попытки со стороны наиболее прогрессивных ученых как-то приблизиться к марксизму.

Главная идея культурного релятивизма, иногда называемого "теорией ценностей" - это признание равноправия культурных ценностей, созданных и создаваемых разными народами.

Идея культурного релятивизма не совсем нова. Ее очень ясно и отчетливо выразил еще Франц Боас. Можно считать, что от него и ведет свое начало "теория ценностей" в американской этнографической науке. Понятие "ценности" в последние десятилетия стало вообще довольно часто употребляться в этнографической литературе. На Нью-Иоркской конференции этнографов 1952 г. завязалась целая дискуссия о том, что такое собственно "ценности" в культуре 1. Главным и самым крупным представителем "культурного релятивизма был Мелвилл Херсковиц (1895-1963).

Мелвилл Херсковиц

Этот видный деятель науки, учившийся у Боаса и Гольденвейзера, начал свою научную деятельность как специалист по физической антропологии и по расоведению. От соматической антропологии он перешел к "социальной антропологии" и исследовал социальный аспект расовой проблемы. В широко обобщенной форме Херсковиц изложил свои взгляды по проблемам этнографии в большом труде "Человек и его творения", позже переизданном в более сжатом виде под названием "Культурная антропология".

Основной тезис культурного релятивизма, как уже . сказано, - признание самостоятельности и полноценности каждой культуры и отрицание абсолютного значения "нашей", т. е. европейско-американской, системы оценок; иначе говоря, принципиальный отказ от этноцентризма и европоцентризма при сопоставлении культур разных народов. Мы не имеем права, отмечал Херсковиц, выдавать наши европейско-американские моральные понятия за абсолютные: они относительны, релятивны. Вот один пример: в Европе и в Америке полигамия осуждается общественным мнением и запрещается законом. Но вот в Дагомее патриархальная полигамная семья составляет вполне нормальную и законную общественную единицу; она сложилась в ходе вековой истории народа, хорошо приспособлена к условиям хозяйства; она для дагомейцев хороша.

Но не только оценка сходных явлений бывает различна у различных народов, и сама структура культурного комплекса может быть различной. В культуре каждого народа бывает некий "культурный фокус" - самая существенная черта культуры данного народа. Например, в современной европейско-американской культуре самое существенное - технология; в средневековой Европе - супернатурализм, т. е. засилье религиозной идеологии; у современных меланезийцев - социальный "престиж"; у тода в Индии - буйволы; на острове Понапе (Микронезия) - ямс. Вообще при сравнении между собой "культур" разных народов Херсковиц склонен подчеркивать скорее сходства, чем различия между ними. Самое важное для него - "универсалии", т. е. черты общечеловеческой культуры. Они могут проявляться у разных народов весьма различно, но в существе своем они универсальны. Так, различные формы общественных неродственных объединений: мужские и женские союзы, обрядовые и воинские группировки, ремесленные гильдии, клубы и пр.-.все это лишь разные виды ассоциаций, одинаковых и по числу, и по типу, я по функциям у всех народов, как "бесписьменных", так и "цивилизованных". Приемы воспитания молодежи у разных народов неодинаковы, но все они подчинены одной и той же цели. Народное творчество проявляется в разных формах, но основа его - стремление к красоте (или "эстетический импульс") - свойственна всем народам без исключения.

В заключительной главе своей книги Херсковиц говорит о практическом, прикладном значении "антропологии" (т. е. этнографии): она учит внимательному и уважительному отношению к культуре каждого народа. Нельзя присваивать себе право вмешиваться в жизнь какого-то племени под тем предлогом, что оно-де неспособно к самостоятельному развитию: такое бесцеремонное вмешательство порождает недовольство, недоверие, обиду, чреватую в будущем столкновениями. Задача любой прогрессивной науки - помочь человечеству; навсегда покончить с подобными явлениями, активно содействовать политике мира. И здесь велика роль антропологии, которая должна защищать право каждого народа на самостоятельное развитие. "Признать, что право, справедливость, красота могут иметь столько же разных проявлений, сколько есть культур, - это значит проявить не нигилизм, а терпимость". Такова в самых кратких словах теория культурного релятивизма Мелвилла Херсковица 2 Сразу же видно здоровое, прогрессивное ядро этой теории. Уважение к культуре

каждого народа, хотя бы; считаемого отсталым, внимательное и осторожное отношение к народам - создателям каждой такой культуры, отказ от высокомерного самовозвеличения европейцев и американцев как носителей якобы абсолютных культурных ценностей и непогрешимых судей в этих вопросах - все это несомненно здравые научные идеи, заслуживающие самого серьезного внимания.

Но ведь любую, даже самую правильную мысль можно довести до абсурда, если проводить ее прямолинейно, отвлекшись от общей исторической связи явлений. Так и тут. Нетрудно сразу увидеть натяжки и несообразности, неизбежные при слишком одностороннем применении принципа "релятивизма" к конкретным фактам. Вполне признавая принцип равноправия народов, мы едва ли можем требовать уважения к таким "культурным ценностям", как обычай охоты за головами на Новой Гвинее, гладиаторские бои в Древнем Риме, костры инквизиции в средние века, концентрационные лагеря в фашистской Германии и т. п. "Ценность" ценности все-таки рознь. На это слабое место культурного релятивизма не раз указывала критика 3.

Возрождение эволюционизма

Одна из характерных, притом бесспорно прогрессивных тенденции, очень заметная в американской этнографической культуре последних полутора-двух десятилетий, - это возрождение эволюционистских идей. После длительного периода, когда даже говорить об эволюции человеческой культуры считалось непринятым,- годы господства школы Боаса, а потом этнопсихологической школы - понятие "эволюция" снова получает права гражданства.

При этом разные авторы пытаются каждый по-своему разобраться в точном значении самого термина "эволюция": означает ли он непременно прогресс или направленное и необратимое изменение? или переход от низшего к высшему, либо от простого к сложному? или просто возрастание адаптации? Можно ли вообще прилагать взятое из дарвиновской биологии учение об эволюции видов к человеческой культуре? Этим вопросам была посвящена, между прочим, специальная дискуссия в Антропологическом обществе Вашингтона (19571958) в ознаменование 100-летия со дня появления знаменитой книги Дарвина; материал этой дискуссии опубликован в особом сборнике 4. В дискуссии и в составлении сборника приняли участие видные ученые - антропологи, этнографы, лингвисты, археологи: Ирвинг Халлоуэлл, Джозеф Гринберг, Лесли Уайт, Дж. Мѐрдок, Клайд Клукхон и др.

В своей статье "Понятие эволюции в культурной антропологии" Лесли Уайт писал: "Теперь есть признаки того, что эра антиэволюционизма в культурной

антропологии приближается к концу. Мы как будто выходим из темного туннеля или просыпаемся от дурного сна. Потеряно много драгоценного времени на борьбу с этим полезным научным понятием (эволюции. - С. Г.), но теория эволюции займет вновь свое место и продемонстрирует свою ценность в культурной антропологии, как это было уже давно в других областях науки..." 5. А. Джордж Мѐрдок отмечал: "Если термин эволюция должен получить свое законное место в антропологическом лексиконе, он должен обозначать, как и его биологический прототип, не какую-то туманно-концептуальную абстракцию, а весьма конкретный процесс закономерно адаптивных изменений (of orderly adaptive change)" 6.

Лесли Уайт

Наиболее разработанное выражение получил эволюционизм новейшей формации

вработах виднейшего американского этнографа Лесли Уайта, многолетнего профессора Мичиганского университета.

Важнейшая теоретическая работа Уайта - "Эволюция культуры" (1959). Другие его статьи по принципиальным вопросам объединены в сборнике "Наука о культуре". "Культура" - центральное понятие во всем научном мировоззрении Лесли Уайта. Он понимает под культурой совокупность символов, точнее, способность человека создавать символы. Культура, говорит Уайт, - это "вне-телесный" (extra-somatic), временной континуум вещей и действий (events), основанный на символизме (dependent upon symboling). Что же такое символ, символизм? По Уайту, это способность человека произвольно придавать вещам некое значение, которое самим по себе вещам не присуще. Такая способность свойственна исключительно человеку; это есть главный признак, отличающий человека от животных.

Мысль Уайта о значении символики в культуре человека, о чисто человеческой, чуждой, животным способности к символизации очень интересна 7. Но едва ли прав он, отождествляя всю культуру с символикой. Ведь в человеческой культуре очень много вещей, которые делаются и используются человеком, так сказать, по их прямому назначению, независимо от придаваемого им какого-либо иного, символического значения. Так, например, жилище и одежда служат человеку прежде всего для непосредственной защиты тела от холода, жары, дождя и пр., т. е. совершенно безотносительно к тому, какое символическое значение люди могут

вдальнейшем придавать жилищу, одежде или иным предметам материальной культуры. Поэтому определение культуры, даваемое ей Уайтом, хотя и интересно, но явно слишком узко.

Не менее важное место, чем "культура", занимает в концепции Лесли Уайта понятие "эволюции". Этот термин он употребляет в весьма углубленном смысле: он связывает его с методологическим приемом рассмотрения явлений в системе пространственно-временных координат, тогда как отнесение их к одной только координате времени ведет к историческому рассмотрению явлений, а отнесение последних к одним только пространственным координатам - к изучению повторяющихся процессов в культуре. Аналогичное отнесение явлений к временным, пространственным и пространственно-временным координатам различает автор и на уровне биологических и физических наук.

Эволюцию культуры Лесли Уайт рассматривает с точки зрения учения об энергии. Во всей Вселенной господствуют законы термодинамики, согласно которым энергия стремится к равномерному рассеянию в пространстве, а структура Вселенной - к упрощению (увеличению энтропии). Однако в живых организмах процесс направлен в противоположную сторону - к накоплению энергии и к усложнению структуры. Культурное же развитие состоит в том, что сама культура служит неким механизмом для "запрягания" (harnessing) энергии, т. е. для

связывания ее в целях использования человеком. С ходом развития культуры постепенно меняется соотношение "человеческой" и "нечеловеческой" энергии, используемой людьми: вторая неуклонно возрастает за счет первой.

Основу всего процесса эволюции культуры Уайт видит в технологическом развитии. Оно оказывает определяющее влияние на все остальные компоненты эволюции: "социологический", "идеологический" и "сентиментальный". Все эти четыре аспекта развития взаимодействуют между собой, но значение их неодинаково:

"технологический фактор есть основной, все другие зависят от него". Этому взаимодействию "факторов" и детерминирующей роли "технологического фактора" Уайт уделяет очень большое внимание, разбирая эти вопросы весьма обстоятельно.

Критика, в том числе марксистская, больше всего упрекала Лесли Уайта именно за этот "технологический детерминизм". Он и в самом деле составляет, несмотря на все оговорки Уайта относительно "взаимодействия" факторов, - слабое место концепции, несколько упрощенное понимание исторического процесса.

Общий закон развития культуры Уайт выражает в такой почти математической формуле: "Культура движется вперед по мере того, как возрастает количество обузданной (harnessed) энергии на душу населения, или по мере того, как возрастает эффективность или экономия в средствах управления (control) энергией, или то и другое вместе" 8.

Исходной формой общественного развития Л. Уайт считает семью - семью, унаследованную человеком от своих животных предков. В этом вопросе Уайт, таким образом, стоит ближе к позициям Вестермарка, чем Моргана (ведь Вестермарк тоже был эволюционист!). Но между "семьей" у антропоидов и человеческой семьей есть, по Уайту, существенная разница: у антропоидов единственной функцией "семьи" была сексуальная - удовлетворение полового влечения. Человеческая же семья приобрела две новые функции - взаимопомощи и взаимозащиты. Это-то и открыло перед человечеством путь к неограниченному развитию, к расширению кооперации. По мере общей социальной эволюции "биологический фактор пола (в семье.- С. Т.) убывает, а культурный фактор взаимопомощи возрастает".

Вся последующая история человеческого общества сводилась, по Уайту, фактически к расширению системы социальных связей. "Если взаимопомощь внутри семейной ячейки (nuclear family), т. е. мужа, жены и их детей, желательна, то почему не распространить ее за пределы семьи?" Это распространение в чисто биологических формах было еще у антропоидов, но оно не имело большого значения. В человеческом же обществе с его языком как средством различения внесемейных родственных отношений возникло такое явление, как социальное (а не только биологическое) родство. И это родство все более выдвигается на первое место. "В антропоидной семье (т. е. у обезьян. - С. Г.) социальные отношения были подчинены сексуальным потребностям; в человеческой семье сексуальные влечения становятся все более подчинены социальным потребностям". Возникает институт брака как форма экономических, а не сексуальных отношений 9.

Марксистское учение о социально-экономических формациях осталось чуждо Лесли Уайту, но он по-своему близко подошел к этому учению. Уайт различает два великих периода в эволюции человеческого общества и культуры. Он разграничивает "примитивные" и "цивилизованные" (или "гражданские" - civil) общества. Главное различие между тем и другим - появление частной собственности: "Собственность есть основание гражданского общества", - писал Уайт 10.