Глава lxi

О том, что случилось с Дон Кихотом при въезде в Барселону, равно как и

о других вещах, вполне правдоподобных при всей их видимой нелепости

Три дня и три ночи провел Дон Кихот в обществе Роке, но, проживи он с

ним и триста лет, все равно не уставал бы он с удивлением наблюдать, как

живут разбойники: пробуждались они в одном месте, обедали в другом; то вдруг

бежали, сами не зная от кого, то неведомо чего ожидали. Спали они на ходу,

поминутно прерывая сон и беспрестанно кочуя. Все время они высылали

разведчиков, выслушивали дозорных, раздували фитили аркебуз, - впрочем,

аркебуз у них было немного, почти все разбойники были вооружены кремневыми

пистолетами. На ночь Роке уединялся в укромные места, никому из его людей не

известные, ибо многочисленные указы барселонского вице-короля, в коих была

оценена голова атамана, держали его в состоянии вечной тревоги и страха; он

никому не доверял, он боялся, что его убьют или выдадут властям свои же:

воистину жалкая и тягостная жизнь.

Наконец давно не езженными дорогами, глухими и потаенными тропами Роке,

Дон Кихот и Санчо вместе с шестью оруженосцами добрались до Барселоны. На

набережную они прибыли в ночь накануне Иоанна Крестителя, и тут Роке, обняв

сперва Дон Кихота, а затем Санчо и только теперь вручив ему обещанные десять

эскудо, после долгих взаимных учтивостей удалился.

Роке исчез, а Дон Кихот, как был, верхом на коне, остался ждать

рассвета, и точно: не в долгом времени в окнах востока показался ясный лик

Авроры, если и не ласкавший слуха человеческого {1}, то, во всяком случае,

доставлявший радость цветам и травам; впрочем, в ту же самую минуту слух Дон

Кихота и Санчо был приятно поражен доносившимися, по-видимому, со стороны

города звуками множества труб и барабанов, звоном бубенчиков и быстро

приближавшимися криками людей: "Раздайся! Раздайся!" Место Авроры заступило

солнце, и лик его, поболее щита, начал медленно подниматься над горизонтом.

Дон Кихот и Санчо оглянулись по сторонам и в первый раз в жизни увидели

море: оно показалось им огромным и бесконечным, гораздо больше лагун

Руидеры, которые они видели в Ламанче. У пристани стояли галеры; тенты на

них были спущены, и глаз различал множество вымпелов и флагов, трепетавших

на ветру и словно касавшихся воды; с галер неслись звуки рожков, труб и

гобоев, и воздух, как вблизи, так и вдали, полнился то нежными, то

воинственными мелодиями. Но вот по тихим водам заскользили суда: началось

потешное морское сражение, а в это самое время на берегу несметная сила

разряженных всадников, прибывших из города на прекрасных конях, затеяла

подобного же рода потеху. На галерах немолчная раздавалась пальба,

одновременно палили с городских стен и из фортов: крепостная артиллерия

ужасным своим грохотом сотрясала воздух, артиллерия морская ей вторила.

Веселое море, ликующая земля, прозрачный воздух, лишь по временам

заволакиваемый дымом из орудий, все это вызывало и порождало в сердцах людей

бурный восторг. Санчо же отказывался понимать, откуда у этих движущихся по

воде громадин берется столько ног.

Тем временем всадники с шумными и радостными криками подскакали

вплотную к пораженному и ошеломленному Дон Кихоту, и один из них, тот самый,

которому писал Роке, обратился к Дон Кихоту и громко воскликнул:

- Милости просим в наш город, зерцало, маяк, светоч и путеводная звезда

странствующего рыцарства, в каковых ваших качествах нас совершенно убеждают

все рыцарские истории! Милости просим, доблестный Дон Кихот Ламанчский, не

тот мнимый, поддельный и вымышленный, который действует в иных новейших

лживых повестях, но истинный, подлинный и сомнению не подлежащий, такой,

каким вас описывает Сид Ахмет Бен-инхали, всем повествователям

повествователь!

Дон Кихот не ответил на это ни слова, да всадники и не стали дожидаться

ответа: они гарцевали и выкидывали вольты вместе с другими; Дон Кихот же,

вокруг которого происходили самые настоящие скачки, обратился к Санчо и

сказал:

- Эти люди, по всей вероятности, нас узнали. Бьюсь об заклад, что они

прочли не только правдивую повесть о нас, но и ту, которую недавно выдал в

свет арагонец {2}.

Всадник, приветствовавший Дон Кихота, снова приблизился к нему и

сказал:

- Сеньор Дон Кихот! Поедемте, ваша милость, с нами: мы покорные ваши

слуги и закадычные друзья Роке Гинарта.

Дон Кихот же ему на это ответил так:

- Если верно, что одна учтивость рождает другую, то ваша учтивость,

сеньор кавальеро, - это родная сестра, во всяком случае весьма близкая

родственница учтивости самого Роке. Ведите же меня, куда вам

заблагорассудится: моя воля есть ваша воля, особливо когда речь идет о том,

чтобы вам угодить.

Тот ответил ему не менее любезно, а затем всадники, окружив Дон Кихота

со всех сторон, под звуки труб и барабанов вместе с ним направились в город;

когда же они в город въезжали, то по наущению злого духа, который только и

делает, что сеет зло, двое озорных и дерзких мальчишек, - а мальчишки бывают

иной раз лукавее самого лукавого, - пробрались сквозь толпу и, задрав хвосты

ослику и Росинанту, сунули и подложили туда по пучку дикого терна. Почуяв

этот новый вид шпор, бедные животные поджали было хвосты, но от этого

неприятное ощущение лишь усилилось: они начали отчаянно брыкаться и в конце

концов сбросили своих седоков наземь. Дон Кихот, в смущении и

замешательстве, поспешил извлечь сей плюмаж из-под хвоста своей клячи, Санчо

же пришел на помощь серому. Сопровождавшие Дон Кихота хотели было наказать

мальчишек за их продерзость, но это им не удалось, оттого что сорванцы

втиснулись в толпу других мальчишек, бежавших следом за ними.

Дон Кихот и Санчо снова сели верхами и под звуки все той же музыки и

все так же торжественно подъехали к дому своего вожатого, большому и

великолепному, - одним словом, такому, какими бывают дома богатых кавальеро,

и тут мы Дон Кихота и Санчо на время оставим, ибо так хочет Сид Ахмет.

1 ...ясный лик Авроры, если и не ласкавший слуха человеческого... -

образное выражение. В основе его лежит миф о Мемноне, сыне Авроры, убитом

Ахиллесом в Троянской войне. Миф о Мемноне был в дальнейшем связан с

колоссальной статуей близ Фив, разрушенной землетрясением. Обломки этой

статуи при первых лучах восходящего солнца издавали звук, похожий на звук

лопающейся струны, на основании чего и возникла легенда, будто Мемнон

отвечает на приветствие своей матери.

2 ...ту, которую недавно выдал в свет арагонец. - Автор подложной

второй части "Дон Кихота" Авельянеда выдавал себя за уроженца Тордесильяса,

расположенного в Арагоне.