1. Социальная перцепция и обыденное сознание

Необходимость изучения закономерностей того, что в философии принято называть обыденным сознанием \ практическим разумом, здравым смыслом и т.п., не тре­бует особых доказательств. Это одна из центральных проб­лем социальной психологии, если учесть регулятивную роль в поведении человека его умозаключений, представ­лений об окружающем мире, других людях, самом себе.

В американской социальной психологии до работ К. Левина значение этой важной области, хотя и призна­валось, однако изучалась она мало: сказывалось действие табу, наложенного во времена борьбы с интроспекциониз-мом. Субъективный мир считался недоступным для изу­чения методами науки, обязанной иметь дело только с внешне наблюдаемыми явлениями. К. Левин едва ли не первым из социальных психологов в США поставил вновь на повестку дня вопрос о необходимости изучения, интра-субъективной реальности.

Как известно, согласно теории поля поведение чело­века развертывается не только в соответствии с внеш­ними, объективными, доступными для внешнего наблю­дения материальными условиями. Оно зависит также от такой реальности, как психологическая картина действи­тельности. Поскольку индивид ведет себя в соответствии

' Как пишет Т. И. Ойзерман, это «весьма сложное, многослойное, противоречивое образование, складывающееся из совокупности привычных (постоянно воспроизводимых непосредственными условиями жизни) восприятий, переживаний, представлений, понятий, которые возникают частью стихийно, частью под влия­нием воспитания, обучения, личного опыта» [59, с. 119].

именно с этой психологической реальностью, задачей пер­востепенной важности становится анализ закономерно­стей ее формирования, сохранения и изменения. Собст­венно, главное отличие теории поля от бихевиоризма со­стоит как раз в сохранении психологической реальности. Согласно теории поля центральным объектом исследова­ния должна быть психологическая экология, а поведение (под которым понимается любое изменение в жизненном пространстве) должно «описываться в терминах психоло­гического поля в том виде, в каком оно существует для индивида в любое данное время». По мнению Шоу и Костанцо, «описание ситуации должно быть скорее „субъ­ективным", нежели „объективным", т. е. ситуация дол­жна описываться с позиции индивида, поведение кото­рого исследуется, а не с позиции наблюдателя» [394, с. 119].

Вполне логично, что Левин неоднократно подвергался критике за феноменологизм. Весьма интересно и показа­тельно то, как защищает Левина от подобной критики его ученик М. Дойч. Во-первых, говорит он, Левин не отрицал, что понятия и методы должны быть доступны для интерсубъективной верификации. Во-вторых, он ни­когда не отождествлял «то, что существует для человека», с «осознанием», «сознанием» или «способностью к вер­бальному описанию»; он понимал, что .многие факторы действуют неосознанно. Поэтому, если исходить из того, что Левин допускал существование некой субъективной реальности, лежащей за пределами осознаваемого, то Ле­вина нельзя считать феноменологом. Кроме того, его ин­тересовали процессы осознания, и он «чутко относился к тем возможностям проникновения в суть психологиче­ских процессов, которые дают субъективные отчеты» [178, с. 417].

О том, что именно эта линия в работах Левина ока­залась наиболее перспективной, свидетельствует действи­тельное развитие социальной психологии в последующие годы. Так со временем резко возросла роль символиче­ского интеракционизма и именно тех его направлений, в которых в качестве основного материала исследования фигурируют самоотчеты испытуемых. Кроме того, эта ли­ния получила развитие и в интересных исследованиях Ф. Хайдера и Г. Келли, которые в центр внимания по­ставили закономерности отражения причинно-следствен-

ных связей в обыденном сознании [232, 264]. Наконец, следуя той же традиции, Абельсон положил начало экс­периментальному изучению так называемой психологики, имеющей свои, специфические правила [99]. В на­стоящее время даже такие адепты бихевиоризма, как А. Бандура, признают, что субъект может быть объектом собственного анализа.

Вполне очевидно, что исследование обыденного созна­ния не может обойтись без использования самоотчета испытуемых. Означает ли это возвращение вспять к интро-спекционизму? Формально — да. Фактически — нет, по­скольку самоотчет фактически лишен статуса самодоста­точного метода и дополняется рядом других сугубо объ­ективных исследовательских процедур^. Как правило, о наличии чувства симпатии или антипатии, любви, нена­висти, стремления к достижению конкретной цели и т. д. часто нельзя узнать иначе, как из самоотчета. Иными словами, самоотчет в социально-психологическом иссле­довании — неизбежный и необходимый источник данных. Эта банальная в общем идея, несмотря на ее формальное «отлучение», практически повсеместно используется во всех методах, основанных на регистрации вербального по­ведения (интервью, анкета, измерение установки и т. п.).

Как известно, идея исследования психологической эко­логии в том виде, в каком ее предлагал К. Левин, при его жизни не нашла особой поддержки. Изучение субъ­ективного мира индивида шло в двух направлениях: ис­следования влияния культуры на мышление и когнитив­ные процессы и исследования восприятия человека чело­веком.

Мысль о том, что человек не рождается с готовым ап­паратом восприятия и переработки информации, что ме­жду индивидом и окружающим его миром стоит особая, порожденная обществом, условиями бытия человека, призма, — далеко не нова ^ Исследования Рэдклифф—

* Здесь уместно вспомнить слова С. Л. Рубинштейна: «... путь для преодоления кризиса (психологии) не может заключаться в том, чтобы, исходя из ложного интроспекционистского пони­мания сознания, вовсе отвергать сознание» [70, с. 24],

' «Ум человека, — говорил Ф, Бэкон более трехсот лет назад, — . уподобляется неровному зеркалу, которое, примешивая к при­роде вещей свою природу, отражает вещи в искривленном и обезображенном виде» [27, с. 40].

Брауна, Малиновского, М. Мид, многих других ученых, занимавшихся сравнительным анализом различных куль­тур, подтвердили реальность социальных (т. е. возник­ших в обществе и им закрепляемых) опосредующих пе­ременных, влияющих на память, визуальное восприя­тие и т. п.

Большое воздействие на исследования взаимодействия культуры .и мышления оказала гипотеза «лингвистиче­ской относительности» Уорфа и Сэпира. Новый импульс аналогичным исследованиям в области психологии вос­приятия был дан в 1947 г. классическими эксперимен­тами Брунера и Гудмэна. Напомним, что в этих экспе­риментах испытуемые (дети из бедных и состоятельных семей) воспринимали монеты в зависимости от их досто-] инства как большие по сравнению с нейтральными круж­ками того же размера, кроме того, у детей из бедных семей эта тенденция была выражена более ярко. Эти ис­следования возвестили о появлении так называемого «но­вого взгляда» на перцепцию [146].

В 1952 г. Уиттрайх ; [454] поставил не менее яркий эксперимент по восприятию знакомых и незнакомых лю­дей, используя комнату Эйса, создающую иллюзию уве­личения (или уменьшения) роста одного и того же чело­века. Оказалось, что хорошо знакомые люди, например супруги, воспринимая друг друга, испытывали значи­тельно меньшую иллюзию, нежели при восприятии не­знакомых людей. В 1956 г. Уиттрайх и Рэдклифф, ис­пользуя особую оптику, искажающую восприятие, отме­тили большую сохранность адекватного восприятия испытуемыми лиц «власть предержащих» (одетых в воен­ную униформу с четким знаком воинского чина) по срав­нению с восприятием лиц «власти не имущих» (одетых в нейтральное штатское платье) [455].

В 1957 г. Бэгби, используя метод бинокулярного кон­фликта, показал, как обусловленное культурой восприя­тие «выбирает» из двух разных изображений более зна­комое. В этом опыте двум группам испытуемых: мекси­канцам и американцам предъявлялись слайды, в которых пары сюжетов для бинокулярного предъявления состав­лялись, например, из сцены игры в бейсбол и боя быков. Была получена большая статистически значимая разница между этими двумя группами. Оказалось, что мексиканцы были склонны думать, что они видят только бой быков,

а американцы—только сцену игры в бейсбол [125]. Подробный обзор «Влияние культуры на когнитивные процессы» опубликован в 1964 г. Триандисом [436]. Краткий обзор исследований по этой проблеме дан в книге М. Коула и С. Скрибнер, вышедшей в русском переводе '[46].

Вся эта проблематика охватывается всеобъемлющим термином «социальная перцепция». Ее исследуют не­сколько наук, от этнографии до психолингвистики, каж­дая в своем аспекте. Вполне естественно, что исследова­ния в каких-то моментах пересекаются, и рано или поз­дно возникает проблема специализации в изучении столь широкого объекта в зависимости от предмета конкретной науки. Это далеко не простой вопрос, если учесть, что при кажущейся ясности сам термин «перц&пция» тре­бует весьма детального уточнения, выявления его отличия от таких терминов, как: когнитивный процесс, сужде­ние, категоризация и т. п. Так, например, Френч вводит разграничение по принципу непосредственной данности: «перцепцию можно определить как процессы, непо­средственно испытываемые организмами», «по мере того, как опыт становится менее непосредственным и увеличи­вается объем процесса интерпретации, начинают вовле­каться когнитивные процессы» [204, с. 402]. Настоятель­ным оказывается и определение того, «в какой степени на исследуемые психические процессы могут оказывать влияние системы убеждений, ценностей и т. п.» [427, с. 322].

Еще большую сложность представляет выяснение того смысла, который вкладывается в слово «социальная». Су­ществуют два основных решения. Социальная — потому, что опосредуется социальной системой ценностей, соци­альными стандартами восприятия.

Это наиболее распространенная точка зрения в общей психологии.

Социальная — потому, что означает восприятие соци­альных объектов в отличие от объектов несоциальных. Но что считать социальным и что несоциальным, тоже далеко не ясно, поскольку многие несоциальные объекты могут приобрести смысл социальных (например, метеорит в Мекке превратился в социальный символ, объект почи­тания), попадая или будучи перенесенными в социаль­ную ситуацию и т.п.

В американской социальной психологии эта проблема решалась по следующей логике. Социальная перцепция есть восприятие социального объекта. Основной соци­альный объект — человек. Значит, социальная перцепция есть восприятие другого человека. Такова, например, точка зрения Хайдера: «Мы будем говорить о... несо­циальной перцепции, когда имеем в виду восприятие не­одушевленных объектов, и... о социальной перцепции, когда имеем в виду восприятие другого человека» [234, с. 21]. Г. Тэжфел справедливо отмечает, что в таком ре­шении не учитывается, что восприятие другого человека охватывает весьма обширный круг явлений от восприя­тия физических характеристик человека до исключительно сложных умозаключений о его личностных особенностях [427, с. 316]. Кроме того, не вполне ясно, будет ли со­циальным с этой точки зрения восприятие статуи или портрета и в какой степени социальна антропоморфиче­ская интерпретация движения геометрических фигур в из­вестных опытах Хайдера и Зиммеля [232].

Отсутствие четкого понимания специфики социаль­ного и его отношения к психическому ведет к тому, что социальная психология все больше обнаруживает тенден­цию к концептуальному слиянию с общей психологией. По словам Маклеода (1951 г.), «проблема социальной детерминации восприятия пе есть какая-то особая проб­лема, а просто логический и неизбежный результат раз­вития хорошей теории восприятия» [311, с. 231]. Эта тен­денция в социальной психологии берет свое начало в ран­них работах М. Шерифа, который еще в 1935 г. говорил о том, что социальная психология, изучая индивидуаль­ные различия в реакции на социальную среду, никогда не признавала, что культурные группы могут отличаться друг от друга по своему поведению из-за фундаменталь­ного различия в восприятии социальных ситуаций [427, с. 318].

Однако, несмотря на то, что объект исследования (восприятие человека) описывается в терминах общей психологии, его сущностное содержание не укладывается в эти концептуальные рамки. В связи с этим высказыва­ются соображения о том, что «отождествление социаль­ной перцепции с восприятием другого человека — не­верно. Точнее было бы „познание другого" или „социаль­ное познание"» i[426, с. 395]. Иными словами, логик?

самого объекта как бы прорывается, несмотря на по­пытки загнать его в рамки индивидуальной психологии. Это становится заметно уже при более подробном выясне­нии специфики восприятия человека как социального объекта. По мнению Р. Таджури, «восприятие человека относится к процессам, при помощи которых человек уз­нает о других людях, их характеристиках, качествах и внутренних состояниях... Как физический объект чело­век в основном не отличается от других физических сти­мулов. В том же смысле, что мы воспринимаем главным образом их психологические свойства и возможности по различным признакам, люди, несомненно, особые объекты (животных и другие существа можно рассматривать как простейшие примеры этого класса)» '[426, с. 396]. Раз­вивая дальше эту мысль, Р. Таджури подчеркивает, что наши наблюдения касаются того, что происходит внутри человека, строго психических явлений (намерений, эмо­ций, мыслей и т. п.) *. Кроме того, наблюдая за людьми, мы делаем выводы об отношениях между ними, в частно­сти о таких явлениях, как любовь, дружба и т. п. Далее, мы исходим из того, что наблюдаемый нами человек об­ладает сознанием и волей и способен воспринимать свое окружение, что в свою очередь определяет его действия. Поэтому наблюдатель, попадая в феноменальное поле на­блюдаемого, изменяет его и тем самым создает определен­ный артефакт в процессе изучения. Кроме того, большое значение имеет то обстоятельство, что и наблюдаемый, и наблюдатель — оба люди. Это позволяет наблюдателю де­лать выводы о внутренних состояниях наблюдаемого по аналогии с собственными переживаниями [426, с. 396]. Если суммировать все сказанное выше, то специфику восприятия человека человеком можно свести к трем мо­ментам: в процессе этой перцепции большее внимание уделяется внутреннему содержанию (намерения, отноше­ние и т. п.), нежели внешней форме объекта; процесс восприятия имеет свойство реципрокности (взаимности), он транзактен; и, наконец, наблюдатель в силу своего

* По мнению Джоунса и Джерарда, именно попытка и необхо­димость умозаключения о внутреннем состоянии воспринимае­мого объекта для эффективного познания и является особым условием восприятия другого человека в отличие от прочих объектов [248, с. 258].

сходства с наблюдаемым может делать выводы по ана­логии.

Такова общеметодологическая основа исследований психологических закономерностей восприятия человека человеком.

Количество исследований в этом направлении в соци­альной психологии исключительно велико. Достаточно перечислить важнейшие из них: распознание эмоций^ (в зависимости от возраста, пола, индивидуальных осо­бенностей человека) ; способность «оценивать» других, из­мерение этой способности, процесс познания другого, за­висимость восприятия от ситуации, когнитивные характе­ристики этого процесса (эффект «ореола», «логической ошибки», стереотипизации и т. п.); отношение между на­блюдателем и наблюдаемым (взаимозависимость их ха­рактеристик) .

Разумеется, не все эти проблемы имеют равное значе­ние. В некоторых из них, как в фокусе, концентрируются основные задачи и трудности всей области. К таким темам следует, на наш взгляд, отнести исследования когнитив­ных процессов, социального стереотипа. Важное место в теоретическом анализе не только восприятия чело­века человеком, но и в целом закономерностей обыден­ного сознания, в особенности формирования на этом уро­вне причинно-следственных связей, начинают занимать исследования атрибуции^. Наконец, следует упомянуть межличностные отношения в диаде, обычно включаемые в область под названием межличностная аттракция (при­влекательность, тяготение друг к другу), где обычно рас-

° Первым исследователем социальной перцепции (в плане меж^ личностного восприятия) был Аристотель, поскольку, по об­щему мнению, именно он поставил проблему значения эмоций и их правильной оценки в человеческом общении. Затем в те­чение многих веков до Дарвина этот вопрос не привлекал внимания философов и психологов. Работа Дарвина «Выраже­ния эмоций у человека и животных» (1872 г.) стимулировала исследования таких психологов, как Титченер, Боринг, Вудвортс и др. К началу 30-х годов тема, казалось, исчерпала себя. Од­нако с 1950 г. она опять привлекает внимание [426].

° Суть этого направления один из его основателей Гарольд Келли раскрывает так: «Теория атрибуции — это теория о том, как люди объясняют причины, как они отвечают на вопрос, начи­нающийся со слова «почему»» [264]. Поэтому теории атрибуции можно назвать еще теориями причинного объяснения.

сматриваются популярность, дружба, любовь и тому по­добные явления.

Для большинства исследований социальной перцепции характерна одна общая черта, которую следует иметь в виду при знакомстве с приводимыми ниже данными. По существу в них изучается первое впечатление о чело­веке. Количество же лонгитюдинальных исследований устойчивых отношений типа знакомства, любви, дружбы и т. д. весьма незначительно.

Это объясняется двумя причинами. С одной стороны, лонгитюдинальные исследования гораздо более сложны: они предполагают тщательный контроль изучаемых пе­ременных в условиях, зачастую неподвластных экспери­ментатору, в них больше эффект воздействия эксперимен­татора, они требуют больших средств. С другой стороны, считается, что первое впечатление в ряде случаев имеет большое значение для дальнейшего развития отношений, что «принципы, применимые к формированию первого впечатления, могут быть с успехом распространены на процесс организации информации на последующих эта­пах» [258, с. 276] и что многие значимые контакты огра­ничиваются единственной встречей.

Так или иначе, но факт остается фактом: исследова­ние познания человека человеком ограничивается изуче­нием эффекта кратковременной экспозиции. По существу изучается, как, исходя из незначительного объема ин­формации, человек делает, а, точнее говоря, в условиях лабораторного эксперимента принуждается делать умо­заключение о ряде неизвестных ему в данный момент па­раметрах.

Испытуемый заведомо ставится в положение, когда он вынужден делать выводы о внутренних характеристиках другого человека по внешним признакам ^, в условиях дефицита времени.

Так исследовались различные эффекты, сопровожда­ющие этот процесс. К ним относится открытый в 1907 г. Уэллсом и названный Торндайком эффект «ореола» —

" В американской социальной психологии в исследованиях по распознанию эмоций было установлено, что люди могут судить (или пытаться судить) о переживаниях других людей по го­лосу, позе, мимике и т. д. даже в том случае, когда эта инфор­мация крайне ничтожна, например, при кратковременном тахи-стоскопическом предъявлении и т. п.

распространение одного качества, «окрашивание» им всех остальных. Он особенно проявляется, когда эксперты оце­нивают моральные качества по шкале хороший—плохой. В этом случае человеку, определенному как «хороший», приписываются остальные свойства («надежный», «доб­рый») из констеляции позитивных. Было показано, что этот эффект — один из механизмов уплотнения получае­мой информации, ускорения процесса ее переработки [426, с. 410].

Близко к этому стоит феномен, названный Гилфордом «логической ошибкой». Эксперты (судьи) обычно имеют определенные мнения о взаимосвязи качеств. Так, если человек оценивается высоко по шкале агрессивности, то этому сопутствует высокая оценка по энергии [426, с. 410]. Данное явление детально исследовал С. Аш [119].

Еще один отмеченный феномен — «эффект снисходи­тельности» состоит в тенденции оценивать других (а также себя) высоко по шкале положительных характеристик и низко по отрицательным [287].

Большое число исследований было посвящено «эф­фекту приоритета», который выявил в 1957 г. Лачинс [294]. В его эксперименте испытуемым зачитывали в раз­ной последовательности два параграфа, в которых объект описывался:' в одном как экстраверт, в другом как интро-верт. В контрольных группах испытуемым зачитывали по одному из параграфов, в экспериментальном — оба в возможных последовательностях. Опыты убедительно показали влияние знакомства с первым параграфом на восприятие второго ^

Однако наибольшее внимание на протяжении почти всей истории американской социальной психологии уде­лялось генерализации и категоризации — процессам, ле­жащим в основе формирования социального стереотипа. Термин стереотип был введен в социальную науку в США более 50 лет назад У. Липпманом при построе­нии им концепции общественного мнения. Сама концеп­ция — яркое проявление прагматического интереса к обы­денному сознанию, для которого поиски истины заканчи­ваются после получения «инструментального» знания,

"• Впоследствии, перемежая оба параграфа нейтральным материа­лом, Лачинс добивался уменьшения этого эффекта [295].