III. Влияние императорской власти.

§ 22. В продолжение всех средних веков и правители, и общество, особенно в Германии, полагали, что власть германских императоров исходит преемственно от власти римских императоров. Коренясь в общем направлении мысли, столь благоприятном для воспроизведения в жизни всего античного, эта фикция привлекала к себе самих императоров по двум особенным причинам. Во первых, она оправдывала их завоевательные стремления касательно

Стр. 60

Италии, давая им повод и в других случаях основывать свои притязания — теоретически вес мир представлялся подчиненным императору. Так, Фридрих I (XII стол.) в переговорах с Саладином, настаивая на присоединении некоторых областей к империи, ссылался на то, что эти земли принадлежали когда то римской империи. Во вторых, римское право послужило императорам средством к усилению и расширению их светской власти. В его источниках они нашли постановления, которые определяли власть монарха, как наивысшую, которой должны подчиниться все прочие власти: «государь—выше законов», «что угодно государю, то составляет закон»³⁹. На авторитет этих постановлений императоры не думали ссылаться в видах упрочения своей власти внутри своего владычества; здесь всё определялось сложившимися феодальными отношениями. Но авторитет римского права казался веским орудием в споре с духовною властью из за верховенства. Так в одном сочинении, написанном в защиту Генриха IV против папы Григория VII (XI ст.), автор опирается именно на римские постановления. Такое отношение императорской власти и её сторонников к римскому праву породило недоброжелательство к нему в духовенстве. Хотя его собственные юридические воззрения основывались главным образом на римском же праве, и каноническое право было в той или другой степени воспроизведением римских идей, однако чистое римское право сделалось постепенно предметом гонения; сами клирики ездили в Италию слушать светскую юриспруденцию, мирян же они всячески отклоняли от её изучения.

В связи с дружелюбным отношением императорской власти к, римскому праву стоят следующие явления:

1. Хотя императорская власть мало вмешивалась в гражданскую юрисдикцию, однако там, где это случалось, она благосклонно относилась к ссылкам на римское право; такие ссылки встречаются во многих императорских постановлениях и в решениях отдельных спорных дел. Впоследствии

Стр. 61

сложилось легендарное известие о том, что ещё имп. Оттон III (983 —1002) предписал суду судить по римскому праву, — известие, которое составляло параллель преданию, относившему силу Саксонского Зерцала к Карлу В. (стр. 56). Так или иначе сложилось воззрение на римское законодательство, по которому оно представлялось общеимперским наряду с прочими императорскими постановлениями. В связи с тем власть охотно допускала, чтобы спорные дела передавались на разрешение итальянских университетов, которые судили по римскому праву, и в XIII и XIV вв. были многочисленные примеры такого обращения к иноземной юрисдикции. С своей стороны, императоры наделяли различными привилегиями и самые университеты, и немецких слушателей их.

2. Обращение к совету итальянских юристов было лишь другою стороною того же отношения к римскому праву. Так, об имп. Фридрих I, современник «четырёх докторов», рассказывается, что он пользовался их советами; позднее подобные же отношения существовали между имп. Карлом IV (1347—1378) и Бартолом. Далее образование светской юриспруденции в самой Германии согласовалось с стремлениями императорской политики. Получив своё образование в Италии, светские юристы группировались потом около императора, в качестве советников, секретарей, или отправлялись заграницу его послами. При вышеупомянутом Карле IV с званием юриста было соединено дворянское достоинство низшей степени. В XV столетии юристы, вышедшие из университетов, составляли как бы особое сословие, которое, правда, стояло вне судов, но не оставалось без влияния на ход правосудия.

3. Тот же император содействовал учреждению первого немецкого университета в Праге (1348 г.); для светской юриспруденции открывался собственный источник образования и тем умножалось число светских юристов.

Вслед за Прагой возник ряд университетов: Вена (1368), Гейдельбергъ (1386), Кельн (1388), Эрфурт (1392), Вюрцбург (1402), Лейпциг (1409], Рошток (1419), Базель (1459), Фрейбург (1460), Майнц (1478 )и друг. Разумеется, в начале только духовенство было способно составить необходимый

Стр. 62

персонал преподавателей, и университеты и их деятельность, как всякая умственная деятельность в средние века, подпали под зависимость и контроль высшей церковной власти. Каноническое право составило главный базис юридического преподавания, и лишь с конца XV столетия, когда в университетах вообще появились многочисленные светские слушатели, началось преподавание римского права в его чистом виде. О том или другом изучении памятников местного законодательства (зерцал и др.) в университетах не было и речи. До ХVI столетия различались «доктора законов» (doctores legum) или представители светской (римской) юриспруденции, легисты, и «доктора декретов» (doctores decretorum) — представители юриспруденции канонической; с ХVI столетия появились «доктора обоих прав (doctores utriusque iuris) Каноники преподавали каноническое право и судопроизводство, легисты - гражданское (римское), ленное и уголовное право.

§ 23. Конец подготовительного периода в истории рецепции следует отнести к средине XV столетия. Спрашивается, в какой мере к этому времени осуществилась рецепция в светской юрисдикции, и в какой мере были обеспечены дальнейшие успехи её? Ограничиваемся наиболее общими- указаниями. Три обстоятельства заслуживают особого внимания. Во первых, римские идеи оказывали своё влияние на общий склад юридического созерцания; так или иначе они располагали постепенно правовое чувство к принципу личного обладания, в тех или других его проявлениях. То, что в этом отношении было совершено в самом начале средневековой жизни, путем непосредственного соприкосновения новой жизни с римским строем (гл. I), теперь продолжалось, хотя и медленным шагом, путём идейного влияния. Вместе с тем знакомство с римскими юридическими понятиями приучало немецкую юриспруденцию к анализу и отвлечению. — Во вторых, практикою были усвоены некоторые отдельные институты в их римском виде; таковы давность, дарование совершеннолетия ранее назначенного для того срока (venia aetatis), узаконение незаконнорожденных чрез последующий брак их родителей (legitimatio per subsequens matrimonium), залог всего

стр. 63

имущества. В южной Германии, благодаря и относительной близости к Италии, и относительному обилию университетов, римское влияние было вообще сильнее, нежели на севере. — В третьих, как в общем ни слабо было еще это влияние, оно успело уже нарушить цельность самостоятельного судебного творчества. На это обстоятельство надлежит обратить особенное внимание, как на главный результат, достигнутый рецепцией к концу настоящего периода. Энергия судебного творчества обуславливается непосредственно тем авторитетом, который суды имеют в обществе. Авторитет суда шеффенов был велик в начале их деятельности и отсюда между прочим — громадное значение «Саксонского Зерцала». Но мы видели, как духовенство подкапывалось под этот памятник; то же духовенство и вслед за ними светские образованные юристы держали в своих руках нотариат и, заведуя таким образом составлением сделок, вносили в правосудие иноземный элемент. Суды не могли видеть в себе единственных хозяев в области правосудия; не признавало за ними этой роли и самое общество, и при таких условиях их творчество не могло литься такою широкою, всеохватывающею струею, как это могло бы быть при иных обстоятельствах. В сравнении с законодательным, судебное творчество — наиболее живое и прогрессивное: однако, всё таки суд, как организованный и сложный деятель, сохраняет некоторую долю консерватизма. Новые запросы жизни, обращенные к суду, рискуют на некоторое время встретить в нём неблагосклонный приём, если они не согласуются с уже сложившимися понятиями. Но, если авторитет суда не подрывают со стороны, то в конце концов ему всегда предстоит почётный и плодотворный выход из столкновения; и то движение, которому сначала суд мог противодействовать, потом в суде же находит своего главного руководителя. Примером служит древнеримский суд в эпоху первоначального образования «общенародного» права (ius gentum).—Не так было в Германии. Каждый раз, как только шеффенам приходилось замедлить в удовлетворении каких либо требований жизни, их ожидал упрёк в неспособности или не желании воспользоваться

стр. 64

образцовыми постановлениями римского права. Уже в XIV столетии, вследствие умножившихся сношений между отдельными частями немецкой земли и вследствие некоторого объединения их, в обществе начали чувствовать неудобства, происходящие от большого разнообразия в местном законодательстве: чуть не каждый город руководствовался своим собственным сборником законов. Конечно, по содержанию своему эти сборники выражали одно и то же германское право; но разногласие по отдельным вопросам и самое различие форм заставляло желать одного общего законодательства. Суды многих местностей рецепировали «Саксонское Зерцало», не обращая внимания на то, согласовалось ли они вполне с местными постановлениями. Возведение Зерцала н степень общего «источника» права, конечно, могло бы устранить зло вполне, если бы литература, пользуясь накопившеюся судебною практикою, с своей стороны облегчила бы суду его дело, способствуя распространению единообразных взглядов на способ применения и на толкование отдельных постановлений, хотя и несколько устаревшего, однако, бесспорно, народного памятника. Устарелое могло бы быть устранено и исправлено путём одной судебной интерпретации. Однако образованные юристы только помешали правильному движению в этом направлении. Они указали на римское право, как на то определённое, ясное, однообразное право (ius certum), которое одно способно заменить собою неопределённые, неясные, разнообразные германские законы (ius incertum). В начале XV века появилось сочинение, названное позднее «Судебным Зерцалом». Автор, высказывая недовольство по поводу «произвола» и «неизвестности», царящих в судах, предлагает два трактата: один о гражданском, другой—об уголовном праве. В первом из них, основанном на глоссаторских сочинениях об исках (de actionibus), преподаётся обзор римских исков: определяются условия применения каждого иска, цитируются подходящие места из Corpus iuris, приводятся исковые формулы, и всё это сопровождается элементарными объяснениями для неучённой публики, заимствованными из Юстиниановых Институций. Всё изложение основано на римском праве, лишь местами проглядывает влияние обычаев;

стр. 65

сходство латинских и немецких названий автор принимает за сходство самих институтов и переносит на немецкие отношения неподходящие римские постановления. — Высшие суды первые подчинились новым веяниям: образованные юристы стояли к ним ближе, нежели к низшим судам. Уверенность стала исчезать в низших судах и они сами охотно передавали свои дела на перерешение высшего трибунала. С другой стороны, не доверяя суду, сами тяжущиеся избирали третейских судей сначала из среды духовенства, потом — из среды светских юристов; то же значение имела фиктивная уступка спорных прав лицам, которые судились по римскому или каноническому праву. Так, напр., .тяжущиеся уступали фиктивно свои права студентам для того, чтобы их дело разбиралось по римскому праву; другие сами только для этой цели вступали в число студентов. Было бы ошибочно в повороте в сторону римского права, произведённом юристами, усматривать явление насильственное в прямом смысле этого слова. Такова сила авторитета, особенно—авторитета, созданного положением и образованием. Его представители могут указывать путь, не вполне гармонирующий с истинным пониманием общественных нужд, и тем не менее общество добровольно подчинится такому указанию.

Стр. 66

Период полной рецепции в Германии⁴⁰.

(1/2 ХV-ХVIII)