Свадебный цикл

Традиционный свадебный цикл у армян, совершаемый при бра­ке по сговору, состоял из следующих основных этапов: предвари­тельного, связанного с выбором невесты и переговорами о вступ­лении в брак и его условиях (сватовство, сговор, обручение), собственно свадьбы, включающей обряд бракосочетания и закан­чивающейся переездом новобрачной в дом мужа, и обрядов по-слесвадебного цикла.

Выбор невесты у армян, как уже было сказано, осуществлял­ся родителями юноши, причем инициатива в этом вопросе при­надлежала матери. Наметив в жены сыну ту или иную девушку, она предварительно совещалась с мужем и со своими родствен­никами, прежде всего с братом, после чего они старались собрать интересующие их сведения об этой девушке и ее семье. По сло­вам современника, «родители жениха, выбирая невесту, руковод­ствуются практическими соображениями: отец старается найти в своей или в соседней деревне такую девушку, родители которой или богаты, или влиятельны... Мать же жениха ищет девицы ум­ной, благонравной, трудолюбивой, словом такой, которая взяла бы на себя часть забот по домашнему хозяйству». При этом на внешность не обращали особого внимания, о чем красноречиво свидетельствует и бытовавшая поговорка: «Пусть будет некраси­вой, лишь бы хорошей женой была» ⁴⁴.

Поскольку вступление в брак считалось чрезвычайно важным событием в жизни не только самих брачующихся, но и всего об­щества в целом, необходимо было и общественное санкциониро­вание брака. Поэтому нередко разрешения на брак спрашивали также у сельского старшины.

После того как выбор невесты был сделан, родители юноши просили одну из своих родственниц, знавшую также и семью де­вушки, быть посредницей (миджнорд кин), задачей которой были переговоры с матерью девушки. Последняя должна была угово­рить мужа выдать дочь замуж. Когда посредница отправлялась в дом девушки, родители юноши вешали на столб своего дома расческу и шереп — большую разливальную ложку. Считалось, что это поможет успешным переговорам ".

Мать девушки о замужестве дочери в первую очередь сове­товалась со своим родным братом, что указывает на значитель­ную роль в общесемейных делах дяди по матери. Об этом же сви­детельствует интересный факт, приведенный Е. Лалаяном: когда сваты просят отца невесты решить, какой выкуп он хочет полу­чить от отца жениха, то отвечает: «Дочь не моя, а брата Керо-па (имя материнского дяди девушки), пусть он и скажет»⁴⁶.

Основное сватовство происходило через несколько дней. В дом родителей девушки направляли сватов (патвирак, букв, «деле­гат») " из числа близких родственников-мужчин по отцовской линии юноши, с которыми шла и посредница, а иногда и мать Жениха. В доме родителей девушки бывали уже заранее опове-

259

9*

щены о приходе сватов. После обычных взаимных приветствий сваты начинали в иносказательной форме говорить о цели свое­го прихода, например: «Мы пришли взять из вашего дома (оча­га) горсть золы, чтобы смешать ее с золой нашего очага», «Пришли, чтобы ваш камень заложить в нашу стену», «Пришли от вашего светильника зажечь светильник» и т. д. Даже если ро­дители девушки были согласны выдать дочь замуж за данного юношу, этикет не позволял им сразу же в первый приход сватов принять брачное предложение. Стараясь повысить авторитет не­весты, родители ее говорили, что им надо подумать, посоветовать­ся с родственниками и т. д. Поэтому сваты приходили во второй, а иногда и в третий раз. Наконец, отец девушки объявлял сва­там о своем согласии, которое также нередко выражали в ино­сказательной форме, например: «Не будем спорить, платок на­брошу на вашу руку» или «Платок пусть будет вам» и т. д. В знак положительного решения в доме девушки накрывали стол н выпивали по стакану принесенной сватами водки. Ранее сва­тов не полагалось угощать, ибо, как говорили, «если свату хлеб дать, нужно и дочь отдать» ⁴⁸.

Приход сватов, во время которого родители девушки объяв­ляли о своем положительном решении, принимал уже характер официального сговора, который в одних местах назывался «хоск арнел», «хоск кап» — взять слово, скрепить слово, в других — «арах хмел» — выпить водку, в третьих — «Ьац ктрел» — хлеб преломить^4Э. Сговор обычно скреплялся передачей невесте или ее матери какого-либо подарка (шали, кольца или другого укра­шения) в знак залога, задатка. Этот обряд так и назывался — «беЬ тал» (букв, «дать задаток»).

В качестве обязательного обряда устраивали смотрины неве­сты (ахчиктэс, Ьарснтэс, ересацтэс): в одних районах — во время одного из приходов сватов, в других — через месяц после сватов­ства. Порой смотрины приобретали характер довольно-таки от­кровенного осмотра невесты. В ряде районов устраивали также обряд так называемой «рубки женихова пня» (песакотук джар-дел), во время которого проверяли физическую силу юноши⁵⁰.

Следующим важным обрядом свадебного цикла было обруче­ние, или помолвка (ншандрек, ншанадрутюн — букв, «поставить метку, знак»). Утром в день обручения отец жениха посылал в дом невесты мясо, напитки, сладости, а к себе в дом приглашал родственников, а также священника, кавора и нередко музыкан­тов. В доме жениха приглашенных угощали, собравшиеся жела­ли благополучного свершения предстоящего обручения. После этого, взяв с собой ншан для невесты (обычно какое-нибудь ук­рашение — кольцо, браслет, серьги, цепочка с висячими монета­ми, медальон), а также несколько хонча (большие деревянные или медные подносы) со сладостями, орехами, свежими или су­хими фруктами, головкой сахара, вином и водкой сторона жени­ха во главе с его отцом и в сопровождении музыкантов направ­лялась к дому невесты, где и совершался обряд обручения, ос-

260

новной акт которого состоял в передаче невесте шпана. Обряд начинался праздничной трапезой, во время которой провозгла­шались поздравительные тосты с пожеланиями счастья и долгой совместной жизни молодым, все сопровождалось музыкой. Затем священник освещал принесенные стороной жениха фрукты, сла­дости и обручальный подарок, после чего наступал кульмина­ционный момент обряда — передача обручального подарка неве­сте. В одних случаях это делал сам жених, который брал ншан из рук священника и вручал невесте, в других случаях, когда жених в обручении не участвовал, ншан вручал священник, в третьих — отец жениха или мать невесты. Если же во время обручения отсутствовала и сама невеста, то ншан передавали ее матери.

Относительно участия в этой церемонии жениха и невесты в этнографической литературе имеются различные сведения. Так, С. Д. Лисициан писал, что «ни невеста, ни жених не присутст­вовали на помолвке». В Зангезуре в конце церемонии невесту, голова которой была покрыта платком, приглашали войти в ком­нату, где происходил обряд обручения, и она должна была по очереди обойти всех присутствующих и поцеловать каждому из них руку, за что те одаривали ее мелкими монетами. Факт отсут­ствия жениха и невесты во время обручения подтверждается и очевидцем армянской свадьбы середины XIX в.: «Священник чи­тает обряд обручения в отсутствии жениха и невесты». По сви­детельству Е. Лалаяна, в конце XIX — начале XX в. в Вайоц-дзо-ре, например, девушка при всей этой процедуре не присутствова­ла, часто в этот день уходила к кому-нибудь из близких родствен­ников; юноша также отсутствовал. В Лори, Гандзаке священник совершал акт обручения в присутствии молодых и жених сам надевал ншан невесте. В Джавахке жених обычно отсутствовал и к гостям выводили только невесту, которой священник надевал на палец кольцо, принесенное отцом жениха. В Нагорном Кара­бахе жених сам надевал кольцо на палец невесте; если же он отсутствовал, то обручальное кольцо надевала дочери мать неве­сты. Иногда обручение совершали и без священника. «Честное слово дороже всякого присутствия чужих в нашем деле»,— го­ворили родители молодых в Зангезуре ^м.

В Армении были приняты и другие способы сговора и обру­чения, Происходившие обычно во время народных праздников, чаще всего праздника вардавар (праздник «преображенья», свя­занный с языческим культом бога воды Варда). Этот вид обру­чения так и назывался — вардавари ншандрутюн. Заключался он в том, что юноша, обычно через своих товарищей, посылал по­нравившейся ему девушке яблоко, в которое она в знак согла­сия втыкала, как, например, в Вайоц-дзоре, сушеную гвоздику и возвращала юноше. В других районах расселения армян, на­пример в Гандзаке, в праздник вардавар мать юноши, заранее получив согласие родителей избранной девушки, во время танцев набрасывала ей на голову красный платок и вручала яблоко с

261

воткнутыми в него кольцом или серебряной монетой, а в карман насыпала немного сушеных фруктов. В более «передовых дерев­нях,— как пишет Е. Лалаян,— сам жених преподносит подарок невесте». В Нагорном Карабахе и Зангезуре, по свидетельству Г. Ф. Чурсина, во время утренней службы в вербное воскресенье какая-нибудь родственница юноши давала выбранной девушке зажженную свечу, к которой было привязано кольцо, и одновре­менно набрасывала на ее голову красный платок. С этого момен­та девушка считалась обрученной⁵².

По народным представлениям обручение считалось в свадеб­ном цикле центральным актом и по значению было равносильно •самой свадьбе. Обручение свято хранили и его нарушение счита­лось позором для обоих семейств⁵³. Причину этого явления X. Самвелян видел в том, что передача ншана была началом «брачного договора как торговой сделки, который не может быть нарушен, разве только с ущербом для какой-либо из сторон» ⁵⁴.

От обручения до свадьбы устанавливались самые различные сроки — от 5—6 месяцев до нескольких лет, что часто было свя­зано с малолетним возрастом жениха или невесты. Но чаще всего этот срок равнялся одному—двум годам.

В течение всего времени от обручения до свадьбы жених и невеста не имели права открыто видеть друг друга. Это отмеча-.ли бытописатели XIX в.: жених не видел своей суженой и лишь в годовые праздники (например, Новый год) присылал ей подар-<кж; до венчания жених не имел права бывать в доме невесты, /невеста же — в доме жениха. Тайные свидания обрученных до-лускались, причем осуществлялись они с ведома матери невесты •и при содействии ее сестер и теток по материнской линии, (но втайне от отца, братьев и родственников невесты по отцов­ской линии. Во время таких встреч в угощении, которое готовила мать невесты для будущего зятя, обязательно была яичница⁵⁵.

О тайных посещениях женихом невесты свидетельствуют ис­точники конца XIX — начала XX в. У ахалцихских армян, на­пример, после сватовства жених мог встречаться с невестой только тайно; он бывал у нее не более двух раз в месяц, при­том оставался с ней не более получаса. При их свиданиях раз­решалось присутствовать сестрам невесты. Родители же невесты должны были избегать жениха. У армян Карсской области обру­ченные до свадьбы также не могли видеться. Но иногда жених заходил к невесте, причем всякий раз он должен был принести «и какой-нибудь подарок. Во время этих посещений родители не­весты или ее родственники никогда не оставляли ее наедине с женихом. По другому сообщению, «после обручения и смотрин, •спустя несколько дней, жених по обычаю должен тайно навестить свою невесту в известный для родителей невесты день. После этого он начинает посещать невесту каждое воскресенье и даже чаще... По исключительному обычаю у новобаязетских жителей... жених посещает свою невесту по вечерам и остается с невестой ночевать. Большинство таких женихов, как говорят, воздержива-

262

Рис. 26. Жених и невеста в традиционном свадебном наряде конца XIX в., Сасун(о). Невеста в традиционном свадебном наряде: б - из Арцаха: в - из Ахалцихе; г — из Себастии (Малая Армения); д - из Эрзерума (Высокая

Армения)

ется от влечения молодости, но нередко бывают и такие случаи,, что вследствие этих посещений невеста до вступления в брак чувствует себя матерью, и в этом не находят ничего предосуди­тельного, только родные спешат совершением брака» ⁵⁶.

Этнографические факты свидетельствуют о том, что подобные обычаи довольно широко были распространены у многих других

263

народов". Исходя из кавказских материалов, М. О. Косвен сде­лал вывод, что именно «сговор считается моментом фактическо­го заключения брака... с момента сговора считаются допустимы­ми и супружеские отношения»⁵⁸. Однако к исследуемому пе­риоду обычай добрачного сожительства жениха и невесты у армян был в целом изжит, а если изредка подобные случаи встречались, то они расценивались скорее как исключительные. Напротив, стал обязательным обычай проверки девственности не­весты после брачной ночи.

После обручения оба семейства становились свойственниками (хнами) и старались во всем помогать друг другу, в частности в различных хозяйственных работах. По большим праздникам было принято посылать из дома жениха в дом невесты подар­ки⁵⁹. Например, у зангезурских армян в эти дни сторона жени­ха посылала в дом невесты в подарок хонча со сладостями, ви­ном, водкой, фруктами, причем обязательно среди фруктов долж­ны были быть яблоко или гранат, символизирующие плодородие. На пасху посылали крашеные яйца, сдобный хлеб, а также яг­ненка, которого закалывали у порога дома обрученной девушки в качестве пасхальной жертвы — ахар. В Гандзаке в первые дни великого поста из дома жениха посылали в дом невесты 7 штук гаты (традиционное печенье со сладкой начинкой и узорчатым верхом), приготовленной на постном масле, лоби, вареную кар­тошку, -вино.

В первую неделю поста в глиняном кувшине проращивали зерно, которое посылали в дом невесты вместе с пловом, сварен­ным на постном масле, лоби, яблоками, вином. На пасху посы­лали 15—20 окрашенных в красный цвет яиц, фрукты, вино. Во время праздника вардавар от семьи невесты в дом жениха приносили гату, молочную кашу, сыр, жареную курицу, дв.е пор­ции яичницы (одну — для жениха) и т. д. В этот день не­веста собирала цветы, которые вместе с яблоками посылала жениху⁶⁰. *^:- _]4

Традиционный дарообмен между сторонами жениха .^ неве­сты на разных этапах свадебного цикла был весьма архаичен. Хронологически он относится, по мнению Ю. И. Семенова,, к пе­риоду возникновения парного брака и характерен' для большин­ства доклассовых обществ⁶¹.

Собственно свадьба справлялась, как правило, поздней осенью или зимой, часто на масленицу, когда сельскохозяйственные ра­боты были закончены и урожай собран. Незадолго до свадьбы (от нескольких дней до месяца) отец жениха вечером, взяв с собой вино, мясо, в сопровождении своих родственников и близ­ких знакомых шел в дом невесты (иногда продукты он посылал утром). Отец невесты в свою очередь приглашал своих родных и знакомых. Часто приглашались также кавор и священник. После ужина между обеими сторонами начинались важные пере­говоры, для ведения которых с обеих сторон выбирали специаль­ных посредников (хнамахос, векилнер). Основной целью этих

264

"

переговоров было установление размера выкупа за невесту. По­следний включал, как отмечалось, определенную сумму денег, подарки невесте (в том числе свадебный наряд) и ее близким родным, в первую очередь матери, а также набор различных про­дуктов, в основном мясо и напитки. Переговоры подчас прини­мали характер откровенного торга. И назывались они довольно-таки красноречиво, например «тур ев ар» (дай и возьми), «галан ктрел» (определить выкуп), «Ьге ктрел» (букв, резать путь), «джанапар днелу» (установить дорогу), «ктрвацк» (условие)⁶². Во время переговоров назначался день свадьбы, определялось число гостей со стороны невесты, оговаривалось, сколько и какой материи должна была купить сторона жениха для свадебного наряда невесты, кройка и шитье которого обставлялись особым обрядом шордзевек. Он происходил в торжественной обстанов­ке в доме невесты с приглашением женщины, хорошо умеющей шить, а также близких обеим сторонам женщин-родственниц. В заключение переговоров сторона жениха выясняла, какое при­даное (ожит, бажинк) отец невесты дает за дочерью.

Бытописатели середины XIX в. отмечали, что приданое ар­мянской девушки состояло главным образом из разных вещей до­машнего обихода. По словам современников, во второй половине XIX в. в Нагорном Карабахе девушка, выходя замуж, получала из отцовского дома пару мафрашей (ковровый дорожный мешок для постели), паласы, ковры, одежду, медный кувшин, самовар, котлы, сундуки, сумку, постель, иногда быка или корову. У ахал-цихских армян приданое состояло из платьев, головных уборов, различных принадлежностей традиционного женского костюма, двух—трех пар белья и некоторых хозяйственных принадлежно­стей⁶³: «Приданое в крестьянском быту,—пишет С. П. Зелин­ский,— строго говоря, не существует, т. е. за девушкой не дают ни денег, ни имений, а родители, смотря по степени зажиточно­сти и размеру выкупных денег, дают ей разного рода вещи и платья. Так, серьги, кольца, браслеты, монеты и т. д.; сундук для вещей, пару платья, часть белья, а в Карабахе и Зангезур-ском' уезде и кое-какую медную посуду, ковер, палас, подушку, тюфяк, одеяло, нередко корову⁶⁴ или несколько овец. Кроме того, девица с малолетства заготовляет для себя разные вещи для по­дарка родным жениха, вроде носков, игольниц, вязаных платков и пр.»⁶⁵. Такой состав приданого в Нагорном Карабахе под­тверждают и наши полевые материалы. Например, приданое жи­тельницы с. Тагавард Мартунинского района С., 1876 г. рожд., вышедшей замуж в 1892 г., состояло из постели, гябы (ворсо­вый ковер), карпета (безворсовый ковер), посуды и сундука с личными вещами⁶⁶.

Большой конкретный материал о составе приданого у армян разных историко-этнографических районов, имеющийся в рабо­тах Е. Лалаяна и С. Д. Лисициана, приведен Э. Т. Карапетян в ее исследовании ".

Как выясняется, в исследуемый период повсюду существовал

265

определенный, примерно одинаковый набор обязательных предме­тов, входивших в приданое⁶⁸. Это были постель и постельное белье, ковер, хурджин, посуда, одежда, украшения, в основном серебряные, предметы личного туалета, сундук и мафраш для хранения приданого. В конце XIX в. в некоторых районах, на­пример в Гандзаке, в приданое стали включать и деньги^6Э.

Подсчитывая общую стоимость приданого армянской девушки в конце XIX в., Э. Т. Карапетян называет сумму в 230— 250 руб.⁷⁰, что, таким образом, было в целом не меньше, чем выкуп, выплачиваемый стороной жениха за невесту. Это подтвер­ждает вывод М. О. Косвена, сделанный им по поводу эволюции этих институтов. Он пишет: «Распад большой семьи и выделе­ние из нее малых семейных ячеек ведет к необходимости для каждой молодой пары создавать свое отдельное хозяйство, а для этого в новых экономических условиях необходима посторонняя помощь. Переходная форма, которая создается новыми отноше­ниями в покупном браке, сводится к тому, что родители дают до­чери приданое, стоимость которого, однако, значительно ниже по­лученной суммы. Затем входит в обычай, что стоимость придано­го должна полностью покрывать сумму брачного платежа (якуты, армяне, буряты, чуваши, великороссы). Наконец, покупной брак отмирает, брачный платеж обращается в обрядовый пережиток, тогда как приданое не только остается, но и приобретает еще большее социально-экономическое значение» ⁷¹. В приданое у ар­мян входили также подарки, получаемые невестой от родственни­ков жениха во время свадьбы, которые назывались «арнегин» (букв, «цена за кровь») и во время смотрин — «ересацтэс» ⁷².

Свадьба у армян называется «Ьарсаник», что, по мнению линг­вистов, происходит от слова «Ьарц» (вопрос, спрос) и объясняет­ся как обряд, совершаемый с согласия обеих сторон ⁷³. Несмотря на то что в разных районах проживания армян имелись некото­рые особенности в деталях свадебного обряда, в последователь­ности их исполнения, в основной своей части он был довольно един.

Так, во время каждой свадьбы обязательны были опреде­ленные действующие персонажи. Главную роль среди них играли кавор (посаженый отец) и каворкин (посаженая мать). Кавор впоследствии становился крестным отцом (кнкавор) детей моло­дой пары ⁷⁴. Каворство переходило по наследству по отношению к данной семье, причем эта связь, как отмечает С. Д. Лисициан, была не менее крепкой, чем кровное родство ⁷⁵.

Накануне свадьбы жених выбирал себе свиту из числа холо­стых товарищей — дружек. В Восточной Армении дружка назы­вался макар, в Западной Армении и у переселенцев из ее рай­онов — азаб. Свиту жениха возглавлял глава холостой молоде­жи — соответственно макарбаши или азаббаши (баш — тюрк, «го­лова»), выбор которого сводился к выкупу символа его власти — «палки начальника поезжан», т. е. специального жезла, украшен-.ного жестяными блестками, с приделанными к верхушке под-

266

свечниками со свечами, либо сабли с привязанной к ней большой восковой свечой — керон. Глава холостой молодежи назывался также «братом жениха» (песахпер) и повсюду сопровождал его.

Свита жениха и ее глава играли важную роль на свадьбе; всячески оберегали жениха и невесту от «вредоносных» сил и «сглаза», выполняли различные хозяйственные и развлека­тельные функции⁷⁶. Кроме того, как убедительно показала Л. М. Варданян в своем исследовании, они принимали непосред­ственное участие во всех тех обрядах, которые знаменовали пере­ход жениха из одной возрастной группы (холостой молодежи) в другую группу (женатых) ".

Со стороны невесты выбирались «брат невесты» (Ъарснахпер) и «сестра невесты» (Ьарснакуйр), которые сопровождали ее в дом жениха. О приближении свадебного поезда возвещал специ­альный гонец — агвес (доел, «лисица»). Свадебный пир возглав­лял избранный глава стола — тамада. Его помощник (цнглапет) «расцвечивал» тост, заставляя кого-нибудь из гостей спеть, стан­цевать либо сказать что-то в честь того, за здоровье которого провозглашался тост. Сам отец жениха становился «хозяином свадьбы» (Ьарсанкатер). Нередко выбирали, как, например, в Вайоц-дзоре, специального «кравчего» (марнапет), который от­вечал за продукты и напитки ⁷⁸.

Приглашение гостей на свадьбу поручалось обычно молодым людям, иногда детям. Более старым был обычай, когда на свадь­бу односельчане собирались без какого-либо приглашения, а лишь услышав, как пишет С. Д. Лисициан, знакомый мотив свадебной мелодии. Постепенно вошло в обычай поименное приглашение. Так, в с. Гадрут (Нагорный Карабах) в начале XX в. один из близких родственников жениха разносил по домам лист бумаги, на котором были написаны имена и фамилии приглашенных гостей. То же делалось со стороны невесты. В других карабахских селах жених со своими товарищами ходил по домам приглашать гостей. У ванских армян «в старину,— пишет Е. Лалаян,— взамен письменного приглашения посылался глашатай, который, препод­нося каждому букет цветов или яблоко, а то и гранат, приглашал на свадьбу». В Вайоц-дзоре в конце XIX в. «хозяин свадьбы» обычно в четверг давал двум своим родственникам по хурджину, наполненному головками сахара разного веса — от полфунта до 7 фунтов. Те должны были обойти соседние деревни и пригласить родных и близких знакомых на свадьбу, в знак чего они всюду оставляли по головке сахара, причем чем ближе и почетнее был родственник, тем головка сахара была больше. В пятницу рано утром азабы обходили всю деревню с сообщением о начале свадь­бы и приглашали по этому поводу выпить в доме жениха рюмку «пригласительной водки». В полдень в дом жениха приглашали; музыкантов, после чего Ьарсанкатер, взяв бутылку домашней фруктовой зодки и самую большую головку сахара, в сопровож­дении музыкантов шел приглашать кавора. Приглашение кавора; всегда обставлялось особо. Нередко его приглашали с. большим

267

блюдом плова с вареной курицей. Приход кавора в дом жениха считался началом свадьбы ⁷⁹.

Само свадебное торжество длилось, как правило, три дня, а иногда и неделю, в зависимости от материальных возможностей семей жениха и невесты. Обычно свадьбу начинали в пятницу и заканчивали в воскресенье.

Армянская свадьба включала целый ряд обязательных предва­рительных обрядовых элементов. К числу их относилось, напри­мер, широко распространенное у многих пародов купание как же­ниха, так и невесты, символизировавшее очищение перед свадь­бой. Обрядовое купание жениха происходило обязательно в хлеву (гом); в нем принимали участие дружки. В процедуре купания невесты, которое происходило также в гоме, но уже ее дома, уча­ствовали ее подруги и женщины-родственницы. Купание невесты носило торжественный характер. Оно сопровождалось импрови­зированными песнями, танцами, угощением (обычно яичница с медом). Нередко этот обряд превращался в своего рода смотрины невесты: важно было увидеть, насколько невеста здорова и не имеет ли она какого-либо физического недостатка. После купа­ния поздно вечером в некоторых районах происходил обряд «на­ложения хны», причем сначала красили руки жениха и дружек, а затем хну на медном подносе вместе с фруктами и сладостями торжественно несли в дом невесты, где красили руки ей и ее подружкам. Обряд наложения хны, по всей видимости, был свя­зан с персидским и турецким влиянием ⁸⁰.

К предварительным обрядовым элементам относилась и тор­жественная выпечка «свадебного хлеба», которая происходила как в доме жениха, так и в доме невесты. У армян Эриванской губернии для этой цели приглашали близких к данному дому пар­ней и девушек, которые с песнями и плясками просеивали муку, месили тесто в специальном деревянном корыте (ташт) и пекли хлеб. Ахалцихские армяне приглашали только семь девушек из семи домов, причем каждая из них обязана была просеять по ре­шету муки 'для свадебного хлеба. В Гандзаке этот обряд совер­шали девочка и мальчик. Девочка, стоя на коленях перед коры­том с ситом в руках, просеивала муку, которую горстями бросал в сито мальчик. Вапские армяне специально приглашали женщи­ну, которая просеивала муку, а затем пекла хлеб, причем весь процесс сопровождался музыкой и исполнением круговых танцев. В Зангезуре просеивание муки также было только женским де­лом. Здесь просеить муку через сито сначала должна была самая старшая по возрасту из женщин, после нее жена кавора, затем другие женщины. Заканчивала просеивание, а затем и месила тесто специально приглашенная для этой цели женщина. В той же очередности солили тесто, причем старшая женщина посвяща-йа соль сначала памяти недавно умершего родственника, а затем всех остальных умерших родственников и просила у них благо­словения для молодых. День обрядовой выпечки свадебного хлеба .назывался «таштадрек» (доел, «ставить корыто») ".

268

Накануне свадьбы в доме жениха в присутствии стариков-родственников открывали карасы (большие глиняные кувшины) с вином, которое разливали в небольшие кувшины. С культом предков был связан обычай, согласно которому отец жениха со священником шли на кладбище, где совершали панихиду на моги­лах умерших родственников. Жених со священником обходил все дома, где в течение последнего года кто-либо умер ⁸².

Приглашенные на свадьбу собирались утром в доме жениха, их угощали; когда гости расходились, жених с кавором в окруже­нии дружек, в сопровождении музыкантов вели к дому невесты предназначенного для свадьбы быка, шею которого украшали гир­лянды яблок. Под звуки зурны быка закалывали. В большинстве случаев ритуальное закалывание «свадебного быка» (ез ктрел, ез мортел, мис мортел) происходило во дворе дома жениха. Этот обряд совершали жених и кавор в торжественной обстановке, в сопровождении музыки и с исполнением круговых танцев мо­лодыми женщинами и девушками. Кровью быка кавор смазывал лоб жениху. Иногда в кровь животного жених или кавор обма­кивали раскрытый замок или лезвие кинжала, после чего закры­вали их. Порой мать жениха мочила в крови красную нитку и хранила у себя до брачной ночи. В Нагорном Карабахе в кровь животного клали лемех от сохи, а затем бросали его в огонь, на котором должно было вариться свадебное мясо; смазывали кровью складной нож и ключи от дома, после чего нож в закры­том виде клали в карман жениха, а ключи посылали невесте. Также смачивали кровью один конец платка, которым опоясыва­ли или повязывали через плечо жениху. Нож, ключи открыва­лись лишь на брачном ложе и, по представлению парода, долж­ны были способствовать соединению молодых. Поскольку бык -у армян, как и у многих земледельческих народов, издревле ассо­циировался с производительными силами природы и считался символом плодородия, то все упомянутые магические действия должны были способствовать деторождению. На эти важные мо­менты указывала в свое время и Э. Т. Карапетян ⁸³.

Затем следовал обряд одевания жениха. Предварительно его одежда, шапка и кинжал, а также подготовленный стороной же­ниха свадебный наряд невесты освящались священником. Сам обряд происходил в торжественной обстановке под звуки дпол-зурны. Жених сидел в окружении дружек, рядом с ним находил­ся песахпер, вокруг было много народу. Одевал жениха кавор. Каждый предмет свадебного костюма высоко поднимали, чтобы все присутствующие могли его разглядеть. Обряд сопровождал­ся песнями азабов, в которых они восхваляли наряд жениха, сы­пали веселыми шутками. В качестве обязательного элемента сва­дебного костюма жениха в Восточной Армении была чуха, а в Западной — расшитая на груди шелком традиционная верхняя одежда ишлик или же салта ⁸⁴.

К числу обязательных относился и обряд «бритья жениха». Он также носил торжественный характер и сопровождался му-

269

зыкой, танцами. Жених садился в окружении своей свиты, рядом с ним становились кавор и песахпер. Специально приглашенный для этой цели цирюльник начинал брить жениха, время от вре­мени останавливая работу, ссылаясь на тупую бритву, и только после получения выкупа, который давал обычно кавор, продол­жал бритье ⁸⁵.

В ряде районов, например в Вайоц-дзоре, Новом Баязете, Се­ванском, при исполнении этого обряда жених садился на пере­вернутую вверх дном корзину, под которой находилась горящая свеча или зажженный светильник. Обряд «бритья жениха» счи­тался настолько обязательным, что исполнялся (правда, чисто символически) даже тогда, когда в нем не было практической необходимости ⁸⁶.

Во многих районах жена кавора или его близкая родственница повязывала жениху через плечо ускап, усбанд («плечевая повяз­ка») из красного и зеленого платков, причем второй платок повя­зывался обычно уже в доме невесты, пока ее одевали. На голову жениху надевали таг («венец») —цветной широкий шпур с вися­щими гирляндами или цветной жгут из платка. С этого времени жених назывался тагавор («носящий таг», «венценосец», «царь»). Невеста соответственно именовалась тагуи — «венценосицей», «царицей» ⁸⁷.

Как в доме жениха, так и в доме невесты заранее готовили тот угол (пучах, кундж), где должна была за занавесом (ара-гаст, парда) сидеть невеста. Этот свадебный занавес украшали множеством амулетов, игравших роль оберегов от «сглаза» и «вредоносной» силы ⁸⁸.

Обычно к полудню или в сумерки отправлялись на «Ьарс-наарр» (букв, «взятие невесты»). С правой стороны от жениха шел кавор, с левой — песахпер, плотным кольцом их окружали дружки с зажженными свечами или факелами, впереди шли му­зыканты, играя традиционные для этого момента плясовые мело­дии, а следом — приглашенные гости и родственники. Родители жениха оставались дома. По пути к дому невесты пели, плясали, стреляли из ружей, кричали. Кто-либо из молодежи нес на голове поднос со свадебным нарядом невесты. При приближении про­цессии жениха к дому невесты родственники ее в шутливой фор­ме преграждали путь, пока не получали выкупа. Навстречу сва­дебному поезду выходили родители невесты. Каворкин, взяв под­нос с нарядом, передавала его близким невесты. Иногда, как, на­пример, в Нагорном Карабахе, этот наряд посылали невесте за­ранее ⁸⁹.

В доме невесты жених, кавор и песахпер становились перед занавесом, за которым сидела невеста. Начиналось одаривание родственниками невесты жениха и его товарищей. К столу выно­сили приготовленные хонча с курами, яйцами, пловом, обсыпан­ном изюмом и другими сладостями, с вином и водкой, блюда с фруктами и сладостями. Самые близкие родственники препод­носили «свадебное дерево». Этот широко распространенный эле-

270

мент свадебного обряда — «украшение древа жизни» — связан с культом растительности и символизировал собой плодородие. Он заключался в следующем: в доме невесты или кавора молодые парни, а в некоторых районах и девушки, прикрепив предвари­тельно очищенную от листьев ветку дерева, обычно ивы, разно­цветными нитями к доске, привязывали к ней другие ветки и нанизывали на них различные фрукты, в первую очередь яблоки и гранаты, и изюм. В Гохтне это свадебное дерево так и называ­лось «ури чюх» (ветвь ивы), его украшали разноцветной бума­гой, орехами, изюмом, к вершине прикрепляли гранат, а под вет­ки клали лаваш, посыпанный солью. В Нагорном Карабахе, где оно называлось «луйс» (свет), помимо фруктов и сладостей, его украшали цветными лоскутками, обмотанными красными и зе­леными нитками с нанизанными на них зернами гороха и изю­мом, а к вершине прикрепляли курицу; в Лори к его веткам прикрепляли также маленькие свечи; в Ноемберянском районе свадебное дерево называлось «попх» и имело вид беседки с острыми углами, увешанной яблоками, конфетами и изюмом⁹⁰.

Пиршество в доме невесты продолжалось несколько часов, после чего гости расходились, а жених, кавор и песахпер оста­вались здесь на ночь. Вместе с невестой ночевала Ьарснакуйр.

На следующее утро в субботу все приглашенные вновь соби­рались в доме невесты, где за занавесом начинался обряд одева­ния невесты⁹¹. Невесту одевала одна из близких молодых за­мужних женщин, у которой первенец был мальчиком, иногда это бывала Ьарснакуйр. Невеста сидела в окружении своих подружек, которые веселыми шутками старались развеять ее грусть. Специ­альная для этого случая печальная мелодия исполнялась на зур­не. Свадебный наряд невесты по покрою не отличался от тради­ционного, принятого в той или иной местности костюма, но сшит был из более дорогих тканей, с более богатыми украшениями. Важной частью обряда одевания невесты была перемена девичь­ей прически и головного убора на прическу и головной убор за­мужней женщины. Лицо ей закрывали вуалью. Пояс невесте, предварительно выкупив его у подружек невесты, повязывал ка­вор. Сначала он обводил им трижды вокруг невесты справа нале­во, а затем, слегка ударяя ее по спине, повязывал пояс с по­желанием: «Дай бог тебе сына-богатыря» или «Пусть даст тебе бог трех сыновей и одну девочку» или «Первым роди сына, с су­женым живи любовно». По данным Л. Назарьянца, пояс невесте повязывал отец жениха, произнеся при этом: «Дай бог тебе здо­ровья, счастья, мальчиков и девочек». Каворкин накидывала на нее покрывало. Выводил невесту из-за занавеса женатый человек, У которого жена была не бездетна, и ставил ее рядом с жени­хом ⁹².

Затем жених и невеста отправлялись в церковь венчаться. Иногда, главным образом в районах Зангезура и Нагорного Кара­баха, венчание происходило у очага (тонира) и называлось тонри псак. Тонри псак совершали, когда в селе не было церкви или

271

вступающие в брак не достигли установленного брачного возра­ста, степень родства не превышала шести ступеней, а степень свойства — пяти или в брак вступали вдова и вдовец, в церкви находился покойник и т. д. При этом обряде к верхней части то-нира прикрепляли свечи, жених и невеста трижды обходили во­круг очага, затем, встав по обе стороны тонира, опускались на колени и целовали его края. По словам Е. Лалаяпа, сельские жи­тели венчание у тонира считали даже «выше венчания в церкви, поскольку тонир их кормит, греет и очищает». То же в отноше­нии карабахских армян отметил и И. Петрушевскпй. Обряд вен­чания у тонира сохранялся в Нагорном Карабахе вплоть до кон­ца 1920-х годов ⁹³.

Впереди свадебной процессии, направлявшейся в церковь, вслед за музыкантами шел жених, справа от него кавор, слева — песахпер. За женихом Ьарснахпер и Ьарснакуйр вели невесту, один из них держал у груди ее подол платья жениха или при­вязанный к его поясу платок, чтобы никто не мог «пробежать между ними». В Нагорном Карабахе «царь» и «царица» высту­пали рядом, со стороны жениха шел кавор, со стороны невесты — Ьарснакуйр. У ахалцихских армян жених и невеста должны были «идти рядом вплотную, так, чтобы между ними не оставалось пространства, иначе, по народным верованиям, у них не будет детей ⁹⁴.

Жениха и невесту плотным кольцом окружали дружки со свечами или факелами в руках. Шествие сопровождалось песня­ми, плясками, стрельбой, криками «ура!», чтобы шумом отогнать «злых духов». Дружки зорко следили за тем, чтобы никто не по­ложил у порога церкви веревку и после прохождения молодой пары не завязал бы на ней узел, что могло «завязать» брачую-щихся, чтобы никто из вражды или зависти не кинул камень на церковь и тем самым «не лишил обряд венчания его силы». Иногда в церкви во время венчания какая-нибудь пожилая род­ственница трижды запирала и открывала замок, а затем, заперев его, открывала только перед брачной ночью, чтобы «не замкнуть» жениха ⁹⁵.

С целью оградить молодых от сглаза и действия «злых духов» кавор во время венчания держал над их головами перекрещенные меч н ножны. Когда новобрачные выходили из дверей церкви, меч над их головами держал песахпер. Этот же обряд он выпол­нял при всех последующих в этот день прохождениях молодых че­рез разные дверн. Апотропейное значение, которое придавалось металлу, было широко распространено у многих народов.

В церкви жениху и невесте давали пригубить вино из одной чаши, что символизировало их соединение и должно было сде­лать их с этого времени неразлучными. Священник повязывал им на шею или на рукав нарот — шнур, свитый из красной и зе­леной нитей, и скреплял концы его воском от своей свечи. До снятия нарота жених и невеста не имели права взойти па брач­ное ложе.

272

I

После венчания новобрачные шли либо рядом, либо невеста? шла немного сзади жениха, держась за полу его платья. Со стороны жениха шел по-прежнему кавор, со стороны невесты — Ьарснакуйр. Чтобы обмануть злых духов, из церкви полагалось возвращаться другой дорогой. Дружки вновь громко пели, тан­цевали, стреляли из ружей, кричали «ура»!». По пути следования свадебной процессии родственники жениха, невесты и кавора вы­носили столы и подносы с угощениями — хлебом-солью, фрукта­ми, сладостями, разными кушаньями (плов, яичница, жареная курица) и напитками, одаривали молодых небольшими подарка­ми, как, например, в Зангезуре и Нагорном Карабахе ⁹⁶.

После церкви в районах расселения армян — переселенцев иа Западной Армении участники обычно направлялись прямо в дом жениха. В большинстве же районов расселения восточных армян, например в Зангезуре, Нагорном Карабахе, возвращались в дом~ невесты. Невеста шла опять за занавес, где ее окружали дети (символическое пожелание ей в будущем иметь много детей).

За стол садились сначала мужчины, потом женщины. Жених к столу не садился и ничего не ел, пока не получал от родителей невесты беранбацук — подарок за «открытие рта» (обычно носки, шапку). Застолье начиналось с тостов в память покойных родст­венников, после чего тосты провозглашались за счастье молодых, их родителей, родственников с обеих сторон. Пиршество сопро­вождалось песнями, плясками в доме и во дворе и длилось не­сколько часов, после чего в ряде районов, например в Варанде, устраивали канч (букв, «клич, зов»), т. е. сбор денег. В доме не­весты в нем принимали участие только женщины. Собранная сумма (около 30 руб.) вручалась матери невесты. По данным Е. Мелик-Шахназарова, у зангезурских армян в доме невесты-женщины преподносили не деньги, а небольшие подарки (плат­ки, чулки, головные украшения), которые невеста брала с собой в дом родителей мужа и одаривала ими его близких родствен­ников. У ахалкалакских армян в сборе подарков невесте, которые включали, помимо денег, иногда и какой-нибудь скот, например овцу или теленка, принимали участие и мужчины.

После ухода гостей, когда в доме невесты оставались лишь жених, кавор, песахпер, дружки, а также близкие родственники, начинался показ приданого невесты, причем каждая вещь под об­щее одобрение показывалась отдельно. Жених, кавор и песахпер оставались опять на ночь в доме невесты ⁸⁷.

В воскресенье наступал кульминационный момент свадьбы — перевоз невесты в дом жениха. В этот день утром в обоих домах вновь собирались гости. После небольшого угощения в доме же­ниха его отец и близкие родственники шли за невестой в дом ее родителей. Отец невесты выводил дочь за руку и передавал отцу жениха со словами: «Передаю тебе добро, пользуйся им на счастье». Отец жениха давал обещание содержать ее, как «свет своих очей». Обряд прощания невесты с родным домом сопро­вождался душераздирающими причитаниями матери, родственниц,

273

т подружек невесты. Музыканты играли специальную для этого момента свадьбы грустную мелодию. Молодая прощалась с до-:мом, целовала руку отцу и матери, молодой — всем ее родным. Прощаясь с родным для невесты очагом, они трижды обходили вокруг него и целовали его края. В Гандзаке перед выходом из родительского дома невеста подходила к очагу и, опустившись на колени, брала из него немного золы; после этого немного золы брал и жених. В Варанде только жених клал щепотку золы из очага невесты в карман ⁹⁸.

При выходе участников свадьбы из дома невесты один из ее родственников, держа дверь, преграждал дорогу, пока не полу­чал выкупа от кавора, нередко ягненка или козленка. У дома не­весты кто-либо из ее родственников (чаще ее брат) должен был доцеловать сестру жениха. Этот элемент обряда назывался хнама-.пач и символизировал архаический обычай, когда мужчины од­ного рода имели потенциальное право на всех женщин другого рода. Мать невесты готовила специальный поднос со сладостями, фруктами и вареной курицей. Курицу варили целиком, с головой и ножками, внутри ее начиняли сухими фруктами, яйцом, сверху на шею надевали ожерелье из изюма и сажали на тарелку. Свер­ху поднос накрывали шелковым платком и несли впереди процес-•сии. Свадебный поезд в принятом порядке направлялся к дому гжениха. Шествие сопровождалось песнями, плясками, стрельбой в воздух, возгласами, криками «ура!», джигитовкой на конях (на :этот раз все делалось еще громче и активнее, чем в предыдущих процессиях). Дружки опять внимательно следили, «чтобы между женихом и невестой никто не прошел и не лишил жениха мужской силы». Впереди всех к дому жениха направлялся агвес, «повещая, что свадебный поезд подходит. За эту весть он получал от матери жениха курицу ".

Снова на пути следования свадебного поезда родственники и близкие выносили столы и подносы с угощением, обсыпали мо­лодых сушеными фруктами, орехами, конфетами. Впереди, чаще на лошади, везли приданое, сверху сажали мальчика, обычно ;младшего брата невесты, за что сторона жениха одаривала его небольшим подарком или монетами. Нередко вся свадебная про­цессия к дому жениха отправлялась верхом на лошадях, причем невеста сидела в седле с песахпером. В середине XIX в. в дом жениха новобрачные обязательно ехали верхом на лошадях, при­чем невеста с ног до головы была закутана в белое покрывало.

При приближении шествия во дворе дома жениха начиналась шуточная борьба (кох, гюляш) его родителей между собой. При :Этом по обычаю обязательно должна была победить мать, что, вполне возможно, свидетельствует о каких-то пережитках матри­архата.

Перед вступлением новобрачных во двор дома жениха или на пороге дома у их ног или у ног только невесты закалывали жерт­венного барана или петуха. С крыши дома на молодых сыпали -сушеные фрукты, орехи, мелкие монеты, конфеты, зерно, что

274

должно было, по представлению народа, способствовать благопо­лучию молодых. Новобрачных с хлебом встречала мать жениха, В первой половине XIX в., по свидетельству очевидцев, она держала в руках медный поднос, на котором лежали два лаваша_г а на них горячие угли. Она трижды ходила кругом новобрачных, сидевших на лошадях, затем крошила лаваш на мелкие кусочки и бросала под ноги лошадям, чтобы «на полях молодой четы все­гда был хороший урожай» ¹⁰°. В конце XIX в. современники опи­сывали этот момент свадебного ритуала следующим образом. Приплясывая, мать жениха трижды обходила справа налево мо­лодую пару и кавора, целовала невестку в лоб, а та в свою оче­редь целовала руку свекрови. Нередко в этот момент перед неве­сткой ставили ошнак — горшок с маслом. Кинув в него одну или несколько монет, она смазывала маслом косяк входной двери ж волосы своей свекрови — в знак пожелания богатства дому и того, что она теперь всегда будет послушна свекрови и будет служить ей («умасливать» ее). Свекровь со своей стороны, же­лая невестке богатства, говорила: «Чтобы пальцы твои были в масле». У ахалцихских армян мать жениха клала в рот молодым по кусочку сахара для обеспечения им «сладкой» жизни ^т.

Невестка не переступала порог дома, пока отец или мать мо­лодого не одаривали ее. Под ноги молодым на пороге дома клали глиняные миски, а позднее тарелки, которые они должны были разбить одним ударом, после чего входили в дом. В некоторых; районах посуду разбивала только невеста (у карабахских и занге-зурских армян), в других — только жених (у ахалцихских и ван-ских армян) ¹⁰².

После этого начиналось пиршество с обильным угощением, которое перемежалось песнями, танцами, обрядовыми играми. За столом провозглашалось множество тостов. Молодым желали много счастья, им желали «состариться на одной подушке», т. е. долгой совместной жизни. По окончании танцев в пользу музы­кантов собирали шабаш. К концу пира дЬолчи (барабанщик) про­сил священника благословить дЬол и начинался канч (сбор де­нег) . На этот раз деньги собирали в пользу тагавора. Гости в-зависимости от достатка давали от 20 коп. до 20 руб., в резуль­тате чего собиралась значительная сумма (от 50 до 200 руб.)_г иногда даже превышавшая свадебные расходы. По материалам Л. Назарьянца, во время канча собирали от 100 до 500 руб.¹⁰⁵

По окончании пиршества гости расходились, и в доме жениха оставались дружки вместе с песахпером и кавором, после чего все они, иногда вместе с родителями жениха и его несколькими ближайшими родственниками и священником, шли на кладбище,, где посещали и освящали могилы умерших родственников.

В этот день вечером священник снимал нарот с жениха и не­весты, развязывал узел нитки, окровавленной при закалывании свадебного быка, отпирал замок, вынимал лезкие ножа или меча из ножен. Во время снятия нарота кавор опять держал над го­ловами новобрачных крестообразно обнаженный меч с ножнами,

275

После всех этих действий молодая пара получала право взойти на брачное ложе. Постель молодым стелила Ъарснакуйр. .У их •постели ставили вино, фрукты, мед, всевозможные сладодти. По сообщению С. Д. Лисициана, у карабахских армян в эту ночь в доме жениха никто из домашних не мог оставаться, они ночева­ли у родственников и соседей. Здесь же рано утром молодой муж, «стыдясь показаться кому-нибудь на глаза», убегал к одному из родственников. И только под вечер близкие родственники-мужчи­ны в сопровождении музыкантов приводили его домой, где он, смущаясь, подходил к родителям и целовал им руки ¹⁰⁴.

Большое значение повсюду придавалось целомудрию невесты. На утро с целью удостовериться в этом в доме жениха собира­лись близкие родственницы-женщины, которые поздравляли мо­лодую. Ей дарили яблоко с воткнутыми в него серебряными мо­нетами, а ее матери посылали зарезанную курицу вместе с простыней с брачной постели и поздравлением. Вновь возобновля­лось пиршество для холостых товарищей жениха. В этот день го­товили обычно хаш — традиционное горячее блюдо из говяжьих или бараньих ножек и головы.

Со свадьбой был связан также обряд «охоты жениха», когда •он должен был с одного раза отсечь голову курице. Место испол­нения этого обряда было различным. Например, в Варанде он происходил у дома невесты; в Новом Баязете и Джавахке — у дома жениха, когда туда приводили невесту; в Вайоц-дзоре и Гохтне — во дворе или на крыше дома жениха во время кутежа холостой молодежи по окончании свадьбы; в Севанском районе, Лори — во время послесвадебного кутежа жениха и его свиты в доме кавора; в Лори, Гандзаке — при освящении могилы умерше­го отца жениха. По сообщению очевидца армянской свадьбы се­редины XIX в., в Новобаязетском уезде новобрачный должен был одним ударом сабли отсечь голову барану. Во многих районах этот обряд заключался в том, что во время свадебной процессии дружки ловили всех попадавшихся им навстречу кур и никто не мог воспрепятствовать им в этом. По словам Б. Халатьянца, каждый из холостых товарищей жениха приносил ему по курице и с силой бросал ее на обнаженный меч жениха. Поскольку дей­ствие происходило на крыше дома, то убитая курица через ды­мовое отверстие падала в комнату, где ее сразу общипывали. Этих кур съедали во время пира холостой молодежи, устраивае­мого после брачной ночи.

Испытание силы и ловкости жениха и его свиты проявлялось и в иной форме. Например, в Гандзаке и Лори жених (а в случае его промаха — дружка) одним выстрелом из ружья должен был •сбить яблоко, привязанное за длинную нитку к одной из ветвей дерева или же укрепленное на конце шеста; в Нагорном Кара­бахе стреляли также в яблоко, либо в конфету, яйцо, голову ку­рицы; в Буланыхе жених и его дружки поочередно одним уда­ром кулака разбивали тарелки. Во время кутежа холостой мо­лодежи разыгрывался и такой обряд, как «суд жениха». Жених

:

садился на тахту, а его холостые дружки начинали притворно дааловаться на одного из своих товарищей, обвиняя его в нару­шении обязанностей. Жених приказывал привязать «виновного» к столбу дома и назначал штраф-выкуп, состоящий обычно из курицы, кувшина вина, водки или денег. После уплаты выкупа веселье возобновлялось ¹⁰⁵.

Все эти пережиточные формы физических испытаний, имев­шие место и в исследуемый период в свадебных обрядах, симво­лизировали собой, как справедливо показала Л. М. Варданян, остатки древнейших коллективных инициации, связанных с пере­ходом посвящаемых юношей в следующую возрастную группу ^10в.

Пиршеством холостой молодежи свадьба заканчивалась. По­всюду свадьбу старались провести как можно веселее, считая это залогом счастливого продолжения семейной жизни.

Через неделю после свадьбы совершался обряд глухлванек (мытья головы невесты). В дом к зятю приходила мать невесты, а иногда жена брата отца. Она приносила с собой гату, курицу, мыло, расческу, нитки, повседневную одежду дочери, купала ее, стирала одежды, оставалась на ночь, а утром возвращалась до­мой ^т.

В течение сорока дней (каррасунк) молодые считались «не­чистыми». В это время молодая жена пряталась от всех за зана­весом, там же и обедала, выходила она оттуда только по пригла­шению и после того, как получала в подарок монету; за водой она могла идти только .поздно вечером, когда можно было не опасаться повстречать кого-нибудь по дороге. Муж не имел права присутствовать ни на чьей свадьбе или войти в дом к роженице, даже пройти по крыше этого дома, так как считалось, что он принесет несчастье, не мог войти в хлев и т. д. До истечения года или до рождения первого ребенка молодая обязана была хо­дить с закрытым лицом¹⁰⁸. Она начинала придерживаться ар­хаического обычая избегания старших родственников мужа, а также кавора ^10Э.

К числу послесвадебных обрядов относится и так называемый дарц, когда молодая невестка, спустя некоторое время после свадьбы, обычно на пасху, приходила в свой родительский дом и оставалась там примерно в течение 30—40 дней. Истолкование этого широко распространенного обычая, названного «возвраще­нием домой», в качестве пережитка матрилокального поселения впервые было дано А. Н. Максимовым"°, а затем на кавказ­ском материале — М. О. Косвеном ^1И.

Рассмотренные в статье материалы показывают, что в иссле­дуемый период брачно-свадебный цикл у армян характеризовался сложным сочетанием различных, разновременно возникших обря­дов, многие из которых имели глубокие исторические корни и отражали особенности семейно-брачных порядков родового строя и дохристианских воззрений. Видимо, отголоском родового быта

276

277

следует считать непосредственное участие на всех этапах свадь­бы широкого круга родственников как со стороны жениха, так и со стороны невесты, угощение ими свадебного поезда на пути его следования к дому жениха, материальная взаимопомощь, выра­жающаяся в сборе денег, свадебный дарообмен и т. д., что под­тверждает мысль Л. Я. Штернберга об участии семейно-родствен-ного коллектива в брачных церемониях не только своей санкцией, но и материальной помощью "². Отголоском родового быта явля­ется также участие в свадьбе половозрастных групп — друзей-сверстников жениха и подруг-сверстниц невесты ы те посвяти­тельные обряды, которые знаменовали собой переход этих кол­лективов сверстников из группы холостых в группу женатых. Значительная часть свадебных обрядов связана с пережитками ранних форм религии — культа предков, домашнего очага, куль­та природы и пр. Особую роль играли многочисленные магиче­ские церемонии, направленные главным образом на то, чтобы уберечь молодых от сглаза и «вредоносных сил», обеспечить им плодородие и благополучие в будущей семейной жизни.

Исходя из типологии свадебного ритуала, предложенной К. В. Чистовым ^из, традиционный свадебный цикл, известный у армян в XIX — начале XX в., в целом следует отнести к вири-локалыюму типу с отчетливыми элементами уксорилокальности: важная роль обручения, которое происходит в доме невесты, тай­ные пссещенпя женихом невесты в период от обручения до свадь­бы, венчание у очага в доме невесты, возвращение в ряде районов после церковного венчания в дом невесты, обряд «возвращения домой», скрывание невесты за занавесом, избегание ею родных жениха, значительная роль материнского дяди и др.

Проведенное исследование показывает большую общность брачно-свадебного цикла армян в различных районах их обита­ния. Значительная общность этого цикла — в нормах и установ­лениях, обычаях и обрядах, в представлениях и воззрениях — прослеживается с брачно-свадебными циклами других народов — Кавказа, Передней и Средней Азии ¹¹⁴.

Однако характеристика свадебного цикла армян была бы не­полной, если бы в нем не были отмечены и определенные раз­личия, частично рассмотренные в статье. Такие различия фикси­руются на всех этапах свадебного цикла в свадебной обрядности, менее — в брачных ограничениях, способах заключения брака. Среди армян-католиков, например (Ахалцихский и Ахалкалак-ский уезды), в отличие от местных армян, по вероисповеданию григориан, не был принят брак-покупка. Некоторые отличия в брачно-свадебном цикле армян наблюдались в районах, где они жили совместно с другими народами — грузинами, азербайджан­цами. Длительное совместное проживание разных этносов вело к постоянным культурным взаимовлияниям, чему способствовало также возникновение в ряде районов этнически смешанных се­мей.

Неодинаковые исторические условия жизни различных групп

армян способствовали у одних большей консервации традиций, -у других — некоторому их размыванию. Так, прослеживается зна­чительная стабильность некоторых традиций свадебного цикла у армян Восточной Армении. У армян — переселенцев из Ирана и районов Западной Армении, а также живших на Кавказе вне пределов Восточной Армении, в силу иных исторических усло­вий эти же традиции видоизменялись. В Вайоц-дзоре, Нагорном Карабахе, например, и в начале XX в. сохранялся обычай избе­гания жениха и невесты во время обручения. В других областях расселения армян — Лори, Абхазия — этот обычай исчез и моло­дые участвовали в обряде обручения, в Джавахке — отсутствовал жених, невесту же выводили к гостям и т. п. Другой пример. После венчания в церкви в районах расселения армян из За­падной Армении молодые сразу шли в дом жениха, в районах расселения восточных армян — в дом невесты. Имелись раз­личия в проведении обряда канч. В Восточной Армении в нем принимали участие только женщины, у армян, живших в Джа­вахке,— и мужчины.

Выявляются отличия и в свадебной обрядности. У армян Аб­хазии, например, переселившихся в эти места во второй полови­не XIX — начале XX в. из Турции (из вилайетов Трапезунт и Орду), зафиксирована большая роль в свадебных обрядах риту­ального полотенца ^И5, что, как мы видели, не было характерно для свадебного цикла других групп армян. Учитывая большую роль полотенец в абхазских ритуалах, можно предположить в данном случае некоторые культурные заимствования, имевшие место в быту армян Абхазии.

Таким образом, на примере рассмотренных материалов можно утверждать, что такие традиционные социальные институты, как брак и свадьба, являются источником интересной и важной ин­формации по этнической истории определенного этноса. Эта ин­формация в совокупности с данными других исторических источ­ников может быть с успехом использована в этноисторических исследованиях.

¹ Вардумян Д. С. Характеристика основных этнографических районов Ар­мении в XIX в.//VII МКАЭН. Докл. сов. делегации. М., 1964. С. 1-2; Еремян С. Т. Атлас к книге «История армянского народа». Ч. 1. 7 карт. Ереван, 1952 (на арм. яз.); Народы Кавказа. Т. II. М., 1962. С. 440-442.

² Акимов В. Н. Свадебные обряды ахалцихских армян // 90. 1889. Кн. 1.

Соо . ОО.

³ Лисициан С. Д. Очерки этнографии дореволюционной Армении//КЭС, I. М., 1955. С. 235; Гакстгаузен А. Закавказский край. Ч. 1. СПб., 1857. С. 190; Карапетян Э. Т. Родственная группа «азг» у армян. Ереван, 1966. С. 67.

⁴ Карапетян 9. Т. Родственная группа. С. 68; Армянский судебник Мхита-ра Гоша. Кн. 2. Ереван, 1954. С. 110-111 (на арм. яз.).

⁵ Лалаян Е. Ванский вилайет (Васпуракан)//СМОМПК. 1915. Вып. 44. Отд. 2. С. 29; Акимов В. Н. Свадебные обряды... С. 83.

⁶ Карапетян Э. Т. Армянская семейная общииа. Ереван, 1958. С. 37; Ар­мянский судебник. С. 95; Лисициан С. Д. Очерки этнографии... С. 234— 235.

278

279

⁷ Лалаян Е. Ванский вилайет. С. 29; АИЭ. Материалы Армянской экспеди­ции 1965 г. ПК. Л. 107.

⁸ Акты Кавказской археографической комиссии. -1878. Т. VII. С. 310; Аки­мов В. Н. Свадебные обряды... С. 83; Мачабе.ги С. В. Экономический быт государственных крестьян Тифлисского уезда // МИЭБГКЗК. 1887. Т. V; Волкова Н. Г. Этнические процессы в Грузинской ССР // Этнические и культурно-бытовые процессы на Кавказе. М., 1978. С. 53; Лалаян Е. Ван­ский вилайет. С. 29.

⁹ Вардумян Д. С., Карапетян Э. Т. Семья и семейный быт колхозников

Армении. Ереван, 1963. С. 96-97 (на арм. яз.).

¹⁰ Акимов В. Н. Свадебные обряды... С. 83-84.

¹¹ См., например: Косвен М. О. Брак-покупка//Красная новь. 1925. № 2; Он же. Этнография и история Кавказа. М., 1961; Кисляков Н. А. Семья и брак у таджиков//ТИЭ. 1959. Т. 44; Он же. Очерки по истории семьи и брака у народов Средней Азии и Казахстана. Л., 1969; Першиц А. И., Монгайт А. Л., Алексеев В. П. История первобытного общества. М., 1982.

¹² Карапетян Э. Т. Выкуп в свадебных обрядах армян и его социально-эко­номические корни. Ереван, 1950.

¹³ Там же. С. 98-103.

¹⁴ Цпт. по: Карапетян Э. Т. Выкуп... С. 96-97; Зелинский С. П. Народно-юридические обычаи у армян Закавказского края//К. 1900. № 50.

¹⁵ Карапетян Э. Т. Выкуп... С. 104; Акимов В. Н. Свадебные обряды... С. 82.

¹⁶ Вермишев X. А. Экономический быт государственных крестьян в Ахал-цпхском и Ахалкалакском уездах Тифлисской губернии // МИЭБГКЗК, 1886. Т. III. С, 94; Карапетян Э. Т. Выкуп... С. 104-107; АИЭ. Материалы Армянской экспедиции 1967 г. ПК. Л. 42; 1979 г. Л. 38.

¹⁷ Карапетян Э. Т. Выкуп... С. 197.

¹⁸ Различные точки зрения, имевшие место в научной литературе по вопро­су о генезисе брака умыканием, см.: Кисляков Н. А. Семья и брак у таджиков. С. 195-208. См. также: Карапетян Э. Т. Выкуп в свадебных обрядах армян... С. 78; Смирнова Я. С. К типологии обычаев умыкания (по материалам Северного и Западного Кавказа) // Проблемы типологии в этнографии. М., 1979. С. 265; Першиц А. И., Монгайт А. Л., Алексе­ев В. П. История первобытного общества. С. 172.

¹⁹ Смирнова Я. С. Детский и свадебный циклы обычаев и обрядов у наро­дов Северного Кавказа//КЭС. VI. М., 1976. С. 72; Она же. К типологии... С, 266-268.

²⁰ Ерицов А. Историческое и современное положение армянской женщи­ны//К. 1874. № 62.

²¹ Зелинский С. П. Народно-юридические обычаи у армян...

²² Л' N. Несколько слов о жизни и быте крестьян Ахалкалакского уезда // К. 1902. № 211.

²³ Акимов В. Н. Свадебные обряды... С. 81 — 82; Карапетян Э. Т. Выкуп... С. 80.

²⁴ См., например: Назарьянц Л. Свадебные обычаи и обряды и брачное право у новых армян Шаруро-Даралагезского уезда Эривапской губер­нии//ЭО. 1901. № 3. С. 111; Лисициан С. Д. Очерки этнографии... С. 235; Ерицов А. Историческое и современное положение...; Лалаян Е. Варап-да//АА. 1897. № 2; Лисициан С. Д. Армяне Нагорного Карабаха (этно­графический очерк)//АЭФ. 1981. Вып. 12. С. 44 (на арм. яз.); Зелин­ский С. П. Народно-юридические обычаи...; Григоров Н. И. Село Татев Зангезурского уезда Елисаветпольской губернии//СМОМПК. 1892. Вып. 23. С. 82; М'елик-Шахназаров Е. Селение Арцеваник Заигезурского уезда Елисаветпольской губернии//СМОМПК. 1898. Вып. 25. С. 37; Аки­мов В. Н. Свадебные обряды... С. 83.

²⁵ Вардумян Д. С., Карапетян Э. Т. Семья и семейный быт... С. 94—95.

²⁶ Назаръянц Л. Свадебные обычаи и обряды... С. 111; Мелик-Шахназа-ров Е. Свадьбы зангезурских армян //СМОМПК. 1894. Вып. 19. С. 220; Зелинский С. П. Народно-юридические обычаи...; Лалаян Е. Вапский ви­лайет... С. 29.

²⁷ Чурсин Г. Ф. Армяне Зангезура. М., 1931. С. 237; Лалаян Е. Гаидзак//

280

АА. 1900. Кн. 6. С. 245 (на арм. яз.); Он же. Ванский вилайет... С. 30-31; Лисициан С. Д. Армяне Зангезура. Ереван, 1969. С. 185 (на арм. яз.); Чурсин Г. Ф. Свадебные обычаи и обряды на Кавказе // К. 1902. № 2. за Армянский судебник Мхитара Гоша. С. 95.

29 Самвелян X. Очерки по обычному семейному праву армян//КВ. 1902. № 1-3. С. 66; Лалаян Е. Ванский вилайет... С. 31.

30 Лисициан С. Д. Армяне Нагорного Карабаха. С, 44; Ерицов А. Историче­ское и современное положение...; Лалаян Е. Ванский вилайет... С. 30.

з! Лалаян Е. Вайоц-дзор//АА. 1905. Т. 13. С. 143 (на арм. яз.).

32 Григоров Н. И. Село Татев... С. 101; Осипов Г. Селение Даш-Алты Шу-шинского уезда Елисаветпольской губернии // СМОМПК. 1898. Вып. 25. С. 125; Зелинский С. П. Народно-юридические обычаи...; Назаръянц Л. Свадебные обычаи и обряды... С. 111; Лалаян Е. Вапский вилайет... С. 32; Ерицов А. Историческое и современное положение...; Лалаян Е. Варанда. С. 123; Лисициан С. Д. Армяне Нагорного Карабаха. С. 44; Лалаян Е. Провинция Гохтн//АА. 1904. Т. 12. С. 119 (на арм. яз.).

³³ Назаръянц Л. Свадебные обычаи и обряды... С. 111.

³⁴ Карапетян Э. Т. Выкуп в свадебных обрядах.,. С. 119.

³⁵ Армянский судебник Мхитара Гоша. С. 95; Смбат Спарапет. Судебник. Ереван, 1958. С. 105 (на арм. яз.).

³⁶ Гакстгаузен А. Закавказский край. С. 190-191; Акимов В. Н. Свадебные обряды... С. 83; Зелинский С. П. Народно-юридические обычаи...

³⁷ Зелинский С. П. Народно-юридические обычаи...

³⁸ Карапетян Э. Т. Выкуп в свадебных обрядах армян... С. 91-92; Варду­мян Д. С., Карапетян Э. Т. Семья и семейный быт... С. 77—78; Лала­ян Е. Ванский вилайет. С. 31-32.

³⁹ Терминологию см.: Бутиков Н. А. Локальность брака//Основные проб­лемы африканистики. М., 1973. С. 66—72.

⁴⁰ Армянские пословицы и поговорки. М., 1973. С. 16.

⁴¹ Вардумян Д. С., Карапетян Э. Т. Семья и семейный быт... С. 50—51.

⁴² См.: Бутинов Н. А. Локальность брака.

⁴³ Лалаян Е. Варанда. С. 132.

⁴⁴ Назаръянц Л. Свадебные обычаи и обряды... С. 111; Армянские посло­вицы и поговорки. С. 199.

⁴⁵ Вардумян Д. С., Карапетян 9. Т. Семья и семейный быт... С. 110.

⁴⁶ Лалаян Е. Джавахк//АА, 1896. Т. 1. С. 240 (на арм. яз.).

⁴⁷ Сватов в Армении называли по-разному: в Вайоц-дзоре — патгамахос, в Шираке - патгам, в Лори - хнамхос, в Гехаркунике - узынкан и т. д. Распространен был и турецкий термин элчи (Вардумян Д. С., Карапе­тян 9. Т. Семья и семейный быт... С. 106, 110).

⁴⁸ Карапетян Э. Т. Выкуп в свадебных обрядах армян... С. 112, 134.

⁴⁹ В Вайоц-дзоре обряд «преломления хлеба» совпадал с обручением, в Муш-Тароне он происходил через два — три дня после обручения (Там же. С. 134-135).

⁵⁰ Акимов В. Н. Свадебные обряды... С. 84; Карапетян Э. Т. Выкуп в сва­дебных обрядах армян,.. С. 84; Вардумян Д. С., Карапетян Э. Т. Семья и семейный быт... С. 109.

⁵¹ Лисициан С. Д. Очерки этнографии... С. 236; Он же. Армяне Зангезура. С. 186; Армянская свадьба в деревне//К. 1851. № 88; Лалаян Е. Вайоц-дзор. С. 146; Он же. Борчалу//АА. 1903. Т. 3. С. 217 (на арм. яз.); Он же. Гандзак. С. 247; Он же. Джавахк. С. 122; Он же. Варапда. С. 122; Лиси­циан С. Д. Армяне Нагорного Карабаха. С. 44; Мелик-Шахназаров Е. Свадьбы зангезурских армян. С. 220.

⁵² Лалаян Е. Вайоц-дзор. С. 144; Он же. Гандзак. С. 246-247; Чурсин Г. Ф. Свадебные обычаи и обряды на Кавказе.

⁵³ Попандопуло Д. Местные юридические взгляды и обычаи//ЮО. 1885. С, 215.

⁵⁴ Самвелян X. Очерки по обычному семейному праву армян. С. 45.

⁵⁵ Армянская свадьба в деревне; Майсуров М. Свадебные обряды армян Новобаязетского уезда//К. 1856. № 55; Осипов Г. Селение Даш-Алты... С. 126; Вардумян Д. С., Карапетян Э. Т. Семьи и семейный быт... С. 112.

281

⁹⁹ Назарьянц Л. Свадебные обычаи и обряды... С. 125; Вардумян Д. С,, Ка-рапетян 9. Т. Семья и семейный быт... С. 114; Лалаян Е. Зангезур. С. 81.

¹⁰⁰ Григоров Н. И. Село Татев... С. 104; Армянская свадьба в деревне.

¹⁰¹ Лалаян Е. Ванский вилайет. С. 43; Мелик-Шахназаров Е. Свадьбы зан-гезурских армян. С. 223; Лисициан С. Ц. Очерки этнографии... С. 240; Он же. Армяне Нагорного Карабаха. С. 48; Лалаян Е. Варанда. С. 140; Акимов В. Н. Свадебные обряды... С. 89; Армянская свадьба в деревне.

¹⁰² Лалаян Е. Варанда. С. 140; Лисициан С. Д. Очерки этнографии... С. 240; Он же. Армяне Нагорного Карабаха. С. 48; Мелик-Шахназаров Е. Свадь­бы зангезурских армян. С. 223; Акимов В. Н. Свадебные обряды... С. 91; Лалаян Е. Ванский вилайет. С. 44.

¹⁰³ Лалаян Е. Варанда. С. 141; Лисициан С. Д. Армяне Нагорного Карабаха. С. 49; Мелик-Шахназаров Е. Свадьбы зангезурских армян... С. 223-225; Григоров Н. И. Село Татев... С. 104; Осипов Г. Селение Даш-Алты... С. 128; Назарьянц Л. Свадебные обычаи и обряды... С. 124.

¹⁰⁴ Назаръянц Л. Свадебные обычаи и обряды... С. 127—128; Лисициан С. Д. Очерки этнографии... С. 240; Лалаян Е. Варанда. С. 142; Он же. Ванский вилайет. С. 46; Лисициан С. Д. Армяне Нагорного Карабаха. С. 49.

¹⁰⁵ Варданян Л. М. Традиции мужских возрастных групп... С. 112—113; Май-суров М. Свадебные обряды армян Новобаязетского уезда.

¹⁰⁶ Варданян Л. М. Традиции... С. 112.

¹⁰⁷ Лалаян Е. Варанда. С. 143.

¹⁰⁸ Лисициан С. Д. Армяне Нагорного Карабаха. С. 49.

¹⁰⁹ Об этом подробнее см.: Панян А. Е. (Тер-Саркисянц А. Е.). Обычай из­бегания у армян и его изживание за годы Советской власти // Исторнко-филол. журнал. 1968. № 2. С. 211-218.

¹¹⁰ Максимов А. Н. Из истории семьи... С. 65.

¹¹¹ Косвен М. О. Обычай возвращения домой //КСИЭ. 1946. № 1. С. 30-31.

¹¹² Штернберг Л. Я. Новые материалы по свадьбе//'Материалы по свадьбе и семепно-родоЕому строю народов СССР. Л., 1926. С. 6—7.

¹¹³ Чистов К. В. Типологические проблемы изучения восточнославянского свадебного обряда // Проблемы типологии в этнографии. С. 223-230.

¹¹⁴ См., например: Трофимова А. Г. Из истории семьи азербайджанцев Ап-шероиа//КЭС. IV. 1969. С. 186, 192-195; Волкова Н. Г., Джавахишви-ли Г. Н. Бытовая культура Грузии XIX—XX вв.: традиции и инновации. М., 1982. С. 116—134; Кисляков Н. А. Семья и брак у таджиков: Он же.

Очерки по истории семьи и брака у пародов Средней Азии и Казахста­на. Л., 1969; Лобачева Н. П. Различные обрядовые комплексы в свадеб­ном церемониале народов Средней Азии и Казахстана//Домусульман-ские верования п обряды в Средней Азии. М., 1975. С. 298—329: Она же. К истории сложения института свадебной обрядности (на примере комп­лексов свадебных обычаев и обрядов народов Средней Азии н Казахста­на) // Семья и семейные обряды у народов Средней Азии и Казахстана. М., 1978. С. 144-175; Гордлевский В. А. Османская свадьба//ЭО. 1914. № 3-4. С. 1—60; Мирр С. М. К изучению персидской свадьбы; Галу­нов Р. А. Средняя персидская свадьба//Сборник МАЭ. 1930. IX. С. 187— 195.