Радовель м.Р. Межэтнические отношения: введение в поликонтекстный анализ

Проблема оптимизации межэтнических отношений безусловно актуальна в современном мире и в особенности – в России, в условиях трудного, чрезвычайно болезненного преобразования российского общества. Межэтнические отношения являются объектом изучения целого ряда социально-гуманитарных дисциплин, вследствие чего они предстают перед нами в разных ракурсах, в различных, недостаточно согласованных теоретических контекстах. Тем самым усилия ученых не в состоянии дать того эффекта, который возможен в случае должной их интеграции, в частности, в теоретико-методологическом плане. Данная статья является попыткой некоторого продвижения к такого рода интеграции. Ее отличие от других работ, посвященных той же теме ( например: (1), (2), (3) и т. д.), состоит в стремлении выстроить разнообразные проявления межэтнических отношений в соответствии с их генетической и логической связью, отчетливо зафиксировать эту связь. Причем, последняя берется в определенном, "объектно-субъектном" измерении. На этом пути, по мысли автора, достижимо необходимое согласование и упорядочение различных теоретических контекстов анализа межэтнических отношений.

Последние, будучи особой сферой социальных отношений вообще, представляют собой весьма сложное, разноплановое образование и имеют непростую структуру. "Разнесенные" в качестве объекта исследования по разным научным дисциплинам, межэтнические отношения (МЭО) далеко не всегда осознаются в своих разнообразных связях и взаимовлияниях. Действительно, психолога могут интересовать, например, отношения между индивидами, принадлежащими к разным этническим группам; культуролога – соотношение этнических ценностных миров; историка – цивилизационные различия между этносами; лингвиста - языковые взаимовлияния; правоведа – возможности государственного, правового регулирования отношений между этносами; социолога – место различных этносов в стратификационной структуре общества, соотношение их статусов и т. д. Между тем именно на пути соотнесения различных контекстов, то есть при условии осознания и учета множества связей между разными апектами, "срезами" МЭО возможно получение новых, теоретически интересных и практически ценных результатов.

Пожалуй, наиболее полно и обстоятельно в работах исследователей представлен контекст, который можно было бы обозначить как субъектно-рефлексивный. В его рамках описываются отношения этносубъектов различного типа и уровня – отношения, которые непосредственно переживаются и более или менее отчетливо осознаются самими этими субъектами. Имеются в виду этнические отношения на уровне: "индивид-индивид", "индивид-группа", "группа-группа" (причем, обе стороны указанных отношений могут быть как разно-, так и одноэтничные), "этнос-нация" (народ, частью которого является данный этнос) и т. п. При этом, разумеется, осознание и оценки МЭО на уровне "индивид-индивид" происходят отчасти в иных формах, чем на уровне, скажем, "этнос-нация" и, соответственно, исследуются и фиксируются в социологическом и социально-психологическом знании различным образом.

В качестве дополнения к рассмотренному содержанию субъектно-рефлексивного контекста следует отметить некие опосредствованные формы межэтнических отношений, которые связаны с тем, что взаимодействия и связи между этносами могут осуществляться не непосредственно, а через иные по своей природе социальные образования. Последние могут выступать в качестве агентов этнического влияния. Таковыми являются, например, социальные институты. Один этнос может оказывать существенное влияние на другой через тот или иной социальный институт, например через государство, систему образования и т. д. В таком случае реализуются отношения типа: "этнос А - социальный институт - этнос В". Очевиден также факт глубокого межэтнического взаимодействия и взаимовлияния, осуществляемого через язык: имеются в виду содержащиеся в нем социокультурные коды.

Нужно сказать, что все формы субъектно-рефлексивных отношений фактически основаны на более глубоких, фундаментальных и не всегда адекватно осознаваемых отношениях (соотношениях), которые можно было бы обозначить как социально-исторические. Последние связаны с положением, «дислокацией» этносов в историческом, культурно-цивилизационном пространстве (диахронический аспект), а также с их положением в том или ином социальном "поле" конкретного социума, например, экономическом, политическом и т. п. (синхронический аспект). Так, один этнос по своим культурно - хозяйственным характеристикам может принадлежать к одной цивилизации, а другой – находящийся в пределах того же государства! – к совершенно иной, едва ли совместимой с первой. Или: один этнос может находиться в привилегированном положении относительно другого, например, в политико-правовой или экономической сфере. Такого рода социально-исторические отношения между этносами также могут быть названы "межэтническими", хотя очевидно, что они – иной природы, по сравнению с вышерассмотренными, субъектно-рефлексивными.

Соотношение этносов в социально-историческом пространстве, или контексте, в определенной степени детерминирует не только субъектно-рефлексивный, но и некоторый промежуточный между этими двумя – так сказать, системно-ценностный контекст. Последний представляет собой соотношение ценностных миров различных этносов, дистанцию между этими мирами и между отдельными их компонентами (См. по этому поводу (4), (5)). Если социально-исторический контекст дает возможность увидеть "взаиморасположение" этносов в рамках социального бытия, то системно-ценностный – в рамках культуры, взятой в своей аксиологической, или ценностной, проекции. Именно социально-историческими и системно-ценностными факторами (как более фундаментальными, "глубинными") обусловлено содержание «верхушечного», субъектно-рефлексивного уровня межэтнических отношений. Равным образом, ценностные приоритеты этносов и, соответственно, отношение между их ценностными системами, вне всякого сомнения, обусловлены социально-историческими (и даже природными) обстоятельствами, то есть, базисными условиями их возникновения, эволюции и современного существования.

Указанные три основных контекста по своей философской природе соответствуют трем пластам такой социальной реальности, как межэтнические отношения - объективному (социально-исторический контекст), субъективному (субъектно-рефлексивный контекст) и промежуточному, объективно-субъективному (системно-ценностный контекст). Действительно: глобальные социально-исторические обстоятельства, в которые волею судьбы "помещены" те или иные этносубъекты, практически не зависят от них и в то же время существенно определяют их отношения; непосредственно переживаемые взаимоотношения и взаимооценки этносубъектов, их действия и поведение в отношении друг друга все-таки в значительной мере зависят от их воли и сознания, они могут регулироваться людьми и связаны, в частности, с их собственным выбором - жить в мире и дружбе или во вражде и злобе; наконец, ценностные приоритеты этносов и, соответственно, дистанция между их ценностными мирами, определяются, с одной стороны, объективными, социально-историческими обстоятельствами, но с другой – в немалой степени зависят от сознательной, целенаправленной духовной деятельности этносубъектов (например, в лице интеллектуальной элиты) и, таким образом, изменение ценностных ориентиров частично в их власти.

Понятно, что утверждение о трех вышеуказанных срезах, или контекстах, межэтнических отношений требует определенных оговорок, поскольку разделения такого рода никогда не бывают абсолютными. И в связи с этим точнее было бы говорить не о трех контекстах, а о трех основных, базовых контекстах. Ибо внутри каждого из них имеются свои, частные контексты, которые также допускают определенное дополнение, развертывание и упорядочение.

Так, внутри субъектно-рефлексивного контекста можно выделить отношения, которые проявляются: а) непосредственно в поведении этносов, в их практическом взаимодействии; б) в их эмоциях и чувствах по отношению друг к другу; в) в их взглядах и мыслях относительно друг друга. (См., например, (6), (7). Заметим, что (а), (б) и (в) далеко не всегда совпадают по своей направленности. Нередко они находятся в отношении противоречия.

Аналогично, внутри социально-исторического контекста содержатся, как уже отмечалось, два подчиненных контекстных уровня: культурно-цивилизационный (более общий) и, так сказать, частно-социальный, связанный с отдельными областями, сферами, "полями" в рамках конкретной социальной системы.

Частные контексты, подобно базовым, имеют различные субъектно-объектные характеристики. Благодаря этому в принципе возможно их ранжирование и шкалирование по той же смысловой оси - "объективное-субъективное". Так, внутри социально-исторического – культурно-цивилизационный контекст расположится "ниже", чем частно-социальный: первый более фундаментален, консервативен и значительно менее подвержен сознательному, целенаправленному влиянию этносубъектов на каждом данном историческом отрезке времени, чем второй. Что же касается второго, то, по-видимому, вполне правомерно говорить, например, о резком повышении субъектных возможностей этносов в их влиянии на изменение своего положения в рамках отдельных областей жизни общества в переходные эпохи, в условиях активной транзитивной фазы общества.

Каждый из трех базовых контекстов имеет свои немалые возможности для анализа МЭО. Так, уже в рамках субъектно-рефлексивного контекста можно получить множество ценных данных для выработки в конечном итоге научно обоснованного представления об определенных этносах и отношениях между ними. Это достижимо, в частности, за счет сопоставления автостереотипа данного этноса с гетеростереотипами других этносов относительно данного; принятия при этом в расчет факта неоднородности, дифференцированности каждого этноса, разделенности его на конкретные группы и страты; учета ситуативных социальных обстоятельств, так или иначе влияющих на самооценки и взаимные отношения этносов в данный момент времени и т. д. Но, безусловно, картина реальности, полученная на этом теоретическом горизонте, будет все-таки неполной. Для того, чтобы сделать ее более глубокой, валидной, надежной, необходимо "подключить" к анализу другие, более фундаментальные контексты.

Например, использование системно-ценностного контекста (в том случае, если представление о системе ценностных ориентаций этносов получены не только и не столько за счет опросных методов) позволит существенно скорректировать справедливость само- и взаимооценок этносов, степень оправданности и целесообразности некоторых их действий в отношении друг друга. А опора на социально-исторический анализ поможет не только глубже понять причины наблюдаемого состояния межэтнических отношений, но и увидеть перспективы их развития, разработать достаточно обоснованый прогноз, предложить эффективные меры оптимизации отношений. Часть возможностей такого рода хорошо продемонстрированы в работе И.Кона (7).

Литература

1. Арутюнян Ю.В., Дробижева Л.М., Сусоколов А.А. Этносоциогия. - М., 1998. С. 184-212.

2. Кон И. Психология предрассудка// Психология национальной нетерпимости/ Сост. Ю.В.Чернявская. - Мн., 1998.

3. Лурье С.В. Историческая этнология: Учебное пособие для вузов.

М., 1997. С. 52-54.

4. Майерс Д. Социальная психология. - СПб, 1997. С. 173-174, 437-442, 652-672.

5. Сикевич З.В. Социология и психология национальных отношений. - СПб, 1999. С. 99-161.

6. Стефаненко Т.Г. Этнопсихология. - М., 1999. С. 201-300.