Глава XII. О законодательной, исполнительной и федеративной власти

в государстве

143. Законодательная власть – это та власть, которая имеет право указывать, как должна быть употреблена сила государства для сохранения сообщества и его членов. Но так как те законы, которые должны постоянно соблюдаться и действие которых непрерывно, могут быть созданы за короткое время, то нет необходимости, чтобы законодательный орган действовал всё время и тогда, когда ему нечего будет делать. [c. 346 - 347] <…>

144. Но так как законы, которые создаются один раз и в короткий срок, обладают постоянной и устойчивой силой и нуждаются в непрерывном исполнении, то необходимо, чтобы всё время существовала власть, которая следила бы за исполнением тех законов, которые созданы и остаются в силе. И таким образом, законодательную и исполнительную власть часто надо разделять.

145. Существует ещё одна власть в каждом государстве … . [c. 347] <…>

146. … сюда относится право войны и мира, право участвовать в коалициях и союзах, равно как и право вести дела со всеми лицами и сообществами вне данного государства; эту власть, если хотите, можно назвать федеративной. [c, 348] <…>

148. Хотя, как я сказал, исполнительная и федеративная власть в каждом сообществе в действительности отличается друг от друга, всё же их вряд ли следует разделять и передавать одновременно в руки различных лиц. [c. 348] <…>

Глава XIX. О распаде системы правления

243. Заключаем. Та власть, которую каждый отдельный человек передал обществу, когда он вступал в него, никогда не может снова вернуться к отдельным людям, до тех пор пока общество продолжает существовать, но всегда будет оставаться у сообщества, потому что без этого не может быть сообщества, не может быть государства, что противоречило бы первоначальному соглашению. Следовательно, когда общество вручило законодательную власть какому-либо собранию людей, для того, чтобы эта власть находилась у них и их преемников, и это собрание имеет право и полномочие назначить таких преемников, то законодательная власть не может вернуться к народу до тех пор, пока существует данный государственный строй. Дело в том, что народ, дав законодательному органу право существовать непрерывно, тем самым передал свою политическую власть этому органу и не может вернуть её себе. Но если народ ограничил деятельность своего законодательного органа и сделал эту высшую власть в руках какого-либо лица или собрания только временной или если вследствие злоупотреблений лиц, находящихся у власти, они её утрачивают, то в результате такой утраты или окончания установленного срока эта власть возвращается к обществу, и народ имеет право действовать в качестве верховной власти и продолжать являться законодательным органом, либо создать новую форму законодательной власти, либо, сохраняя старую форму, передать эту власть в новые руки, как сочтёт лучшим. [c. 404-405]

Цитируется по: Локк Дж. Два трактата о правлении // Локк Дж. Сочинения: В 3 т. М.: Мысль, 1988. - С. 135-405.

_______

И. КАНТ. МЕТАФИЗИКА НРАВОВ В ДВУХ ЧАСТЯХ

Учение о праве часть вторая. Публичное право

Раздел первый. Государственное право

§ 44

Мы познаём максиму насилия и злобу людей, толкающую их на взаимную вражду, до того как появляется какое-нибудь внешнее имеющее власть законодательство, …: надо выйти из естественного состояния, в котором каждый поступает по собственному разумению, и объединиться со всеми остальными … с тем, чтобы подчиниться внешнему опирающемуся на публичное право принуждению, т.е. вступить в состояние, в котором каждому будет по закону определено и достаточно сильной властью (не его собственной, а внешней) предоставлено то, что должно быть признано своим, т. е. он прежде всего должен вступить в гражданское состояние. [c. 353] <…>

§ 45

Государство (civitas) – это объединение множества людей, подчинённых правовым законам. Поскольку эти законы необходимы как априорные законы, т.е. как законы, сами собой вытекающие из понятий внешнего права вообще (а не как законы статутарные) форма государства есть форма государства вообще, т.е. государство в идее, такое, каким оно должно быть в соответствии с чистыми принципами права, причём идея эта служит путеводной нитью (norma) для любого действительного объединения в общность (следовательно, во внутреннем).

В каждом государстве существует три власти, т. е. всеобщим образом объединённая воля в трёх лицах (trias politica): верховная власть (суверенитет) в лице законодателя, исполнительная власть в лице правителя (правящего согласно закону) и судебная власть (присуждающая каждому своё согласно закону в лице судьи … . [c. 354] <…>

§ 46

Законодательная власть может принадлежать только объединённой воле народа. В самом деле, так как всякое право должно исходить от неё, она непременно должна быть не в состоянии поступить с кем-либо не по праву. [c.354] <…>

Объединённые для законодательства члены такого общества (societas civilis), т. е. государства, называются гражданами (сives), а неотъемлемые от их сущности (как таковой) правовые атрибуты суть: основанная на законе свобода каждого не повиноваться иному закону, кроме того, на который он дал своё согласие; гражданское равенство – признавать стоящим выше себя только того в составе общества, на кого он имеет моральную способность налагать такие же правовые обязанности, какие этот может налагать на него; в-третьих, атрибут гражданской самостоятельности – быть обязанным своим существованием и содержанием не произволу кого-то другого в составе народа, а своим собственным правам и силам как член общности, следовательно, в правовых делах гражданская личность не должна быть представлена никем другим.

Только способность голосовать составляет квалификацию гражданина; а эта способность предполагает самостоятельность того в составе народа, кто намерен быть не просто частицей общности, но и её членом, т. е. частицей, действующей по собственному произволу совместно с другими. [c. 355] <…>

§ 47

<…> Акт, через который народ сам конституируется в государство, собственно говоря, лишь идея государства, единственно благодаря которой можно мыслить его правомерность – это первоначальный договор, согласно которому все (omnes et singuli) в составе народа отказываются от своей внешней свободы, с тем, чтобы снова тотчас же принять эту свободу как члены общности, т.е. народа, рассматриваемого как государство (universi); и нельзя утверждать, что государство или человек в государстве пожертвовал ради какой-то цели частью своей прирождённой внешней свободы; он совершенно оставил дикую, не основанную на законе свободу, для того чтобы вновь в полной мере обрести свою свободу вообще в основанной на законе зависимости, т. е. в правовом состоянии, потому что зависимость эта возникает из его собственной законодательной воли. [c. 356] <…>

ОБЩЕЕ ЗАМЕЧАНИЕ

относительно правовых следствий из природы гражданского союза

Происхождение верховной власти в практическом отношении непостижимо для народа, подчинённого этой власти, т. е. подданный не должен действовать, умничая по поводу этого происхождения как подлежащего ещё сомнению права (jus controversum) в отношении обязательного повиновения. [c. 359] <…> Предшествовал ли первоначально [этой власти] как факт действительный договор о подчинении главе государства (pactum subiections civilis), или сначала возникла власть, а закон появился лишь после, или же в этом случае он должен был быть следствием – [всё] это для народа, который уже подчинён гражданскому закону, было бы бесцельным, но в то же время создающим угрозу для государства умничаньем; ведь если подданный, который докопался до самих истоков [верховной власти], вздумал бы сопротивляться господствующей ныне власти, он по законам этой власти, т. е. с полным правом, был бы подвергнут наказанию, казнён или изгнан (на все четыре стороны, exlex). – Закон, который столь священен (неприкосновенен), что стоит лишь практически подвергнуть его сомнению, стало быть хотя бы на миг приостановить его действие, как это уже становится преступлением, представляется таким, как если бы он исходил не от людей, а от какого-то высшего непогрешимого законодателя; именно таков смысл изречения: «Несть власти аще не от бога», выражающего не историческое основание гражданского устройства, а идею как принцип практического разума: надо повиноваться ныне существующей власти, каково бы ни было её происхождение.

Отсюда вытекает следующее положение: властелин государства имеет в отношении подданных одни только права и никаких обязанностей, к которым можно было бы его принудить. Далее, если орган властителя – правитель – поступает вразрез с законами, например, ЕС ли устанавливаемые им налоги, призывы в армию и т. п. противоречат закону равенства в распределении государственных повинностей, то подданный может, правда, подавать жалобы (gravamina), но ни в коем случае не может оказывать сопротивление. [c. 359 – 360] <…>

Итак, против законодательствующего главы государства нет правомерного сопротивления народа, ведь правовое состояние возможно лишь через подчинение его устанавливающей всеобщие законы воле, следовательно, нет никакого права на возмущение (seditio), ещё в меньшей степени – на восстание (rebellio) и в наименьшей степени – права посягать на его особу как единичного лица (монарха) и на его жизнь (monarchomachismus sub specie tyrannicidii) под предлогом, что он злоупотребляет своей властью (tyrannis). Малейшая попытка в этом направлении составляет государственную измену (proditio eminens), и такого рода изменник может караться только смертной казнью как за попытку погубить своё отечество (parricida). – Обязанность народа терпеть злоупотребления верховной власти, даже те, которые считаются невыносимыми, основывается на следующем: сопротивление народа, оказываемое высшему законодательству, ни в коем случае не должна мыслиться иначе как противозаконное и, более того, как уничтожающее всё законное государственное устройство. [c. 360 – 361] <…>

Следовательно, изменения в (имеющем изъяны) государственном устройстве, которые иногда требуются, могут быть произведены только самим сувереном путём реформы, а не народом, стало быть путём революции, и, когда такие изменения совершаются, они могут касаться лишь исполнительной власти, но не законодательной. [c. 362] <…>

Впрочем, если революция удалась и установлен новый строй, то неправомерность этого начинания и совершения революции не может освободить подданных от обязанности подчиниться в качестве добрых граждан новому порядку вещей, и они не могут уклониться от честного повиновения правительству, которое обладает теперь властью. [c. 362-363]

Цитируется по: И. Кант. Метафизика нравов в двух частях // И. Кант. Критика практического разума. Изд. второе, стереотипное. СПб.: «Наука», 2005. – С. 259 – 505.

__________

И. КАНТ. ИДЕЯ ИСТОРИИ ВО ВСЕМИРНО-ГРАЖДАНСКОМ ПЛАНЕ

Положение четвёртое

Средство, которым природа пользуется для того, чтобы осуществить развитие всех задатков людей,− это антагонизм их в обществе, поскольку он в конце концов становится причиной их законосообразного порядка. Под антагонизмом я разумею недоброжелательную общительность людей, т. е. их склонность вступать в общение, связанную, однако, с всеобщим сопротивлением, которое постоянно угрожает обществу разъединением. [c. 426] <…> Именно это сопротивление пробуждает все силы человека, заставляет его преодолевать природную лень, и, побуждаемый честолюбием, властолюбием и корыстолюбием, он создаёт себе положение среди ближних, которых он, правда, не может терпеть, но без которых он не может и обойтись. Здесь начинаются первые истинные шаги от грубости к культуре, которая, собственно, состоит в общественной ценности человека. Здесь постепенно развиваются все таланты, формируется вкус и благодаря успехам просвещения кладётся начало для утверждения образа мыслей, способного со временем превратить грубые природные задатки нравственного различения в определённые практические принципы и тем самым патологически вынужденное согласие к жизни в обществе претворить в конце концов в моральное целое. [c. 426] <…>

Положение пятое

Величайшая проблема для человеческого рода, разрешить которую его вынуждает природа,− достижение всеобщего правового гражданского общества. Только в обществе, и именно в таком, в котором членам его предоставляется величайшая свобода, а стало быть существует полный антагонизм и тем не менее самое точное определение и обеспечение свободы ради совместимости её со свободой других,− только в таком обществе может быть достигнута высшая цель природы: развитие всех её задатков, заложенных в человечестве; при этом природа желает, чтобы эту цель, как и все другие предначертанные ему цели, оно само осуществило. [c. 427] <…>

Положение шестое

<…> Только приближение к этой идее вверила нам природа. Что эта проблема решается позднее всех, следует ещё из того, что для этого требуется правильное понятие о природе возможного [государственного] устройства, большой, в течение многих веков приобретённый опыт и, сверх того, добрая воля, готовая принять такое устройство. А сочетание этих трёх элементов – дело чрезвычайно трудное, и если оно будет иметь место, то лишь очень поздно, после многих тщетных попыток.

Положение седьмое

Проблема создания совершенного гражданского устройства зависит от проблемы установления законосообразных внешних отношений между государствами и без решения этой последней не может быть решена. Что толку добиваться законосообразного гражданского устройства для отдельных людей, т. е. создания общественного организма? Та же необщительность, которая заставляет людей объединяться, опять-таки служит причиной того, что каждый общественный организм во внешних отношениях, т. е. как государство по отношению к другим государствам, пользуется полной свободой. Следовательно, государства должны ожидать друг от друга таких же несправедливостей, как те, которые притесняли отдельных людей и заставляли их вступать в законосообразное гражданское состояние. Природа, таким образом, … побуждает сначала к несовершенным попыткам, но в конце концов после многих опустошений, разрушений и даже полного внутреннего истощения сил к тому, что разум мог бы подсказать им и без столь печального опыта, а именно выйти из не знающего законов состояния диких и вступить в союз народов, где каждое, даже самое маленькое, государство могло бы ожидать безопасности и прав не от своих собственных сил или собственного справедливого суждения, а исключительно от такого великого союза народов (foedus Amphictyonum), от объединённой мощи и от решения в соответствии с законами объединённой воли. [c. 429 – 430]

Цитируется по: И. Кант. Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане // И. Кант. Критика способности суждения. СПб.: «Наука», 2006. – С. 421 – 435.

__________

И. КАНТ. К ВЕЧНОМУ МИРУ

Р а з д е л в т о р о й