Пономарев_диссертация

71

Кроме того, положения диссертации могут быть широко использованы в преподавании смежных с филологией дисциплин: социокультурных коммуникаций, истории и теории культуры, истории России.

72

Глава 1. На пути к советскому «путешествию на Запад»

1. «Путешествие на Запад» в русской литературе

Традиция травелога в русской литературе восходит к древней форме хождений (хожений). Начиная с «Хожения игумена Даниила» (XII век)

складывается канон литературного паломничества по святым местам. Традиции

«светского» хожения появляются позднее: их, как правило, связывают с

«Хожением за три моря» Афанасия Никитина (XV век). Древнерусское хождение нередко изучалось как специфический жанр древнерусской литературы, однако в этом отношении ему повезло меньше, чем житийным или летописным текстам. В десятитомной академической «Истории русской литературы» (первые тома этого издания вышли в 1940-е годы) хождениям,

«странникам», «путникам» отводятся небольшие главы, но появляются они факультативно: далеко не в каждом томе, характеризующем определенную эпоху, рассказывается о хождениях. В «Истории русской литературы» в

четырех томах, выпущенной Академией наук СССР (Пушкинским домом) в

1980-1983 гг., значение жанра еще более редуцировано: изо всех древнерусских хождений анализируется исключительно хождение Афанасия Никитина – в

одной рубрике с летописями XV столетия1. Хождения, таким образом, большей частью изучались не в жанровом развитии, а либо по отдельности – как выдающийся памятник, имеющий самостоятельное значение, – либо в соотнесении с каким-либо более (политически) значимым жанром.

Паломнические хождения связаны с житийной литературой и священными текстами: они построены либо как путеводители (перечисление важных мест и расстояний между ними), либо как реактуализация библейского текста: «/…/ топографическое переложение библейского повествования»2.

1История русской литературы: В 4 т. Т. 1. Древнерусская литература. Литература XVIII века.

Л.: Наука, Лен. отд., 1980. С. 204-208.

2История русской литературы: В 10 т. Т. 1. Литература XI – начала XIII века. М.; Л.: Изд. АН

СССР, 1941. С. 371.

73

Более поздние светские хождения связаны с политическими задачами – освоением новых, присоединенных к Русскому государству территорий, либо налаживанием дипломатических контактов3. И ту и другую задачи сохраняет в переосмысленном виде и советский травелог4. Советская Россия, как когда-то Московское царство, вынуждено заново налаживать дипломатические отношения с мировыми державами. Описание новых земель превращается в переописание дальних уголков России, преображенных революцией. Место священного текста занимает в советской культуре история революций, и

путешествие на Запад, в особенности путешествие в Париж, становится во многом паломничеством на Святую землю, реактуализацией революционной истории.

«Путешествие на Запад» в русской литературе появляется в XV веке.

Древнерусская литература знает две формы «путешествий на Запад» – это хожения (самое известное – «Хожение на Флорентийский Собор»), и «статейные списки» русских послов – первоначально грамоты, отправлявшиеся в Москву по ходу ведения дипломатических переговоров; затем дневники-

отчеты о поездке. Хождения на Запад, сохраняя ряд черт, присущих паломничествам, значительно расширяли предмет изображения, описывая не только религиозные святыни, но также светские достопримечательности и благоустройство посещаемых городов, нравы и обычаи населения. Статейные списки с течением времени из дипломатических депеш превращались в подробную запись переговоров, к чему присовокуплялось описание поездки,

подробности пребывания в иных землях и рассказ о возвращении на родину.

Формы литературных путешествий XVII века – это вестовые письма и

«куранты» (подобие газет), оперативно сообщающие русскому царю о европейских событиях, а также все более развернутые «статейные списки»,

3Там же. Т. 2. Литература 1220-х – 1580-х гг. Ч. 2. М.; Л.: Изд. АН СССР, 1948. С. 118.

4И до сих пор путешествие в славистике, ориентированной на средневековую традицию, понимается прежде всего как паломничество. См., напр.: Semiotics of Pilgrimage. Ed. by W.Moskovich and S.Schwarzband. (Jews and Slavs. Volume 10). Jerusalem, 2003.

74

среди которых наиболее известны посольство П.И.Потемкина в Испанию и Францию; путешествие боярина Б.П.Шереметева на Мальту (через Краков – Вену – Рим). Эти тексты формируют представление о Западе в новой русской литературе, описывая театры, городскую архитектуру, устройство школ и университетов, политические системы, а также бытовую жизнь европейских государств.

В традиционной академической методике чтения светских хождений (в

целом, разумеется, неприменимой к литературе нового времени) следует обратить внимание на один важный прием – так называемую «этикетную»

(согласно термину Д.С.Лихачева) стилистику было принято отделять от стилистики живой – рассказа, насыщенного конкретными деталями. Например,

в «Хожении» Афанасия Никитина особо отмечаются, наряду с этикетными приемами, «сильные детали» – своеобразные «миниатюры», впускающие в текст живое слово5. Этот прием, как правило, позволял советским исследователям находить в древнерусской литературе зачатки канонизированного «реализма». Отвлекшись от идеологического наполнения приема, мы можем увидеть похожие стилистические вещи в советском травелоге. Сквозь идеологически маркированную «этикетную» речь временами пробивается живое слово – и параллельно: за каноническим описанием буржуазного города может мелькнуть внеидеологическая деталь реальной жизни.

Московско-тартуская школа предложила иную точку зрения на древние хождения, позволяющую осветить природу литературы путешествий изнутри, –

точку зрения семиотики пространства. Ключевой в этом смысле можно назвать статью Ю.М.Лотмана «О понятии географического пространства в русских средневековых текстах» (1965). Лотман указал на символическое осмысление географии в древнерусской книжности: «Движение в географическом

5 Лурье Я.С. Русский «чужеземец» в Индии XV века // Хожение за три моря Афанасия Никитина. Л.: Наука, Лен. отд., 1986. С. 74.

75

пространстве становится перемещением по вертикальной шкале религиозно-

нравственных ценностей, верхняя ступень которой находится на небе, а нижняя

– в аду»6. Ад для православного книжника располагается на западе, рай – на востоке. «Более того, понятия нравственной ценности и локального расположения выступают слитно: нравственным понятиям присущ локальный признак, а локальным – нравственный. География выступает как разновидность этического знания. /…/ В соответствии с этими представлениями средневековый человек рассматривал и географическое путешествие как перемещение по “карте” религиозно-моральных систем: те или иные страны мыслились как еретические, поганые или святые. Общественные идеалы, как и все общественные системы, которые могло вообразить себе сознание той поры,

мыслились как реализованные в каком-то географически приуроченном пункте»7. Все эти высказывания, сформулированные Лотманом на материале древнерусской литературы, можно почти дословно повторить в отношении советской литературы 1920-1930-х годов. География в советских путешествиях

(как реальных, так и литературных) имеет четкие этические характеристики.

Советский Союз, как древняя Русь, становится хранителем (социально-

)нравственного идеала и потому святой землей. Запад – это «поганые» земли,

еще не просвещенные светом истины. Общественные идеалы в советской культуре имеют четкие географические привязки – особенно после появления идеологемы о строительстве социализма в одной отдельной взятой стране.

«Оппозиция “свое – чужое”, – продолжает Лотман, – воспринимается как вариант противопоставлений “праведное – грешное”, “хорошее – плохое”»8.

Путешествие в древнерусском сознании оказывается заглядыванием в «чужое»,

за (привычную) реальность, экскурсией в иной мир. «Иной мир», по Лотману,

может представлять собой высокую ценность (путешествие в праведные земли)

6Лотман Ю.М. О понятии географического пространства в русских средневековых текстах // Лотман Ю.М. Избранные статьи в 3 т. Т. 1. Таллинн: Александра, 1992. С. 407.

7Там же. С. 407-408.

8Там же. С. 410.

76

или противоположную ценности антиценность (путешествие в земли грешные).

Образ Запада как иного мира связан в древнерусском сознании с представлением о мире погибели. В петровское время канон подвергся трансформациям: Запад становится источником знания (в мифологическом плане – Истины) и одновременно источником ложных идей, безнравственности и разврата (в мифологическом плане – Лжи, Зла). Эти два плана сохраняет и советское путешествие. Запад для Советской России, с одной стороны, – место обучения методам хозяйствования и новым технологиям, с другой – локализация идейного врага, логово капитализма. Ценность и антиценность одновременно.

Структурный метод не привязывает те или иные представления о пространстве к определенной эпохе, они легко перемещаются по хронологической шкале. Древние «коды», заложенные в культуре, могут в определенные эпохи подниматься из придонных слоев национального сознания и вновь становиться актуальными. Модернистскому сознанию близко семиотическое видение мира. Советская культура, таким образом,

актуализирует древние географические представления, вновь, как когда-то,

связывая пространство с общественными идеалами.

Первую серьезную трансформацию «путешествие на Запад» переживает в петровскую эпоху. Правительство Петра требует от дипломатов и «посланных в науку» письменные отчеты о пребывании за границей. Самый известный травелог этой поры – «Дневник» путешествия по Италии стольника П.А.Толстого9. «Путешествие на Запад», с одной стороны, обретает черты делового письма, отчета, с другой – получает публицистический характер. За описанием городов, парков, дворцов, музеев, университетов, библиотек,

маскарадов просвечивает идея об исторической закономерности петровских преобразований.

9 Путешествие стольника П.А.Толстого по Европе, 1697-1699. М.: Наука, 1992.

77

Путешествиям петровской эпохи посвящена работа С.Н.Травникова

«Путевые записки петровского времени (проблема историзма)». Она оформлена как учебное пособие, но по содержанию соответствует научной монографии.

Петровская эпоха – особое время в истории русской литературы, время перехода от древнерусской книжности к литературе нового времени. С одной стороны, по-прежнему актуальны паломнические хождения на христианский Восток. С другой, все большую важность приобретают светские путевые записи дипломатов и путешественников по Западной Европе, активно поощряемые правительством Петра I. Это своеобразный отчет о пребывании за границей,

написанный русскими дворянами, посланными на Запад «в науку». Новый вид путешествия на Запад, сложившийся в Петровскую эпоху, может быть назван

путешествием за наукой.

Первые две главы книги Травникова посвящены исторической основе путешествий петровской эпохи и историзму как художественному методу.

Наибольший интерес представляет для нас третья глава – «Поэтика художественного пространства и времени в путевой литературе конца XVII –

начала XVIII века». В ней предложена сложная классификация типов пространств в текстах путешествий. По мнению Травникова, пространство может восприниматься как линейно, так и точечно, причем свойственная древнерусской культуре точечность постепенно уступает место линейности нового времени: «Оно [пространство. – Е.П.] стало пониматься как сложная динамическая система с такими обязательными свойствами, как протяженность, прерывность и непрерывность, что проявилось не в перечислении, а в описании»10. Во-вторых, в текстах встречается открытое и закрытое пространство. Путешествие, как правило, протекает в открытом пространстве: «Каждые путевые записки – это новое открытие мира, заново

10 Травников С.Н. Путевые записки петровского времени (проблема историзма). Учебное пособие. М.: МГПИ им. В.И.Ленина, 1987. С. 81.

78

прочтенная и по-своему интерпретированная книга жизни»11. Закрытое пространство не характерно для путевой литературы. Закрытым пространством могут быть места остановок, ночлегов, дома близких знакомых. Закрытое пространство может восприниматься путешественником как нейтральное,

дружественное или враждебное. Оно ограничено преградой – стеной, забором,

решеткой. Наконец, пространство, по которому движется путешественник, в

зависимости от типа травелога, может быть реально-историческим,

легендарным и легендарно-историческим. Реально-историческое пространство свойственно путешествию нового времени, легендарное пространство связано с мифом и средневековым сознанием, легендарно-историческое пространство используется в паломничествах при описании святых мест: «В описаниях Афона, Иерусалима, Синая легендарное пространство может соперничать с реально-историческим, так как основное внимание автора было направлено не столько на объект описания, сколько на легенду, с ним связанную»12. Все три пространства могут сосуществовать в пределах одного текста. И, добавим, в

текстах разных эпох. В советских путешествиях, актуализировавших древние географические представления, разные виды пространств сосуществуют.

Классификацию Травникова можно успешно применять и к ним.

В литературе XVIII века внимание исследователей традиционно концентрируется на «Путешествии из Петербурга в Москву» А.Н.Радищева и

«Письмах русского путешественника» Н.М.Карамзина – центральных для литературы этого периода путешествии по стране и путешествии на Запад. В

случае Радищева традиционно указывают на архаичность «Путешествия»,

более тяготеющего к назидательности, чем к изобразительности: «С этим новым видом “путешествий” [XVIII века. – Е.П.] “Путешествие” Радищева имеет очень мало соприкосновения. /…/ Радищев, в сущности, занят исключительно целями публицистического назидательного воздействия. Жанр,

11Там же. С. 82.

12Там же. С. 85.

79

быт, картины действительности сами по себе не занимали его художественного интереса»13. В случае Карамзина, напротив, говорят о красочном описании быта – пропущенном через душевные переживания путешественника, а также его собственные культурологические модели: «/…/ жизнь просматривалась сквозь призму литературы, а литература – сквозь призму быта»14. Основной линией анализа путешествия Карамзина становится соотношение в тексте стернианской «сентиментальности»15 и образа Запада, по-новому конструируемого человеком конца XVIII столетия. «Письма» Карамзина, с

одной стороны, рассматриваются как «беллетризованный Бедекер»16, с другой – как попытка русского сознания определить свое отношение к Европе. Русское

«сентиментальное путешествие», таким образом, восходит не столько к Стерну или Дюпати, сколько к Карамзину. Примерно с 1800 г. жанр путешествий приобретает широкую популярность в России. Маршруты, в основном,

пролегают по территории Российской империи17, но встречаются и карамзинские путешествия на Запад («Письма из Лондона» П.И.Макарова, 1803

г.).

Путешествия XVIII столетия, наверное, наиболее далеки от советских:

они сконцентрированы на душе путешественника, советская литература 1920-х

годов не считает их актуальными. В.Б.Шкловский, рецензируя книгу

Б.А.Кушнера «Сто три дня на Западе», заметил, что путешествие Карамзина устарело, ибо в нем «/…/ факты вытеснены стилем»18. Советское же

13Скафтымов А.П. О стиле «Путешествия из Петербурга в Москву» А.Н.Радищева // Скафтымов А. Статьи о русской литературе. [Саратов]: Саратовское книжное изд-во, 1958.

С. 80-81.

14Лотман Ю.М., Успенский Б.А. «Письма русского путешественника» Карамзина… С. 527.

15Reuel K. Wilson не без основания считает «Сентиментальное путешествие» Стерна антитравелогом (Wilson R.K.The Literary Travelogue. A comparative study with special relevance to Russian literature from Fonvizin to Pushkin. The Hague: Martinus Nijhoff, 1973. P. 8).

16Лотман Ю.М., Успенский Б.А. «Письма русского путешественника» Карамзина… С. 531.

17Список сентименталистских путешествий по России см.: История русской литературы: В

10т. Т. 5. Литература первой половины XIX века. Ч. 1. М.; Л.: Изд. АН СССР, 1941. С. 114.

18Шкловский В. «103 дня на Западе» Б.Кушнера // Литература факта. Первый сборник материалов работников ЛЕФа. М.: Захаров, 2000. С. 259.

80

путешествие – это прежде всего «литература факта». Однако культурологическая направленность литературного путеводителя

(сложившаяся у Карамзина), равно как и умение конструировать впечатления,

необходимые для проведения нужных идей (в равной степени проявляющееся и у Радищева, и у Карамзина), сохранятся в памяти метажанра вплоть до советского периода. Для советского путешественника окажется актуальным и

«принципиальное слияние литературы и поведения»19, прослеженное Лотманом и Успенским в «Письмах» Карамзина. Ибо поездка советского писателя сама по себе формирует текст советской культуры. Как Карамзин-путешественник превратился в героя собственного путешествия, так советский писатель становится героем соцреализма, путешествующего по буржуазной земле.

Необычным (и несентиментальным) травелогом XVIII века оказываются

«Письма из-за границы» Д.И.Фонвизина. Они нацелены не столько на изображение души, сколько на изображение иного быта. Правда, быт при этом пропускается через фильтр субъективных ощущений. В восприятии путешественника обеды, как правило, плохи; перины в гостиницах не достаточно покойны; езда сама по себе не удобна. Заграница не нравится Фонвизину по той причине, что она нарушает весь привычный ему жизненный уклад. Франция, сообщает он из второго заграничного путешествия (17771778), – отнюдь не земной рай. В ней много хорошего, но много и дурного.

Французы – невежды, их лучшие умы (Вольтер и Руссо) – капризны и тщеславны, а парижская жизнь безнравственна в самых своих основах. В

Петербурге жить и удобнее и нравственнее. То же самое пишет Фонвизин из третьего путешествия (1784-1785) о Германии: «Вообще сказать могу беспристрастно, что от Петербурга до Ниренберга баланс со стороны нашего отечества перетягивает сильно. Здесь во всем генерально хуже нашего: люди,

лошади, земля, изобилие в нужных съестных припасах – словом, у нас все

19 Лотман Ю.М., Успенский Б.А. «Письма русского путешественника» Карамзина… С. 527.