2. Новейшая военная техника медленно внедрялась в производство.

Хотя темпы роста оборонной промышленности поддерживались на

высоком уровне, аресты многих конструкторов, инженеров, техников имели

серьезные последствия. К концу 30-х — началу 40-х годов обозначилось

существенное отставание ряда важнейших видов вооружения от вооружения

потенциального противника. Новейшие достижения в этой области медленно

внедрялись в серийное производство, поскольку без одобрения Сталина ни

один из образцов новейшего вооружения не утверждался к производству.

Например, самолетный парк страны был значительным, но большую его

часть составляли машины устаревших образцов, которые по своим летно-техническим данным значительно уступали самолетам немецко-фашистской

авиации. Например, в общем парке боевых самолетов 82,7% составляли

старые типы. К сожалению, и новые типы самолетов, принятые на

вооружение в 1940 г. и в первой половине 1941 г., по ряду тактико-технических данных уступали германским. Главный недостаток заключался в

слабом вооружении и низкой живучести. На 1 июля 1941 г., к примеру,

только 9,8% общего числа истребителей имели пушечное вооружение. Было

ли неизбежным качественное отставание наших машин? Едва ли, если бы в

период 1937—1939 гг. не пострадала элита нашей авиации, руководившая

подготовкой летчиков, самое главное, изобретавшая и внедрявшая новые

самолеты. В 1937 г. разгромлено лучшее в стране и, вероятно, даже в мире

конструкторское бюро (КБ) А. Н. Туполева, способное выпустить самолет

любого типа.

Вина также лежит на заместителях наркома обороны Г. И. Кулике, Л. З.

Мехлисе и Е. А. Щаденко. Снимая старое вооружение, они долго

прикидывали, как отнесется к новым образцам Сталин, не решались их

одобрить. По настоянию Кулика перед самой войной сняли с производства

76- и 45-мм пушки, которые должны были служить главным средством

борьбы с немецкими танками. Вместо них он с одобрения Сталина навязал

выпуск 107-мм орудия, которое будто бы хорошо зарекомендовало себя в

обороне Царицына в 1918 г.

Вообще в этом плане ошибок сделано немало. В ноябре 1939 г.

расформировали танковые корпуса. Тогдашнее руководство Наркомата

обороны не видело перспектив в использовании на театре военных действий

танков КВ и Т-34, опытные образцы которых появились еще в 1936—1939 гг.

Если бы не вмешательство Политбюро ЦК ВКП(б), новые танки так и не

начали бы поступать в приграничные округа до начала войны. К июню 1941

г. их насчитывалось в войсках 1,5 тыс. Однако освоить их танкисты не

успели. «Но, несмотря на это, Советский Союз обладал таким материальным

и духовным потенциалом, что мог оказать отпор фашистской агрессии при

умелом использовании имеющихся сил и средств», — считает академик

Самсонов.

3. Просчеты и ошибки политического и военного руководства страны во

внутренней и внешней политике привели к наихудшему варианту первого

периода войны.

Договор 23 августа 1939 г. — необходимый договор, который не

выходил за рамки международного права (такие договоры с Германией о

ненападении имели Англия, Франция, страны Прибалтики и Польша и т.д.).

Однако к этому договору имелись секретные протоколы о разделе сфер

влияния между Германией и СССР, поэтому действия Советского

правительства после его подписания шокировали мировое общественное

движение. Договор 28 сентября 1939 г. «О дружбе и границах» остался

черной страницей в нашей истории. Со страниц нашей прессы исчезло

осуждение фашизма — создавалось впечатление примирения с ним. В

высказываниях наркома иностранных дел Молотова содержались

оскорбительные выпады против Польши, устраивались совместные парады

победы по случаю поражения Польши в Бресте, Гродно, Львове. Обязывали

ли советско-германские договоры советское руководство поздравлять

Гитлера со взятием Варшавы, Парижа или желать успехов в агрессии против

Дании и Норвегии и т.д.? Вся эта политика «умиротворения Гитлера»

сыграла отрицательную роль не только для собственной страны, но и для

международного коммунистического движения.

В соответствии с целым рядом экономических соглашений,

подписанных с Германией, СССР вплоть до начала войны поставлял ей

стратегические материалы и сырье, постоянно сталкиваясь с невыполнением

гитлеровцами их собственных экономических обязательств в отношении

нашей страны. Так, к началу войны на территории Германии оказалась

большая группа моряков советского торгового флота. Судьба этих моряков

была трагической.

Главное, считал Сталин, не спровоцировать, так как он боялся

Германии. Ведь прекрасно понимал, к чему он привел страну. Был уверен,

что пока Германия не рассчитается с Англией, на это уйдет два года, не

пойдет на нарушение договора от 23 августа 1939 г. Хотя последние месяцы

перед войной ясно давали знать, что Германия начнет войну против СССР.

Ведь происходила концентрация немецких войск вблизи границ советской

территории. Перед самым началом войны, как пишет Жуков в своих

«Неопубликованных воспоминаниях», Сталин разрешил немцам искать

трупы солдат, захороненных на территории нашей страны (направления

Брест, Гродно, Броды). На возражения Жукова, что это — «неприкрытая

разведка», Сталин заявил: «Не стоит ссориться из-за мелочей!» 10—12 групп

немцев ходили по тылам, характерно то, что потом на этих направлениях

проникала авиационная разведка. Группы искали на глубине 10 км, а авиация

до 50 км.

Только за первую половину 1941 г. германские самолеты 324 раза

вторгались в воздушные пространства СССР, производя разведку и

аэрофотосъемку. Причем в ряде случаев они пролетали над советской

территорией до 100 и более километров. Однако было строжайшее указание

Сталина: огня не открывать, ограничиваясь только составлением акта о

нарушении государственной границы. За 11 предвоенных месяцев наши

пограничники задержали около 5 тыс. лазутчиков.

14 июня 1941 г. в советских газетах опубликовано Сообщение ТАСС, в

котором опровергались появившиеся в западной печати слухи о предстоящей

войне и утверждалось, что «Германия также неуклонно соблюдают условия

советско-германского договора о ненападении, как и Советский Союз»,

ввиду чего, «по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии

порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы».

Со стороны Сталина это была попытка любой ценой «умиротворить

Гитлера», чтобы избежать войны в 1941 г. и оттянуть еѐ начало хотя бы до

1942 г., поскольку Сталин как никто другой понимал, что страна не готова к

войне. Израильский историк Г. Городецкий называет эту политику Сталина

«роковым обманом».

Конечно же, сообщение неправильно ориентировало советских людей,

притупляло бдительность войск, породив уверенность, что правительство

располагает какими-то данными, позволяющими ему оставаться спокойным

за безопасность западных границ.

4. Своевременно не были приведены в боевую готовность наши войска в

западных приграничных военных округах, как предлагали нарком обороны

Тимошенко и начальник Генштаба Жуков.

В соответствии со строжайшими указаниями Сталина всякая инициатива

со стороны командующих войсками округов, армиями и флотами по

приведению в боевую готовность частей и соединений стала немедленно

пресекаться руководствам Наркомата обороны и Генерального штаба. 10

июня Генштабом направлена телеграмма в адрес командующего Киевским

особым военным округом генерала Кирпоноса; 20 июня — подобное

предупреждение направлено командующему Прибалтийским военным

округом генералу Кузнецову за то, что отдал распоряжение о приведении в

боевую готовность системы ПВО округа.

За десять дней до фашистского нападения всем командующим

приграничными округами приказано во избежание могущих быть

провокаций запретить полеты нашей авиации в десятикилометровой

пограничной полосе. И это в то время, когда война уже стучала у порога.

17 июня — немецкие суда начали уходить из советских портов.

18 июня было установлено, что немецкие войска занимают исходное

положение.

С утра 21 июня в Берлине руководство министерства иностранных дел

не желало встречаться с советскими дипломатами.

5. Маршал Шапошников, еще в бытность начальником Генштаба, на

основе анализа исторических, географических и оперативно-стратегического

факторов сделал вывод, что в случае войны с Германией главный удар надо

ожидать на смоленско-московском направлении, а Сталин считал — на

Украину, так как Германии нужен украинский хлеб. Мнение Сталина стало

директивным для нашего военного командования, поэтому советские войска

прикрывали юго-западное направление. Соотношение сил и средств

советских войск и войск противника в полосе Киевского особого военного

округа на 22 июня 1941 г. составляло: в живой силе 1,2 : 1; по орудиям и

минометам 1,4 : 1; по средним танкам (Т-34) и тяжелым (КВ) танкам 3,5 : 1;

по легким танкам (Т-26, БТ-7) — 5 : 1; по самолетам — 2,5 : 1 в нашу

пользу. Причины неудач и поражений крылись не столько в соотношении

сил, сколько в неспособности распорядиться ими.

6. Красная Армия была приучена только наступать, но не обороняться:

господствовало мнение, что если будет война, то на чужой территории и с

малой кровью.

7. Утвердилось мнение, что врага можно «шапками закидать», так как

«Красная Армия всех сильней».

8. Кадровая чехарда в высших звеньях командования. Только за 1 год (с

лета 1940 до лета 1941 г.) — трижды менялись начальники Генштаба:

Шапошникова сменил Мерецков, его Жуков, опять Шапошников.

9. Репрессии в начале войны: казнен полностью весь командный состав

Западного фронта во главе с генералом Павловым. Такие же репрессии имели

место и на других фронтах.

10. По мнению историка Б. А. Томана, отрицательное влияние в начале

войны оказывала приверженность традиционным мифам, согласно которым

народные массы капиталистических стран при всех обстоятельствах глубоко

враждебны своим правительствам и в случае войны с СССР немедленно

перейдут на его сторону. Даже 6 ноября 1941 г., когда гитлеровцы стояли у

стен Москвы, Сталин заявил о том, что в германском народе произошел

«глубокий перелом против продолжения войны, за ликвидацию войны», что

германский тыл немецких войск представляет вулкан, готовый взорваться и

похоронить гитлеровских авантюристов». Все это не только не

способствовало мобилизации всех сил народа, но и поддерживало у тех, кто

далеко от фронта, настроение мирного времени, веру в фатальную

предопределенность победы. Вредно сказывались, особенно в первое время,

такие установки и на моральном духе войск. Только осознание смертельной

опасности, нависшей над СССР, над каждым народом, каждым советским

человеком, сплотило всех перед лицом врага. Только через год, отмечалось

на заседании Совета военно-политической пропаганды от 6 июля 1942 г.,

«бойцы и командиры стали беспощаднее и злее. Нет того благодушия, какое

было в начале войны».

Все эти объективные и субъективные причины привели к поражениям

Красной Армии летом и осенью 1941 г.

Лекция 6

КРУШЕНИЕ ГИТЛЕРОВСКОГО «БЛИЦКРИГА»

План

1. Героическая оборона столицы (30 сентября — 5 декабря 1941 г.).

2. Контрнаступление Красной Армии (5—6 декабря — 20 апреля 1942

г.).

3. Историческое значение Московской битвы.

1. Героическая оборона столицы (30 сентября —

5 декабря 1941 г.)

В конце сентября 1941 г. началась Московская битва — одна из

крупнейших битв Второй мировой войны.

Планируя так называемый «блицкриг», гитлеровское руководство

рассчитывало с ходу через Смоленск прорваться к советской столице и

овладеть ею. Гитлер мечтал 15 августа захватить Москву, а 1 октября

закончить войну с Россией. 24 июля 1941 г. генерал-фельдмаршал фон Бок,

командующий группой армий «Центр», внес последние коррективы в план

операции «Тайфун». Однако войска Красной Армии в летних

оборонительных боях сорвали его замысел.

В ходе Смоленского сражения «блицкриг» дал первую крупную

трещину, когда враг был вынужден впервые перейти к обороне. Несмотря на

это, немецко-фашистское командование не отказалось от своего намерения. 6

сентября (директива № 35) оно снова принимает решение захватить Москву.

Гитлеровцам казалось, что с выполнением этой задачи будет достигнута

конечная цель блицкрига — разгром СССР.

Ставка делалась на сокрушение советской обороны мощными

стремительными ударами. Поэтому и сама готовившаяся операция получила

крикливое название — «Тайфун». Нацистский фюрер определил еѐ как

«решающее сражение года», а значит, и всего Восточного похода.

Московская битва развернулась на огромном пространстве. Она делится

на два периода: период оборонительных действий (30 сентября — 5 декабря