статье 1937 г. выразила мнение, что антрополог неминуемо должен обратиться к психологии, как к "общему знаменателю" культуры и в то ж е время ее "последней реальности (the ultimate reality)". Было сделано и немало других заявлений того же рода.

Переход значительной части этнографов США на психологические позиции выразился в целом ряде совершенно объективных явлений. Во-первых, в появлении множества статей (и нескольких книг), самые заглавия которых указывали на направление интереса авторов - интереса не просто вообще к психологии, а специально к психоанализу и к психиатрии: "Культурная антропология и психиатрия" (Сэпир, 1932), "Вклад психиатрии в понимание поведения в обществе" (он же, 1937), "Почему культурной психологии требуется психиатр" (он же, 1938), "Психоаналитическая трактовка культуры" (Оплер, 1935), "Антропологическая перспектива и психологическая теория" (Зелигман, 1933), "Психология и антропология" (Халлоуэлл, 1942), под тем же названием статья Линтона (1940) и много других.

Во-вторых, очень знаменателен был факт, что как раз в 1930-1940-е годы подавляющее большинство "антропологов", т. е. этнографов, предпочитало печатать свои статьи в психологических, психиатрических, социологических журналах; в собственных же этнографических органах, и в главном из нихжурнале "American Anthropologist" - публиковалась лишь ничтожно малая часть статей принципиального содержания. , Наконец, отнюдь не случайным было то, что во главе всего этнопсихологического

направления стал не этнограф, а психиатр Абрам Кардинер. Этнографы с крупными научными именами скромно печатали свои труды под его редакцией, передавали ему свои материалы для обработки. Кардинер руководил особым семинаром при Нью-Йоркском психоаналитическом обществе. Именно там-то и подвергались обработке, обсуждению, а затем публикации труды этнографов, примкнувших к новому направлению. В широко обобщенном виде идеи этнопсихологической школы были изложены в двух трудах Кардинера (с участием нескольких соавторов): "Индивид и его общество" и "Психологические границы общества". В первом из них делались теоретические обобщения на основе конкретных данных о двух народах: танала (остров Мадагаскар) и островитянах Маркизского архипелага (Полинезия); во втором- о трех этнических группах: команчи (Северная Америка), островитяне Алора (Индонезия) и жители городка Плейвилл (США).

Основные тезисы этнопсихологической школы

Главные идеи, обосновываемые Кардинером и его единомышленниками в этих работах, таковы.

На ребенка с первых дней его появления на свет воздействует внешняя среда и прежде всего конкретные способы ухода за младенцами в каждом данном обществе: способы кормления, ношения, укладывания, позже - обучение ходьбе, речи, чистоплотности и пр. Эти впечатления раннего детства налагают свой отпечаток на личность человека на всю жизнь.

Так как в среде каждого народа способы ухода за ребенком приблизительно одинаковы (но между разными народами имеются в этом отношении различия), то "члены каждого данного общества" имеют "многие элементы личности общими

(will have many elements of personality in common"), но зато "нормы личности в разных обществах различаются между собой". Отсюда происходит понятие, которое стало краеугольным камнем для всей этнопсихологической школы, -

понятие "основная личность" (basic personality, basic personality type).

Впервые оно было предложено Кардинером в 1939 г. в его названной выше книге,

хотя оно, как выражались адепты новой школы, и раньше "носилось в воздухе" 3. Вот эта-то "основная личность", т. е. некий средний психологический тип, преобладающий в каждом данном обществе, и составляет будто бы базу этого общества, базу его культуры. По мнению этнопсихологов, вполне законно "переносить" данные психологического изучения "личности" на "общество в целом".

Итак, произошел существенный сдвиг в направлении исследований американских этнографов: центр тяжести был перенесен с изучения собственно культуры народа на изучение ее психологических особенностей, а корни и причины этих особенностей стали искать в различиях индивидуальной психологии человека, в свою очередь порождаемых различиями в "раннем опыте" человека, т. е. различиями в приемах ухода за детьми.

Апеллируя к психологии, сторонники новой школы пытались найти в ней ту закономерность, которую тщетно искали, а потом просто отрицали этнографы школы Боаса. Но какая же именно психология должна была дать этнографу руководящую нить к нахождению закономерности в области человеческой культуры?

Глава нового направления Кардинер считал, что ни "классическая" психология (Вундт и др.), ни "бихевиористское" направление (Уотсон и др.), ни "рефлексология" Павлова, ни немецкая "гештальтпсихология" (Вертхеймер и др.) не годятся для этой цели. Единственная психологическая школа, могущая оплодотворить этнографические исследования, - это психоаналитическая школа Фрейда 4.

Неофрейдизм и "основная личность"

Итак, сторонники этнопсихологического направления приняли на вооружение теорию Фрейда, точнее, тот неофрейдизм, который в эти годы как раз получил широкую популярность в США. При этом из всего довольно многогранного учения Фрейда этнопсихологи воспользовались больше всего тремя его идеями: это, вопервых, тезис о раннем детстве как о времени, когда формируются основы человеческой личности; во-вторых, мысль о том, что между нормальной и ненормальной человеческой психикой нет качественной разницы; в-третьих, идея о либидо как самой могущественной стихии в человеческой жизни.

Понятие "основной личности" стало в руках этнопсихологов некоей отмычкой для раскрытия особенностей каждой отдельной культуры. Какова основная личность, такова и культура. Например, на острове Алор женщины постоянно заняты земледельческими работами, поэтому они мало могут уделять внимания своим детям, даже грудным: кормят их нерегулярно и скудно, не учат их говорить, ходить

ипр.; из-за этого у ребенка развивается сложное, противоречивое отношение к матери: и тоска по материнской заботе, и чувство одиночества и заброшенности,

инедоверие к матери, даже вражда к ней.

Впоследствии же из всего этого вырабатывается национальный характер ("основная личность") алорцев с весьма непривлекательными чертами: недоверчивость, подозрительность, подавленная враждебность к внешнему миру, отсутствие высоких идеалов и многое другое. Любопытно, кстати, что такая резко отрицательная характеристика алорцев дана не этнографом, серьезно их изучавшим (Кора Дю Буа), а тем же психиатром Кардинером, который, пользуясь полевыми материалами этой исследовательницы, отпрепарировал их так, что получилась совершенно уродливая и малоправдоподобная картина народа, состоящего сплошь из каких-то моральных недорослей. Сама Кора Дю Буа в своей обширной монографии об алорцах пишет, правда, и об отрицательных сторонах их психического типа, но нигде не дает такой предвзято

недоброжелательной, односторонней, мрачной его оценки. Познавательная ценность понятия "основной личности", по мнению

этнопсихологов, так велика, что оно позволяет даже предсказывать, каков должен быть тип культуры там, где господствует такой-то определенный стиль основной личности, в частности позволяет предсказывать даже, какова должна быть там религия, мифология и другие "проективные системы". Правда, чтобы делать подобные предсказания, надо предварительно изучить, по мнению Кардинера, около 50 культур (почему именно такое количество, Кардинер не объясняет). Главное достоинство понятия "основной личности" Кардинер видит в том, "что оно дает нам базис для исследования структур ализации в обществе, для связывания (relating) институтов друг с другом, не прямо, а через посредство составляющих его индивидов" 5. Поэтому этнопсихологи придают большое значение биографиям как этнографическому источнику.

Признавая "личность", или "индивид", основным фактором, формирующим культуру народа, этнопсихологи, естественно, обращали большое внимание на изучение развития самой этой "личности". В этнографических описаниях отдельных народов важное место отводится детскому возрасту, уходу за ребенком, воспитанию, развитию детской психики. Интерес к детям, их физическому и душевному развитию обнаруживался среди американских этнографов и раньше. Особенно :ценны исследования, проводившиеся по этому предмету Маргарет Мид на островах Океании (острова Адмиралтейства, Самоа, Новая Гвинея). М. Мид в дальнейшем сама примкнула к этнопсихологической школе. Изучение детской психологии представляет, пожалуй, самое положительное (или может быть единственно положительное), что дала этнопсихологическая школа 6.

Другой метод изучения "личности", широко применяемый этнопснхологами, - это метод тестов, т. е. психологических экспериментов, проводимых над отдельными лицами данной этнической среды. Особо популярными стали "тесты Роршаха" - толкование чернильных пятен по методу этого швейцарского психиатра.

Критика теории"основной личности"

Самая главная, принципиальная слабость теоретической позиции этнопсихологической школы состоит в том, что ее основной тезис - примат личности над обществом - опровергается и фактическим материалом, и даже собственными теоретическими рассуждениями сторонников этой школы.

В самом деле. На примере жителей острова Алор Кардинер старался показать, как формируется личность под влиянием местных способов ухода за ребенком (слабая материнская забота о ребенке) и как складывается на основе этого целый тип культуры. Но ведь первичной причиной всего оказывается постоянная занятость женщин земледельческим трудом, т. е. явление чисто общественное, исторически обусловленное. Где же здесь примат "основной личности"? Эта личность сама и формируется под влиянием общественных условий.

Другой факт, еще более яркий - команчи. С них как с наиболее показательного примера начинается исследование в главном труде Кардинера. Излагая данные о культуре и образе жизни команчей (по полевым материалам Ральфа Линтона), Кардинер старается интерпретировать их в психологических терминах, рисуя "структуру основной личности" команчей: это смелые, воинственные люди, для которых главные занятия - охота на бизона, война, нападения на соседние племена, похищение лошадей, захват рабов. Внутри своего племени индеецкоманч не знал ни подчинения, ни запретов; все были равны, никакой иерархии; притом пища (стада бизонов) была в изобилии, а потому и нужда в магии и в помощи сверхъестественных сил не ощущалась. Единственным источником

внутренних трений было соперничество из-за женщин, а также стремление слабеющих стариков продлить свое полноправное положение в племени; но и эти поводы для трений были незначительны. Словом, "структура основной личности" у комаычей была прямо противоположна таковой у островитян Алора, и, как подчеркивает Кардинер, пример команчей и выбран-то главным образом для того, чтобы ярче обрисовать этот контраст.

Но желая показать на этом примере зависимость всего культурного облика народа от "структуры основной личности", Кардинер, сам того не замечая, показывает как раз обратное: зависимость психики человека ("основной личности") от условий культурной среды и в конечном счете от материальных условий жизни народа. В самом деле, ведь и воинственность команчей, дух независимости и демократического равенства, господствовавший среди них, - все это было прямым следствием того особого "международного" положения, в каком находились команчи в XVIII в. Их страна была расположена между "Новой Испанией" (Мексикой) на юге, "Новой Францией" (французской колонией Луизианой) на востоке и англо-американскими колониями на севере. Обзаведясь лошадьми и ружьями от испанцев через торговлю и военные набеги, команчи продавали лошадей и рабов французам, а военную добычу, захваченную у французов и англо-американцев, - в Мексику. Стада бизонов были еще изобильны, конная и ружейная охота на них была легка, и пищи было много. Вот условия, в которых сформировался этнический характер воинственных и свободолюбивых команчей.

Самое же интересное то, что, как указывает сам Кардинер, эта конкретноисторическая обстановка существовала для команчей недолго, а потому и описанная "структура основной личности" у них сложилась недавно и просуществовала, в сущности, в течение лишь XVIII века. Ведь они поселились в теперешней своей стране, в прериях, видимо, в конце XVII в., придя с гор Монтаны. Предки их, племена плато, жившие в скудных природных условиях, известны были как миролюбивые, скромные, безобидные люди. "Из такой-то основы и развилась культура исторических команчей",- пишет Кардинер, одной этой фразой невольно разрушая всю свою "психологическую" концепцию. К этому надо прибавить, что столь же быстрым был и упадок культурного уклада команчей, стоило им попасть под контроль правительства США. "...Эффективный период, когда действовали команчи, длился приблизительно столетие, - пишет Кардинер. - Позже они оказались в окружении быстро расширяющихся Соединенных Штатов, были заперты в территории (т. е. в резервации) и насильно выселены. Когда пограничная цивилизация (США) стабилизировалась под властью центрального правительства, разбойничество команчей сделалось бесполезным; оно стало помехой (a nuisance) и должно было быть прекращено. Но это означало конец культуры команчей"7. "Структура основной личности" команчей распалась. Можно ли придумать более наглядное доказательство ошибочности основной доктрины этно-психологической школы?

Но вопреки этой очевидности Кардинер в заключительной главе своей книги ("Основная личность и история") снова и снова выдвигает на первый план "личность". Даже если бы алорцы и команчи, говорит он, были поставлены в одни и те же условия внешней среды, все равно история их текла бы различно, "потому что каждая культура характеризуется различными жизненными целями и ценностями". Напротив, в современном западном обществе характер "основной личности" сохранился на всем протяжении истории в течение 4 или 5 тыс. лет, по существу, без изменений, ибо сохранялась патриархальная моногамная семья с хорошей родительской заботой о детях, с системой семейной дисциплины. "Характеры в Ветхом Завете, в драмах Софокла и Шекспира, в романах Джемса