Савельева-Полетаев.1997.История и.время

142	Глава 2

используемых в современной историографии, и составляет предмет данной главы.

§ 1. СОБЫТИЕИ ИСТОРИЧЕСКОЕВРЕМЯ

и прибых собственною переоною в Глу­

nов и возопи:

-Запорю!

С этим словом начались исторические вре­

мена.

М. Е. Салтыков-Щедрин, История одного города

В рамках концепции «Время-Гэ, о которой шла речь в предыду­ щей главе, время .заполняется:. событиями и датировка событий по

существу означает маркирование точек на временной оси. • Едини­ цы измерениявремени повторяютсяснова и снова и всегда одинако­

вы: один день похожна другой. Толькособытия- рождение и смерть, хороший или плохой урожай - выделяют единицы времени, делая

их неодинаковыми по значению и, таким образом, запоминающими­

ея» (Викерман 1975 [1969], с. 57).

Однакособытия не толькомаркируютточки на оси времени. В историческомповествовании(или исследовании)они используются как средство организации времени. Как писал Л. Февр, историки

без конца выковываюти укрепляют цепь событий и стараются все плотнее окутать историческое прошлое человечества целой сетью таких цепей, .стремясь "организоватьпрошлое", внести ясность и упорядоченностьв его беспрестанноволнуемыеглубины, в беспоря­

дочное сверканиеи кружениефактов. (Февр 1991 [1938], с. 99). Та­ ким образом, датировкасобытий есть форма темпоральной органи-

зации истории.

.

Событие всегда было и остается основой, исходным пунктом историографии. В отличие от происшествия или случая, событие _

это категория исторического анализа. Но отбор «иоторическихе со­ бытий, т. е. событий, значимых для историка, их интерпретация, да и общая оценка роли событий в истории и историческом исследова­

нии имеют дискуссионный характер.

От хронологии к историографии

143

1. Событие как элемент исторического анализа

На протяжении большей части своего существования историо­ графия была, прежде всего, историей событийной и писалась в форме рассказа (см., например: Варг 1987, с. 54-75). Как античная, так и средневековая историография имели преимущественнособытийный

характер.

В Новое время в изучении истории постепенно сложились два

основных подхода, ни один из которых в конкретном исследовании

последовательнореализовать невозможно, но можно декларировать. Сторонники первого полагают, что история и состоит собственно в описаниисобытий,сторонникивторогопытаютсяанализироватьисто­ рию, игнорируя исторические события. При этом чем прочнее ста­ новились позиции рационалистическойнауки, тем с большим пре­ зрением представители «научной истории. относились к истории нарративной,описательной'.

Покавательны в этой связи попытки самоопределения истори­ ографии Нового времени, ее отделения от хроники как воплощения средневековых исторических сочинений. Отличие новой «истории» от традиционной.хроники.В значительноймере связывалось именно с различиямив качествесобытий, которые были объектами истори­ ческих исследований. Например, индивидуальныесобытия относи­ ли к хронике, а общезначимые - к истории, несущественные - к хронике, а важные - к истории. Или - подчеркивали тесную взаи­ мосвязь между событиями в истории и их несвяаанность в хронике, логическую упорядоченность - в истории, сугубо хронологический порядок - в хронике, способность проникать в суть событий - в истории, поверхностность - в хронике, и т. д.".

1 Наиболее типичны в этом отношении высказывания представителей французской школы .Анналов.: • Событие - это взрыв, • звонкая новостьэ , как говорили в шестнадцатом столетии. Его угар заполняет все, но он крат­ ковременен и пламя его едва заметно. (Бродель 1977 [1958], с. 118). Или: события - .это "поверхностный слой истории". Пена. Гребешки волн, рябь на поверхности мощных дыхательных движений океана... Мелкая пыль индивидуальных поступков, судеб, происшествийь (Февр 1991 [1950а], с. 185).

2 «На самом деле, - как считал Б. Кроче, - правда в том, что хроника и история различимы не как две формы истории, взаимодополняющие или соподчиненные, а как разные духовные отношения. История - живая хро­ ника, хроника - мертвая история; история - современная история, хрони­

ка - прошлая история; история - в первую очередь - акт мысли, хроника­

акт воли... Хроника - это своего рода сухой остаток истории. (Croce 1959

[1916], р. 231).

144	Глава 2

Представленияо значимостисобытий,о том, какиеизнихявляют­

ся -историческими»и поэтомудолжны попадать в поле зрения исто­ рика, значительно менялись на протяжении веков.

Для иудейской и христианской историографии существенное зна~ение имели события библейской истории. Так, в древнеиудей­ екои историографииглавнымисобытиямисчиталисьсотворениемира и человека,потоп, переселениеАвраамав Ханаан,рождениеИсмаила, введение обряда обрезания, рождениеИакова, исход евреев из Егип­ та под водительствомМоисея, постройка Первого (Соломонова)Хра­ ма, разрушениеХрама Навуходоносором,начало вавилонскогопле­

нения, конец персидекого владычества (времена первосвященника Иаддуя) (см.: Каменецзсий б. г.).

Значительнаячасть этих событий была воспринята в качестве

исторически значимых христианской историографией. К ним были

добавлены новые события религиознойжизни - прежде всего рож­ дение Христа, события его земной жизни и Воскресение, а также Вселенские соборы, принятие христианства в разных странах, рож­

дение или смерть праведников, мучеников или деятелей Церкви, воз­ вед:ние храмов и т. д., которые совмещались с событиями граждан­

скои истории -- вступлениями на престол правителей и проч.3.

К числу значимых событий традиционно относились события политической истории. Исторически государство претендовало на

главенствов анналах истории, и правящиеэлиты с древнейшихвре­

мен были заинтересованыв определенной интерпретации событий. Во все временаи у всех народов, имеющихисторию, последовательно

отмечается приход к власти очередного правителя, и значимостьсо­

бытия такого рода не требует проверки временем. Она признается

автоматически,что свидетельствуето значениивласти. Издавнаваж­

ными считались и другие события военной и дипломатическойисто­ рии: победыи пораженияв битвах, чужеземноеиго, революции,вос-

а Например, в русской средневековой Начальной летописи в качестве хронологическойканвы выделяются следующие события: « •.. От Адама до потопа лет 2242; а от потопа до Оврама лет 1000 и 82, а от Аврама до

исхоженьяМоисеевалет 430; а (от) исхожениаМоисеевадо Давида лет 600 и 1; а от Давида и от начала царства Соломоня до плвненья Иерусалимля лет 448; а от плененья до Олексанъдралет 318; от Олексанъдрадо рожде­ ства Христова лет 333; а от Христоварождествадо Коньстннтиналет 318; от Костянтинаже до Михаиласего лет 542; а от перваго лета Михаиловадо

перваголетаОлгова,русскагокнязя,лет 29 ...• и т. д. (ПСРЛ,т. 11, стб. 1213; цит. по: Пронштейн, Кияиско 1981, с. 74).

От хронологии к историографии	145

стания, бунты, мятежи. Безусловной значимостью, в глазах истори­ ков, всегда обладали такие события, как возникновение и падение государства, города. Помимо бесспорной завораживающей силы по­ добных событий, содержащихв себе аналогию со смертью, здесь, ви­ димо, велика роль связи конкретной человеческой общности с про­ странством, на которое распространяетсялегитимность власти",

Вообщесмерть традиционноотносилась к числу значимых .исто­ рических» событий. Да так оно и было. Вспомним хотя бы, как круто изменилось течение Семилетней войны, когда в результате смерти русской императрицы Елизаветы Петровны на престол всту­ пил Петр 111, ярый поклонник Фридриха 11. Он немедленно прекра­ тил военные действия против Пруссии и возвратил ей завоеванные русскими войсками территории без всякой компенсации, а корпусу Чернышева приказал присоединиться к прусской армии для войны против Австрии.

Надо сказать, что значимость смерти признавалась не только в отношении правителей, но и когда речь шла о .широких массах на­ селения» - отсюда то внимание, которое уделялось историками сти­ хийным бедствиям, эпидемиям и голоду. Например, чума, война и голод являются главными событиями исторической эпопеи средне­ вековой Франции, нарисованной мэтром современной историографии э. Ле Руа Ладюри в его знаменитой лекции .Застывшая история» (Ле Руа Ладюри 1993 [1974]). Много размышляющий о современности Д. Бурстин продлил этот список. •Помимо Чумы, Войны, Голода и Смерти стала ли Наука пятым всадникомиз Апокалипсиса?»- спра­

шивает он (Вурсmин 1993 [1958-1973], т. 3, с. 732).

,Интерпретация события требует различать его внешнюю сторо-

ну и внутреннее содержание. Сущность подобного различения хоро­ шо сформулирована Р. Коллингвудом. • Под внешней стороной со-

4 Типичным примером хронологического перечия значимых событий может служить отрывок из работы древнегреческого историографа и мате­ матика Эратосфена, жившего в 111 в. до н. э.: .От падения Трои до возвра­

щения Гераклидов - 80 лет; от этого события до ионийской колонизации (ионийской миграции) - 60 лет, затем до попечительстваЛикурга - 159

лет; от него до начала олимпиад - 108 лет; от l-й олимпиады до похода Ксеркса - 297 лет; от этого похода до Пелопоннесскойвойны - 48 лет; а до окончания этой войны и конца гегемонии Афин - 27 лет, а до битвы при

Левктрах - 34 года; от этого времени до смерти Филиппа - 35 лет и, наконец, до смерти Александра - 12 лет» (цит. по: Викерман 1975 [1969],

с.79-80).

146	Глава 2

бытия, - писал он, - я подразумеваю все, относящееся к нему, что может быть описано в терминах, относящихся к телам и их движе­ ниям: переход Цезаря в сопровождении определенных людей через реку, именуемую Рубикон. в определенное время или же капли его крови на полу здания сената в другое время. Под внутренней сторо­ ной события я понимаю то в нем, что может быть описано только с помощью категорий мысли: вызов, брошенный Цезарем законам Республики, или же столкновение его конституционной политики с политикой его убийц. Историк никогда не занимается лишь одной стороной события, совсем исключая другую... Историк интересуется переходом Цезаря через Рубикон только в связи с его отношением к законам Республики и каплями крови Цезаря только в связи с их отношением к конституционному конфликту. (Коллингвуд 1980

[1946], с. 203).

Очевидно,что анализ «внутреннейсторонысобытия. - это и есть его интерпретация, неизбежно помещающая отдельное событие в исто­ рический континуум. Этот тезис четко сформулировал Г. Зиммель: «Историческое содержание обретает свой характер вместе с установ­

лением пункта во времени - между всем предшествующим и всем последующим. (Зиммель 1996 [1917], с. 522).

Одно и то же происшествиеможет считатьсясобытием, а может

инет также в зависимости от задач исторического исследования.

Например, датировкасобытий, существенныхдЛЯ Э. Ле Руа Ладюри в книге .Монтайю...• (Le Roy Ladurie 1978 [1975]), вряд ли привлечет внимание специалистов по общей истории средневековой Франции.

Наконец, важность событий далекой истории определяется ис­

ключительно по документальным источникам, и если источники

молчат, то событиеотсутствует. Однако знание о событии и даже понимание его способны .указывать только на относительную опреде­ ленность во времени, а не помещенность во время вообще - это было бы равноценно простому утверждению о действительности события, а как раз этого не дает понимание. (Зиммель 1996 (1917], с. 521).

Вообще при работе историкас источникамисобытия порой фор­ мируют его видение прошлого. В исторических штудиях нередки

случаи, когда содержаниеисточниковзаставлялодаже изменитьтему исследования. Так случилосьс э. Ле Руа Ладюри, когда, работая над книгой .Крестьяне Лангедока», он хотел использовать источники, чтобы подтвердитьубеждения, сложившиесяу него в молодые годы, но в конце концов источники овладели им, «навязав собственный

От хронологии" историографии

147

ритм, собственную хронологию и собственную особенную правду•. Случившеесяон назвал не просто злоключением,но .классическим влоключениемь, подчеркивая типичность такого происшествия (Le Roy Ladurie 1974 [1966],р. 4). Часто, однако, бывает наоборот: предвари­ тельно заданная структураили сформулированная проблема дикту­ ют выбор событий, на которые опирается повествование.

Понимание значимости события современниками может коре­ ниться в настоящем, а может ориентироваться на будущее. Но отнесе­ ние происшествия к рангу исторических событий не всегда определя­ ется его важностью в глазах современников. Часто это происходит ровт factum, когда очевидными становятся последствия случившегося. Ведь какой бы прозорливостью ни отличались те или иные современники, они никогда не переживают исторический момент так, как историк, который знает, что случилось потом. Они просто не в состоянии увидеть день завтрашний с той же отчетливостью, с какой его видит исследователь как день вчерашний.

Например, известно, что историческое значение английской ре­ волюции ХУН в. было совершенно бесспорно для англичан - со­ временников революции. Томас Гоббс (1588-1679) писал: .Если бы во времени, как на местности,были свои высоты и впадины,я убеж­ ден, что высшая точка во времени находиласьбы в интервалемежду 1640 и 1660 гг.• (цит. по: Barg 1990, р. 5). Но выходящим за рамки британской истории значение английской революции ХУН в. было признано лишь в середине XIX В., и, видимо, благодаряК. Марксу, который придал ей значение победы нового общественного строя, полагая, что эта революция ознаменовала «победу буржуазнойсоб­ ственности над феодальной, нации над провинциализмом, конку­ ренциинад цеховымстроем... просвещениянад суеверием... буржуаз­ ного праванад средневековымипривилегиями»(Мар"с 1957 [1848],

с. 115).

На этом примере мы видим, что для определенияважности со­ бытия оказалось необходимымпоместить его в конкретныйистори­ ческийконтекст, произвестисравнительныйанализ, т. е. разместить событие в определеннойструктуре, в данном случае формационной.

.Точно так же как нельзя буквально..нарисовать" (draw) точку, так нельзя буквально ..описать" уникальное ..событие". (WalZerstein 1987, р. 315). Иными словами, описание события, как и рисунок точки, все­ гда охватывает некую область - времени и пространства.

747).

148	Глава 2

С конца XIX в. в историографииидет непрекращаюшаясядис­ куссия о роли событий в историческом исследовании. Одним из ее контрапунктов стало противопоставление• событий. • структурам•. При дихотомическом подходе событие и структура рассматривают­ ся как оппозиции, взаимоисключающиедруг друга. Но нам пред­ ставляется более конструктивнойточка зрения К. Ллойда, который считает, что концепция структур и концепция событий образуют не дихотомию,а симбиотическуюдуальность. Разница между дихотоми­

ческим и дуальным подходом состоит в том, что последний трактует события и структурыкак относительноавтономныеобъекты, несво­

димые один к другому и в то же время неразрывно связанные (L/oyd

1993, р. 40).

Ведь события не только подлежат историческому объяснению и связываются между собой в форме истории (Люббе 1994 [1973], с. 219). Даже самое нейтральное изложение событий невозможно без их интерпретации,которая, по образномувыражениюТ. Зелдина, скрепляет события, подобно цементу (3елдuн 1993 [1976], с. 160). Изучение хода событий, их реконструкция,связанная в том числе с их интерпретацией,делает «видимымие социальные, политические, экономические и даже сами временные структуры. Здесь наряду со знаменитойтрилогиейФ. Броделя еМатериальнаяцивилизация,эко­ номика и капитализм, ХУ-ХУIII вв.• (Вродель, 1986-1992 [1979]) можно привести в пример главы из известного трехтомника «Аме­

риканцы»,принадлежащегоперу Д. Бурстина(Вурстuн1993 [19581973]). В третьемтоме, в главе.'Уравниваявременаи пространства. проблема начавшегося в США со второй половины XIX в. измене­

ния структур пространства и времени рассматривается на основе реконструкции цепи таких событий, как изобретение сгущенного

молока, мясных консервов и технологии замораживания фруктов. Формирование структуры потребительскогообщества анализирует­ ся на фоне подробногорассказа о создании индустрии готовой одеж­ ды и обуви, изобретенииторговых центров и супермаркетов,овладе­ нии искусством рекламы. А для формирования статистического сообществасущественным,по мнениюБурстина, было даже установ­

ление стандартных размеров одежды, способствовавшихпоявлению

категории «среднего человека. (Вурстин 1993 [1958-1973], т. 3). Конечно, «события могут быть только рассказаны, а структуры

могут быть только описаны. (Kose//eck 1985 [1979], р. 105), но рассказ и описание взаимосвязаны. С одной стороны, события являются

От хронологии к историографии	149
предпосылкой для конструирования структур, с другой -	устойчи­
вые структуры могут определять форму события и даже	саму его
возможность. (В СССР 1980 г. не могло произойти такое	событие,

как массовый митинг против войны в Афганистане.) В подобном духе рассуждалЛ. Толстой, замечая, что если .Наполеонво все свое царствованиеотдает приказанияоб экспедициив Англию, ни на одно из своих прикааанийне тратит столько усилий и времени и, несмот­

ря на то, во все свое царствование даже ни разу не пытается испол­

нить своего'намерения, а делает экспедициюв Россию, с котороюон, по неоднократновысказываемомуубеждению,считаетвыгоднымбыть

в союзе, то это происходитоттого, что первые приказанияне соответ­

ствовали, а вторые соответствовали ряду событий. (Толстой 1957, т. 2, с.

Нередко одно и то же явление можно трактоватьи как событие, и как элемент в формировании определенной структуры. К тако­ вым относятся, например, политическиесудебные процессы. (Нюрн­ бергский процесс - увлекательное историческое событие и важная ступень в формировании практики международного военного суда над военными преступниками.)

Распределение событий между различными структурами и уров­ нями, решение проблемы взаимосвязи между ними подразумевает использование исторических концепций. Эта традиция шла от исто­ риков Просвещения и была подхвачена представителями социоло­ гического направления в историографии, в том числе и Марксом.

В середине ХХ в. влияние генаучной» социологии привело к настоящему гонению на события. • Состарившаяся, прозябавшая в эмбриональнойформе повествования, долго перегруженная вымыс­ лами, еще дольшеприкованнаяк событиям, наиболеенепосредствен­ но доступнымэ, - так характеризовал М. Блок событийную исто­ рию (Блок 1986 [1949], с. 12). Представители школы .Анналов. придали колоссальное ускорение развитию аналитической и струк­ турной истории, которая ставила своей целью разъяснениесоциаль­ ной действительностиметодом реконструкцииобъективныхпроцес­ сов и структур, низводя роль событий в историческом процессе до второстепенной. Эти идеи получили широкий отклик и в других странах. Например,В. Конце, выделяяроль хозяйственных,социаль­ ных и культурных факторов, утверждал, что именно они образуют «опорную структурно-историческуюэ основу событий (Conze 1956, s. 16). Однако, как справедливо замечает Р. Зидер, ни Конце, ни Бро­ дель,. подходу которого он следовал, не предприняли попыток более

150	Глава 2

подробно истолковать или разъяснить, как соотносятся эти факторы друг с другом и каково их отношение к событиям (Зидер 1993 [1990],

с. 170).

По мере того как структурная история приближаласьк своему идеалу, она все больше рисковала превратиться в историю без собы­ тий. Но в последние десятилетия историки стали преодолевать од­ носторонностьструктурногоанализа, и все чаще при изучении обще­

ства используется множество подходов, причем исходным пунктом нередко становится событие, маленькое или значительное, жизнен­ ный путь одного индивидаили событиев жизниспецифическойгруп­ пы. Более всего это характернодля таких направлений,как история

повседневности, история семьи, но и в истории ментальности или истории женщин мы легко обнаружим примеры подобного рода. Нередко целью такого'подхода становится создание структуры, но не путем конструированиясерий, которые потом соотносятся одна с другой, а на основе ~OДHOBpeMeHHO специфического и глобального понимания общества через событие, экзистенцию или практику»

(Chartier 1988, р. 59).

«История событий. рассказывает о макромире, представляя его как констелляцию или цепь микрособытий разных уровней. Другой вариант, типичный для современной историографии, - применение комплексного подхода, который был традиционно характерен для макроистории, к единичному микрособытию, локализованному во времени и в пространстве. Он предполагает пристальный (что недо­ стижимо при изучении крупных событий и протяженных периодов) и всесторонний (экономический, социальный, политический, менталь­ ный и т. д.) анализ на примере конкретных явлений. Популярностью макроисторического подхода также объясняется характерное для современной историографии внимание к микрособытиям.

Надо сказать, что реабилитация события, связанная с появлением макро- и микроистории, несколько повысила и престиж традиционных исторических работ, написанных в жанре рассказа. Стало как-то само собой очевидно, что без такого способа реконструкции реальности и ее интерпретации тоже не обойтись.

2. Событие и время

Отношения события с временем очень тесные, но не столь про­ стые, как может показатъся на первый взгляд. С одной стороны, как

От хронологии к историографии	151

отмечал Ф. Бродель, время можно измерять событиями (Вродель 1977

[1958], с. 119), с другой - событие само измеряется астрономическим

временем (эбитва длилась до захода солнца», «Столетняя войнаь). Бо~

лее того, именно в отношениях между событиями (или между вещами) мы можем постичь время и пространство: ~они являются способами, в которых выражаются отношения между объектами и событиями.

(Giddens 1981, У. 1, р. 30-31).

Роль события как исходного элемента исторического времени связана прежде всего с датировкой. Сама природа события такова, что событийная история привязана к хронологии. Именно хроноло­

гия задает рамки, в которых располагаются происшествия, из кото­ рых и отбираютсясобытия. На оси времениоткладываютсясобытия- собственно, ничего другого там и нет.

Проще говорятдатировка как маркировка времени означает, что

когда нас спрашивают, что происходило в таком-то году, мы называем некие события, придавая этому времени определенные качествен­ ные характеристики. В свою очередь датировка как темпоральная

организация истории означает, что при ответе на вопрос о каком­

либо событии мы прежде всего называем время, когда оно произошло, тем самым помещая это событие в общую историческую канву. По формулировке г. Зиммеля, ~MЫ помещаем событие в объективно протекающее время не для того, чтобы оно соучаствовало в его про­ тяженности, но для того чтобы каждое событие получило соотноси­ мое с другими местоположение. (Зиммель 1996 [1917], с. 524).

Когда Кант возражал против организации всей истории по хро­

нологическомупринципу, он критиковал теологическуюконцепцию времени как провиденциалистский план, которому должна следо­ вать история, но вовсе не отрицал хронологию. Однако, по его мне­ нию, хронологиядолжна следовать за историей (цит. по: Koselleck 1985 [1979], р. 246). Кант выдвинул задачу создания исторически имманент­

ных временных критериев, и эти критерии все четче проявлялись в исторических и теоретических дискуссиях конца века Просвещения.

Так или иначе события, происшествия, случаи в историческом повествовании располагаются последовательно, а их датировка из­ давна входила в обязанности историка и для многих составляла одну из увлекательнейших сторон исторического поиска. Но при этом как способы датировки, так и отношение к ней существенно разли­ чались в разные эпохи (подробнее см. ниже, § 3). Например, хроно­ логия .Средневековья имела знаковый характер, т. е. она не опреде-

152	Глава 2

лядась объективным временем, которое может быть точно измерено.

.Средневековье, столь же жадное на даты, как и наша эпоха, датиро­ вало события по другим правилам и с другими целями.. (Ле Гофф 1992 [1964], с. 165). Средневековыйчеловек не испытывал нужды в отсылке к числу, но ему нужна была ссылка на время. Поэтомуисто­ рики Средневековья не терзались сомнениями, характерными для современныхисториков,рассказывая• подряд о событиях, единствен­ ная связь между которыми состояла в том, что они происходили в одно время: град, появление удивительных метеоров вперемешку с бит­ вами, договорами, кончинами героев и царей.. (Блок 1986 [1949], с. 17).

Новое время породило иное отношение к датировке событий. Она в гораздо большей степени стала нести смысловую нагрузку, и цепь событий, выстроенных в хронологическом порядке, стала под­

чиняться некоему замыслу, концепции, априорным правилам отбо­ ра значимых событий и т. д. Одновременно возрос интерес к научной хронологии, который достиг своего апогея в XVIII-XIX вв. (подроб­ нее см. ниже, § 3).

В ХХ в., особенно в первые десятилетия после второй мировой войны, доминирование структурной истории проявилось В резком

снижении интереса к хронологии. .Датирование событий, еще не­ давно sine qua поп исторического знания, - писал Т. Камм, - забыто настолько, что большинство французских школьников не знают ни того, что Французская революция началась в 1789 г., ни того, к како­ му веку принадлежитэтот год.. (цит. по: Chartier 1988, р. 223). Между тем для установления каузальной связи существенно, когда произош­ ло то или иное событие, и дата - важный вклад историка в обще­ ствознание. Кроме того, если хронологическое время легко разрушает­ ся в структурной истории, в истории ментальности или в истории культуры, то в событийной истории, больше чем в какой-либо другой, мы сталкиваемся с необратимостью исторического времени. Именно поэтому поветрие пренебрежительного отношения к хронологии ока­ залось недолгим, а сознательное стремление к дехронологизации ис­ тории замкнулось в основном в рамках постмодернистской истори­ ографии. В целом же, поэкспериментировав, большинство историков в конце 1970-х годов признали «веобходимым... вернуть историче­ скому тексту единство и стройность, утвердитьего на надежныххро­ нологических опорах.. (Дюби 1992, с. 57).

Первоначально в историографии событие полагалось как еди­

ничное - происшествие, возведенное в ранг значительного, затем по-

От хронологии к историографии	153
. _ ----------------
явились «не точечные.., или макрособытия -	политические, социаль­

ные, экономические. Они обычно понимаются как целая цепь собы­ тий, охватывающих достаточно протяженный период (война, рево­ люция и др.). В подобные критические периоды следующие одно за другим события, которые обычно относятся к рядовым (встречи, переговоры и т. д.), уже в глазах современников становятся истори­ ческими и определяют параметры макроссбытия.

Впрочем, даже за многими единичными событиями обычно кроются предшествующие. Это проницательно заметил еще Л. Толстой: .Ког­ да мы говорим, например, что Наполеон приказал войскам идти на войну, мы соединяем в одно одновременно выраженное приказание ряд последовательных приказаний, зависевших друг от друга. Напо­ леон не мог приказать поход на Россию и никогда не приказывал его. Он приказал нынче написать какие-то бумаги в Вену, в Берлин

ив Петербург; завтра - такие-то декреты и приказы по армии, флоту

иинтендантству- и т. Д., И т. д. - миллионы прикаааний, из которых составился ряд приказаний, соответствующих ряду событий, привед-, ших французские войска в Россию.. (Толстой 1957, т. 2, с. 748).

События, следующие одно за другим, образуют временной ряд, который не является простой совокупностью несвязанных событий. Историческое мышление как раз и основывается на предположении (или априорном принципе, как сказали бы Кант и Фихте) о суще­ ствовании внутренних, или необходимых, связей между событиями во временном ряду, так что одно событие необходимо ведет к друго­

му, и поэтому возможно вести исследование от настоящего к про­

шлому. • Конечно, - писал Бродель, - событие обладает целым ря­ дом значений и связей. Иногда оно свидетельствует об очень глубоких движениях, и с помощью надуманной игры в "причины" и "следст­ вия", игры, излюбленной историками прошлого, может быть связано с временем, далеко выходящим за пределы его собственной длитель­ ности. Растяжимое до бесконечности, оно легко или с некоторыми трудностями увязывается со всей цепью событий, с предшествующи­ ми фактами и кажется нам неотделимым от них.. (Вробель 1977

[1958], с. 119).

В цепи событий,характеризующихмакрособытия,вередкоможно выделить событие-символ:например, похищение Елены, Бостонское чаепитие, взятие Бастилии, выстрел в Сараеве, залп «Авроры.., под­ жог Рейхстага (сплошной терроризм и экстремизм!).

154	Глава 2

В современной историографииспособность одного события вы­ зывать целую цепь последующих событий была использована при создании контрфактическойистории. Авторы исследований, относя­ щихся к этому жанру (например, уже упоминавшиеся нами Р. Фо­ гель и С. Энгерман), для определения истинного значения того или иного события условно изымали его из истории и пытались сконст­ руироватьхронологическуюцепочкусобытий,котораямоглабы стать следствием отсутствия интересующегоих события. Цель подобного анализа состояла в проверке основательностиобщепринятой интер­

претации.

Следующая функция события, связанная со структурированием исторического времени, - демаркация исторических периодов. Со­ бытие - это разрыв исторического времени, перерыв в постепенно­ сти. • Вещь, событие, о которой или о котором говорят или что-то

написано, не есть ли во всех случаях своего рода срыв, своего рода нарушение непрерывности? - задавался вопросом Т. Карлейль. - Ведь даже когда происходит какое-то радостное событие, оно все­ таки несет с собой изменение, несет с собой убыток... - так было всегда, и раньше, и теперь, - оно несет с собой нерегулярность...•

(Карлейль 1991 [1837], с. 25).

Уже античные историографы в основу деления истории на пе­ риоды помещали события, но не любые, а только «эначимые•. Еще более характерна разметка истории по важным событиям для христианской историографии. • Разделив историю прошлого на две части, христианскаяуниверсальнаяистория, естественно,будет стре­ миться и к дальнейшему делению. Поэтому она станет выделять и другие события, не столь решающие,как рождениеХриста, но также по-своему важные, события, делающие все произошедшеепосле них отличным от того, что им предшествовало.Таким образом история делится на эпохи или периоды, каждый из которых имеет специфиче­ ские особенностии отличаетсяот периода, предшествовавшегоему, ка­ ким-нибудьсобытием. (Коллингвуд 1980 [1946], с. 49-50). Историо­ графия Нового времени придалаэпохам и периодамсовершенноновое звучание,наполнивих качественнымсодержанием(подробнеесм. § 4).

В бесконечной череде исторических событий выделяются собы­ тия эпохальные. Это события, определяющие век или эпоху. Истори­ ки рассматривают их как источник множества последующих собы­ тий и считают эпоху исчерпанной, когда влияние этих событий сходит на нет. Именно о таких событиях писал Н. Гоголь в упоминавшейся

От хронологии 7(; историографии	155

статье, посвященной преподаванию истории, призывая .показывать их так, чтобы все видели ясно, что они великие маяки всеобщей ис­ тории»; они .должны быть обозначены ярко, сильно, должны выдви­

гаться на первом плане со всеми своими следствиями, изменившими

мир. (Гоголь 1978 [1835], с. 42).

Эпохальныесобытия конденсируютвокруг себя эпоху, выражая ее сущность и дух. К несчастью для современников, это преимуще­ ственно события драматического, даже трагедийного плана. Но по понятным причинам эпохальные события привпекают к себе осо­ бенное внимание историков. Споры о них не утихают и длятся не­

редко не один век.

Если мы понимаем под эпохальным событием начало начал, то .с той оговоркой,однако,что для большинстваисторическихреаль­ ностейсамо понятиеэтой начальнойточки как-тоудивительнонеуло­ вимо» (БЛО7(; 1986 [1949], с. 21). Поиски исходногособытия, события­ ядра, требуютустановлениянекоего предела, • порога фрагментации. (Koselleck 1985 [1979], р. 106), за которым событие как таковое разру­ шается. • Значимое для нас как неразложимыйэлемент истории со­ бытие предполагает, что его части не могут быть заменены другими из внешних ему рядов. (Зиммель 1996 [1917], с. 524). Выделение события немыслимобез установленияхронологических«до» И епос­ ле•. Как замечает Козеллек, содержаниесобытия может простирать­

ся за временные границы .до. и «после», но нам представляется,

что в этом случае речь идет не о событии, а о цепи событий, в кото­ рую оно включается. Если же мы понимаем под эпохальным собы­ тием первопричину, то мы непременно сталкиваемся с известными

всем трудностями причинно-следственного анализа.

В историографии существуют и общепризнанные случаи эпо­ хальных событий. Один из них - Великая Французская револю­ ция. Значение этой революции в Европе и США было очевидно уже современникам.•Люди того времени считали, что они живут в эпоху преобразований,в эпоху революции,котораясотряслаконтинент,и не сомневались, что этот процесс будет продолжаться. (Хобсбаум 1991 [1990], с. 20). Возьмем для примера слова великого Гете, произнесен­ ные им в обращении к прусским офицерам накануне проигранной затем битвы при Вальми против войск Французскойреволюции: «От­ сюда и сегодня начинаетсяэпоха в мировой истории, и вы можете ска­ зать, что вы были при этом. (цит. по: Hornung 1993, s.9).

156	Глава 2

Значение Французской революции было признано определяю­ щим для всего хода XIX в. Как писал в конце прошлого века анг­ лийский историк Дж. Роуз, именно «цепь самых страшных и важ­ ных для всей истории событий. Французскойреволюциивозвестила о наступленииXIX в., «ибо этот великий переворот оказал глубокое влияние на политическую и еще более глубокое на общественную жизнь Европейского континента. (Rose 1895, р. 1).

Многие шли еще дальше, возводя Французскую революцию в

ранг исключительных по своему значению событий мировой исто­ рии. По мнению немецкого историка К. фон Роттека, высказанному в 1848 г., в мировой истории не было более важного события, чем Великая французская революция; более того, не было события, со­ поставимогос ней по своемузначению.Как ироническиотмечаетэ. Хобс­ боум, не все историки были столь категоричны. Одни считали, что это было наиболее значительное событие со времен падения Рим­ ской империи в V в. н. Э., другие - .из слишком активных защит­

ников христианства. или .слишком прогермански настроенных

немцев полагали крестовые походы или Реформацию в Германии событиями не менее важными. (Хобсбаум 1991 [1990], с. 24).

Примеромзначения эпохальныхсобытий из более близкой нам

истории может служить идущая сейчас среди историков дискуссия о том, какое событие воплотилов себе сущность ХХ в. И определило его лицо. Американскийисторик Дж. Лукач настаивает на том, что ХХ столетие определялосьдвумя мировымивойнами. Русская рево­ люция, атомная бомба, конец колониальной империи, образование

коммунистическихгосударств, господстводвух супердержав, раздел

Европы и Германии - это все, по его мнению, последствия обеих мировых войн (Lukacs 1994, S. 11). Тезис о мировых войнах как осно­ вополагающих событиях ХХ в. убедительно обосновывают и многие другие весьма авторитетные авторы.

Расстояние между ними было столь небольшим, что в литературе для обозначения 1918-1939 гг. прочноутвердилсятермин «межвоен­ ныйпериод•. Авторитетныйнемецкийспециалистетпо историимежду­ народныхотношенийК. Хилдебрандобозначаетэто время как .воЙНу в мире и мир в войнеь", а К. Брахер, объединяяобе войны и межвоен­ ный период, дает поводдля размышленийо том, не были ли эти годы

От хронологии к историографии	157

(1914-1945) современной версией Тридцатилетней войны (Bracher

1992, S. 206).

Органическая связь обеих войн выражается не только в корот­ ком интервале между ними. По сути дела одна война в определен­ ной мере продолжала другую. Семена второй войны были засеяны еще в ходе первой, так что межвоенный период был в равной мере и послевоенным, и довоенным. Как пишет К. Брахер, то, что в зачатках имелось в 1918 г.• как идея или фермент, техническая возможность и крайняя последовательность, - воплощалось грубыми методами национал-социализма во второй мировой войне. (Bracher 1992, S. 205). Нельзя переоценить и груз последствий первой мировой войны. Извест­ ный американский дипломат и крупный историк Дж. Кеннан на­ звал ее «ведикой исходной катастрофой этого столетия. (цит. по:

Bracher 1992, S. 204), а Голо Манн -	.катастрофоЙ-матерью. всех ка-'
тастроф ХХ в. (Маnn 1992 [1960], S. 547).
Социально значимое событие	делает время социально значи­

мым. Такова, например, социальная значимость для американцев октября 1929 г. или 1860-1864 гг. для южан в США. Социальная значимость времени, отмеченного определенным событием, может

существовать для одних социальных или политических групп и от­ сутствоватьдля других. Например, 1937 г. в России. Впрочем, значи­

мость того или иного момента или периода, связанногос конкретным событием,можетопределятьсяне толькополитическимипристрастиями, но и кругозоромтой или иной общественнойгруппы, спецификойее образования или интересов. Сказанное справедливо для событий, относящихся к сферам культуры, науки, техники и т. д.

Представителишколы «Анналовь,и преждевсегоФ. Бродель,пред­ принималипопытки «несобытийногоэструктурированияисторического времени, в основе которого лежала классификация исторических процессов, Акцент на структуры подразумевалупорядоченностьпри­ чинных факторов и постулировал, что репрезентация событий под­ чиняется ментальным и идеологическим конструкциям, в основе которых лежат экономическиефункции, социальные иерархии или другие элементы структуры, а не временная последовательность. В. Конце также предлагал отказаться от системы периодизации ис­ тории, основанной на событиях (Conze 1956, S. 1611.).

В то время как события инициируются и переживаютоя конк­

5 Так называется статья Хилдебранда (Hildebrand 1989).

ретными людьми, структуры надындивидуальны и интерсубъектив-

158	Глава 2

ны. Их никогда нельзя свести к отдельным личностям и лишь из­

редка можно связать с четко определеннымигруппами. Временные константыструктурпересекаютхронологическиобозримоепростран­ ство опыта, доступного субъектам, вовлеченнымв события. Методо­ логический подход к структурам требует введения функциональ­ ныххарактеристик.Конечно,и структурыне существуютвне времени,

но это время имеет скорее характер процесса (Koselleck ]985 [] 979],

р. 108).

Надо сказать, что периодизация истории на основе структур­

ных характеристиквсе равно имеет связь с событием, поскольку выбор исторического периода формирует последующий отбор и интерпре­ тацию событий. В рамках структурного подхода объектом исследо­ вания может быть период времени, наполненный определенным со­

держанием, например: Афины V в. до н. э., Англия ХУН В.,

Викторивнекий век, 1930-е годы. Но существенно, что во всех подоб­ ных работах события, попадающие в поле зрения историка, будут

задаваться периодом, избранным для исследования. Например, за­

мечательные исследования К. Брахера, объединенные в сборнике

<Переломные времена в истории» (Bracher ]992), хотя и ставят в центр

исследованияважнейшие историческиесобытия, предлагают систем­ ный анализ переломных исторических периодов. В подобных рабо­ тах бал правит все-таки не событие, а интерпретация сложных исто­

рических структур. В конце концов сама длительность может стать событием, что и произошло в знаменитых трудах Ф. Броделя.

Даже протяженностьрассматриваемогопериодаоказываетвлия­ ние на отбор «вначимыхе событий и их интерпретацию. • Чем коро­ че фаза временидля историческогособытия, тем больше наша исто­ рия будет состоять из разрушений, катастроф, битв, убийств и

внезапныхсмертей»,- писал Коллингвуд (цит. по: Martins ]974, р. 265). Oд~aKO как бы плотно ни был заполнен событиями период, при­

влекший внимание историка, между временем событий и их исто­ рией пролегает глубокий разрыв. Процитируем пример из Зимме­ ля: .Историческая картина, именуемая нами Семилетней войной, не

содержит в себе пустот, она тянется с августа 1756 г. по февраль

1763 г. Но в действительностинепрерывнытолькособытия, которые

длилисьв этих временныхграницах, а также в локализуемыхвойной пространственныхграницах. "История" этого времени никоим обра­ зом не является непрерывной... Историческаякартина, которой мы

От хронологии к историографии

159

действительнорасполагаемна основе исследованийи фантазии, со­ стоитиз прерывныхотдельныхкартин...• (Зиммель1996 [1917], с. 525).

Очевидно, что масштабы периода, избранного историком для исследования, определяют калибр значимых для этого периода со­ бытий. Как отмечал, например, К. Леви-Стросс, .не только иллюзор­

но, но и противоречиво мыслить историческое становление как не­ прерывное развертывание, начатое с доистории, закодированной десятками или сотнями тысячелетий, развивающейся в шкалу из

тысяч, начиная с четвертого или третьего, а затем продолжаясь в

виде секулярной истории, нашпигованной, по прихоти каждого авто­ ра, ломтями годичной истории В рамках столетия или по дням в рамках года, если даже не по часам в течении дня. Все эти даты не образуют одного ряда: они принадлежат различным видам... Собы­ тия, которые являются значащими по одному <временному>коду, не остаются таковыми по другому. Закодированныев системе доис­ тории, наиболее известные события новой и современной истории перестаютбыть существенными;за исключением,возможно(и опять­ таки мы об этом ничего не знаем), некоторых мощных аспектов де­ мографическойэволюции,осуществляемойв глобальныхмасштабах, открытия парового двигателя, электричества и ядерной энергии»

(Леви-Стрдсс1994 [1962], с. 319).

Таким образом, наряду с нагляднымпредставлениемо точках­ событиях на оси времени, у историков существует представлениео некоем .историческомконтинууме.., прошлом, настоящем, а затем будущем, в котором события вступают между собой в отношения

последовательности, причинности и взаимозависимости и по воле

историка образуют самые разнообразные структуры и комбинации.

§ 2. КАЛЕНДАРНОЕ ВРЕМЯ

Числа не помню. Месяца тоже не было.

Было черт знает что такое.

Н. В. Гоголь. Записки сумасшедшего

Календарь является одним из древнейших изобретений чело­ вечества. Календари возникают всюду, где появляется письменность, - покавательно, что цивилизация майя, не знавшая колеса, меди, желе-

160

Глава 2

за и бронзы, сумела создать необычайно сложный и весьма точный

календарь.

История календарей - это в значительной мере история астро­ номии и смежных с ней наук (от математики до оптики). Но вместе с тем очевидно, что все календарные системы представляют собой социальные конвенции (подробнее об этом см. гл. 5). Поэтому исто­ рия календарей - это также и история государственности, и исто­ рия религии, и история социальных отношений.

Все календарные системы основаны на трех единицах времени, т. е. трех периодах: во-первых, периоде обращения Земли вокруг Солнца (тропический или солнечный год), во-вторых, периоде смены фаз Луны (синодический или лунный месяц), и, в-третьих, периоде обращения Земли вокруг своей оси (земные сутки). Проблема, стоя­ щая перед разработчиком любой календарной системы, состоит преж­

де всего в их состыковке: как известно, продолжительность тропи­ ческого (солнечного) года составляет 12,36826 ... синодических (лунных) месяцев или 365,242195... земных суток, а продолжитель­ ность синодического (лунного) месяца - 29,530588 ... земных су­ ток. Перипетии борьбы человечества с этими дробями составляют

увлекательную страницу истории знания, но, к сожалению, мы не имеем возможности останавливаться на ней в деталях", Здесь мы только вкратце напомним об основных этапах развития календар­

ных систем, существенныхдля понимания истоков хронологическо­

го и исторического времени.

1. Календари

Все календари в той или иной мере используют три упомянутых выше периода - тропический год, синодический месяц и земные сут­ ки. В зависимости от степени учета каждого из этих периодов календа­ ри обычно делятся на лунные, лунно-солнечные и солнечные.

Древнейшей разновидностью календарей являются, по-видимо­

му, лунные, основанные на самых ранних и примитивных астроно­

мических наблюдениях, согласно которым предполагалось, что ка­ лендарный год равен 12 лунным месяцам. В этих календарях неделя также определялась на основе фаз луны как одна четвертая часть

6 Читателей, интересующихся историей календарных систем и календа­ рей, мы отсылаем к работам: Ибельсон 1976 [1925]; Селешников1977; Ели­ мишин 1981; Цы6ульскuй 1982 и др.

От хронологии к историографии	161

лунного месяца, т. е. семь дней (хотя на самом деле синодический месяц не делится на четыре семидневных недели нацело).

Поскольку продолжительностькалендарного года в чисто лун­

ном календаре меньше продолжительности тропического года на 10,875... суток, начало года в таких календарях постоянно переме­ щается по климатическимсезонам. Переходк оседломуобразужизни и развитие земледелия потребовали учета годовых изменений кли­ мата, связанныхс вращениемЗемли вокруг Солнца, что и послужило причиной перехода к более точным лунно-солнечными солнечным

календарям.

Заметим, что современный солнечный календарь унаследовал от древнейших лунных число месяцев - 12 (однако теперь кален­ дарные месяцы никак не связаны с синодическими). Точно так же из лунного календаря мы унаследовали и 7-дневную неделю (в других календарных системах существовали 3-, 5-,8-, 10-дневныенедели).

Лунно-солнечные календари, впервые появившиеся в третьем тысячелетиидо нашей эры, позволяли приблизитьсреднюю продол­ жительность календарного года к истинной величине тропического (солнечного) года за счет периодической вставки в годовой кален­ дарь дополнительноготринадцатого месяца. В этом смысле все лун­

но-солнечныекалендариотносительнооднотипныи различаютсялишь

способом или системой этой вставки".

На основании дошедших до нас клинописныхдокументов мож­ но полагать, что вШумерелунно-солнечныйкалендарьиспользовал­ ся уже к Ш тыс. до н. Э., хотя В разных городах шумерскогогосудар­ ства применялисьразные календари (со своими названиямимесяцев и способами вставки тринадцатого месяца). Лунно-солнечные ка­

лендари продолжали существовать в этом регионе и после завоева­ ния Шумера Аннадским государством (2310 г. до н. э.), И после покорения Шумера Вавилоном при Хаммурапи (1792-1750 гг. до н. э.), В ХН в. до н. э. названия месяцев из вавилонского календа­ ря были заимствованы ассирийцами.

После захвата вавилонянами в 597 г. до н. э. Палестины и Иерусалима, точнее в период так называемого Вавилонскогоплене­

ния (586-539 гг. до н. э.), вавилонский календарь полностью уко-

,

7 Год из тринадцати синодических месяцев называется эмболисмиче­ ским (от греч. ЕJlf30л.i) - вставка), а вставной месяц или день - интеркаля­ рием (от лат. intercalo - вставлять).

6 - 2305