Крик первопричины (первичный крик)

Крик первопричины отличается от обычного крика. Его нельзя также назвать неким способом снижения напряжения. Его порождают глубокие разрушительные чувства, и я полагаю, что это скорее некий целительный процесс, чем простое снятие напряжения. Конечно, понятно, что в итоге целительным является не сам крик, а боль первопричины. Этот крик является выражением той боли. Именно боль оказывается целительным средством, поскольку, пережив ее, человек наконец может реально чувствовать. В тот момент, когда пациент испытает эти мучения, боль исчезнет. Невротик страдает из-за того, что его организм постоянно живет с этой болью. И все страдания пробуждают в нем напряженное предчувствие, ощущение смутной тревоги.

Подлинность крика первопричины можно установить безошибочно. Ему присуще исключительное качество глубинного, потрясающего и непроизвольного самовыражения. Когда терапевт помогает разрушить последний слой защитной системы, пациент оказывается один на один со своей болью, и он кричит потому, что реальность наконец предстала перед ним во всей полноте. Такой крик является самой естественной реакцией, но бывают и другие отклики на внезапную уязвимость к боли. Некоторые люди рыдают, стонут, корчатся или мечутся, как в лихорадке. Результат остается тем же. Возвращаясь к реальности, человек выкрикивает или высвобождает то единственное чувство, которое мог ло лежать в основе множества переживаний: «Папочка, не бей меня больше!»; «Мамочка, мне страшно!» Порой пациенту просто необходимо сначала выкрикнуть свою обиду. Он кричит, вновь переживая все запреты, насмешки, унижения и наказания. Он кричит от боли сейчас, поскольку в детстве такая реакция была непозволительной роскошью. Такие же мучения испытывает человек, которого постоянно колют булавкой, а он вынужден все время молчать, не смея даже воскликнуть: «Ой!»

Сопротивление

Первичная терапия не всегда проходит так гладко, как изложено в моем кратком описании. Сами защитные системы организма оказывают сопротивление чувствам. То есть сопротивление в том или ином-виде существует до тех пор, пока остается хоть один слой защитного барьера. Многие пациенты отказываются обращаться к своим родителям. Возможно, они долго лечились у психоаналитиков и » итоге скажут: «Понимаете, я уже давно понял все это. Я знаю, какими людьми они были, и не вижу смысла в том, о чем вы просите». Я же утверждаю, что реальность останется скрытой от них» пока они не пройдут через такое общение. Пациентов смущает подобное «ребяческое упражнение». Один молодой психолог заметил: «Вам не кажется, что это чрезмерное упрощение?» Однако осознанное умом понимание того, что к расщепляющему переживанию привела неудовлетворенная потребность в родительской любви, является лишь половиной дела, Поскольку в этом случае не был затронут физиологический уровень. Реальная мольба о любви имеет иное важное значение. Невротическая борьба началась потому, что ребенок не мог больше просить о любви, не испытывая при этом нестерпимой боли; он был еще не способен прочувствовать свою отверженность и боль. Эта борьба является нескончаемой символической просьбой о любви, и поэтому необходимо, чтобы человек вновь вернулся к неудовлетворенной потребности: «Мама, мне так нужна твоя любовь», и только после этого он сможет прекратить невротическую борьбу и освободиться от подавленной боли.

Иногда сопротивление идет на физиологическом уровне. Пациента просят глубоко дышать, а он делает наоборот. Кажется, что он готов проглотить воздух, только бы не выпустить его изо рта. Такая неспособность глубоко дышать часто обнаруживается у невротиков, особенно у тех подавленных личностей, которые привыкли все держать в себе. Такое физическое сопротивление, вероятно, относится к непроизвольным реакциям. К горлу подступает комок, пациент сжимается, корчится, сворачиваясь клубочком, — все это помогает ему подавить чувства. Проблема в том, что, какие бы страдания ни причинял невроз, никто не в силах легко отказаться от своей защиты.

Если дыхание пациента так и не становится глубоким, я могу время от времени надавливать на его живот. Правда, такая необходимость возникает редко. Ни в коем случае этого нельзя делать до того момента, пока пациент не будет готов к переживанию сильного чувства, поскольку мы стремимся помочь ему восстановить именно чувство, а не дыхание.