В.А. Тихомиров о фармации и фармацевтической пропедевтике

В 1909 г. В,А, Тихомиров опубликовал 5-е издание «Курса фарма­ции». Прошло почти 70 лет с тех пор, когда А.П. Нелюбин в своей работе «Фармацевтические записки» (1843) дал собственное научное определение фармации и наметил пути ее развития. Сравнивая взгля­ды этих двух выдающихся ученых, следует отметить, что наука и прак­тика развития фармации в России за последующие 70 лет подтвердила выводы А.П. Нелюбина. Во введении к «Курсу фармации» В.А. Тихо­

миров писал, что «большинство со­временных авторитетов фармации определяют последнюю как науку о химических и физических свой­ствах лекарств. Фармация учит, следовательно, приготовлять лекар­ства правильным и рациональным образом, в формах наиболее удоб­ных для больного, согласно пред­писанию и наставлению врача. Наша наука является орудием фар­макологии, изучающей действие ле­карственных веществ на организм, токсикологии, науки о ядах, и, главным образом, терапии. Задачи последней сводятся, как известно, к тому, чтобы посредством совокуп­ности благоприятных гигиеничес­ких условий, при помощи лекарств, содействовать восстановлению нару­шенного болезнью правильного вза­имодействия тех химических, фи­зических и молекулярных процессов, из которых слагается жизнь че­ловека. Это гармоническое равновесие, выражающееся с объективной стороны правильностью всех физиологических отправлений, а со сто­роны субъективной чувством общего благосостояния самого организма, определяем мы термином: здоровья, противопоставляя ему представ­ление ныне упомянутых жизненных процессов».

При рациональном изготовлении лекарств Тихомиров предполага­ет знание законов физики и химии. Эти законы помогают распозна­вать конкретные лекарственные вещества, устанавливать их качество, присутствие или отсутствие случайных или умышленных примесей. Кроме того, автор рекомендует «знать встречающиеся в торговле сор­та и быть знакомым со способами добывания и хранения последних». Все это, по мнению Тихомирова, входит в круг задач фармации и составляет ее неотъемлемую принадлежность.

Говоря о тесной связи фармации с химией, физикой и естествен­ной историей «сырых лекарственных материалов», Тихомиров выде­ляет из фармации следующие самостоятельные отделы: историю фар­мации, фармацевтическое законоведение, фармацевтическую пропе­девтику, фармацевтическую рецептуру и фармацевтическую химию (фармакогнозия в то время уже выделилась в самостоятельную дис­циплину), т.е. Тихомиров верно угадал те дисциплины, которые вско­ре приобрели самостоятельную значимость в российских вузах новой системы образования, созданной в стране после 1917 г.

Здесь же автор дает трактовку терминов: врачебное средство, ле­карственное средство и лекарство. Он говорит, что под определением «врачебное средство» (Remedium) мы разумеем, вообще, те благоприят­ные условия, которые прямо или косвенно, благотворно влияя на ор­ганизм, могут содействовать переходу последнего из состояния боле­зни к состоянию здоровья — к исцелению. Сюда относятся главным образом все средства гигиены, диэтетики, климат, высота над уров­нем моря, гидротерапия, массаж и т.д.

Лекарственным средством (Medicamen) называются вещества из органического и неорганического мира, служащие для приготовления собственно лекарства: medicina, т.е. той или другой лекарственной формы, которая отпускается из аптеки уже готовой для употребления ее больным, согласно указанию и наставлению врача.

Лекарства готовятся вообще по точным предписаниям, носящим название лекарственных формул, Formulae medicinales. При этом если такие лекарственные формулы берутся из фармакопеи, то они называю­тся Formulae officinales, но так как медику представляется вообще самая широкая свобода в выборе и назначении лекарств больному, то большинство врачей и составляет, обоснованно, собственные лекарствен­ные формулы, которые в таких случаях носят название формул маги­стральных, Formulae magistrates.

В начале века технология лекарств все явственнее приобретала черты научной дисциплины, и фармацевтическая пропедевтика в из­ложении Тихомирова в сжатом виде подводила нас к этому рубежу. В этом разделе автор описал устройство аптеки и фармацевтические операции, осуществляемые на ее базе.

Аптека, officina, начала XX в. представляла собой место, где была сосредоточена деятельность фармацевта — в ней готовились, хранились и отпускались лекарства. Каждая аптека имела рецептурную комна­ту, лабораторию, кладовую (материальную комнату), сушильню, под­вал и ледник.

Рецептурная комната, аптека собственно — officina propria sic dicta — помещалась в чистой и светлой комнате, куда посетители приходили за получением лекарств. Посредине ее находился рецеп­турный стол, который снабжался конторкой, за ней располагался ре-цептариус — лицо, ответственное за все происходящее в аптеке. С наружной, обращенной к публике стороны рецептурного стола нахо­дились выдвижные ящики, где хранились запасы лекарственных ма­териалов. На рецептурном столе помещались весы для взвешивания лекарственных веществ и весы тарирные, служившие для взвешива­ния тары, т.е. посуды, в которой готовились лекарства.

В рецептурной комнате находился также шкаф для ядовитых ве­ществ, с особыми весами, совками и ступками с надписью на нем «Venena* или «Негогса». Ключ от этого шкафа постоянно находился у рецептариуса. В этой же комнате помещался другой, особый шкаф, в котором хранились патентованные лекарства (лекарства, получив­шие правительственную привилегию, состав которых не мог быть об­народован до истечения известного срока). По стенкам рецептурной комнаты устраивались полки и выдвижные ящики. На полках и в ящиках в алфавитном порядке в сосудах из фарфора, матового стекла или дерева, с отчетливыми латинскими надписями, хранились лекар­ственные вещества. В рецептурной комнате -находились часы, доста­точное количество стульев и скамей для посетителей.

Для учета отпуска материальных ценностей аптека должна была иметь следующие обязательные книги: 1) книгу рецептурную; 2) кни­гу для записывания отпуска фосфора; 3) книгу ядов; 4) книгу ручной продажи. Эти четыре книги прошнуровывались и скреплялись печа­тью врачебного управления. Кроме того, обязательны были не скреп­ляемые печатью книги: 5) книга лабораторная; 6) аптекарская такса, утвержденная Медицинским советом Министерства внутренних дел; 7) Российская фармакопея; 8) Список врачей, имеющих право прак­тики в Российской империи.

В соседстве с рецептурной комнатой находилась коктория (coctorium) — комната, где производились фармацевтические операции, требующие горячего настаивания и отваривания. В кокторий помещался обыкно­венно и паровой аппарат (decoctorium), служивший для приготовления наливок и отваров.

Лаборатория (laboratorium) — это комната, где совершались хими­ко-фармацевтические операции. Она должна была иметь вентиляцию, хорошо устроенную тягу и шдопровод. Неотъемлемую принадлежность лаборатории составляли различные печи (furni). Последние делились на подвижные и неподвижные (furni mobiles et immobiles). Прототипом их была печь простая (furnus simplex), состоящая из горнила (focus), зольника (cinerarius), решетки (craticula) и трубы (funiductus). Дру­гим видом аптечной печи являлась плошечная печь (furnus catinum), разновидностью плошечной печи была песочная баня или ванна (balneum агепае). Если в нее наливалась вода, то получалась ванна водяная (balneum mariae). Кроме того, использовались соляные, парафиновые, ртутные и масляные ванны — смотря по тому, при какой температуре приходилось обрабатывать то или иное вещество, так как все вышеупомя­нутые ванны обладали неодинаковой температурой точки кипения. Для высоких температур необходим был горн (furnus fusorius), который увеличивал движение воздуха, производимое посредством раздуваль­ных мехов (folles), усиливавших процесс каления до такой степени, что против него не могли устоять даже тугоплавкие металлы. Такое сильное нагревание необходимо было для обработки веществ в тиглях (crucibula) — снабженных крышками, изготовленными из фарфора, огнеупорной глины, железа, серебра или платины. Весьма желательно, чтобы лаборатория располагала паяльным столом. На таком столе уст­раивалась газовая горелка, пламя которой усиливалось мехами, приво­димыми в движение ногою самого работающего.

В лаборатории также должен был находиться перегонный куб (vesicia destillatoria). соединяющийся с холодильником. Температура измерялась термометрами; для определения высоких температур применяли особого рода термометры, называемые пирометрами. Пи­рометр состоял из тугоплавкой стеклянной трубки с находящимся в ней металлом, плавящимся лишь при высокой температуре. Так, например, если свинец плавится при ЗЗб°С, то понятно, что темпе­ратура уже достигла этого уровня. В лаборатории помещались су­шильный шкаф и пресс {prelum) — снаряд, состоявший из твердого металлического сосуда, в который опускался поршень с ровной ниж­ней поверхностью.

Материальная или кладовая (cella promptuaria) — так называлось помещение, где хранились в сыром виде фармацевтические материа­лы и запасы. Кладовая должна была быть достаточно защищенной от излишнего света, не слишком теплой и сырой. В нее помещали обыкно­венно простой стол и ящики, в которых хранились запасы лекарствен­ных веществ. Над материальной комнатой помещалась чаще всего сушильня или травяная комната для хранения трав, цветков, корок, корней и т.д. При недостатке помещений травяную комнату заменял чердак дома, в котором располагалась аптека.

Сухой подвал должен был обладать равномерной и низкой темпе­ратурой, не доходящей до 0°С и не превышающей 10°С. Освещение в подвале должно было быть незначительным. В середине подвала по­мещался простой работы стол. Ледник необходим был при аптеке как для сохранения легко разлагающихся органических веществ (сало, рыбий жир и пр.), так и потому, что обязательный в аптеке лед дол­жен постоянно быть под рукой: он бывал нужен и при изготовлении лекарств, и для отпуска сам по себе.

В аптеке устраивали кабинет с научными и литературными посо­биями, т.е. собрание необходимых для научных занятий инструмен­тов и книг. Первое место по своей важности в таком кабинете занима­ли: 1) чувствительные аналитические весы; 2) приборы для объемно­го (титрарного) анализа (бюретки, градуированные сосуды и пр.); 3) микроскоп, увеличивающий не менее чем в 700-600 раз; 4) термо­метры, ареометры и спиртомеры. Необходимы были также различно­го рода пикнометры, гидростатические весы (Морфа, Вестфаля или

Рейманна), поляризационный аппарат, спектроскоп, а также гальва­ническая батарея и индукционные аппараты.

Библиотека должна была содержать в себе важнейшие современ­ные сочинения и периодические издания по фармации, химии и фар­мацевтической ботанике, равно как и гербарий фармацевтических растений и фармакогностическую коллекцию.

Переходя к описанию управления аптекой, Тихомиров отмечает, что аптека по роду и характеру ее практической деятельности не приравнивалась к торговому заведению, а находилась под контролем правительства и, будучи ответственна за свою деятельность, пользо­валась за это особыми преимуществами и льготами.

Аптеки были подчинены Медицинскому совету Министерства внутренних дел. Открытие вольных аптек разрешалось Медицинским департаментом Министерства внутренних дел. Управляющий аптекой должен был иметь степень магистра фармации или провизора, при­чем возраст его не мог быть менее 25 лет. Сельской аптекой, равно как и филиальными отделениями, мог заведовать аптекарский по­мощник с разрешения местного Врачебного управления.

Управляющий аптекой имел несколько помощников — старший из них со степенью провизора назывался рецептариусом. Он обязан был постоянно находиться за конторкой рецептурной комнаты, контроли­ровать все лекарства, прежде чем они будут отпущены, и утверждать штемпелем или своей подписью правильность приготовления этих ле­карств. Помощники рецептариуса назывались ассистентами. Один из них, лаборант, заведовал заготовлением лекарственных препаратов у материалистов или дрогистов, т.е. торговцев аптекарскими товарами.

Для простейших механических работ в аптеке использовали учени­ков, которые постигали таким образом практический курс фармации и приобретали возможность сдачи экзамена на звание аптекарского по­мощника, а затем и на степень провизора. Провизор же в свою очередь имел право путем нового экзамена и диссертации искать высшей фар­мацевтической степени — магистра фармации. К концу XIX в., как мы уже упоминали, женщинам также было предоставлено право при­обретать звания аптекарского ученика, помощника и провизора. Полу­чение степени провизора допускалось для женщин, которые имели соответствующий диплом иностранного университета или фармацевти­ческой школы по новому экзамену на медицинских факультетах россий­ских университетов, в Военно-медицинской академии или по личному разрешению министра народного просвещения.

Лаборант, чтобы не обмануться в подлинности и доброкачественности покупаемых им лекарственных материалов, должен был иметь обстоя­тельные научные и практические знания по фармации. Кроме того, он. должен был хорошо знать ботанику, зоологию, фармакогнозию и зооло­гическую географию. Например, имея дело с мускусом (moschus) — продуктом выделения особых желез полового аппарата самца кабарги — Moschus moschiferus (Mammalia ruminantia), он должен был знать, что вещество обладает далеко не одинаковым качеством, смотря по тому, где проживало животное, от которого оно получено: мускус ки­тайский считался гораздо выше по достоинству, чем сибирский.

Относительно же растений лаборант должен был знать, что у них, более чем у животных, необходимо учитывать условия жизни, потому что одно и то же растение, будучи, так сказать, прикованным к почве и находясь поэтому в различных условиях в одной и той же стране, часто обнаруживает очень большую разницу в качестве своих состав­ных начал. Например, растения под менее высоким атмосферным дав­лением (в горах) бывают обыкновенно богаче эфирными маслами и бед­нее водой, чем те же виды их, которые растут в местностях низменных. Атмосферное давление имеет влияние и на самую внешнюю форму ра­стения: один и тот же ботанический вид в горах может быть покрыт густыми волосками, представляться менее ветвистым, более сжатым и низкорослым, тогда как в долинах той же местности это самое растение является уже лишенным волосков, более высоким и сочным.

Время года также сильно влияет на качество и количество дей­ствующих веществ, получаемых из одного и того же растения: так, выкопанное весной корневище валерианы богаче валериановой кис­лотой, чем эфирным маслом, осенью же наоборот. Все это лаборант должен был иметь в виду и принимать к сведению в своей практичес­кой деятельности. Вообще, на лаборанте целиком лежала забота о правильном ведении всего аптечного хозяйства, поэтому-то лаборант и должен был обладать основательными практическими фармацевти­ческими сведениями и навыками. Запасы лекарственных материалов приобретались им не более как на годичный срок, так как иначе, при большей продолжительности хранения многие из действующих ве­ществ утрачивали свои качества и по истечении года должны были непременно сменены новыми. К ним относились Secale cornutum, Rhizoma Filicis, Cortex Quercus и некоторые др.

Переходя к описанию общих фармацевтических операций, Тихо­миров сначала дает определение лекарственного препарата и лекар­ственной формы. Он утверждает, что при современном развитии фар­мации почти ни одно вещество не употребляется как лекарство. Обык­новенно всякое предназначенное для врачебного употребления веще­ство подвергается предварительно большей или меньшей фармацевти­ческой обработке и становится, таким образом, лекарственным препа­ратом. Например, очищенные и изрезанные корни, травы, листья, цветки, экстракты, тинктуры и пр. Из таких препаратов в дальней­шем приготовляются лекарственные формы: порошки, сборы, кашки, пилюли, микстуры и т.д. Провести резкую разграничивающую черту между лекарственными препаратами и формой в некоторых случаях невозможно, так как существуют вещества, которые могут служить лекарственным препаратом и формой одновременно, например: про­стой порошок, состоящий лишь из одного какого-нибудь вещества есть лекарственный препарат, назначенный же врачом, как говорится «рег se», сам по себе, он является уже лекарственной формой; тинктура — лекарственный препарат, прописанная же «рег se» в каплях, она ста­новится из препарата формой.

Фармацевтические операции Тихомиров делит на фармакомехани-ческие и фармакохимические. К фармакомеханическим он относит раздробление (comminutio) и его различные виды. Изрезывание (concisio) являлось простейшим способом раздробления и применялось для измельчения корней, стеблей, коры, листьев и осуществлялось посредством ножниц, ножей, резака (incinaorium).

Более твердые вещества, такие как дерево и рог, резали или стро­гали терпугом (рашпилем — raspatorium). Например, Rasura Ligni Guajaci, Rasura Comi Cervi.

Твердые металлы в аптеках подвергали пилению (limatio) посред­ством пилы или напилка. Продукт такого пиления назывался limatura: L. Ferri, L. Zinci. Раздробление производилось также толчением, раз­биванием и растиранием.

Толчение (contusio) осуществляли в различных ступках (mortaria) с помощью пестиков (pestilla). Ступки изготавливались из агата, серпен­тина, металла, фарфора и фаянса. При выборе ступки учитывалось химическое взаимодействие измельченного материала со стенками ступ­ки. Некоторые материалы перед дроблением требовали погружения (immersio). Например, чтобы истолочь кремень, его раскаляли на огне и бросали в холодную воду. После такой операции кремень можно было легко истолочь.

Разбивание проводили на наковальне, в которую вставляли полый металлический цилиндр, а в цилиндр помещали металлический стер­жень. Вкладывая разбиваемый предмет в углубление наковальни и наставляя на него полый цилиндр, посредством ударов по верхнему концу стержня молотком, разбивали самые твердые тела.

Так называемое зернение (granulatio) осуществляли в плотно за­крывающихся деревянных сферических дробильных коробках, стен­ки которых покрывали внутри порошком мела. Быстро сотрясая ко­робку вместе с находящимся в ней расплавленным оловом или свин­цом, можно было получить последние в виде отдельных довольно мел­ких зернышек, гранул, дробинок.

Для мелкого дробления фосфора, который в аптеках хранился в сосу­дах с водой, сосуд нагревали до полного растворения фосфора. Сотрясая затем склянку с водой, получали фосфор уже в мелкораздробленном состоянии. Прием этот употреблялся при изготовлении фосфорноватис-токислой извести: Calcaria hypophosphorosa vel Hypophosphis Calcis — Ca (НзРО^.

Растирание (contritio) проводилось в ступках. Применялось рас­тирание и на холоду, если вещество в силу своей вязкости нельзя было растереть при комнатной температуре (Asa foetida). Камфара растиралась с добавлением спирта или эфира. Мякоть колоквинта (Fructus Colocynthidis) предварительно пропитывали густым раство­ром аравийской камеди, высушивали, а затем уже растирали. Agaricus albus (Polyporus officinalis) получался в результате предварительного толчения его кусков в горячем растворе трагаканта, высушивания и измельчения в тонкий порошок. Ваниль изрезывалась и растиралась с сахаром, экстракты растирали с декстрином и молочным сахаром. Сочные корни (морковь) растирали с помощью терки (radula).

Порошкование (pulverisatio) производили с помощью толчения или растирания. Порошки делили на крупные (pulvis grossus 0,5-1 мм), мел­кие (pulvis subtilis, частицы которого едва доступны ощущению невоору­женным глазом) и порошки мельчайшие (pulvis subtilissimus seu alcoholisatus, у которых частицы незаметны для невооруженного глаза). Метод пробивания (alcoholisatio) состоял в том, что в стеклянной банке укрепляли висящий в ней полотняный мешочек, в котором находилось измельченное вещество. Сотрясая банку, можно было получить выделен­ные сквозь поры ткани мельчайшие частицы порошка, падающие на дно.

Весьма тонкий порошок получали взмучиванием (laevigatio). На­пример, взмучивая мел, дожидались образования осадка. Слитую жид­кость упаривали и получали тончайший порошок — creta laevigata.

Раздавливание (conquassatio) применялось для сочных растений с целью получения из них сиропа или травяного сока (succus herbarum recens expressus). Для этого использовали пресс (prelum), и эта опера­ция называлась выжимание (expressio). Так получали сок одуванчи­ка, трифоли, равно как и жирные масла, например из семян минда­ля. Твердый остаток назывался выжимками или жмыхом (placenta).

Отделение (separatio) — это операции, с помощью которых отделя­ли неодинаковые по величине частицы, от твердых частиц отделяли жидкость и разделяли жидкости, неодинаковые по своему удельному или химическому составу. Отделение осуществляли с помощью про­сеивания (cribratio) через сита и грохоты (cribrum et vannus). Приме­нялись проволочные, волосяные, шелковые и другие сита. Употреб­лялись барабанные сита с кожаными крышками для просеивания вредных, сильно раздражающих глаза, нос и кожу лица, к которым относятся Pulvis seminum Sabadillae, Rhizoma Veratri albi, Pulvis Cantharidium et cetera.

Praeparatio seu edulcaratio — операция, состоящая в промывании водой каких-либо растворимых или нерастворимых в ней веществ. Для того чтобы отделить каломель от сулемы, смесь промывали во­дой. Вода растворяла сулему, а каломель оставалась. Такой препарат называли Calomelas praeparatum.

Сливание (decantatio) — процесс, посредством которого разделяли жидкости различного удельного веса или жидкости с осевшими осад­ками. Для сливания применяли сифон или пиппету (особую стеклян­ную трубку). Процеживание (colatio) — состояло в отделении от жид­кости твердых частиц. В аптеках для этой цели часто использовали Гиппократов колпак (manica Hippocratis), такой мешок натягивался на особую рамку (tenaculum).

Фильтрация (filtratio) производилась с применением химически чистой фильтровальной бумаги. Применялась шведская бумага, ко­торая состояла из химически чистой клетчатки (cellulosa). Из такой бумаги изготавливали фильтр Берцелиуса или веерообразный фильтр Гей-Люссака. Для фильтрации использовалось толченое стекло, ас­бест и пироксилин.

Для разделения жидкостей неодинакового удельного веса исполь­зовали воронки с краном (vitrum hypocrepticum) или флорентийскую бутыль (lagena Florentina). Для коллоидов применяли диализ (dialisatio), используя процесс диффузии. Этим способом разделяли также кристаллоиды. Перегородками служили растительный перга­мент (бумага, обработанная серной кислотой).

Механический процесс снимания пены с поверхности жидкости осуществляли ложкой или шумовкой (despumatorium). Осветление жид­кости (clarificatio) проводили яичным белком. Процесс осветления на­зывался также очищением (defecatio), от термина feces — нечистоты.

Термином mixtio называли смешение твердых или жидких веществ, а название formatio (составление) обозначало устройство различных аппаратов и приборов, необходимых для проведения тех или иных фармацевтических операций. К составлению относили также запаи­вание, изгибание, выдувание и вытягивание стеклянных трубок.

К фармацевтическим операциям Тихомиров относит растворение (solutio) и поглощение (absorptio). Растворение при высокой темпе­ратуре он называет плавлением (fusio), растворяющееся вещество — menstruum seu vehiculum, растворимое —- solvendum. Процесс ра­створения делит на два типа: механическое и химическое. Приме­ром механического растворения является растворение сахара в воде, а примером химического — растворение цинка в соляной кислоте с образованием нового соединения. Различали растворение полное (s. totalis) и частичное (s. partialis), а растворы делили на насыщен­ные и пересыщенные.

Выщелачиванием (elixivatio) называли процесс извлечения из об­рабатываемого вещества растворимых в воде солей, как, например, из­влечение из растительной смолы поташа. Под названием extractionis подразумевали химическое извлечение действующих веществ с помо­щью воды (extractio aquosa), винного спирта (extractio spirituosa), эфира (extractio aetkerea). Извлечение холодной водой называли extractio per macerationem. Извлечение при 30° и 40°С называли digestionis, а при горячем настаивании (50°С) процесс обозначали термином infusio. Горя­чим настаиванием получали наливки (infusa) (настаивали 10-15 мин). При более продолжительном воздействии кипящей воды (60 мин и бо­лее) процесс назывался отвариванием (decoctio).

Испарение (evaporatio) подразумевало получение осадков или кри­сталлов путем удаления части жидкости. При тщательном наблюдении можно было заметить образование пленки на поверхности раствора — это указывало на образование первых кристаллов.

Перегонка (destillatio) — это такой процесс, при котором более лету­чие вещества, испаряясь под влиянием высокой температуры, отделя­ются от менее летучих и, попадая в более холодную среду, снова осажда­ются в виде жидкости. Перегонка жидкостей, получаемых из твердых органических веществ, называлась сухой (destillatio sicca). Посредством ее получали древесный спирт, древесный уксус, деготь, креозот и пр. Повторная перегонка называлась rectificatio. Некоторые вещества при их нагревании переходят в парообразное состояние не разлагаясь, при охлаждении же они осаждаются снова в твердом виде — такой процесс называли возгонкой (sublimatio), а продукт возгонки — цветами (flores). Например, flores Sulfuris. flores Bensoes.

Добывание газов (gasatio) требовало уже более сложных приемов. Глав­ная задача — собрать газ. Обыкновенно для этого употребляли Вульфову склянку, с приспособленной к ней газоотводной трубкой, а газ собирали в цилиндр, опрокинутый над ванной, наполненной водой или ртутью.

Осаждение (praecipitatio) применялось для выделения из двух сли­тых вместе жидкостей твердого нерастворимого вещества, являюще­гося результатом их химического взаимодействия.

Коагуляция (coagulatio) — это свойство некоторых соединений, например белков, створаживаться под влиянием высокой (50°С) тем­пературы или под действием некоторых кислот.

Выветривание (dilapsio) — процесс, при котором вещество теряет в сухом воздухе свою кристаллизационную воду и превращается в аморфный порошок (глауберова соль). Обратный процесс носит назва­ние расплывания (deliquescentia). Если кристаллизационная вода уда­ляется из содержащих ее кристаллов посредством высокой температу­ры, то эта операция называлась обжиганием или прокаливанием (ustio). Так получали Magnesia alba, Alumen ustum ex Alumine crudo.

Плавление (fusio) — процесс, при котором некоторые вещества плавятся для того, чтобы снова получить их твердыми при охлажде­нии. Так получали Lapis infemails seu Argentum nitricum fusum, Lapis mitigatus (сплав азотнокислого серебра с селитрой).

Поджаривание (torrefactio seu tostio) — действие высокой темпе­ратуры на органические соединения, причем из них выделяется вода, а сами вещества начинают обугливаться. Поджаривая желуди, в апте­ках получали Glandes Quercus tostae, из семян какао — Semina Cacao получали Semina Cacao tostae. При более высокой температуре этот процесс называли обугливанием (carbonisatio) и, наконец, испепеле­нием или озолением (cineratio). Процессы обугливания и озоления проводили в тиглях (crucibula), закрывающихся крышками из огне­упорной глины, фарфора, графита, железа, платины, серебра.

Oxydatio есть окисление вещества кислородом воздуха при высо­кой температуре или химическими веществами, обладающими силь­ными окисляющими свойствами, которыми являются Acidum nitricum, A. muriaticum, Kalium chloricum и т. д.

Восстановление (reductio) есть, наоборот, раскисление, которое до­стигается различными путями. Neutralisatio — добавления к какому-либо веществу кислоты или щелочи.

Далее автор рассматривает меры веса, оптические свойства ве­ществ и поляризационные приборы: прибор Э. Митчерлиха, поляри-стробометр Г.И. Вилда, сахариметры. Поляристробометр автор реко­мендует для количественного определения растворов тростникового и виноградного сахара, для определения сахара в моче диабетиков, алкалоидов в хинных корках, распознавания видов камфары, эфир­ных масел и бальзамов. С помощью этого прибора можно было рас­познавать различные сорта одного и того же вещества: французский терпентин от венецианского, английского, американского или не­мецкого. Сахариметры Тихомиров советует применять в технологии сахароварения.

В разделе «Фармацевтическая рецептура» автор рассматривает структуру рецепта, выделяет магистральные и официнальные пропи­си, обращает внимание на дополнительные надписи и сокращения в рецептах. После этого введения Тихомиров приводит классификацию лекарственных форм — автор делит их на лекарственные формы для внутреннего употребления и лекарственные формы для наружного применения. К первой группе он относит твердые лекарственные фор­мы: сборы, порошки, пилюли, маслосахара, болюсы, желатиновые капсулы и ныне вышедшие из употребления крупинки, кружочки, дощечки, конфекты, консервы, тесто, шоколад и кашки.

В разделе «Жидкие лекарственные формы для внутреннего упо­требления» описаны слизи, эмульсии, микстуры, растворы, капли (из вышедших из употребления — юлепы, элегмы, глотки, питье, молоч­ная сыворотка).

Лекарственные формы для наружного употребления включали бо­лее обширную номенклатуру и делились, в свою очередь на твердые, мягкие, жидкие. К твердым лекарственным формам относились сбо­ры, порошки, бужи, мыльца, палочки, глобули и капсулы вагиналь­ные, пластыри, бумага медицинская. Группа мягких лекарственных форм объединяла: мази, спуски, припарки, горчичники, едкое тесто. Самой обширной группой являлись лекарственные формы для наруж­ного употребления: глазные примочки, умывания, полоскания, клис­тиры, подкожные впрыскивания, вдыхания и т.д.

В группу галеновых или сложных фармацевтических препаратов Тихомиров включил настойки, экстракты, мыла, врачебные масла, мед, сиропы, спирты официнальные, вина врачебные, уксусы и аро­матические воды. Для каждой лекарственной формы и препарата в «Курсе фармации» Тихомиров привел название на латинском и рус­ском языках, общую технологию (в некоторых случаях несколько способов приготовления), формы отпуска, хранения и применения. Для пилюль, например, подробно описано их медицинское значение как одной из наиболее оптимальных лекарственных форм, для кото­рых характерно удобство введения в организм, способность скрывать неприятный вкус и запах лекарства. Подробно описывалось приго­товление пилюльной массы, ее формовки, обволакивание, выглажива­ние и отпуск пилюль.

При получении настоек автор перечисляет применяемые в то вре­мя экетрагенты: вода для водных настоек (Tincturae aquosae), вин­ный спирт для спиртовых настоек (Tincturae spirituosae), эфир для эфирных настоек (Tincturae aetherae). Настойки изготавливали не только из растительного сырья, но и из животного (Tinctura Cantharidii, Castorei, Moschi) или металлических солей (Tinctura Ferri sesquichlorati aetherea s. T. nervina Bestuscheffii). Согласно Фармакопее при получении настоек использовали 1 часть лекарствен­ного сырья и 5 частей 70-95 % винного спирта (сильнодействующие вещества брались в количестве 1:10). Настаивание проводили при 15-20°С в течение 7 суток при частом взбалтывании, процеживании и отжимании. Потеря экстрагента пополнялась новым количеством соответствующей жидкости, чтобы не уменьшить, таким образом, количества растворенных в ней веществ.

Спиртовые настойки готовились вытеснительным способом в вы-теснительной воронке, называемой перколятором. Настойка в перко-ляторе получалась в течение нескольких часов с полным извлечением действующих веществ. При извлечении одного вещества получали простые, при извлечении многих — сложные тинктуры.

Экстракты также получали с помощью воды, глицерина, винного спирта («цельного» или слегка подкисленного) и эфира. Иногда в качес­тве экстрагента использовали сероуглерод. Способами, которые применя­ли для экстракции, были мацерация и перколяция. Различали экстракты жидкие, полужидкие, густые, сухие. К числу последних принадлежа­ли абстракты.

Для настоек и экстрактов Тихомировым описаны условия хране­ния, органолептические признаки, степень плотности, условия отпус­ка. «Курс фармации» включал и раздел «Фармацевтическая химия», куда входило около 40 препаратов неорганического происхождения, 8 препаратов, относящихся к углеводородам, 3 препарата — к произво­дным метана и около 140 — к производным этана. В последнюю груп­пу были включены препараты спиртов, альдегидов, органических кис­лот, сложных эфиров, углеводов, глюкозидов, фенолов, дубильных ве­ществ, алкалоидов (24 соединения), горькие вещества и 36 препаратов металлов. Для всех препаратов автором была принята единая форма описания: название препарата на латинском и русском языках, эмпи­рическая или структурная формула, история открытия и способы по­лучения, их свойства (цвет, запах, вкус, растворимость), реакции под­линности. Автор давал характеристику чистоты препарата, указывал применение, влияние на организм, иногда приводил дозировку (для ядовитых веществ). Количественное определение предлагалось только для Сахаров.

РАЗВИТИЕ ТОКСИКОЛОГИЧЕСКОЙ ХИМИИ В РОССИИ

В 1714 г. Петр I указал на необходимость судебно-медицинских вскрытий трупов лиц, погибших насильственной смертью. В 1737 г. Анна Йоанновна подписала указ о содержании в «знатных* городах лекарей, обязанных производить судебно-медицинские исследования. В 1737 г. в России были учреждены Врачебные управы и введена должность врачебного инспектора, а при нем — штатного фармацев­та, который был обязан производить химические исследования в био­логическом материале. Затем в 1808 г. при медицинских факультетах университетов и в Медико-хирургической академии были созданы особые фармацевтические отделения для подготовки фармацевтов. К этому времени уровень развития аналитической химии в мире уже позволял производить открытие ядов в биологическом материале.

В 1826 г. А.А. Иовский написал «Руководство к распознаванию ядов, противоядий и важнейшему определению первых как в организме, так и вне оного посредством химических средств, названных реактивами». Это было первое в России руководство по токсикологии, Иовский опублико­вал его в 1834 г. В нем автор привел список ядовитых веществ, встречавшихся в то время в химико-токсикологической практике. Сре­ди них были соединения ртути, свинца, меди, висмута, мышьяка, кис­лоты и их ядовитые соли (нитриты), щелочи. Иовский описал признаки отравления и «средства избавления от яда», указал на ряд реактивов для открытия ядов. Он также уделял внимание вопросам фальсификации лекарств, описывал методы анализов для обнаружения подмесей. Изве­стны его статьи в журнале «Вестник»: «О распознавании свежего сала», «О подкрашенном меллилотном пластыре» и др.

На 10 лет раньше Иовского (в 1824 г.) А.П. Нелюбин опубликовал в «Военно-медицинском журнале» «Общие правила для руководства судебного врача при исследовании отравлений». В этих правилах Не­любин впервые высказал мысль о невозможности обнаружения ме­таллических ядов в пищевых продуктах и трупном материале без раз­рушения органических веществ, так как соединения металлов дают с «белковатыми» веществами прочно связанные продукты, в которых наличие металлов не может быть доказано обычными качественными реакциями. Возможно, Иовский знал о работе Нелюбина, однако во­просы изоляции ядов из биологического материала им не были затро-

нуты. Весь анализ в руководстве Иовского сводился к обычному каче­ственному исследованию.

Нелюбин же свои теоретические выводы подтвердил предложением способа разрушения органических веществ, составляющих объект ис­следования. Для этой цели он применил способ нагревания биологичес­кого материала совместно с азотной кислотой до образования бесцветной жидкости (полной минерализации). Нелюбину также принадлежит ру­ководство по судебной и полицейской химии «Общая частная судебно-медицинская и медико-полицейская химия с присовокуплением общей и частной токсикологии или науки о ядах и противоядных средствах». Эта книга на протяжении многих десятилетий служила основным руко­водством при проведении судебно-медицинской экспертизы.

Как известно, преемником Нелюбина по кафедре фармации Меди­ко-хирургической академии являлся Ю.К. Трапп, который принимал участие в проведении многих судебно-химических анализов в Петер­бургской Врачебной управе. Трапп исследовал случаи отравления, фаль­шивые подписи и подлоги документов. Он написал «Первые пособия при отравлении ядовитыми веществами и судебно-химическое иссле­дование главнейших ядов» (1863), «Наставление для судебно-хими-ческого исследования ядов» (1887) и «Первые пособия при отравле-. нии с указанием на противоядия» (1887).

Видной фигурой в развитии токсикологической химии в России являлся Евгений Венцеславович Пеликан (1824-1884). В 1845 г. он окончил медицинский факультет Московского университета, в 1847 г. защитил докторскую диссертацию, а в 1850 г. стал адъюнктом Меди­ко-хирургической академии. Вскоре он занял должность ординарного профессора кафедры судебной медицины, гигиены и медицинской по­лиции (1859). В 1860 г. Пеликан был назначен директором Медицин­ского департамента, а затем председателем Медицинского совета Ми­нистерства внутренних дел. Пеликану принадлежат работы по токси­кологии цианистых металлов, бихромата калия, алкалоидов кураре. Ученый был сторонником экспериментального метода в токсикологии и явился организатором первой токсикологической лаборатории в Пе­тербурге. Публичные лекции по токсикологии Пеликан сопровождал опытами на животных. Известна его работа «Опыт приложения совре­менных физико-химических исследований к учению о ядах» (1853).

В развитии судебно-химических исследований в России значитель­ную роль сыграли работы Г. Драгендорфа, который обобщил их в своей книге «Судебно-химическое определение ядов», опубликованной на рус­ском языке в 1875 г. и выдержавшей 4 издания. В фармацевтическом институте Дерптского университета Драгендорфом были выполнены ис­следования по судебно-химическому определению лютикового масла, ане­мона и сантонина. Ученый также разработал методики количественного

16. История фармации ДО t

определения стрихнина и бруцина в чилибухе. Под его руководством были выполнены исследования по судебно-химическому определению ве-ратрина, алкалоидов коры квебрахо и гельсемина, сходных в химическом отношении со стрихнином. Драгендорф выполнил исследования, доказы­вающие, что курарин, несмотря на сходство его некоторых реакций со стрихнином, не мешает при судебно-химическом определении последне­го. При изучении бруцина ученый предложил новую качественную реак­цию на этот алкалоид. Им был усовершенствован метод судебно-химичес-кого определения кантаридина, а впоследствии его ученики разработали новый метод определения этого соединения. Не останавливаясь на дос­тигнутом, Драгендорф в начале 70-х г. в лабораториях Фармацевтическо­го института выполнения судебно-химические и токсикологические ис­следования алкалоидов колхицина, хинина, цинхонина, цинхонидина, соланина, производных пиротоксина, берберина, оксикантина, гидрас-тина, сангвинарина, хелидонина, ялапина, конвульвина и таких соеди­нений, как алоин, салициловая кислота; некоторые эфирные масла, са­бур, птомаины и т.д. Драгендорф положил начало химико-токсикологи­ческому анализу опийных алкалоидов из смесей и обнаружению морфи­на и наркотина в трупном материале. Драгендорф впервые выделил су­дебную химию из общей фармации и читал ее как отдельный предмет.

Определенное внимание токсикологическому анализу уделил и великий русский химик Н.Н. Зинин. По просьбе Академии наук в химическую лабораторию Медико-хирургической академии присыла­лось из таможен масло горьких миндалей, которое подлежало кон­фискации и уничтожению: ввоз его в Россию был запрещен. Будучи энциклопедистом в своих познаниях, особое пристрастие он имел к исследованию образцов масла горьких миндалей. В этом отразилась характерная особенность личности академика — в науке наступала эпоха и назревала необходимость перехода от энциклопедичности уче­ного к разделению труда в науке, к специализации отдельных ее от­раслей, вызываемой ее же бурным развитием. В 1864 г. Зинин был назначен директором химических работ Медико-хирургической ака­демии с обязанностью преподавать студентам химию в применении к медицине, а также обучать врачей, прикомандированных к Акаде­мии. Он производил экспертизы состава вина, определял наличие крови в пятнах на серебряной монете, изучал подмеси к китайскому чаю, исследовал состав хлеба, кваса, содержимое внутренних органов тру­пов в случаях отравления людей, и т.д.

Крупным экспертом в области судебной химии являлся Генрих Васильевич Струве (1822-1908). В 1845 г. он окончил Дерптский уни­верситет, а с 1869 г. занимал пост судебного эксперта в Тифлисе. Опуб­ликовал ряд работ в области неорганической, аналитической и токси­кологической химии.

Значительную роль в становлении судебной химии и проведения су­дебно-химических экспертиз в России сыграл один из крупных судебно-химических экспертов, профессор Медико-хирургической академии Алек­сандр Павлович Дианин (1851-1918). По окончании духовной семинарии во Владимире в 1869 г. Дианин поступил в Медико-хирургическую ака­демию, а после окончания Академии стал ассистентом Александра Пор-фирьевича Бородина. В 1877 г. Дианин выехал в Иенский университет для подготовки и защиты магистерской диссертации. Диссертация под названием «Об окислении фенолов» была завершена и успешно защище­на в ноябре 1877 г. В декабре того же года Дианин возвратился в Петер­бург и включился в работу на кафедре химии в Военно-медицинской академии и в Педагогическом музее. В 1880 г. А.П. Бородин помог Дианину стать адъюнкт-лаборантом при кафедре фармации, на которой он потом провел без перерыва 35 лет. Одновременно Дианин выполнял доцентские обязанности на кафедре химии у А.П. Бородина.

В марте 1887 г. Военно-медицинская академия возложила на Диани-на исполнение обязанностей профессора химии, а затем он был утверж­ден в должности адъюнкт-профессора. Одновременно Дианин становит­ся экспертом по судебной химии Медицинского департамента Министер­ства внутренних дел. В 1899 г. Дианин защитил в Харьковском уни­верситете докторскую диссертацию «О продуктах конденсации кетонов с фенолами». В 1890 г. он получил должность экстраординарного, а в 1894 г. — ординарного профессора. После этого Дианин расширил по­мещение химической лаборатории, в которой работали вместе с ним его ученики: В.Е. Богдановская, И.А. Иванов, Б.А. Митропольекий, Л.Ф. Ильин (впоследствии заведующий кафедрой фармации Военно-медицинской академии и основатель кафедры судебной химии в Пет­роградском фармацевтическом институте).

В качестве эксперта в 1899 Т. Дианин был командирован в Астра­хань для изучения загрязнения Волги нефтеналивными судами. Ему поручили пересмотр и редактирование нового издания Российской фармакопеи. В 1903 г. Дианин получил звание академика Военно-медицинской академии, а в 1904 г. — звание главного судебно-хими-ческого эксперта.

Помимо работы в судебно-медицинской экспертизе, где за 30 лет работы им было проведено свыше 5 тысяч анализов, Дианин испол­нял также обязанности директора частной «Северной химической ла­боратории». В 1916 г. Дианин ушел на пенсию, сохранив за собой лишь обязанности судебного эксперта. По совету А.Е. Фаворского он провел назначение своим преемником знаменитого впоследствии со­ветского химика СВ. Лебедева.

Особенно быстрыми темпами развитие токсикологической химии в России продолжалось после Октябрьской революции 1917 г.