14 Октября переработанный план обороны вновь доложили Сталину. Все

его пожелания были учтены полностью, а это означало, что главное

направление основного удара германской армии надо ждать на юго-западном

направлении. В начале июня 1941 г. принято решение, одобренное

Сталиным, усилить юго-западное направление еще 25-ю дивизиями.

В принятии Сталиным таких решений большую роль сыграла

широкомасштабная дезинформация, которую развернул отдел пропаганды

фашистской Германии во главе с Геббельсом. Фашисты пытались

дезинформировать высшее политическое руководство в отношении

направления главного удара, сроков начала войны, ее стратегического

замысла. Так, в апреле 1941 г. в Генштаб поступило сообщение от Наркомата

госбезопасности, полученное по разведывательным каналам: «Выступление

Германии против Советского Союза решено окончательно и последует в

скором времени. Оперативный план наступления предусматривает

молниеносный удар на Украину и дальнейшее продвижение на Восток».

В 1939 г. завершился переход к кадровой системе комплектования и

организации войск, которая была закреплена Законом о всеобщей воинской

обязанности, принятым 1 сентября 1939 г. внеочередной четвертой сессией

Верховного Совета СССР. Из-за ограниченности финансовых средств и

материальных ресурсов наша страна не могла содержать многочисленную

кадровую армию, поэтому до конца 1930-х годов РККА строилась на основе

смешанной системы. Хорошо обученные кадровые дивизии составляли

небольшое ядро армии, а остальные дивизии являлись территориальными,

т.е. комплектовались из мужчин, периодически призывавшихся на

краткосрочные военные сборы. Естественно, что уровень боевой подготовки

территориальных частей был значительно ниже, чем кадровых. Это показали

первые же военные конфликты, в которых им довелось участвовать. Маршал

Жуков вспоминал, что «по уровню подготовки наши территориальные части

не шли ни в какое сравнение с кадровыми». В условиях нарастания военной

угрозы территориальная система комплектования войск вошла в

противоречие с потребностями обороны страны. В вооруженные силы в

большом количестве поступала сложная боевая техника, для качественного

освоения которой требовалось увеличение сроков военной службы и

повышение качества обучения. Если к 1 января 1937 г. в сухопутных войсках

было 58 кадровых, 4 смешанных и 35 территориальных стрелковых дивизий,

то через два года, в 1939 г., все 98 дивизий и 5 бригад стали кадровыми. По

новому закону призывной возраст понижался с 21 года до 19 лет, а для

окончивших среднюю школу — до 18 лет.

Были увеличены сроки действительной службы до 3—5 лет: для

младших командиров сухопутных войск и ВВС — с 2 до 3 лет, для всего

рядового состава ВВС, а также рядового и младшего комсостава

пограничных войск — до 3 лет, на кораблях пограничных войск — до 4 лет,

на кораблях и частях флота — до 5 лет.

Из года в год росла численность РККА: в 1936 г. — 1,1 млн., в 1938 г. —

1,5 млн., 31 августа 1939 г. — более 2 млн., к 1 января 1941 г. — 4,3 млн., а

к июню 1941 г. в армии и флоте служило 5 млн. 373 тыс. человек, т.е. за 5

лет численный состав вырос почти в 5 раз.

Если ошибки в области внешнеполитической и оперативно-стратегической мы называем почти невинно просчетами Сталина, то в

области кадров его деяния были просто преступными. Репрессировано 40

тыс. офицерского состава, но Г. А. Куманев называет 50 тыс. 29 ноября 1938

г. нарком обороны Ворошилов, выступая на заседании Верховного Совета,

как о великом достижении доложил: «В ходе чистки в Красной Армии в

1937—1938 гг. мы вычистили более сорока тысяч человек… За 10 месяцев

1938 г. выдвинули более 100 тысяч новых командиров. Из 108 членов

Военного совета старого состава осталось лишь 10 человек…».

Красная Армия потеряла своих лучших командиров как раз в тот

момент, когда на горизонте все более сгущались тучи войны. В конце 1939 г.

Сталин потребовал справку о качественном анализе командного состава

армии и флота. Он долго молча всматривался в графы таблицы, скупыми

цифрами повествующей об очень «зеленом» по возрасту составе. Около 85%

командного состава армии и флота были моложе 35 лет. В молодости —

сила, но и явный недостаток опыта. Сталин, не говоря ни слова, листал

страницы доклада и молчал. Какие чувства испытывал вождь, взирая на

бреши в командном корпусе? Едва ли кто скажет об этом. Известно лишь,

что, увидев «пустоши» в кадровом составе, Сталин тут же предложил

увеличить численность академий, создать новые училища.

Уже в 1940 г. было создано 42 новых училища, почти удвоено

количество слушателей военных академий, созданы многочисленные курсы

по подготовке младших лейтенантов. Сталин торопил, торопил… однако

времени до часа испытаний оставалось катастрофически мало. Потери в

высшем составе были слишком велики. Командира взвода можно

подготовить за 6 месяцев на курсах. А командующего армией, округом?

В первой половине 1939 г. начала спадать волна выискивания «врагов

народа» и «единомышленников» Тухачевского, Якира, Уборевича и других

безвинно погибших военачальников.

В военном строительстве кадры были самым слабым местом. Огромный

дефицит военных специалистов, образовавшийся в эти годы, можно было

ликвидировать не раньше чем через 5—7 лет. К лету 1941 г. около 75%

командиров и 70% политработников находились в своих должностях менее 1

года. Высшее военное образование к началу войны имели лишь 7%

офицеров, 37% не имели полного среднего военного образования.

Произошел молниеносный рост по карьерной лестнице молодых офицеров.

Средний возраст командиров полков в то время был 29—33 года, командиров

дивизии — 35—37 лет, а командиров корпусов и командармов — 40—43

года. Новые выдвиженцы по уровню образования и опыту уступали своим

предшественникам. Несмотря на большую энергию и желание, они не

успевали освоить свои обязанности по руководству войсками в сложных

условиях.

Сталин тогда не знал оценок гитлеровскими военными специалистами

состояния Красной Армии, ее кадров на начало 1941 г. Как стало известно

уже после войны, Гитлер, зная о репрессиях в Красной Армии в 1937—1939

гг., затребовал доклад от своих разведорганов о качестве командного состава

РККА. За полтора месяца до начала войны на основании доклада полковника

Кребса, военного атташе Германии в СССР, других данных фюреру

доложили: русский офицерский корпус ослаблен не только количественно,

но и качественно. «Он производит худшее впечатление, чем в 1933 г. России

потребуются годы, чтобы достичь его прежнего уровня…». В истории трудно

найти прецедент, когда одна из сторон накануне смертельной схватки так бы

ослабляла себя сама. Это не просто поощрило, но и подтолкнуло Гитлера к

форсированию событий.

Маршал Василевский писал: «Без 1937 г., возможно, не было бы войны в

1941 г.».

Невысокая квалификация командиров отражалась на уровне подготовки

руководимых ими частей и подразделений. Так, во время осенней

инспекторской проверки 1940 г. во многих военных округах

положительную оценку по огневой подготовке получили лишь некоторые

дивизии, полки и подразделения. В Западном особом военном округе

положительную оценку из 54 проверенных частей получили только 3, в

Ленинградском военном округе — 5 из 30, в Приволжском — 6 из 15, в

Уральском — 3 из 18. Значительно лучше других обстояли дела в

Московском военном округе и на Дальневосточном фронте, где из 64

проверенных частей положительной оценки удостоились 47. Бойцы-дальневосточники продемонстрировали хорошее владение стрелковым

оружием.

Моральный потенциал советского народа и армии, несмотря на

материальные трудности жизни (а нередко и нищету), был в целом высоким.

Большинство советских людей, воинов Вооруженных Сил гордились своей

страной, не ведали о необоснованных репрессиях и концлагерях, были верны

партии и убеждены в неминуемом разгроме врага «малой кровью могучим

ударом». В предвоенные годы эта тема стала главной в большинстве

произведений литературы и искусства, доминировала в программах. Основой

морального потенциала народа и армии являлись патриотизм, дружба

народов и вера в превосходство социализма как экономической и

политической системы устройства общества. Существенную роль в

поддержании этого потенциала играла и жесткая государственная,

идеологическая и военная дисциплина.

Лекция 2

ИСТОРИОГРАФИЯ И ИСТОЧНИКИ

ПО ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ

План

1. Историография Великой Отечественной войны.

2. Источники по данной проблеме.

1. Историография проблемы

Существует несколько подходов к периодизации историографии

Великой Отечественной войны. Одни исследователи в историографии

исследуемой нами проблемы выделяют 4 периода: первый — от начала

Великой Отечественной войны до сер. 1950-х годов (период «сталинизма»);

второй — с сер. 1950-х годов до сер. 1960-х годов (период «оттепели»);

третий — с сер. 1960-х годов до середины 1980-х (период «застоя»);

четвертый — с середины 1980-х и до наших дней. Ряд историков, такие как

Н. П. Палецких, Г. Е. Корнилов и другие, полагает, что в настоящее время

правомерно различать два качественно разных периода. Первый, длившийся

с 1941 г. до рубежа 80—90-х годов ХХ века — советский период историографии войны. В его рамках возможно выделение тех или иных

этапов, но их количество и границы для характеристики концептуальной

направленности исследований принципиального значения не имеют. В

исследованиях господствовала официальная концепция, научный поиск

осуществлялся в русле единой методологической модели.

Второй период, начавшийся с рубежа 80—90-х ХХ века и

продолжающийся до наших дней, может быть определен как постсоветский.

В корне изменилась политическая и социально-экономическая ситуация в

стране. Комплекс ведущихся исследований по истории войны с точки зрения

концептуальных подходов, обобщающих оценок уже не представляет собой

монолита. В историографии войны происходит становление

методологического плюрализма.

Мы придерживаемся точки зрения большинства исследователей,

которые делят всю историографию войны на четыре периода. Каждому из

этих периодов соответствуют определенные исторические условия,

определенные возможности. Указанные периоды позволяют вскрыть

качественные скачки в разработке интересующей нас проблемы как в целом

по стране, так и в рамках отдельных экономических районов.

На протяжении всех этих периодов происходило непрестанное развитие

исторической мысли, расширялась база источников, совершенствовались

формы организации научной работы. Но до второй половины 1980-х годов

неизменным оставался партийно-государственный диктат в идеологии и

науке, что вело к определенному сужению и односторонности исторических

исследований. Наступивший в конце 1980-х годов плюрализм мнений

благотворно сказался на творческой атмосфере, неизбежно обострив

критический компонент научных исследований.

Для первого периода была характерна идеализация, лакировка советской

действительности, так как в то время культ личности Сталина довлел над

творческими силами интеллигенции и не давал им возможности раскрыться.

Особенно досадно, что в первое послевоенное десятилетие, когда все

события были свежи в памяти, условий для глубоких научных исследований

не было. Самые общие высказывания и замечания Сталина становились

непререкаемыми постулатами в написании истории Великой Отечественной

войны. Истиной в последней инстанции считался сборник статей и речей

Сталина «О Великой Отечественной войне Советского Союза», который

вышел в 1942 г., но потом дополнялся его новыми выступлениями и

многократно переиздавался миллионными тиражами (в 1943 г. вышло второе

издание тиражом 5 млн. экземпляров). Его воздействие на историографию

войны подобно тому, какое оказал «Краткий курс истории ВКП(б)» на

состояние общественных наук в целом. Творческое осмысление истории вой-ны было задержано на долгие годы.

В годы войны выступления Сталина, культ которого пронизывал

сознание народа, способствовали сплочению всех сил на отпор врагу, а

упрощенное оптимистическое объяснение событий при безграничной вере в

вождя укрепляло уверенность в Победе.

Сложнее оценить сборник речей, выступлений, приказов и ответов

корреспондентам И. В. Сталина как историографический источник. Сталин

правильно отмечал многие бесспорные факторы, определившие в ходе войны

силу Советского Союза и его превосходство над фашистской Германией. Он

указывал на всенародный, справедливый, освободительный характер

Великой Отечественной войны, стойкость и мужество воинов и тружеников,

преимущество идей гуманизма и интернационализма над расистской теорией

фашистов, руководящую роль ВКП(б), дружбу народов СССР, хотя этому

утверждению и противоречили репрессии в годы войны против ряда

советских народов.

Но в книге Сталина было немало и изначально неверных положений,

которые длительное время тиражировались в исторических трудах. Сталин

неоднократно обращался к вопросу о причинах крайне неблагоприятного для

нас начала войны, тяжелых поражений, подлинные масштабы которых,

впрочем, не раскрывал, никогда не признавая своих просчетов. Сталин

выдвинул следующие версии наших неудач: неотмобилизованность наших

войск, внезапность и вероломность нападения (но ведь не могло быть и речи

о вере в миролюбие фашизма), подавляющее превосходство врага (как

показали позднее рассекреченные архивные документы, враг превосходил

только в живой силе и в орудиях и минометах), двухлетний опыт ведения

войны в Европе с применением новейших средств войны, который имела

немецкая армия, отсутствие второго фронта в Европе. Говорить о

внезапности войны для Сталина, который располагал множеством

разведывательных данных о готовившемся германском нападении, в то время

как война действительно оказалась внезапной для народа и Красной Армии,

тоже не было реальных оснований. Сталин однозначно оценивал пакт о

ненападении с фашистской Германией 23 августа 1939 г. как «определенный

выигрыш для нас и проигрыш для фашистской Германии».

От Сталина пошла традиция многократно преувеличивать потери

противника и приуменьшать или вообще умалчивать о собственных. 7 ноября