1. Некоторые проблемы теории и методологии социологических исследовании

1. О предмете социологии

Говоря о методологии и методах социологического исследова­ния, мы должны, конечно, уяснить, каков предмет социологии как науки.

Вопросы о предмете науки — это вопросы о том, что и как изучать, чему и как учить в данной области знания и где границы компетентности специалиста. В исследовательской практике мы сталкиваемся с необходимостью пересечения границ предметной зоны. Но совершать такой переход можно двумя путями: легаль­ным и контрабандным, соблюдая определенные правила или иг­норируя их. В первом случае осознается сам факт пересечения гра­ниц и соответственно — потребность обратиться к 'понятийно-ме­тодическому аппарату смежной области знания или же необходи­мость привлечь специалистов в этой области. «Нелегальный» же переход грозит дилетантизмом, некомпетентностью. Такова логика современного разделения труда в науке, где углубление професси­онализации сопровождается интеграцией в междисциплинарных связях и комплексных исследованиях общего объекта.

Сегодня становится достаточно очевидным, что главный порок наших прежних дискуссий о предмете социологии — их целевая установка: не столько уяснить собственно предметную область на­уки, сколько доказать, что она не находится в противоречии с марк­систской философией и марксистским мировоззрением. Отсюда и расстановка акцентов [99, 106, 192, 202, 206]. По преимуществу это были дискуссии идеологического свойства, в которых понятия науки и идеологии нередко смешивались.

Между тем, это принципиально различные сферы духовной дея­тельности. Наука, в том числе общественная, призвана отражать объективную истину, используя обновляющийся аппарат знания о своем предмете. Идеология выполняет иную функцию: выражает социальный интерес определенных общественных сил. Идеологиче­ское сознание, во-первых, центрировано на выражении коренных социальных интересов и, во-вторых, представляет их как систему взглядов, касающихся целей достижения некоторого социального идеала и средств, которые должны (или могут) быть для этого использованы.

Идеология, опирающаяся на объективное научное знание, за­служивает положения реалистической. В противном случае она иллюзорна. Но наука, опирающаяся на идеологию, утрачивает право называться наукой, превращается и Наукообразную айолб-гетику социального интереса.

Вследствие тотальной идеологизации общественных наук то, что шло «оттуда», полагалось заведомо чуждым, классово неприем­лемым, буржуазным уже потому, что предположительно выража­ло чуждые социальные интересы, чуждую идеологию. Все, что со­ответствовало марксистской идеологии, заведомо полагалось на­учным, объективно истинным и прогрессивным по определению.

Развитие нашей социологии будет успешным, если преодолеть отрыв от мировой социологической науки путем освоения всего ценного, что достигнуто за полтораста лет ее существования.

К истории развития предмета социологии

Что есть объект и предмет научного знания, совпадают ли они? Нет, не совпадают, ибо объект любой науки есть то, на что на­правлен Процесс исследования, а предметная ее область — те сто­роны, связи, отношения, составляющие объект, которые подлежат изучению.

Объект социологии, как и других общественных паук, — соци­альная реальность, и потому социология — наука об обществе. Но этого недостаточно для определения ее предмета. Это лишь указа­ние на объект исследования, который совпадает с объектом дру­гих общественных паук, будь то история, этнография, демография, право. Социология — наука о целостности общественных отноше­ний, обществе как целостном организме. Здесь мы приближаемся к предметной области социологии, однако прервем рассуждения Для небольшого методологического комментария. ! Предмет науки не может быть стабильным. Он находится в по­стоянном движении, развитии, становлении, как и сам процесс познания. Его движение зависит от двух решающих факторов: прогресса самого научного знания, с одной стороны, и меняющихся Потребностей общества, социального запроса, с другой.

Очевидно, что социология не могла не претерпевать изменений в определении своей предметной области, ибо последняя формировалась и продолжает формироваться под воздействием упомяну­тых факторов.

На протяжении полутора столетий в определении предмета со­циологии противоборствуют две тенденции, истоки которых — в классической философской антиномии концептуально-теоретиче­ского и феноменологического подходов к анализу природных и об­щественных явления [321, рр. 1—9; 350, рр. 1—103]. Речь идет о том, что, по существу, в социологии как бы параллельно развивают­ся две плохо согласующиеся между собой теоретические парадиг­мы: макросоциологическая и микросоциологическая. «Макротеоре­тики» оперируют понятиями общества, культуры, социальных институтов, социальных систем и структур, глобальных социальных процессов. «Микротеоретики» работают с понятиями социального по­ведения, акцентируя внимание на его механизмах, включая меж­личностное взаимодействие, мотивацию, стимулы групповых дей­ствий и т. д.

Отсюда два совершенно разных подхода к определению социо­логии: один — в направлении развертывания ее предмета как науки о целостности общественного организма, о социальных ор­ганизациях и социальной системе, другой — как науки о массо­вых социальных процессах и массовом поведении. Было бы оши­бочно считать первый теоретическим, а второй прикладным: они реализуют обе функции науки. При первом подходе социология сопрягается с демографическими, экономическими и политически­ми науками, при втором — с социальной психологией.

Хотя «отец социологии» Огюст Копт, по мнению А. Бескова, является еще только протосоциологом, так как привлекал анало­гии из физики и самую науку первоначально назвал социальной физикой, он, в сущности, сформулировал парадигму теоретической макросоциологии.

Главное содержание этой парадигмы: видение общества в ка­честве целостного социального организма; выделение главных ас­пектов предметной области — социальной структуры, социальных институтов и социальных изменений, процессов; утверждение эм­пирических методов исследования в качестве фактуалыюй основы знания, противостоящего спекулятивно-философскому знанию.

Господствующая в классической европейской социологии идея функциональной целесообразности общественной организации он­тологически опирается на аналогии с самоорганизацией биологи­ческих систем, а гносеологически восходит к философскому ра­ционализму.

Концепция функциональности социальных связей, выдвинутая О. Коптом, в работах Г. Спенсера была доведена до прямых ана­логий с учением Ч. Дарвина применительно к эволюции обществен­ного организма. Э. Дюркгейм [82] вводит понятие «социальный факт» как нечто данное, что подлежит объяснению с точки зре­ния функциональности в отношении к системе верований, коллек­тивного сознания, скрепляющих общественную целостность.

Идея рациональной организации общественных институтов М. Вебера [36] сопрягается с неокантианской философской тра­дицией. Социальное поведение индивидов Вебер предпочитает ис­толковывать в духе рационализма, именно отсюда берет свои исто­ки концепция экономического человека, рассудочного по природе.

' При этом А. Бесков ссылается на -Питирима Сорокива [22. С. 181, кото­рый отмечал, что социология становится самостоятельной наукой по мере того, как освобождается от редукционизма, сведения социального к несоциальному:

к физике — у О. Копта, биологии — у Г. Спенсера, географии — у Л. Гумпло-вича. Казалось бы, то же относится и к микросоциологическим теориям, напри­мер групповой динамике Дж. Хоманса, символическому интеракдионизму Дж. Мида, этнометодологии X. Гарфинкела. Но это не совсем так. В первом случае мы имеем дело с процессом становления социологии как особой области науч­ного знания, во втором — с использованием этого знания в развитии междис­циплинарных подходов.

.Предмет социологии, как он вырисовывается в классической европейской традиции, — исследование целостности социального организма, его системности, скрепляемой либо верованиями и нравственными ценностями, либо разумным разделением труда, общественно полезных функций, что обеспечивает слаженность всей социальной организации и ради чего общество создает не­обходимые для его нормального функционирования институты собственности, государства, права, образования, религии и др. При этом на первый план выдвигается надындивидуальное в ре­гуляции поведения человека и человеческих общностей, предме­том исследования становятся деиндивидуализированные структу­ры социальной организации. Эта традиция получила впоследствии развитие в теориях структурно-функционального понимания обще­ственной системы Т. Парсонса и Р. Мертона.

К середине XX века вполне определенно обнаружились две тен­денции в развитии мировой социологии: европейская и американ­ская. Европейская социология развивалась в тесной связи с соци­альной философией [20], а американская изначально формиро­валась как наука преимущественно о человеческом поведении. Социология в США ведет начало с Чикагской школы 20-х годов. Именно Чикагская школа, утвердившая метод наблюдения и дру­гие формы полевых исследований, создала особый облик амери­канской социологии. К настоящему времени это, по преимуществу, проблемно-ориентированная поведенческая наука. Что же касает­ся классической европейской социологии, то она не только тяго­тела к социально-философской традиции, но была к тому же предметно-ориентированной.

В послевоенные годы эти «чистые» линии в развитии мировой социологии стираются. В 20—40-х годах в США, наряду с собст­венно американским направлением развития социологии, влиятель­ным было и европейское, представленное прежде всего такими крупными теоретиками, как Т. Парсонс и П. Сорокин. Сегодня этот интерес существенно слабее. Главные достижения американ­ской социологии — в развитии теорий среднего уровня, особенно в таких областях, как теория организации, социальная структура, малые группы, коллективное поведение, массовые коммуникации, социология труда и профессий, семьи. Ориентированная на ре­шение конкретных социальных проблем, что вполне соответствует отечественному прагматизму, американская социология открыла новые области, ранее либо вовсе не изучавшиеся, либо оставшие­ся на периферии более крупных предметных областей социологи­ческого исследования.

На вопрос: «Что такое социология?» автор наиболее популярного в США современного пособия по социологии Н. Смелзер дает следующий ответ: «Социология — это научное исследование об­щества и социальных отношений. Она опирается на данные или факты из реального мира и стремится следовать им, используя научные объяснения» [345. Р. 16]. Смелзер выделяет две предмет­ные «зоны»: микросоциологическую и макросоциологическую. Ис­следователи, работающие в области-микросоциологии, считают, что социальные явления могут быть поняты только с точки зрения тех смыслов, которые люди вкладывают, в свое взаимодействие с другими людьми. Они фокусируют внимание на индивидах, пове­денческих актах, мотивах и тех смыслах, которые люди вкладыва­ют во взаимодействия, которые в свою очередь образуют и изменя­ют общество [345. Р. 7].

Макросоциология фокусирует внимание на типичных образцах (patter) поведения, которые дают ключ к пониманию общества в целом. Эти образцы можно назвать структурами, они включают семью, образование, религию, политическое и экономическое уст­ройство. Люди включены в систему социальных структур и глубо­чайшим образом связаны посредством этих структур. Главный интерес макросоциологов — изучить взаимоотношения между ча­стями общества и как эти взаимоотношения изменяются [345. Р. 7].

Даже в макросоциологической парадигме предмета социологии Смелзер в качестве ключевого использует термин «поведенческие образцы», т. е. сохраняет за социологией статус поведенческой дисциплины.

Видение предмета социологии, испытывая на себе влияние историко-культурных традиций, конечно, подвержено воздействию и прямого социального запроса, общественной потребности своего времени.

Так, О. Конт подчеркивал спекулятивность идей просветителей, полагая, что усовершенствование общества (чему призвана слу­жить научная социология) может быть достигнуто не путем про­свещения умов, а переустройством общественной организации, ко­торое опирается на изучение социальной реальности. Э. Дюркгейм и М. Вебер в меньшей степени были озабочены проблемами соци­альной реформации, они видели прикладную функцию социологии прежде всего в том, чтобы содействовать стабилизации, упорядо­чению общественной жизни в согласии с ее внутренней природой, достаточно устойчивой и целесообразной в своей основе, изменя­ющейся эволюционно по пути социального прогресса. Эта, по сути, консервативная традиция, воспринятая в структурно-функциональ­ном анализе Парсонса-Мертона, подвергалась в 60-е годы реши­тельной критике со стороны радикально настроенных социологов Европы и Америки. Именно тогда западные социологи обратились к марксизму, влияние которого в макросоциологических исследо­ваниях по сию пору остаётся достаточно сильным.

В наши дни наблюдается своего рода «американизация» за­падноевропейской социологии, все же еще сохраняющей класси­ческую социально-философскую ориентацию. С одной стороны, ска­зываются воздействия социальной практики и необходимость об­ращаться за субсидиями на социологические исследования к част­ным организациям в промышленности и другим. С другой сторо­ны, на европейскую социологию оказывают влияние далеко про­двинутые проблемно-ориентированные исследования, проведенные

в США, на основе которых развиваются традиционные и возника­ют новые частносоциологические концепции. Западноевропейская социология движется в сторону проблемно-ориентированного и пре­имущественно прикладного развития своей предметной области².

Вместе с тем в западной социологии, начиная с середины 70-х гг., развернулась все нарастающая критика макросоциологических и частносоциологических теорий. Главное «обвинение» в их ад­рес — неспособность понять и объяснить собственно человеческую жизнь и повседневность жизнедеятельности людей, что называется, «изнутри», из самой этой жизненной повседневности. Это направ­ление критической социологии опирается в основном на философ­ские концепции экзистенциализма (американский социолог Э. Тиракьян и назвал это направление — «экзистенциальная социоло­гия», феноменологическую традицию в западноевропейском ми­ровоззрении. Отвергая позитивистскую ориентацию как жесткую и стремящуюся рационализировать социальную реальность, каковая не поддается полноценному пониманию в логически стройных кон­цепциях, социологи этого направления принимают иную крайность и подчас вовсе отказываются от попыток теоретического осмысле­ния социальных процессов и социального развития³.

Мартин Элброу, в то время редактор журнала Международной социологической ассоциации «1п1егпаиопа1 5осПо§у», предложил следующую весьма полезную для понимания проблемы развития самого предмета нашей науки периодизацию [307]. Он выделяет пять фаз такого развития.

Первая фаза — «универсализм». Это классическая стадия, ха­рактерной чертой которой является попытка понять процессы об­щественной жизни и общественных изменений как всеобщих, вне­временных и аналогичных универсальным закономерностям, суще­ствующим в природе. Так, О. Конт строил позитивное социологи­ческое знание по аналогии с естественно-физическими процессами. Отсюда и понятие о социологии как социальной физике, разделе­ние ее предметной области на социальную статику и социальную динамику. Г. Спенсер представляет социальные процессы по ана­логии с эволюцией живой природы, а общество — по аналогии с живым организмом.

Вторая фаза — становление «национальных школ». Это — пери­од наиболее интенсивного развития классических теорий М. Вебера с акцентом на рационализм, свойственный германской куль­туре, Э. Дюркгейма с акцентом на роль социокультурных факто-

² Например, в очерке истории французской социологии В. Карали отмечает сильное влияние Дюркгейма на всю социологию во Франции. Оно сменилось после второй мировой войны, влиянием немецкой классической социологии (Ве-бер, Парето), марксизма и англосаксонской социопсихологии и эмпирической социологии. Второе послевоенное поколение французских социологов, к которо­му автор относит М. Крозье и А. Турена, начало работать уже в «американ­ских моделях» [314. Р. 43].

³ См. обсуждение этой проблемы в гл. 5 § 6, а также в книге [182].

роб, американской социологии с доминантой прагматизма, бри­танской социологической школы, наиболее видным представите­лем которой является А. Тойнби (исследования циклических ста­дий в развитии мировой цивилизации), итальянской (Б. Кроче, В. Парето), русской (С. Ковалевский, а позже — П. Сорокин), японской и др. М. Элброу отмечает, что в этой фазе характерен своего рода «концептуальный империализм» — борьба за господ­ство определенной социологической парадигмы, своего рода нетер­пимость к концепциям противостоящих направлений.

Третья фаза наступает в период развития политико-идеологи­ческого противостояния двух систем после второй мировой войны. Это — период консолидации социологов в двух противоборствую­щих мировых направлениях: марксистской социологии и социоло­гии структурно-функционального анализа. Лидеры последней, американские социологи Т. Парсонс и Р. Мертон, восприняли тра­дицию эволюционализма, представления общества в качестве со­циального организма, идею его рациональной организации. Они подвергались критике со стороны социологов-марксистов за кон­серватизм, недооценку социальных противоречий как движущей си­лы общественного прогресса, умаление роли социально-экономических детерминант в пользу преувеличения консервативных функ­ций социокультурных факторов. Этот период М. Элброу называ­ет фазой интернационализации социологии, столкновения теорети­ко-методологических и идеологических направлений на междуна­родном уровне.

Четвертая фаза знаменуется появлением в 70-е гг. особых на­циональных и социокультурных социологических школ в стра­нах третьего мира и, по Элброу, может быть названа фазой «индигенизации» или «отуземливания» социологии, т. е. развития осо­бых направлений, учитывающих специфику культур и традиций народов развивающихся стран. Социологи этих стран осознают, что не могут объяснить и понять происходящие в них процессы, ес­ли смотреть па эти процессы «глазами Запада». На этой почве возникает особое направление в африканской социологии, опира­ющееся на понимание социальных процессов в африканских обще­ствах в контексте особых смыслов социальных отношений, как они отражаются в африканской устной поэзии (А. Акивово, М. Макип-де). В ряде стран Латинской Америки, особенно в Мексике, Ни­карагуа, Колумбии, приобретает большую популярность социоло­гия «участвующего действия». Орландо Борда, например, описы­вает, как латиноамериканские социологи, наряду с просвещением масс, привлекают участников социологических кружков и к иссле­дованиям, и к активным социальным действиям в пользу демокра­тического переустройства общества [310].

Наконец, современный период развития мировой социологии, как подчеркивалось на XII Мировом конгрессе в Мадриде (1990 г.), — период «глобализации». Глобализация — не нацио­нальная и не интернациональная парадигма социологического зна­ния, хотя является продуктом того и другого. Это — стремление объединить усилия социологов всех школ, направлений, теоретико-методологических подходов для решения общечеловеческих проб­лем.

Вместе с тем, глобализация, как современный этап развития мировой социологии есть ответ на объективные процессы в чело­веческом сообществе [32]. В нашем мире уже трудно говорить о доминирующей «самодостаточности» отдельных обществ и госу­дарств. Цивилизация на пороге XXI века все больше представляет собой взаимосвязанную систему и. в области экономики, и в по­литической организации (ООН, ЕЭС и др. региональные полити­ческие и экономические сообщества, включая СНГ), в сфере культуры, глобальных коммуникаций. Наконец, человечество ока­зывается лицом к лицу с общими для всех стран и пародов опас­ностями: ядерной войной, уничтожением природной среды, эпиде­миологическими заболеваниями, источник которых в непредви­димых следствиях развития самой цивилизации (например, ал­лергические заболевания и СПИД). Социологическая теория не может не реагировать на этот вызов, а точнее — на изменение объекта исследования, нового понимания социальной реальности.

Классика социологической теории оставила нам в наследство такое видение социальной реальности, которое, с одной стороны, как бы замкнуто границами «данного общества», прежде всего государства как социокультурного и политического целого или, скажем, этно-культурных сообществ народов Европы, Азии, дру­гих регионов мира. Спрашивается: является ли это классическое наследие вполне адекватным новой социальной реальности? По-видимому, далеко не вполне. Социология испытывает острейшую потребность в принципиально новой теории, новой научной пара­дигме, которая была бы способна ответить на этот вызов со сто­роны изменений в образе жизни человечества, народов, стран, континентов, каждой семьи, так или иначе включенной в новое социальное пространство прямо (через телекоммуникации, на­пример) или косвенно.

Ответом на этот вызов являются социологические концепции и теории, которые опираются на идею «мировизации» социальной жизни. В этой книге мы не можем и не должны углубляться в рассмотрение новых социологических теорий, как, впрочем, и классических. Следует, однако, знать, что сегодняшний пафос те­оретического поиска концентрируется именно в названном на­правлении. В ряду наиболее заметных теорий нового понимания мира, как глобально-общечеловеческого, можно назвать три сле­дующие: [347. С. 86—95].

Прежде всего, это марксистско-ленинское видение социаль­ного пространства в глобальном масштабе как мировой капита­листической системы и системы империализма, его последней ста­дии, или — по Ленину — прорыв в единой стране и цепочка ре­волюций в других странах. Как известно, данный прогноз оказался ошибочным.

Две другие концепции исключают революционный способ пре­образования мира. Аргентинский социолог Фернандо Кардозо в теории «зависимого развития» подчеркивает возможность разви­вающихся стран включиться в мировую цивилизацию путем по­степенного освоения экономических, социальных, политических и культурных образцов стран-лидеров. Иммануил Валлерстайн (американский социолог) в теории «глобальной системы» ут­верждает, что периферийные страны никогда не догонят лидеров в мировом экономическом и политико-культурном сообществе, но так и останутся на периферии.

Итак, важным поворотом новейших исследований современной теоретической социологии является переосмысление масштабов социального пространства, каковое представляется в качестве об­щемирового. Другой принципиально важный поворот — это пере­нос центра внимания с изучения социальных структур на социаль­ные процессы. Как пишет польский социолог Петр Штомпка [347. С. 9], доминирующее значение приобретает «процессуальный об­раз» социальной реальности. Вместе с этим само общество пред­ставляется уже не столько в качестве объекта (группы, органи­зации и т. д.), но как своего рода «поле возможностей» социаль­ных субъектов для проявления их деятельной активности. Клю­чевой единицей анализа становится то, что можно назвать «со­бытием», действием социальных агентов. Последствия этих дей­ствий жестко не заданы, многовариантны.

Такой взгляд на природу социальной реальности возник под влиянием мировоззренческой концепции, получившей название «постмодернизм» (и в этом — еще одно свидетельство влияния на определение предмета социологии социально-философских воз­зрений). Альтернативная концепция модернизма, до сего времени достаточно распространенная в мировой социологии, опирается на убеждение о направленном прогрессирующем развитии общества от одной стадии к другой, более совершенной. Последующие ста­дии, как бы они ни назывались, отвечают требованиям более вы­сокой эффективности, целесообразности, приспособленности об­ществ к изменяющимся внутренним и внешним условиям. Пост­модернистская идеология исходит из утверждения о незаданности вектора социального развития, а точнее — утверждает приори­тет социальных субъектов как деятелей в активном формировании форм их социального бытия с учетом всего контекста природных и социальных условий на момент социального действия. Идея социального прогресса этим не отрицается. Отрицается его одно­направленная заданность. Предполагается многовариантность раз­вития обществ и социальных организаций. В центре внимания, таким образом, оказывается социальный субъект и формы орга­низации социальных субъектов (общности, структуры разного типа), которые создаются его активностью.

Таким образом, мы приходим к выводу, что предметная об­ласть современной социологии по существу пересматривается в двух направлениях. Во-первых, с точки, зрения иного видения мас­штабов и качества социального пространства в сторону его гло­бализации. Во-вторых, с точки зрения поиска иной «клеточки» или аналитической единицы «социального». В классической социо­логии такой единицей представляются структурные формы обще­ственного целого (социальные институты, общности, нормативные образцы культуры и т. д.). В постмодернистском подходе этой «клеточкой» социального становится событие как действие обще­ственного субъекта, или социального агента, в смысле деятельно­го, творческого начала, включенного в сложную систему социаль­ных взаимосвязей.