Глава 3. Кризис и крах Версальской системы

203

шаяся как casus foederis, должна была, следовательно, признавать-ся как таковая Советом Лиги Наций в соответствии со ст. 16 ее Устава. Но именно время с момента агрессии и вплоть до реше-ния Совета Лиги Наций исключало возможность автоматически реализовать гарантии, что и было характерно для всех пактов о взаимопомощи, подписанных на таких условиях.

Кроме того, договор учитывал два немаловажных аспекта: возможность нападения со стороны Японии (тогда весьма вероят-ное), а также то обстоятельство, что при отсутствии общих гра-ниц между Францией и СССР необходимо было предусмотреть позицию Польши или ее условия, чтобы получить практические выгоды от пакта о взаимопомощи. Позиция Польши стала клю­чевой проблемой, как выявилось в 1939 г. Подписание этого до-кумента и последовавшее заключение 16 мая 1935 г. соглашения о взаимопомощи между СССР и Чехословакией с оговоркой об обязательном участии Франции в его реализации, если Чехосло­вакия подвергнется нападению, имели большое политическое значение, поскольку позволяли Франции укрепить свою систему союзов антигерманской направленности.

Все эти союзы были непрочными, обусловленными рядом со-мнительных уступок и двусмысленных оговорок, но вместе с тем могли бы создать впечатление о формировании разветвленной дипломатической системы, альтернативной той, которую Гитлер стремился полностью разрушить, если бы не новое англо-герман-ское соглашение о морских вооружениях: оно поставило под воп-рос прочность антиревизионистского фронта.

3.4.3 АНГЛО-ГЕРМАНСКОЕ СОГЛАШЕНИЕ О МОРСКИХ ВООРУЖЕНИЯХ

Несмотря на решение Берлина восстановить обязательную во-инскую повинность и «соглашения Стрезы», несмотря на то, что 17 апреля Ассамблея Лиги Наций заявила о своем осуждении на-рушения Германией условий Версальского договора, переговоры между англичанами и немцами не были прерваны. Саймон и Идеи в середине марта нанесли визит Гитлеру в Берлин с пред-ложением общего союза против большевистской угрозы в мире. Они также высказали свое мнение о том, что германские военно-воздушные силы получили большое развитие и уже стали более мощными, чем британские.

В начале июня Гитлер приказал фон Риббентропу возобновить переговоры о соглашении по морским вооружениям, что впервые поставило англичан перед стратегическим выбором. В прошлом

204

Часть 1. Двадцать лет между двумя войнами

они, в отличие от французов, часто недооценивали опасность со стороны Германии. Теперь они должны были решить, пойти ли на соглашение с Гитлером, чтобы понять, в какой мере возможно контролировать его, или же твердо противостоять ему и поддер-живать «общий фронт», о котором было заявлено несколько не-дель назад в Стрезе.

Иначе говоря, та же проблема стояла перед Муссолини, когда в 1933 г, но в совершенно другой обстановке, он выступил с пред-ложением пакта четырех. Но тогда речь могла идти о предотвраще-нии германских вооружений прежде, чем Гитлер начнет их; теперь же стояла задача их сдерживания после того, как немцы достигли превосходства в воздухе, а на земле добились весьма существен-ных результатов. Великобритания приняла решение после не­скольких дней переговоров. 18 июня 1935 г. было подписано со­глашение о морских вооружениях. Чтобы подсластить горькую пилюлю, Гитлер дипломатически «поставил» условие, что договор станет предпосылкой к созыву всеобщей конференции по огра-ничению морских вооружений.

Соглашение явилось полной неожиданностью для европей-ской дипломатии. В его оправдание Великобритания использовала аргументацию, ставшую привычной для политики «умиротворе-ния». В действительности, договор, значение которого англичане стремились преуменьшить, был первым крупным успехом гитле-ровской дипломатии, потому что он вызвал недоверие между ее противниками, подорвал их единство и узаконил морское воору-жение Германии.

Как писал Курт Брахер, договор стал поворотным моментом необычайной важности, его значение было больше символичес­ким, чем практическим. Договор стал знаковым актом для тех, кто верил в возможность договориться с Гитлером и сотрудни-чать с ними в иной форме, чем согласились поляки или той, что грозила австрийцам. Гитлеровская дипломатия приобрела некото-рую респектабельность, которую придавало ей именно сотрудни-чество с англичанами. Договор стал своеобразным водоразделом в период распада Версальской системы: между этапом скрытого развала и явного краха. Эта система пала не под ударами судьбы, а в результате соучастия жертв ее развала. Более того, договор подпитывал надежды Гитлера на реализацию его проекта страте-гического соглашения с Великобританией (и Италией), чтобы до-биться мирового господства.

К тому же, договор разрушил антиревизионистский «общий фронт» Стрезы и ставил французов перед необходимостью в пос-ледующие недели решать: следует ли преодолеть антибританские