Савельева-Полетаев.1997.История и.время

22	Глава 1

ни как науку о настоящем. На вопрос о том, что тогда отличает ее от истории, Э. Гидденс отвечает так: «Думаю, что, вслед за Дюркгеймом (хотя он пришел к этому выводу другим путем), мы должны ответить:

ничто, что можно было бы сформулировать в концептуально целостной форме. Если и существуют различия между социальной наукой и исто­ рией, то только в области разделения труда, логических или методоло­

гических схизм. Историки, которые специализируются в области тек­ стов, языков или "периодов", несвободны от концепций и дилемм социальной теории. Историческое исследование является социальным исследованием, и наоборот. (Giddens 1981, р. 358).

Нам представляется, что, думая так, Гидденс выдает желаемое за действительное и в реальности дело обстоит иначе. Социальные

науки и история неразличимы лишь в идеале, и Гидденс, таким обра­

зом, предлагает нормативную теорию, объясняющую, как должно было

~ы быть.uПод~БНую нормативную установку формулирует, например,

и австриискии историк Р. 3идер, справедливо полагающий, что если социология, этнология, ПОЛИТОлогия и другие социальные науки бу­ дут учитывать исторический характер объектов своих исследований, то возникнет высокоспециализированная и в то же время высокоин­ тегрированная «историческая социальная наука., способная интер­

претировать, систематизировать, квантифицировать, рассказывать и

объяснять (3идер 1993 [1990], с. 178).

Мы, со своей Стороны, предлагаемконцепциюдескриптивную, описывающуюреальное, сегодняшнееположениеистории в системе

Социальных наук. Если вдуматься, сфера действия и применимости большинствасовременныхэкономических, Социологических,поли­

тологических концепций не превышает 100-150 лет (а во многих

случаяхмногоменьше).Все, чтонаходитсяза пределамиэтогопериода, требуетиноготеоретическогои категориальногоаппарата,на создание

которого обществоведы,как правило, просто не имеют времени (или

желания,т. к. ЭТО явноне вписываетсяв ту частьнауки, котораяценит­ ся их сообществоми оплачиваетсявласть предержащими).

Ясно, например, чтодля анализаЭКОномикиXVIII в., не говоря уже о более отдаленных периодах, кроме самых общих понятий _

производство, потребление, цена и т. д. - практически ничего из

экономической теории ХХ в. использовать невозможно, будь то эф­ фект реальных кассовых остатков, равновесие IS-LM, а тем паче

изыскипоследнихдесятилетийтипа теорииреальногоделовогоцикла или концепции «соревновательныхрынков. (contestabIe markets).

Время и место истории	23

Поскольку по мере углубления в прошлое современный теорети­ ческий аппарат становится все менее пригодным для анализа ме­ нявшегося общества, то, начиная с какого-то момента, для теорети­ ческого анализа исчезнувшей реальности надо разрабатывать другие схемы, модели и концепции". Очевидно, что эту функцию тоже долж­

ны выполнять историки.

Таким образом, историческое знание оказывается не одной нау­ кой, а системой наук, точнее даже множеством систем, каждая из которых соответствует какому-либо типу общества из существовав­ ших в прошлом. Условно говоря, в идеале, например, для эпохи Про­

свещения должны существовать своя социология, экономическая наука, политология и т. д. Или по-другому: должны существовать социология эпохи Просвещения, Возрождения, позднего Средневеко­ вья, раннего Средневековья и т. д.

Общественные науки (экономика, социология, политология) обыч­ но трактуются как анализирующие, но лишь благодаря тому, что функция сбора и систематизации информации вынесена за рамки «чистой. науки или играет в науке вспомогательную роль, которую берет на себя ..младший научный персоналэ . В основном первич­ ным сбором и обработкой экономической, социальной, политической и т. Д. информации занимаются государственные статистические

ведомства, центры, проводящие социологические опросы, наконец, журналисты и информационные агентства. Но все это относится лишь к существующей, сегодняшней реальности - для прошлого эту ра­ боту должны выполнять историки (в этом смысле популярная исто­ рическая литература представляет собой не что иное, как журналисти­ ку, опрокинутую в прошлое, - яркое, красочное,доходчивоеописание происходивших когда-то событий).

Так или иначе, для каждой из ..теоретических» наук, относя­ щихся к прошлому, должна быть создана эмпирическая «поднлад-

2 Применительно к экономике эту идею развивали представители немец­ кой историко-экономическойшколы XIX - начала хх в. (К. Бюхер, А. Шпит­ гоф И др.), считавшие необходимой разработку специальных экономиче­ ских теорий для каждой .хозяЙственноЙ стадии. или .хозяЙственного стиля•. Такие теоретические концепции, привязанные к тому или иному историческомупериоду, они именовали .наглядныIиитеориями. в противо­ положность .вневременноЙ. или .ФормальноЙ. теории хозяйства, которая должна объяснять явления, не подверженные историческим иэменениям­ Этотподходпредставляетсянам вполнеразумным,хотяон частоподвергается критике (см., например: Ойкен 1996 [1940], с. 89-91).

24	Глава 1
ка. в виде соответствующих описательных дисциплин -	например,

экономической статистики, фактов политической жизни, данных о

психологическом. поведении и т.д.

Ясно, что эта идеальная картина (а нечто подобное и имеет в виду Э. Гидденс) не будет реализована ни при каких условиях - человечество просто не может позволить себе роскошь тратить столько ресурсов на изучение исчезнувших реальностей. .Зачем возвращать­ ся к прошлому, К этой обедненной, заброшенной, схематизированной, погруженной в молчание стране? Не мертво ли это прошлое и дей­ ствительно ли его следует реконструировать?.. - с обидой за ре­ месло историка вопрошал Ф. Бродель (Вродель 1977 [1958], с. 131). Вследствиенизкойобщественнойприоритетностиизученияпрошлого, относительно немногочисленномусообществу историков приходит­ ся заниматься огромным количеством научных дисциплин, распо­ лагая для этого совершенно неадекватными ресурсами. Последнее обстоятельствообычно проходит мимо вниманиятех, кто определяет сферу интересов исторической науки.

Историки вынужденызаниматься не только сбором данных, но и разработкой теории (экономической, политической, социальной, психологическогоповедения)применительнок обществам,существо­ вавшим раньше и сильно отличавшимсяот нынешнего".В какой-то

мере это напоминает антропологию, если не считать того, что антро­ пологи имеют дело с очень простыми обществами(в которых факти­ чески отсутствуетэкономическаяи политическаясистема, а социаль­ ные отношения строго регламентированы). Понятно, что в силу объективных причин историки не в состоянии справиться с анали­ зом прошлых обществ на столь же высоком теоретическом уровне, на каком работают представители социальных наук, сосредоточен­ ные на познании современности.Не говоря уже о том, что огромные усилия приходитсятратить просто на сбор материала, в идеале нуж­ но овладеть теориями других общественныхнаук и, отталкиваясьот них, создать новые. Добавьте сюда географическиеразличия и необ­ ходимость их учета при теоретическом анализе прошлых типов об­ щества (те варианты «теорий», которые связаны с географическими

3 Понимание того факта, что историческая наука должна заниматься не

только описанием, но и теоретическим анализом, возникло еще в начале нашего века. Например, Н. Кареев предлагал для обозначения .описатель­ ной. истории использовать термин «историографияь , а для «теоретическоЙ.­ термин «историологияе (Кареев 1915).

Время и место истории

25

различиями - социология арабского Востока, экономика африкан­ скихстран и т. д., также имеющих свою собственную временную структуру), и задача оказывается просто необозримоЙ.

Даже с учетом того, что общества прошлого были несколько

менее сложными, чем современное, интеллектуальных ресурсов от­

дельных исследователей для их изучения явно не~остаточно. ЭТО

почувствовал немецкий историк В. Конце, писавшии в середине на­

шего века: .Время одинокого историка прошло. Наступило ~~емя коллективных действий, потому что компоненты "структурного (хо­

зяйство, политика, культура, социальное и т. д.) могут быть изучены только при разделении труда. (Conze 1956, s. 22).

Но, видимо, и в обозримом будущем задача создания «теорети­

ческой истории. не будет иметь удовлетворительного решения. Пока

она решается за счет отдельных перебежчиков из CTa~a экономистов, социологови т. д., которые, став специалистамив своеи области, начи­ нают интересоваться историей (обычно это происходит ближе к пен­

сии). Столь же немногочисленны и историки, пытающи~ся уже в зрелом возрасте всерьез овладеть какой-либо теоретическои социаль­

ной дисциплиной. В обоих случаях человек выпадает из своего науч­ ного круга и должен начинать все сначала в другом (чуждом ему)

сообществе.

Ясно, что надеяться на то, что обществоведы-теоретики станут в

массовом порядке всерьез заниматься анализом прошлых обществ, отличных от нынешнего, не приходится. Вряд ЛИ можно рассчиты­ вать и на то, что историки начнут изучать многочисленные теории общественного устройства, чтобы затем на их основе создавать но­

вые, адекватные иным научным задачам, - существующая си~тема исторического образования на это явно не ориентирована (хотя не­

которые сдвиги в этом направлении и происходят).

. В силу нехватки людских рвсурсов историк оuбречен на меж- дисциплинарный, а точнее, на полидисциплинарныи ПО~ХОД. Пони­ мание того, что история является полидисциплинарнои облас:::

знания	мы обнаруживаем в размышлениях самых разных учен .
,	u	Я	что об-
По существу это имел в виду Т. Н. Грановскии, утвержда,			u

ширная сфера «наук политико-экономических должна быть проиде~ на историком. (Грановский 1986 [1849-1850], с. 9). Видимо, ПО тои

же причине Ф. Броделю история представляласьнаименее диii:>е­
ренцированнойиз всех социальныхнаук (Бродель1977 [1958], с.	).

.Историческая наука изучает социально-экономическую, обществен-

26 Глава 1

но-политическую и культурную жизнь общества во всех ее многооб­

разных проявлениях и аопектахэ , - пишет В. Дьяков (ДЬЯ1Сов 1974,

с. 11). Развернутое высказывание по этому поводу мы находим у И. Ковальченко: «Объект познания исторической науки, - пишет он, - вся совокупность явлений общественной жизни на протяже­ нии всей истории общества. Таким образом, по сравнению с другими конкретными общественно-гуманитарными науками история высту­

пает как наука комплексная, интегральная» (Ковальчен1СО 1987, с. 44). Итак, по нашему мнению, в идеале история должна представ­ лять собой систему, точнее, даже набор систем общественныхнаук,

каждая из которых соответствовалабы определенномутипу прошлых обществ. Кроме того, история должна заниматься и проблемой пере­ хода от одного типа обществак другому, от одной равновеснойсисте­ мы к другой. Но человеческие ресурсы, участвующие в этом пред­ приятии, весьма и весьма ограничены, и поэтому, как нам кажется, по современным меркам система исторических наук еще не вышла из «дотеоретическойэ стадии, за которой должны следовать специа­ лизацияи выделениефункцийсбораинформацииза рамкисобственно науки. Достигнет ли когда-нибудь история соответствия норматив­

ному «научномуь идеалу, и нужно ли к этому стремиться? Или же стоит последовать призыву С. Утченко, который писал: «Давайте попробуемоставитьисториюисторией. Она, пожалуй, этого заслужи­ вает... ~ (Утчен1СО 1966, с. 243).

Кснечно, историческоезнание со времен Геродота и Фукидида претерпелофундаментальныеизменения, и предлагаемаянами кон­

цепция применима только к современнойнаучной эпистеме, в кото­

рой существует целый ряд сложившихся социальных дисциплин,

отвечающих стандартам научного знания: И методы, которые ис­ пользует, разрабатывает (или должна была бы найти и применять) историческая наука для познания своего объекта, отражают (или должныотражать) состояниесоциальногознания на данный момент. Но, как нам кажется, внесениетретьей «классификационнойоси» _

времени - позволяет не только точнее определить место истории в системе наук, но и проследить эволюцию представлений о реальной роли истории в системе знания под нетрадиционным ракурсом.

Время и место истории	27

§1. ПРЕДМЕТ ИСТОРИИ

-Вопрос не в то,м, н:о,му принадлежит Содер­ жимов, а в то,м, кто имеет на него больше прав. Всякой вещи - достойный хозяин! Вы все виде­ ли Морру, и я спрашиваю: может ли она при та­ кой внешности и,меть право на Содержимое че­ ,модан.а?

Туве Янесон. Шляпа Волшебника

Первоначальное значение слова «история~ восходит к грече­ скому icr'topta., что значит «раоследованиеь , «узнавание ~, «уствновле­ ниеь . Таким образом «история. отождествлялась со способом уз­ навания, установления подлинности событий и фактов. Однако в римской историографии это слово приобрело уже второе значение и «относилось не к способу узнавания, а к узнанному и обозначало рассказ о событиях прошлого, Т. е. центр тяжести был перенесен с исследования былого на повествование о нем. Вскоре "историей" называли уже всякий рассказ о любом случае, происшествии, дей­ ствительном или вымышленном. (Барг 1979, с. 29). В эпоху Воз­ рождения возникает третий смысл понятия «история. - род лите­ ратуры, специальная функция которой заключается в установлении и фиксировании истины. Все три способа определять и, соответствен­

но, писать историю доказали свою состоятельность тем, что сосуще­ ствуют до настоящего времени. Но разнообразие и противоречивость способов исторического познания изначально затрудняли определе­

ние места истории в системе знания.

Вплоть до начала ХХ в. эта проблема решалась в рамках построе­ ния общих схем классификации анания", Основы этих схем, использо­ вавшихся в Европе более двух тысячелетий, были разработаны (как, впрочем, и многое другое) еще Платоном (428/27-348/47 до н. э.). Намеченныеим подходы и лежат, По существу, в основе всех после­ дующих представленийо классификациизнаний (по крайней мере в европейской и отчасти в арабской культуре).

4 При анализе схем классификации знания мы в существенной степени

опиравмоя на фактелогический материал, собранный в фундаментальной работе Е. Шамурина (Ша,мурин.1955-1959; см. также Кедров 1961-1965).

28	Глава 1

1. Классификация «ПО предмету»

Первая схема была дана Платоном в виде перечая предметов или дисциплин, которым должны обучаться юноши, предназначае­ мые быть tстражами-воинами. идеального государства, или те, кому предстоит править им (Платон. Государство 11, 376-412; VII, 521-

532). Предваряетэтот список гимнастикаили физическоевоспитание,

асобственно tнаучные. предметы можно разделить на две группы:

1)чтение (включая письмо), словесность и диалектика; 2) арифметика,

геометрия, астрономия и музыка" (сам Платон перечисляет предме­

ты в несколько ином порядке, но позднее утвердилась именно эта

последовательность). .

Платоновокий список из семи дисциплин получил всеобщее признание в Древнем Риме, а позднее среди христианских авторов". В IV - V вв. список постепенно стандартизируется под названием tSeptem artes liberales., что обычно переводится как «семь свободных искусствв . Тогда возникает деление семи дисциплин на две груп­ пы: так называемые .trivium. (трехпутье),куда входилиграмматика, риторика и диалектика, и tquadrivium» (четырехпутье), включавший арифметику, геометрию, астрономию и музыку. В VI в. Флавий Магн Аврелий Кассиодор (490-583), по-видимому, одним из первых рас­ ширил платоновекийсписок, добавив к нему три «более сложные» дисциплины - медицину, космографию и богословие.

В VII в. платоновокаясхема была использованав первой сред­ невековой европейской энциклопедии - tЭтимологиях» Исидора Севильского (570-636), состоявшейиз двадцати книг и служившей в течение нескольких веков одним из основных сводов знаний в

5 Присутствие музыки в этом списке не должно вызывать удивления -

речь шла, в частности, о законах гармонии, ритма и механики, что связывало музыку с астрономией. Например, Пифагор был известен не только как мате­ матик, но и как видный музыкальный теоретик, построивший систему то­ нов, основанную на том факте, что при уменьшении длины струны на 1/з

высота извлекаемого из нее звука увеличивается на 1/ .

6 С небольшими вариациями (в основном касавшимися порядка изуче­

ния предметов) этот список воспроизводился в работах Марка Теренция Варрона (116-27 до н. а.), Филона Александрийского(Иудеянина; 25 до н. э. - 39 н. а.), Св. Августина (354-430), МарцианаМиннея Феликса Ка­ пеллы (IV - начало V в.); см.: Шамцрин 1955-1959, т. 1, с. 40. Отличие их схем от платоновекой ааключалось, по существу, лишь в том, что название предмета tчтение. было изменено на .tграмматику., а tсловесность. - на

Время и место истории	29

средневековой Европе. В качестве .дополнительных» дисциплин Исидор ввел в список предметов медицину, право и богословие (да­ лее в его энциклопедии следовали • прочие» области знания, от • раз­ ных вещей, расположенных по алфавиту», до географии и «орудий

ухода за лошадьми» ).

С VIII в. семь .изящных» или .свободных» искусств утверждаются в качестве стандарта образования в так называемых «при­

дворных» (светских) школах, а с ХII в. образуют программу универ- . ситетекого обучения на факультете .изящных искусств». Кроме

факультета искусств, считавшегося подготовительным, в универси­ тетах обычно существовало и три евысшихэ факультета - богосло­

вия, медицины и права, на которые могли поступать успешно окон­ чившие факультет искусств. В таком неизменном виде система университетского образования, а тем самым и список изучаемых предметов просуществовали вплоть до XVII в.

Другая распространенная классификация епо предмету» в сущ­ ности также шла от Платона. Дело в том, что в трудах Платона мож­ но найти некоторые высказывания, предполагающие деление «фи­ лософии», т. е. человеческого познания, на три части по видам или способам познания: познание в понятиях (диалектика), чувственное

восприятие предметов окружающего мира (физика) и .?рояв~ления воли и желания, служащие источником человеческих деиствии (эти­ ка), - эта схема была реконструирована учеником Платона Ксенок-

ратом (396-314 до н.э.).

Позднее триада .диаЛектика-физика-этика»была интерпретирована не в смысле метода, а в смысле предмета: диалектика как наука о чистых понятиях, т. е. о мышлении, физика как наука о

чувственныхощущениях, т. е. о мире, и этика как наука о проявле­ ниях воли и действованиялюдей, т. е. о нравственности. Подобная интерпретацияидей Платонапочти одновременнопоявиласьв Древ­

ней Греции в конце IV - начале 111 в. до н. э. В трудах основателеи двух разных философских школ - стоицизма и эпикурейства (соот­ ветственно, у Зенона из Китиона [ок, 336-264 до н. э.] И Эпикура [341-270 до н. э.])7. С этого времени членение знания на логику-

7Схемы стоиков и эпикурейцев, естественно, имели некоторые отличия

как по форме (у Зенона платоновская tдиалектика. была переименована в tлОГИКУ. а у Эпикура в tканонику.), так и по содержанию (например, у

,		б ~	ободном наслаждении зем-
Эпикура этика представляла со		ои учение о св
ными благами, у стоиков же	-	учение об отказе от жизненныХ благ).

tриторику в ,

30	Рлава 1

физику-этику приобрело характер стандартного и также использова­ лось в течение многих столетий.

Так, в начале нашей эры учение стоиков и предлагавшаяся ими схема классификации философии привлекли римских мыслителей (Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий и др.). От них этот подход к деле­ нию знаний tпО предмету. унаследовал Св. Августин (354-430). Затем, после нескольких столетий доминированиясхемы «семи ис­ кусствь, деление на логику-физику-этику вновь возрождается в ХII-ХIII вв. (в частности, этот подход прослеживается у Роджера Бэкона [1210-1294]). Особую популярность схема елогика-с-фиаи­ ка-этика. снискала в ХУII в. - ее можно встретить, в частности, в tСводе философии. французского философа п. Гассенди (Гассенди 1966-1968 [1658], т. 1), в «Опыте о человеческом разуме. англий­ ского философа Дж. Локка (Локк 1960-1961 [1690]), который заме­ нил tлОГИКУ. на «семиотикуэ, а также у многих других авторов.

Новую известность эта схема обрела в начале XIX в. благодаря работам Г. В. Ф. Гегеля. Во .Введении в философию (философской пропедевтике). и в .Философии природыь Гегель изложил свою концепциюделения общей системы знаний на три части: науку ло­ гики (о бытии, сущностии понятии),философиюприроды(механизм, химизм и организм) и философию духа (познание субъективного, объективного и абсолютного духа) (см.: Тегель 1927 [1808-1811];

1929-1958 [1817]). .

При более детальном рассмотрении двух основных схем клас­ сификации Знаний .по предмету», использовавшихся со времен ан­ тичности до начала XIX в., сразу обнаруживается,что историяв этих схемах почти никогда не упоминалась. Так, изредка tИСТОРИЮ. в очень узком смысле (как разъяснениетекстовдревнихавторов)вклю­ чали в «грамматикуэ, открывавшую список «семи изящных искусств. (например, у Филона Александрийского или у Исидора Севильско­ го). Другим мало-мальони известным исключением из общего пра­ вила игнорирования истории в Средние века можно считать состав­ ленную в 1244-1254 гг. энциклопедиюдоминиканскогоепископа Винцентаиз Бове, библиотекаряЛюдовинаIX (1226-1270). Эта эн­ циклопедия, озаглавленная tБольшое зерцало. (tSpeculum majus.), состояла из трех самостоятельныхтрудов: tПриродного зерцала. (tSpeculum пашга'еь), .Научного зерцала. (.Speculum ёосшпше») и tИсто­ рического зерцала. (.Speculum historiale.). Тем самым исторические

Время и место истории

31

знания были выделены в большой самостоятельный раздел наравне со знаниями о природе и «общими» знаниями.

Некоторые признаки изменения отношения к истории намечают­ ся лишь в ХУ-ХУI вв. В университетах увеличиваетсячисло «реаль­ ных. комментариев, разъясняющих смысл текстов изучаемых антич­ ных авторов, т. е. увеличиваетсяобъем сведений по истории, археологии, мифологии. Появляются крупные исторические работы, в частности «ИсторияФлоренции. НикколоМакиавелли(Макиавелли1973 [1532]).

В трудах Лоренцо Валлы (1407-1457) и других итальянских авторовэпохи Возрожденияфилологияначинаеттрактоватьсяв широ­ ком смысле и часто включает в себя «науку о древностях. (следуя средневековойтрадиции присоединения «истории. К «гремматикее]. По существу, этот же принцип использовал Анжело Полициано в своем «Панэпистемоне» (1491), включив историю в раздел «рацио­ нальной философии. наряду с грамматикой, диалектикой, ритори­ кой и поэтикой (легко заметить, что список предметов у Полициано

в этом разделе в основном совпадает с «тривиумоме). .

Марио Ницолио в работе «Об истинных принципах и истинном основании философствования против поввдофилософовэ (1553) не­ сколько модифицирует традиционную схему «логика-физика-эти­ каь, включая историю в «логику» И переименовывая третий раздел в

• политику. , сближая его по содержанию с епрактической филосо­

фией. Аристотеля, о которой пойдет речь чуть ниже.

В энциклопедии Рафаэля Маффеи (Рафаэля Волатерануса), вы­ шедшей в начале ХУI в., материал разделен на три тома: 1) «Географи­ ческийэ , включая историю разных стран; 2) «Антропологический.: биографии великих людей прошлого и хронология правлений импе­ раторов; 3) • Филологический. : основы зоологии, ботаники, минера­ логии, общественных наук (этика, право, политика), словесные науки и математические науки (подробнее об энциклопедиях эпохи Воз­ рождения см.: Тиковский 1932).

Но приведенные примеры были скорее исключением, чем пра­ видом. Более того, даже в эпоху Просвещения история еще не рас­ сматриваетсякак самостоятельнаяобласть знания, тем более научно­

го. По существуей так же, как в период античности,Среднихвеков и Возрождения,отказанов собственномпредмете. Как согласуетсяэтот

факт с достаточновысокимпрестижеми большойраспространенностью историческихзнаний? Как увязатьего с огромнымколичествомсодер­ жащих историческиесведенияпроизведений,от Геродотаи Фукидида,

Глава 1

32

через бесчисленныесредневековыехроники, лвтописии «жития», до

историческихисследованийначалаНового времени?

Этот кажущийсяпарадокс на самом деле не так трудно объяс-

нить. История была интегрированав общую систему знаний, и све­ дения «о прошлом» соединялисьсо сведениями «о настоящем».Не­ разделенностиисторическихи «современных»знанийспособствовали

и некоторые особенности античного и средневекового сознания, в

частности,егомифологичность(подробнееоб этомсм. ниже, в гл. 5).

Во многих случаях прошлое сливалось с настоящиМ, точно так же,

как реальные факты тесно переплетались с вымыслом.

Общая роль исторического знания в системе представлений, гос­ подствовавших в этот период, удачно охарактеризована французским философом м. Фуко, который отметил, что, «прилаживая человече­ ское время к становлению мира (нечто вроде обширной космиче­

ской хронологии, как, например, У стоиков) или, напротив, простирая на каждую мельчайшую частицу природы принцип. движущий че­

ловеческой судьбой (подобие христианского Провидения), мы везде видим обширную историю, гладкую и единообразную в каждой своей

точке, вовлекающую в единый сдвиг, единое низвержение или вос­ хождение, в единое круговращение всех людей, а вместе с ними вещи,

животных, живую и нвживую природу... Однако это самое вдинство раскололосьв начале XIX в. при великом переворотезападнойэпи-

стемы... » (Фуко 1994 [1966], с. 386).

В принципе потребность в новых подходах к структурирова-

нию знания, и прежде всего в вычленениисобственнонаучногозна­ ния, стала ощущаться уже начиная с времен естественнонаучной

революции ХУН в.". Тем не менее до начала XIX в. продолжала

сохранятьсяизвестная «нерасчлененность»философскогои научно­ гознания,с однойстороны,и самойнаукиподисциплинам,с другой.

Едвали не каждыйкрупныймыслительбыл и философом,и «специа­

листом» В самых различныхобластяхнауки". ЛИШЬ в XIX в. идущая от «предмета» традиционная схема классификации знаний «логи-

8 Одним из первых опытов такого рода можно считать схему Ф. Бэкона, построенную на разделении «наук о природе», с<наук о человеке» и «наук о Боге» (Бэкон 1977-1978 [1623]). Но хотя Бэкон использовалтермин «нау­ ки», по существуон по-прежнемуследовалтрадицииклассификациивсего

познания или даже мыслительнойдеятельностив целом.

9 Ярким примером сохранявшейся до начала XIX в. с<нерасчлененно-

стиь внания может служить деятельность И. Канта, читавшего в Кенигсбер­ гском университете, где он преподавал с 1755 по 1797 г., лекциипо филосо-

щ

Время и место истории	33

ка_физика-этика. модифицируется и окончательно превращает­ ся в классификациюнаук.

Первый вариантэтой классификациибыл предложенА. де Сен­ симоном (Сен-Симон 1948 [1923]). Выделив из триады знаний в качестве объекта классификации«физику. как научное знание, Сен­ симон разделил «фиаикуь, т. е. «науку., на физику неорганических

тел (астрономия,собственнофизика и химия) и физику органически

тел (физиология). х

Позднее эта схема, ориентированная на классификацию «фиаи­ киь, сиречь «наукие , была развита О. Контом, который в молодости не­ сколько лет работал секретарем и помощником Сен-Симона. В пер­ вом томе «.Курса позитивной философии», который вышел в 1830 г., Конт воспроизвел классификацию Сен-Симона, переименовав «фи­ зику органическихтел. в «биологию. и добавив к списку «социаль­ ную физику. или «социологию. (см.: Конт 1899 [1830], с. 24-25).

Д~ конца 1860-х годов контовокая схема пользовалась колос­

сальнон популярностьюи неоднократно воспроизводиласьмногими

авторами. (Милль 1914 [1843]; Спенсер 1897 [1864]). Наконец ее

почти дословноскопировалФ. Энгельсв «Анги-Дюрингеэ, ааменив

лишь название .социология. на .история. (но в основном сохранив

при этом контовское понимание предмета данной дисциплины· Эн-
гельс 1961 [1878]).	.

Как правило, в позитивистских схемах список наук был упоря­ дочен по некоему критерию (например, степени общности), но при этомuоставался качественно однородным. Эти схемы знаменовали

~~~: апофеоз натурфилософского подхода, впервые возникшего в в., в рамках которого главной целью познания в целом и науч­ :ого познания в частности было познание Природы. В соответствии ч:им общество и человек рассматривались как части природы, подRяющиеся общим естественным законам. В сущности, последней

~::~:~T~~~' :~тематике, механике, физике, географии и антропологии

мии в фр чего, Кант внес существенный вклад в развитие астроно. ГОИ~'1е~:рвые с ормулировав в 1755 г. такназываемуюнебулярнуюKOCMO~

ВИНУJI И ~Bгип~тезу, которую впоследствии- независимо от него - ВЫД­ имеиуе~ ил . Лапклас. В современной научной литературе эта концепция

тя египогеаа анта-Лапласа•.

О'lИо так же	О	.	Ко	u
РИЖСI<ОЙ П				нт:, считаюшиися .отцом социологии», читал в па-

11 имеllllО еолитекническои школе лекции по математике, химии и физике

.КУРСа Позстестве~нонаучным дисциплинам посвящена основная часть eг~

итивнои философии».

2- 2305

34	Глава 1

точкой натурфилософии стал выдвинутый Ч. Дарвином тезис о род- стве человека и обезьяны (Дарвин 1935-1959 [1871]). .

Господство позитивизма и соответствующих схем классифика­ ции наук оказалось весьма непродолжительным. Эти схемы, ориен­

тированные прежде всего на естественнонаучное знание, появились как раз в период возникновения и становления новых форм позна­ ния человека и общества. Как отмечает известный американский социолог И. Уоллерстайн, новые формы познания, возникшие в XIX в.,

были названы социальными науками вследствие стремления при­

дать им легитимность и уравнять в статусе с науками естественны­ ми, ибо именно наука стала новым стандартом мыслительной дея­ тельности, заменив собой теологию и философию, а синонимами научности стали точность выводов и верифицируемость данных (Wallerstein 1992, р. 1-2). Но по мере накопления знаний о человеке и обществе все настойчивее ощущалась необходимость проведения различий между естественными и социальными науками.

Как отмечалосьвыше, еще Ф. Бэкон в 1623 г. попыталсяввести

разделение наук о природе и наук о человеке, но в течение двух

последующихстолетий его идеи оставались фактическиневостребо­ ванными. Только в начале XIX в. снова начинают предприниматься попытки отделения «духа», т. е. человека, от «природыэ, Едва ли не первым такую попытку предпринял английский философ И. Бен­ там (Bentham 1816-1817), разделивший онтологическиенауки на со­ матологию (науки о телесном) и пневматологию(науки о духе).

В 1834 г., т. е. вскоре после выхода в свет первого тома «Курса позитивнойфилософии» Конта, была опубликованаработа француз­ ского физика д. Ампера «Опыт по философии наук или Аналити­ ческое изложение естественной классификации всех человеческих знаний» (Атрепе 1834). Используя метод последовательного бинарно­ го членения, Ампер жестко разделил естественные и общественные науки, использовав для обозначения последних термин «науки О ра­ зуме» (ноологические), которые делилисьна науки о духе (обще­ ственном сознании) и об обществе (собственно социальные). В свою очередь науки об обществе подразделялись на этнологические и по­

литические, и т. д.

Термин «науки О разуме» или «ноологические науки» получил

достаточно широкое распространение: его использовали, например

французский философ и психолог П. Жане (Janet 1897), российский ученый В. Вернадский и многие другие. Но гораздо большую извест-

Время и место истории	35

ность получил термин «науки О духе», обязанный своим возникно­ вением ошибке переводчина.

Дело в том, что еще ДЖ. С. Милль в «Системе логики» В рамках контовской схемы разделил науки на две части - науки о Природе и «нравственные науки» (moral sciences), к которым он относил Психо­ логию (науку об индивидуальном человеке) и «этологиюе (науку об обществе: Мил.ль 1914 [1843], с. 759 и далее). При переводе работы Милля на немецкий язык в 1849 г. термин «моральныенауки» пре­ вратился в «науки О духе» (Geisteswissenschaften), и в этом виде он просуществовал до начала ХХ в.

В немецкоязычной литературе классификация по принципу деления на «науки о природе» и «науки О духе» приобрела особую популярность благодаря работе В. Дильтея «Введение В науки о духе» (Dilthey 1883). В качестве еще одного примера использования данного

термина можно привести классификационную схему известного не­ мецкого психолога и историка В. Вундта (Вундm 1902 [1889]).

Наконец, один из основоположников баденской философской школы Г. Риккерт предложил заменить «науки о духе» термином «науки о культуре» (Ринкерт 1911 [1889]), и благодаря популярнос­ ти неокантианствав конце XIX - начале ХХ в. деление на «науки

О природе» и «науки О культуре» также получило широкое распро­ странение.

Параллельно с этим в англояаычной литературе уже со второй половины XIX в. вошел в обиход термин «общественные» или «со-

. циальные науки» (social sciences), и в нашем столетии это обозначе­ ние стало общепринятым. Впрочем, дискуссии о классификации зна­ ний «по предмету» на этом отнюдь не аакончились - возникли проблемы с разделением общественных и гуманитарных наук, а так­ же «наук О человеке». Одни авторы используют эти понятия как синонимы, другие жестко разделяют их, притом каждый своим, не всегда артикулируемым способом.

Например, по мнению известного французского историка Э. Ле Руа Ладюри, «вплоть до предшествующего столетия научное позна­

ние как таковое основывалось на диалоге двух культур: тсчных и гуманитарных наук, математики и интуиции, духа геометрии и духа Изящного. Со времен Фукидида и до Мишле история являлась частью гуманитарных наук. А позднее появилась, сначала украдкой, затем ОТКрыто и демонстративно, "третья культура" - социальные науки»

(Ле Руа Ладюри 1993 [1974], с. 172).

2'

36	Глава 1

В свою очередь М. Фуко пишет о нескончаемойполемике меж­

ду гуманитарныминауками и науками о человеке, «причем первые неустанно притязают на обоснование вторых, а вторым приходится искать свое собственное обоснование, оправдывая свой метод и очи­ щая свою историю от "психологизма","социологизма"и "историцизма" ». Вместе с тем не прекращается и другая дискуссия - «между философией, которая упрекает гуманитарныенауки, ищущие собствен­ ного обоснования, в наивности, и самими гуманитарными науками, которые объявляют своей собственностью то, что некогда составляло область философии» (Фико 1994 [1966], с. 365--366). Характеристи­ ка замечательна своей образностью, но при этом читатель должен помнить, что Фуко определяет «науки О человеке» и «гуманитарные науки» весьма специфично: к первым он относит лингвистику, био­ логию и экономику, а к гуманитарнымнаукам - психологию, соци­ ологию, а также анализ литератур и мифологий.

Что касается истории, то одна из первых попыток определить ее место как научной дисциплины, обладающей собственным пред­ метом, была предпринята в масштабной работе немецкого философа В. Круга «Опыт систематической энциклопедии знаний» (Krug 1796- 1797). Используя бинарный принцип последовательного членения, Круг делил науки на филологические и реальные, реальные - на позитивные (юридические и богословские) и естественные, естествен­

ные - на исторические и рациональные и т. д. В свою очередь «ис­ торические» науки подразделялись на географические (место) и соб­ ственно исторические (время) дисциплины.

Следующая попытка выделить историю как самостоятельную

дисциплину в рамках системы социальных наук принадлежала упо­ минавшемуся выше А. Амперу. В его классификации (Атрепе 1834) история относилась к группе «этнологических» наук, куда входили также этнология, археология и религиоведение.

В конце XIX в. французский философ А. Навиль (Naville 1888), развивая гегелевский подход к классификации «по предмету», под­ разделял науки на три группы: 1) «Теорематика» - «Науки о пре­

делах возможностей или о законах» (математика, физика, химия, биология, психология, социология); 2) «История» - «Науки О реали­

зованных ВОЗможностях или фактах» (астрономия, геология, минера­ логия, ботаника, зоология, история человечества); 3) «Каноника» _ «Науки О ВОЗможностях, реализация которых была бы благом, или об

Время и место истории

37

идеальных правилах поведения» (мораль, теория искусств, медици­ на, право, педагогика и т. д.)!".

ВХХ в. классификационные схемы постепенно стали уходить

впрошлое, ибо все они напоминали, по остроумному замечанию не­ мецкого историка и. Фогта, буллу 1493 г. «Тптег caetera divini» папы АлександраУI Борджиа, согласнокоторойчерез Атлантическийокеан был проведен условный меридиан. На запад от него все «воамож­ ные» (в смысле их открытия) земли должны были принадлежать испанцам, а на восток - португальцам. Но вскоре выяснилось неожи­ данное обстоятельство: если плыть как можно дальше на запад, то...

попадешь на восток (см.: Утченко 1966, с. 238).

Одна из немногих запоздалых (<< несвоевременных ») попыток построения классификационной схемы научного знания принадле­ жит М. Фуко (Фико 1994 [1966]). По его мнению, область современ­ ной эпистемы представляет собой трехмерное пространство, огра­

ниченноетремяосями(или лучами),выходящимииз общей «нулевойе точки. На одной из этих осей размещаются математическиеи физи­ ческие науки; на другой - «науки о человеке»: о языке (лингвисти­ ка), жизни (биология) и производстве (экономика); на третьей -- философия. Этим трем измерениям знания соответствуют три раз­ ных метода или модели познания: 1) формализация; 2) категориза­ ция (построение основополагающих моделей); 3) метафора (средство наглядно представить процесс). Взятые попарно, эти оси образуют

три плоскости, на которых размещаются «промежуточные» или сме­

шанные науки.

Гуманитарные науки исключены из этого эпистемологического пространства, ограниченного тремя плоскостями, - по крайней мере, их нельзя обнаружить ни в одном из трех выделенных измерений.

.Но можно также сказать, что они и включены в него, поскольку имен­ но в пробелах между этими областями знания, а точнее - в том самом

10 Навиль пытался создать синтетическую схему, учитывающую наибо­ лее известные предшествующие классификации. В частности, его деление

.по предмету", соответствует вопросам, которые ставит человеческий разум: 1) Что есть возможное; 2) Что есть реальное; 3) Что есть хорошее? Эти воп­

росы перекликаются с теми, которые ставил Кант при классификации зна­ ния .по методу», о которой речь пойдет ниже: 1) Что я могу знать; 2) Что я должен делать; 3) На что я смею надеяться? (см.: Гияыга 1980, с. 8). В свою очередь список наук в разделе «теорематикае у Навиля близок к контовоко­ спенсеровской схеме.

38 Глава 1

объеме, которыйочерчен этими тремя измерениями, находят свое место гуманитарные науки» (Фуко 1994 [1966], с. 366-367).

Что касаетсяистории, то она - главная героиня романа Фуко, и он пишет ее всегда с большой буквы.•... Место ее <Истории> не

среди гуманитарных наук и даже не рядом с ними; можно думать,

что она вступает с ними внеобычные, неопределенные,неизбежные отношения, более глубокие, нежели отношения соседства внекоем общем пространстве» (Фуко 1994 [1966], с. 385-386).•... История образует "среду" гуманитарных наук... Каждой науке о человеке

она дает опору, где та устанавливается, закрепляется и держится;

она определяет временные и пространственные рамки того места в

культуре, где можно оценить значение этих наук; однако вместе с

тем она очерчиваетих точные пределы... » (Фуко 1994 [1966], с. 389). Здесь присутствуетинтуитивноеощущениетого, что история не укладывается в общую классификационнуюсхему, но рассуждения Фуко, прямо скажем, не слишком способствуют прояснению места

истории в системе научного знания.

Для полноты картины можно упомянутьи предпринимаемыепо сей день попытки составления «списочной» классификациинаук. За­ мечательным современным образчиком такого подхода является пе­ речень еГуманитарныхи социально-экономическихнаук» из «Класои­ фикаторанаправленийи специальностейвысшего профессионального образования», утвержденного Государственным комитетом РФ по высшей школе, в соответствиис которым место историческойнауки

определено где-то между «науками» «журналистика» и «книговеде­ ние», с одной стороны, и «физическаякультура» и «коммерцияе - с другой.

Так или иначе, к концу ХХ столетия вопрос о предмете истории в системе научного знания и, в частности, о ее соотношении с обществен­ ными науками по-прежнему остается непроясненным. Характерная для современной эпистемы нечеткость междисциплинарных границ порож­ дает, в частности, массу саркастических высказываний.•Лексикаисто­ рических исследований кишит знаками показного коленопреклоне­ ния перед загадочными письменами полубогов, - иронизирует Л. Стоун. - ...Например,автор статьи, опубликованнойнедавно в од­ ном из британских исторических журналов, умудрился враз упомя­ нуть следующиеимена: Соссюр, Барт, Лиотар, Деррида, Альтюссери Лакан из Франции; Ницше и Хайдеггер из Германии; Стэнли Фиш, Хейден Уайт и Ла Капра из Америки» (Стоун 1994, с. 168).

Время и место истории

39

Но кто сказал, что историк не вправе обращаться к этим Име­ нам, а тем самым к философии, социологии, психологии, семиотике и т. д. И т. п.? Ведь для этого пока еще не требуется ни специальная лицензия, ни членство в соответствующей научной гильдии. Тем самым мы снова возвращаемсяк тому, с чего начали, - к вопросу о предмете исторической науки. И этот предмет приходится опреде­ лить как «общество и человек».

2. Общество и ч-еловек

Долгое время, а особенно во второй половине XIX в., основным объектом исторических исследований было общество. Но затем это понятие как обозначение предмета истории отошло на второй план, т. к. общество - очень сложный предмет исследования. Во-первых, трудно устранить путаницу различных значений слова «общество».

Во-вторых, невозможно перечислить все характеристики, которые

могут исчерпывающе описать общество, организацию и даже груп­ пу. В-третьих, изучение общества - это изучение структуры (моде­ ли, типа) в динамике. Размеры, сложность и объем объединений, к которым применимо понятие общества, изменяются в разные исто­ рические периоды. Поэтому необходимо введение критериев для отнесения той или иной совокупности людей к обществу - террито­ риальных, этнических, политических и т. д. Неизбежны также и зна­ чительные упрощения при моделировании объекта исследования. 1 «Историки всегда будут подвергаться искушению (с моей точки зре­ ния совершенно оправданному), - писал английский историк Э. Хобс­ боум, - выбрать один из комплексов отношений как центральный и характерный для данного общества, а весь остальной материал груп­ пировать вокруг него. Так, например, сделал М. Блок, выбрав "отно­ шения взаимозависимости" в своем исследовании "Феодальное об­ щество"» (Хобсбоу,м 1977 [1971], с. 305).

Требование целостностиисторическойнауки, неоднократновы­ двигавшеесяна протяженииХХ В., не было реализовано, и развитие историографиипошло другим путем. Произошло постепенное выде­ лениеотдельныхподсистем- политической, экономической, социаль­ ной, культурной, психологической - в прошлых обществах, описы­ вать и анализировать которые в целом, нерасчлененно оказалось,

конечно, непосильной задачей для историков.

Структурирование предмета пока еще выражено не всегда чет­ ко - скорее в форме «преимущественно экономического», «преиму-

40	Глава 1

щественно политического» и т. д. анализа той или иной эпохи. Од­

нако отдельные подсистемы, например, религия или культура, анали­ зируются в достаточной степени специализированно. Все чаще са­ мостоятельно рассматривается экономика (ее легче выделить, чем социальные процессы). В целом тенденция к специализации оче­

видна: как правило, мы уже имеем дело со специалистами не просто по римской истории или по Византии, но по разным подсистемам этих обществ. По крайней мере, это проявляется на уровне отдель­ ных работ (хотя один и тот же историк пока еще нередко пишет работы и по экономике какого-либо прошлого общества, и по социаль­ ной структуре, и по культуре и т. д.).

Предмет исторических исследований модифицируется также под влиянием научной моды, определяющей приоритетность той или иной исторической тематики. Например, в последние годы макроистория (глобальная история, всеобщая история, история в целом) отступает на задний план, а микроистория выходит на авансцену (см., напри­ мер: Медик 1994). Надо сказать, что диверсификацияи специализа­ ция истории с одной стороны чрезвычайно обогатила область исто­ рических знаний, а с другой - породила определенные проблемы. «Например, французы недавно создали масштабные труды по исто­ рии сексуальности, обоняния и чистоплотности. Однако как связать историю обоняния и чистоплотности с историей политики? Никто этого толком не знает» (Стоун 1994, с. 165).

Наряду с обществом столь же значимым предметом историче­ ской науки является человек. Тема .человек в истории», будучи чрезвычайно многообразной, включает хорошо знакомую нам проб­ лему роли личности в истории, биографии великих людей, появив­

шиеся сравнительно недавно жизнеописания е маленьного челове­

ка», многие сюжеты политическойистории, истории повседневности и исторической антропологии. Человек (герой) появляется в исто­ рии очень рано, затем в классическойнатуралистическойпарадигме

он изгоняется из истории, создается механистическаякартина исто­ рическогопроцесса.• Изгнание» человеказакрепляетсядостижения­ ми социологии XIX в., ориентирующейисторию на изучение макро­ процессов. Случай и роль выдающейся личности были «свалены на

обочину исследований во время поисков псевдонаучныхзаконов ис­ тории» (Стоун 1994, с. 173). История личностей (но не человека)

Время и место истории

41

Теоретическая история концентрировалавнимание на массах, причем последние зачастую выступали в роли категории. Отсут­ ствие теоретического интереса к человеку объяснялось и тем, что «никакая философия, никакое мнение политическогоили этическо­

го характера, никакая из уже существующих эмпирических наук, никакое наблюдение над человеческим телом, никакое исследова­ ние ощущения,воображенияили страстейни в ХУН, ни в ХУН! веке ни разу не столкнулись с таким предметом, как человек... » (Фуко 1994 [1966], с. 364). Историки Просвещения,исходя из того, что че­ ловек - часть природы, а культура - лишь способ адекватной реа­ лизации природы человека, исключили для себя возможность разра­ ботать концепцию самого человека, ибо такая концепция предполагает изменчивость, а не постоянство человеческой природы.• Поэтомупод именем человека или человеческойприроды XVHI в. передал... не­ которое очерченноеизвне, но пока еще пустое внутри пространство» (там же).

Между тем на рубеже XIX-XX вв. начала меняться парадигма обществознания.Этот процесс был связан с осознаниемразличий при­ роды и культуры,отличияприродныхобъектовот социальныхи появле­ нием в связи с этим культуро-центристскойисследовательскойпара­ дигмы. Пониманиекультуры как второй после природы онтологиче­ ской реальностиозначало отказ от ее интерпретациикак деятельно­ сти, направленной на реализацию природной сущности человека. Когда культура была открыта как особая реальность, как продукт

истории и сама история человека, началось освоение пространства «под именем человек» (см.: Федотова 1982, с. 92).

Эпицентром создания новой научной парадигмы в последней трети XIX В. стал Венский университет. (Вообще в наше время роль научных центров и научных школ часто недооценивается.В прош­ лом их роль была колоссальной.)В Вене ученикамиК. Менгера, про­ изведшего субъективистскую революцию в экономике, были Е. Бем-Баверки Ф. Визер (хотя они окончили университет незадол­ го до того, как К. Менгер получил там кафедру); ученикамиЕ. Бем­ Баверка были л. Мизес и й. Шумnетер, учениками л. Мизеса - Ф. Хайек, Г. Хаберлер, Ф. Махлуп, О. Моргенштерн (см.: Автономов 1993, с. 35-37). У другогопрофессора Венскогоуниверситета,Ф. Брен­ тано (1838-1917), основателя функциональнойпсихологической школы,училисьЭ. Гуссерльи 3. ФреЙД,ученикомГуссерлябыл М. Хай­

становится уделом нарративной историографии.	деггер, и т. д.