобилось много разнообразных условий – экономических, социальных, духовных. Среди них стоит отметить прогрессирующее разделение труда, процесс классообразования, возрастание уровня абстрактности мышления, появление письменности, счета, накопление опытных знаний о природе и пр. Появление в этих условиях науки означало радикальную перестройку всего накопленного человечеством знания, приведение его в единую систему. Потребовался выход за пределы непосредственного опыта человека, проникновение в сущность вещей. Справедливости ради надо отметить, что прорыв за пределы повседневного опыта по-своему обеспечивали и предшествующие научному способы освоения мира – мифологический и религиозный.

Наука возникает не в противовес религии, а как бы наравне с ней. Это просто новый способ духовного освоения мира, у которого своя необходимость и свои задачи. Ведь не случайно настоящий атеизм встречается у мыслителей эпохи становления науки крайне редко. Наука может обойтись и вовсе без религии, но вытеснить ее из общественного сознания она до сих пор не может, ибо, несмотря на все свои успехи, наука не в состоянии обеспечить человеку прочную духовную защиту.

В отличие от обыденного познания, научное знание характеризуется:

– систематичностью, а также логической выводимостью одних положений из других;

– объектами научного (теоретического) познания, в качестве которых выступают не сами по себе предметы и явления реального мира, а их своеобразные аналоги – идеализированные объекты;

– осознанным контролем над самой процедурой познания; фиксацией и предъявлением строгих требований к методам, т.е. способам и приемам получения нового знания;

– высокими требованиями, предъявляемыми в науке к языку описания исследуемых объектов (неопределенность, многозначность понятий естественного языка заставляет науку вырабатывать свой специальный язык с четкой фиксацией смысла и значения понятий);

– строгостью и объективностью открываемых истин, т.е. их независимостью от познающего субъекта, обязательностью, воспроизводимостью и т.д.

Процесс оформления науки полным ходом пошел сравнительно недавно – с XVII – XVIII вв. Именно в это время в Европе появляются первые научные общества и академии, начинается издание научных журналов. А слово «ученый» в нынешнем его значении появилось впервые лишь в XIX в. Конец XIX – начало XX вв. ознаменовались появлением новой формы организации науки – крупных научных институтов, лабораторий, исследовательских центров. Это было связано в основном с изменением социальной роли науки в ее взаимоотношениях с производством.

Главные функции науки можно представить в такой последовательности: познавательная; объяснительная; практически-действенная; прогностическая; мировоззренческая; функция социальной памяти и др.

1. Ведущей, ключевой функцией науки считается объяснительная. Подлинное назначение науки – объяснять, как устроен мир; почему мы наблюдаем его именно таким, а не другим; что будет, если мы предпримем такие-то действия и пр. В этом предназначении науки есть и свои фундаментальные ограничения. Во-первых, объяснительный потенциал науки ограничен масштабами общественно-исторической практики человечества. Во-вторых, полнота объяснения любого явления действительности всегда упирается в проблему достаточности оснований науки.

Большая (и самая надежная) часть современного здания науки построена гипотетико-дедуктивным методом, при котором все частные утверждения и законы теории логически выводятся из общих первичных допущений, постулатов, аксиом и пр. Однако эти первичные постулаты и аксиомы, не выводимые и, следовательно, не доказуемые в рамках данной теории, всегда чреваты возможностью опровержения. Так что сами основания науки не имеют абсолютного характера и в принципе в любой момент могут быть поколеблены.

Эти и многие другие ограничители объяснительного потенциала науки ясно показывают, что ее возможности хотя и велики, но не беспредельны. Поэтому сбрасывать со счетов другие способы освоения мира (философский, эстетический, религиозный и т.д.) заведомо не оправданно.

2. Суть практически-действенной функции науки заключена в том, что наука не только объясняет, как устроен мир, но и одновременно дает метод, т.е. систему правил и практических приемов, обращения с ним. Именно общественно-историческая практика выступает главным ориентиром для науки: она есть, во-первых, главный источник научного познания, а во-вторых, его цель.

Часто практические последствия того или иного научного открытия становятся очевидными с некоторой временной задержкой, необходимой для движения научных идей по цепочке: фундаментальная теория – система специальных (уз узких) научных дисциплин – прикладная наука – конкретные технологии. В целом же взаимоотношения науки с практикой носят характер «самоподдерживающейся реакции»: всякое вызванное запросами практики научное открытие порождает массу практических приложений, о которых в процессе научного поиска обычно и не помышляют.

3. Трудно переоценить важность и такой функции науки, как прогностическая. Ее актуальность к концу XX в. возросла многократно. Причины тому очевидны. Современное состояние взаимоотношений общества и природы, повышенная конфликтность геополитических, национальных и прочих отношений, напряженность демографической ситуации – эти и многие другие глобальные проблемы таят в себе угрозу самому существованию человечества.

4. Мировоззренческая функция науки задана самой ее сущностью. Под мировоззрением обычно понимают систему общих взглядов на мир и место человека в нем. Основные типы мировоззрения: мифологический, религиозный, обыденный, научный. Между понятиями «мировоззрение» и «наука» нельзя ставить знак равенства. Ведь наряду с рациональным знанием мировоззрение включает в себя и мировосприятие, социальные установки, отношение к миру и др. Однако именно наука составляет его информационную основу, а также определяет сам способ построения общей картины мира, обеспечивает ему системность и глубину.

В целом перечень функций науки весьма внушителен. Их выполнение подразумевает достаточно сложный, многоплановый и многоуровневый способ организации науки как системы знаний. Главный стержень этой организации – дисциплинарный. Вновь возникающие отрасли научного знания всегда обособлялись по предметному признаку – в соответствии с вовлечением в процесс познания новых фрагментов реальности. Вместе с тем в системе «разделения труда» научных дисциплин есть и небольшой «привилегированный» класс наук, выполняющих интегрирующие функции по отношению ко всем прочим разделам научного знания: математика, логика, философия, кибернетика, синергетика и т.д. Их предметная область предельно широкая, как бы «сквозная» для всей системы научного знания, что позволяет им выступать в роли методологической основы научного познания вообще.

По предметному своеобразию все научные дисциплины обычно делятся на три большие группы: естественные, общественные и технические. По непосредственному отношению к практике принято выделять науки фундаментальные и прикладные. По глубине же постижения действительности в науках различают два уровня: эмпирический и теоретический.

В философии науки изучается природа современного научного знания. Современной здесь называется новоевропейская наука, возникшая в результате научной революции XVI – XVII вв. и связанная с именами таких великих ученых и философов, как Галилей и Кеплер, Бэкон и Декарт, Гюйгенс и Ньютон. Кратко рассмотрим основные черты этой науки и ее отличие от предшествующего научного знания, возникшего еще в античности.

Древнейшие цивилизации Египта, Месопотамии, Индии выработали и накопили большие запасы астрономического, математического, биологического, медицинского знания. Ведь люди следили за небесными явлениями, лечили болезни, вели простейшие расчеты, занимались приручением и селекцией животных задолго до того, как возникли первые научные дисциплины. Но это знание носило рецептурный характер: оно было тесно связано с конкретными практическими задачами – ведением календарей, измерением земли, предсказаниями разливов рек и т.п. Как правило, такое знаниесакрализировалось, его хранили и передавали из поколения в поколение вместе с религиозно-мифологическими представлениями жрецы.

В европейской культуре собственно научное знание появилось около двух с половиной тысячелетий назад. Первые античные мыслители, создававшие учения о природе, – Фалес, Пифагор, Анаксимандр – многое почерпнули из мудрости Древнего Египта и Востока. Однако те учения, которые они разрабатывали, отличались принципиальной новизной. Во-первых, от разрозненных наблюдений и рецептов они перешли к построению логически связанных и согласованных систем знания - теорий. Во-вторых, эти теории не носили узко практического характера. Основным мотивом первых ученых было далекое от практических нужд стремление понять исходные начала и принципы мироздания. Само древнегреческое слово «теория» означает «созерцание». Согласно Аристотелю, «теория» означает такое знание, которое ищут ради него самого, а не для каких-то утилитарных целей. В-третьих, теоретическое знание в Древней Греции разрабатывали и хранили не жрецы, а светские люди, поэтому они не придавали ему сакрального характера, но обучали ему всех желающих и способных к науке людей.

Благодаря всему этому за короткий по историческим меркам период древние греки создали замечательные математические теории, построили космологические системы, заложили основы целого ряда наук – физики, биологии, социологии, психологии и т.п. Уже в платоновской Академии и особенно в школе Аристотеля это знание приобрело вид научных дисциплин, в рамках которых велись систематические исследования и обучалась научная смена.

Аристотеля без особых натяжек можно считать и первым философом науки. Он создал формальную логику – инструмент («органон») рационального научного рассуждения. Он проанализировал и классифицировал различные виды знания: разграничил философию (метафизику), математику, науки о природе и теоретическое знание о человеке, отличил от всего этого практическое знание – различные виды мастерства и технического знания, практический здравый смысл.

У Аристотеля можно найти представление о том, как нужно правильно строить научное исследование и излагать его результаты. Работа ученого должна содержать четыре основные этапа:

1) изложение истории изучаемого вопроса, сопровождаемая критикой предложенных предшественниками точек зрения и решений;

2) четкая постановка проблемы, которую нужно решить;

3) выдвижение собственного решения – гипотезы;

4) обоснование этого решения с помощью логических аргументов и обращения к данным наблюдений, демонстрация преимуществ предложенной точки зрения перед предшествующими.

Аристотель, наконец, дал ясное учение о том, как должно выглядеть полное и хорошее научное объяснение явления или события. Согласно его философии каждое явление обусловлено четырьмя видами причин: формальной (связанной с сущностью явления, его структурой или понятием), материальной (связанной с субстратом, веществом, в котором воплощается эта форма или структура), движущей (конкретной побудительной причиной), целевой (связанной с тем, «ради чего», «зачем» происходит явление). Если удается установить и объяснить все эти причины, то задача науки оказывается полностью выполненной, явление считается познанным и объясненным.

Аристотелевское понимание науки и многие его конкретные теории долгое время пользовались непререкаемым авторитетом многие. Только с эпохи Возрождения начались попытки разработать новую картину мира и новый «органон» научного познания. Начало этому было положено польским ученым Н. Коперником, предложившим гелиоцентрическую картину мира. В идейном плане велико было влияние Ф. Бэкона, пропагандировавшего «новый органон» и новый образ эмпирической, индуктивной науки. Но решающий удар по аристотелизму был нанесен Галилеем, который не только всесторонне обосновал учение Коперника, но и создал новое понимание природы науки, разработал и применил метод точного экспериментального исследования, который не знали ни античные, ни средневековые ученые.

В отличие от Аристотеля, Галилей был убежден, что подлинным языком, на котором могут быть выражены законы природы, является язык математики. В знаменитом афоризме он заявлял: «Философия написана в величайшей книге, которая всегда открыта перед нашими глазами (я разумею Вселенную), но ее нельзя понять, не научившись сначала понимать ее язык и не изучив буквы, которыми она написана. А написана она на математическом языке, и ее буквы – это треугольники, дуги и другие геометрические фигуры, без каковых невозможно понять по-человечески ее слова; без них тщетное кружение в темном лабиринте».

Благодаря такому методологическому шагу Галилею удалось осуществить «математизацию природы». Начатое Галилеем преобразование познания было продолжено Декартом, Ньютоном и другими «отцами» новоевропейской науки. Благодаря их усилиям сложилась новая форма познания природы – математизированное естествознание, опирающееся на точный эксперимент. В отличие от созерцательной установки античного теоретизирования, соотносимого с наблюдениями явлений в их естественном течении, новоевропейская наука использует «активные», конструктивно-математические приемы построения теорий и опирается на методы точного измерения и экспериментального исследования явлений при строго контролируемых лабораторных, «искусственных» условиях.

Несмотря на большие изменения, которые пережила наука со времен Галилея и Ньютона до наших дней, она сохранила и упрочила это свое методологическое ядро. В этом смысле современная наука продолжает оставаться наукой новоевропейского, «галилеевского» типа. И именно она является основным предметом анализа философии науки.

Проблема разграничения науки и не-науки называется проблемой демаркации (от англ. demarcation – «разграничение») и является одной из центральных в философии науки. Почему она важна? Наука пользуется в обществе заслуженным авторитетом, и люди доверяют знанию, которое признается «научным». Они считают его достоверным и обоснованным. Но вполне вероятно, что далеко не все, что называется научным или претендует на этот статус, на самом деле отвечает критериям научности.

Можно ли отграничить все это от науки? Сами ученые считают это важным, но не слишком сложным вопросом. Обычно они говорят: это не соответствует фактам и законам современной науки, не вписывается в научную картину мира. И, как правило, оказываются правы.

Но сторонники перечисленных учений могут привести встречные аргументы. Они могут напомнить, что открывший законы движения планет Кеплер был одновременно астрологом, что сам великий Ньютон всерьез занимался алхимией, что известный русский химик академик А.М. Бутлеров горячо поддерживал парапсихологию, что Французская академия в XVIII в. объявила неосуществимыми проекты движения паровых машин по рельсам и ненаучными свидетельства о падении метеоритов на землю

Первым критерием, по которому можно судить об осмысленности того или иного понятия или суждения, является известное еще Юму и Канту требование соотнесения этого понятия с опытом. Если в чувственном опыте, в эмпирии невозможно указать какие-либо объекты, которые это понятие означает, то оно лишено значения, оно является пустым звуком. В XX в. у позитивистов Венского кружка это требование получило название принципа верифицируемости: понятие или суждение имеет значение, если и только(!) если оно эмпирически проверяемо.

В современной литературе по философии науки можно встретить утверждения, что критерий верифицируемости слишком груб и неточен, что он слишком сужает сферу науки. Это верно, но с той оговоркой, что в очень многих ситуациях этот критерий позволяет в первом приближении отделить научные суждения от спекулятивных конструкций, псевдонаучных учений и шарлатанских апелляций к таинственным силам природы.

Наиболее последовательно попытался доказать это К. Поппер. Поппер пришел к выводу, что нетрудно получить верификации, эмпирические подтверждения почти любой умело скроенной теории. Но подлинно научные теории должны выдерживать более серьезную проверку. Они должны допускать рискованные предсказания, т.е. из них должны выводиться такие факты и наблюдаемые следствия, которые, если они не наблюдаются в действительности, могли бы опровергнуть теорию. Не верифицируемость, которую выдвигали члены Венского кружка, служит, по Попперу, критерием научности. Критерием демаркации науки и не науки является фальсифицируемость – принципиальная опровержимость любого утверждения, относимого к науке. Если теория устроена так, что ее невозможно опровергнуть, то она стоит вне науки. Именно неопровержимость марксизма, психоанализа, астрологии и т.п., связанная с расплывчатостью их понятий и умением их сторонников истолковывать любые факты как не противоречащие и подтверждающие их взгляды, делает эти учения ненаучными.

Настоящая же наука не должна бояться опровержений: рациональная критика и постоянная коррекция фактами являются сутью научного познания. Опираясь на эти идеи, Поппер предложил весьма динамичную концепцию научного знания как непрерывного потока предположений (гипотез) и их опровержений. Развитие науки он уподобил дарвиновской схеме биологической эволюции. Постоянно выдвигаемые новые гипотезы и теории должны проходить стадию селекции в процессе рациональной критики и попыток опровержения, что соответствует механизму естественного отбора в биологическом мире. Выживать должны только «сильнейшие» теории, но и они не могут рассматриваться как абсолютные истины. Все человеческое знание имеет предположительный характер, в любом его фрагменте можно усомниться, и любые положения должны быть открыты для критики.