motroshilova_n_v_poznanie_i_obshestvo_iz_istorii_filosofii_x

основополагающей идеи английского материалиста. Поле­ мика Лейбница с Локком — интереснейшая страница истории философии конца XVII — начала X V III в., ибо здесь мы сталкиваемся с упорной борьбой материализма и идеализма, сконцентрированной вокруг вопроса, нас особенно интересующего,— вокруг вопроса о сущности, природе человеческого познания, об отношении познания

кактивной человеческой деятельности.

§3. О сущности человече­ ского познания: борьба мате­ риализма и идеализма (Локк и Лейбниц)

Структура Локкова учения о познании определяется

его главной установкой,			исходным замыслом — дать
«верную историю	первых		начал	человеческого		знания»
(курсив наш.— II.	М .),	показать,		«откуда	ум	получает
свои первые объекты и		какими		путями	он постепенно

приходит к собиранию про запас идей, из которых дол­ жно строиться все то знание, к которому он способен» (12, 1, 179). Локк призывает в (свидетели опыт и наблю­ дение, взятое главным образом в его всегда возможной и близкой каждому человеку форме самонаблюдения: лю­ бой индивид, рассуждает Локк, может и должен присмо­ треться к тем процессам деятельности и мышления, кото­ рые он сам осуществляет. Тогда-то он выполнит, как по­ лагает Локк, другое важнейшее требование материализма и сенсуализма: он будет апеллировать к действительно­ сти, а не к продуктам произвольного и необузданного во­ ображения. Теория познания, по замыслу Локка, должна начать с описания и определения «первых способностей и видов деятельности ума», с выявления самых первых способов соприкосновения человека с воздействующими на него вещами.

Локк начинает с утверждения, что все наше знание основывается на опыте, «от него в конце концов оно про­ исходит» (12, 1, 128). Мысль Локка имеет здесь вполне четкую форму и обоснование; представитель английско­ го материализма и сенсуализма в противоположность идеализму настаивает на том, что все самые «высокие», абстрактнейшие и фантастические идеи в конечном счете

244

Вфбходят к какому-нибудь опыту. Однако в обстановке сомнения в достоверности чувственного знания, в досто­ верности свидетельств опыта (а этим сомнением были так или иначе проникнуты многие влиятельные фило­ софские учения XVII в.), в условиях широкого распро­ странения теории врожденных идей вера в первостепен­ ное и фундаментальное значение опыта требовала всесто­ роннего и убедительного доказательства. Мы уже виде­ ли, что такого доказательства по разным причинам не смогли дать Гассенди и Гоббс. Историческая задача оп­ равдания эмпирического опыта, его реабилитации, ока­ завшей серьезное воздействие на различные линии раз­ вития последующей философии (и на французских мате­ риалистов, и на Канта), выпала на долю Локка. Путь реализации своего фундаментального замысла Локк ви­ дит в том, чтобы доказать опытное (для Локка чувствен­ ное) происхождение тех многообразных идей, понятий, которыми человек очень широко оперирует в своей мыс­ лительной, познавательной деятельности, которые — в этом Локк согласен с картезианцами, с Гоббсом — стано­ вятся у взрослого человека своеобразными объектами мышления.

Существует, по Локку, два источника идей. «Во-пер­ вых, наши чувства, будучи обращены к отдельным чувст­ венно воспринимаемым предметам, доставляют уму раз­ ные отличные друг от друга восприятия вещей в соот­ ветствии с разнообразными путями, которыми эти пред­ меты действуют на них. Таким образом мы получаем идеи желтого, белого, горячего, холодного, мягкого, твер­ дого, горького, сладкого и все те идеи, которые мы назы­ ваем чувственными качествами. Когда я говорю, что чув­ ства доставляют их уму, я хочу сказать, что от внешних предметов они доставляют уму то, что вызывает в нем эти восприятия. Этот богатый источник большинства на­ ших идей, зависящих всецело от наших чувств (курсив наш.— Н. М.) и через них входящих в разум, я и назы­ ваю «ощущением»» (12, 1, 129).

Итак, первым источником идей (заметим, таких идей, как идеи качеств) являются вещи как объекты ощуще­ ний. Второй источник — внутренние действия нашего соб­ ственного ума (Локк включает сюда наряду с собствен­ но познавательными действиями также и страсти) как

245

объект рефлексии, как объект нашего восприятия йраз­

мышления.	/
Позиция Локка в данном вопросе имеет важные Осо­
бенности. Прежде всего следует подчеркнуть,	что Локк

изучает и рассматривает те идеи, которые он сам называ­ ет «первоначальными», «простыми». Простые идеи — это, по Локку, строительные кирпичики всего нашего позна­ ния, знания, весьма понятные и близкие каждому челове­ ку, неизбежно сопровождающие весь его опыт, его сопри­ косновение с внешними предметами. Простые идеи, делает Локк очень существенное замечание, есть «резуль­ таты ощущения» (12, 1, 164), они «одновременны с ощу­ щением» (12, 1, 140). Особенность простых идей Локк поясняет на примере числа. Число кажется ему наиболее простой, наиболее универсальной идеей. «Ее приносит с собой каждый объект, с которым имеют дело наши чувства, каждая идея в нашем разуме, каждая мысль в нашем уме. Она поэтому есть наиболее близкая нашему мышлению (курсив наш.— II. М.) и по своей согласован­ ности со всеми другими предметами наиболее общая на­ ша идея» (12, 1, 219). Локк подчеркивает, что представ­ ление о числе внутренне свойственно человеческому мы­ шлению и познанию, оно определяет каждое, в том чис­ ле и самое элементарное, мыслительное действие. Отсю­ да и следует, утверждает Локк, огромная значимость мате­ матических операций, их универсальность, их особая точность. Правда, здесь возникает вопрос, на котором Локку приходится специально останавливаться. Если число есть наиболее первоначальная, простая, отчетливая из простых идей, то почему же дети сравнительно позд­ но осваивают счетные операции? Ответ Локка: дети не имеют обозначений для числовых разрядов, они не в со­ стоянии соединять простые идеи в сложные, что необхо­ димо для счета. На своеобразную трудность наталкивает­ ся Локк, говоря о других простых идеях — фигуры, плот­ ности, протяженности, пространства, времени. С одной стороны, он хотел бы доказать, что и эти идеи непосред­ ственно сопряжены с ощущением, что они, следователь­ но, есть первоначальные и непосредственные познания, лежащие в основе чувственного опыта каждого человека. Механизм образования простых идей числа, формы, дви­ жения также кажется Локку совершенно элементарным: эти свойства являются «реальными качествами, потому

246

Wo оий ^еальйо существуют в телах»; значив, ojpisatiti чувств достаточно непосредственно получают идеи пер­ вичных качеств. «...Так как протяженность, форма, число иудвижение тел заметной величины могут быть воспри­ няты зрением на расстоянии, то ясно, что некоторые в от­ дельности незаметные тела должны исходить от них к глазам и посредством этого сообщать мозгу некоторое движение, вызывающее наши идеи о них» (12, 1, 156).

Но, сравнивая, скажем, числа с идеями протяжения, пространства, Локк вынужден признать, что с ними дело обстоит не так легко: они не столь уж очевидны, не столь уж элементарны («кто,— спрашивает Локк,— может об­ разовать различные идеи каждого самого малого превы­ шения протяженности» — 12, 1, 220). Более того, харак­ теризуя простые идеи первичных качеств, Локк широко использует не непосредственный опыт каждого человека, но достижения передовой науки своего времени, доста­ точно сложными способами определявшей пространство, время, протяжение. «И я надеюсь,— извиняется Локк пе­ ред читателем,— мне простят это небольшое отклонение в область философии природы, ибо в нашем настоящем ис­ следовании необходимо отличить первичные и реальные качества тел, которые всегда находятся в них (а именно плотность, протяженность, форма, число и движение или покой, и иногда воспринимаются нами, а именно, когда тела, в которых они находятся, достаточно велики, что­ бы их можно было различить по отдельности), от ка­ честв вторичных и приписываемых, которые суть только

силы различных	сочетаний первичных качеств,	когда
они воздействуют,	не будучи ясно различимы»	(12, 1,

159—160). Локк наталкивается здесь на дополнительную трудность, с которой мы знакомы по философии его предшественников, главным образом Гоббса; она касает­ ся различения и определения так называемых первичных и вторичных качеств. Позиция Локка не добавляет здесь ничего нового. Выводя из механистического естествозна­ ния и из философии природы своего времени заключе­ ние о субъективности вторичных качеств, Локк, как и Гоббс, вступил в противоречие с собственными материа­ листическими посылками. Лейбниц не преминул указать ему на этот факт. «Не следует думать,— возражает Лейбниц Локку,— что эти идеи цвета или боли произ­ вольны и не имеют отношения к своим причинам или

247

естественной связи с ними» (11, 117). Лейбниц иолага/ ет, что параллелизм, сходство, соответствие между объ­ ективными свойствами света и его восприятием сущест­ вует, только это соответствие имеет более сложную при­ роду, чем в случае первичных качеств и их восприятия. Ничего более определенного Лейбниц не может сказать,

не	располагая естественнонаучным	материализмом.
И все-таки он отстаивает идею сходства		или соответст­
вия,	прямо упрекая Локка в непоследовательности:

«Картезианцы не обратили достаточного внимания на эту сторону дела, и в данном случае вы им сделали большую уступку, чем вы это обыкновенно делаете и чем имеется основание делать» (И , 117).

Но непоследовательность Локка, связанная с тем, что его «простые» идеи в концентрированной форме заклю­ чали в себе научный опыт целой эпохи, гораздо шире и глубже. Она ведет к очень важному для нас и вообще знаменательному противоречию Локковой концепции по­ знания. Ведь Локк претендовал на то, что ему удастся обнаружить происхождение простых идей из единичного чувственного опыта, из непосредственного воздействия вещи на человека. По сути дела он обнаружил, что «про­ стые» идеи, возникающие на начальных этапах индиви­ дуального познавательного опыта, уже наполнены отнюдь не простым, не элементарным, не очевидным, опосредо­ ванным содержанием. Это противоречие Локкова пони­ мания — надо сказать, противоречие реальное, 'содержа­ тельное, а отнюдь не вымышленное и не вызванное од­ ной лишь непоследовательностью рассуждения — сразу подметил Лейбниц. Комментарии последнего к Локкову учению о простых идеях бьют в одну точку. «Сомнитель­ но, являются ли все эти идеи простыми...» — говорит Лейбниц о Локковых «простых идеях рефлексии» (11, 115). Или: «Идеи чувственных качеств считаются про­ стыми только в силу нашего неведения, а другие, отчет­ ливо известные нам идеи причисляются к простым толь­ ко в силу излишней снисходительности. Положение ве­ щей здесь примерно такое, как в случае тех общеприня­ тых аксиом, которые могли бы и заслуживали бы быть доказанными подобно' теоремам и которые, однако, выда­ ют за аксиомы, точно это первичные истины. Эта снис­ ходительность вреднее, чем это думают» (11, 151). Итак, идея Лейбница, которая, как видно из его спора с Лок­

248

ком, во многом почерпнута и из собственных доводов и затруднений Л о к к овой философии, сводится к утвержде­ нию сложного и комплексного характера того начального этапа познания и той способности, которая безоговорочно именуется чувственным опытом. Более точное и опреде­ ленное исследование чувственного опыта, идей и попя­ тит которые возникают благодаря ему, словом, изучение

сложного	единства	чувств	и размышления,—	такое
изучение	не входит в	задачи	Лейбница, занятого	ско­
рее истинным знанием, необходимыми истинами,				а не

нстишми факта». Данной проблемой займется Дашод Юм. Расхождение Лейбница с Локком, касающееся учения о простых идеях, 'связано с более ©ашным и более об­

щим разногласием: в основе различной трактовки содер­ жания и роли чувственного опыта лежит противополож­ ное по своим основам и тенденциям понимание сущно­ сти, природы человеческого познания и мышления. Глав­ ной темой является здесь спор о том, активен или пасси­ вен человеческий разум на первых, начальных этапах своего соприкосновения с внешним ему материальным ми­ ром, активен или пассивен он по самой своей сущности, по самой своей природе.

*

не­

принято утверждать, что локковский материализм од­ нозначно трактует познание как безусловно пассивную способность. Это не совсем верно: позиция Локка более сложна и противоречива. Ведь Лейбниц, горячий сторон­ ник «активистской» философии, именно у Локка заимст­ вует тезис: наиболее ясную идею активной силы мы по­ лучаем, наблюдая за духовной деятельностью. Локк, да­ лее, определенно и последовательно вводит в свою фи­ лософию понятие деятельности, имея ов виду синтетиче­ скую — разумную и эмоционально-чувственную, познава­ тельную и практическую — способность человека. «Тер­ мин «деятельность»,— поясняет Локк,— я употребляю здесь в широком смысле, подразумевая не только дейст­ вия ума по отношению к своим идеям, но и возбуждае­ мые иногда идеями своего рода страсти, каковы, напри­ мер, удовлетворенность или неудовольствие, возникаю­ щие от какой-нибудь мысли» (12, 1, 129). Сторонников учения о врожденных идеях Локк упрекает, в частности,

и в том, что они превращают человека в непрерывна мыслящий автомат, которому не приходится прилагать особых усилий для воспоминания, для каждого новоуо акта мобилизации прошлых знаний. Такое представление о мышлении Локк отвергает, его аргументация весьма своеобразна. Бесконечно мудрый творец, рассуждает английский философ, не мог бы создать столь бесподеж­ ного процесса, каким является автоматизм непрерывного мышления. Тем более непозволительно уподоблять/ мы­ шление, эту «удивительную способность», овсего ближе стоящую к совершенству божественного непостижимого существа, такой деятельности, которая разворачивается

как бы помимо познающего индивида и не требует			его
собственной активности.		>
Локк не отрицает, что «существуют естественные
склонности, запечатленные	в	человеческой душе»;	эти
склонности делают одни вещи		и явления приятными для

индивида, а другие — неприятными. «Но это нисколько не доказывает,— продолжает он,— существования запе­ чатленных в уме знаков, которые должны быть познава­ тельными принципами, регулирующими нашу деятель­ ность (12, 1, 94). Здесь Локк обнаруживает еще одну причину своего недовольства учением о врожденных идеях: это последнее отправляется от некоторых гото­ вых, социально значимых идеальных образований, от принципов, как бы извне определяющих и регулирующих человеческое действие и познание. Локк полагает, что индивидуальное действие и познание следует понять и объяснить как действие самостоятельное, инициативное. Это «ребячество», говорит Локк, когда ссылаются на судьбу, бога, недостатки способностей. «Лишь поскольку мы сами рассматриваем и постигаем истину и причины, постольку мы и обладаем действительным и истинным знанием» (12, 1, 126). Нельзя, напоминает Локк, позна­ вать чужим разумом, нельзя видеть чужими глазами, че-. ловек должен сам познавать, мыслить, действовать. Наи­ более плодотворный путь для этого — понять и признать изначальную независимость индивидуального разума от общепринятых истин и указать наиболее плодотворные пути образования, воспитания человека как самостоя­ тельного и инициативного существа.

Итак, Локк придает огромное значение объяснению возможностей свободного действия, которые имеет в сво­

250

ем распоряжении	каждый человеческий индивид. Дейст-
виед деятельность,	реализация свободы — единственный
способ развития и	функционирования человеческих по­

знавательных способностей. Эта мысль (весьма дорога Лок­ ку. Иа здесь он снова ссылается на «мудрого творца»: че­ ловек\только потому и реализует дарованную ему богом власть\над своим телом и над своими идеями, что он за­ ставляв^ активно функционировать способности выбора, обдумывания, сдерживания непосредственного побужде­ ния и т\д. Деятельное применение духовных способно­ стей гарантируется особым механизмом: необходимым присутствием в каждом познавательном акте страстей — наслаждения или страдания. «Нашему мудрому творцу было поэтому угодно соединить с различными предмета­ ми и получаемыми от них идеями, а также с различны­ ми нашим^и: мыслями сопутствующее им удовольствие, для различных предметов в различной степени, дабы да­ рованные н^м способности не могли остаться совершенно праздными и не примененными нами» (12, 1, 150). Эти идеи Локковой философии оказали громадное воздейст­ вие на теоретическую и социально-политическую мысль XV III столетия, они дали мощный толчок собственно просветительской идеологии, положившей в основу сход­ ные убеждения о всесторонней зависимости человека от его жизненного опыта, о громадной роли образования, накопления знаний, о значении страстей в деле действи­ тельного «очеловечивания» индивида и т. д.

Целый ряд собственно гносеологических идей филосо­ фии Локка вообще обнаруживает теснейшую зависи­ мость от социально-критических установок его мышле­ ния. Это можно, например, сказать о сенсуализме. Если индивид самостоятельно и активно приобретает все зна­ ния, которыми он в развитом, взрослом состоянии распо­ лагает, то теория познания должна начинать анализ по­ знания с того пункта, где предмет оказывает непосред­

ственное воздействие на индивида		(точнее, на	его ор­
ганы чувств) и тем самым порождает ощущение.			Всякая
идея имеет свое происхождение	в	чувственном	опыте,
ни одно общее понятие нельзя	предположить		данным,
готовым.

Следовательно, у Локка постулат о самостоятельности индивидуального познавательного опыта и действия ин­ дивида, с одной стороны, и материализм и сенсуализм —

2Ь\

с другой, строго зависят друг от друга. «Если спросят, когда же человек начинает иметь идеи, то верный ответ, на мой взгляд, будет: «Когда он впервые получает ощу­ щение». Так как в душе не бывает признака идей до до­ ставления их чувствами, то я понимаю, что идеи в /разу­ ме одновременны с ощущением, т. е. с таким впечатле­ нием или движением в какой-нибудь части нашего тела, которое производит в разуме некоторое восприятие» (12, 1, 140). В ощущении и восприятии, подчеркивает Локк, в конечном счете коренится все человеческое /знание, весь его опыт, все самые высокие и отдаленные/ мысли, образы фантазии, спекуляции. Но в силу этого Локку приходится признать — в противоречии с требованием са­ мостоятельности, инициативности человеческогр дейст­ вия,— что в самом фундаменте, в начальном пункте со­ прикосновения с вещами «разум просто пассивен». Разум не может изменить или устранить предоставляемый ему чувствами материал знания. «Разум так же мало волен не принимать эти простые идеи, когда они представляют­ ся душе, изменить их, когда они запечатлелись, вычерк­ нуть их и сам создать новые, как мало может зеркало не принимать, изменить или стирать образы или идеи, которые вызывают в нем поставленные перед ним пред­ меты» (12, 1, 141).

Развивая мысль об активности и действенности чело­ веческого познания, Локк вместе с тем постоянно гово­ рит о тех внешних, большей частью материальных усло­ виях, которые настолько существенно сдерживают и ог­ раничивают человеческую активность, что превращают ее, особенно на первых ступенях развития знания, в пас­ сивную, определяемую силу. Зависимость человеческого

познания от предметного	мира,	эта	действительная			его
черта, в изображении Локка перерастает				в	пассивную
определяемость разума,	в его		детерминированность
вещью и ощущением. Не случайно соприкосновение						че­
ловека с предметом рассматривается как				одностороннее
воздействие вещи, не случайно		познание		в	этом своем

исходном пункте уподобляется отражательной способно­

сти	мертвого предмета — зеркала.	Необъятное мирозда­
ние	с множеством разнообразных	и изменяющихся ве­

щей, с одной стороны, и конечный ум отдельного чело­ века — с другой, справедливо представляются Локку не­ соизмеримыми. Но отсюда Локк делает вывод: человек

не \должен ставить «себя надменно на вершину всех вё-- щеи» (12, 1, 143). Его сила и его разум ограниченны, че­ ловек — бессильная песчинка в необъятном универсуме. «Госйодство человека в небольшом мире его собственного разума почти таково же, как в обширном мире видимых вещещ его власть, как бы искусно и ловко ее ни приме­ няли, Простирается не далее того, чтобы соединять и разъединять имеющиеся под рукой материалы, но не мо­ жет созвать ни малейшей частицы материи или уничто­ жить хртя бы один уже существующий атом» (12, 1, 142). Это утверждение Локка, обусловленное и стимули­ рованное исходными материалистическими посылками его философии, отнюдь не является просто метафизиче­ ским, антидиалектическим утверждением: здесь постав­ лена вполне реальная проблема, обрисовано действитель­ ное противоречие человеческой деятельности, теоретиче­ ское постижение которого стало для Локка (и в этом проявилась метафизическая ограниченность и созерца­ тельность его материализма) настоящим камнем преткно­ вения. Человек и активен, и пассивен, он определяется предметным миром и в то же время определяет, видоиз­ меняет его. Как привести в единство стороны данного противоречия, Ло'кк не знает. Но з-ато он фиксирует противоречие и бьется над его (разрешением. Материа­ лист Локк совершенно обоснованно подчеркивает необ­ ходимость детерминирующего воздействия на человека внешних природных и социальных условий. Он прав и в том, что человек не может разрушить объективную за­ кономерность материального развития, что он может лишь «искусно и ловко» применить свои знания для со­ четания и изменения материала природы. Ни один су­ ществующий атом не может быть уничтожен человеком, говорит Локк, опираясь на незыблемый для него опыт естествознания, открывшего закон сохранения и постоян­ ства количества материи и движения.

С аналогичными трудностями сталкивается Локк, ког­ да он определяет природу человеческого разума. С од­ ной стороны, признает Локк, «мышление на английском языке означает собственно тот вид активной деятельно­ сти ума по отношению к его идеям, где ум активен и рассматривает все с некоторой степенью произвольного внимания...» (12, 1, 162—163). Мышление, разум есть наиболее высокая, «достойнейшая» способность челове-

253