Д. Положение министерств в ряду других государственных установлений

§ 134. Здесь мы должны рассмотреть, во-первых, отношение министерств к власти законодательной; во-вторых, отношение их к власти судебной; в-третьих, отношение министерств к другим органам исполнительной власти; в-четвертых, отношения министерств между собою, и наконец, в-пятых, отношения их к местам подчиненным.

1) Отношение министров к власти законодательной рассмотрено уже выше, в учении о законе*(1866) и отделе о государственном совете. Ограничимся кратким повторением сказанного. Ст. 197 учр. м. гласит, что "отношения министров по части законодательной состоят в том, что они могут представлять о необходимости нового закона или учреждения, или об отмене прежнего". Другими словами, закон предоставляет министрам право законодательного почина, в пределах, указанных выше. Но, вместе с тем, министры участвуют и в рассмотрении законопроектов. Они суть члены государственного совета по самому их званию. Не участвуя в заседаниях департаментов совета на правах членов их, они могут представлять здесь свои объяснения. Затем, министры обязаны присутствовать в общих собраниях совета, где и участвуют в голосовании наравне с прочими членами*(1867). Наравне с прочими сановниками, министры облечены правом объявлять словесные высочайшие повеления*(1868).

2) Отношение министерств к власти судебной определяется в 213 и 214 ст. учр. минист., которые говорят, что а) судебная власть во всем ее пространстве принадлежит сенату и местам судебным, и б) министерства никого судить и наказывать не могут. Но тем не менее разграничение между судебною и высшею исполнительными властями довольно трудно провести, потому что исполнительная власть облечена некоторыми функциями, напоминающими функции судебной власти. Эти ст., 213 и 214, надо понимать в том смысле, что министерства не могут присваивать себе прав, присвоенных судебной власти. Но в ведомстве министерств сосредоточиваются разные виды карательной власти. Из 1 ст. суд. уст. видно, что администрация облечена различными средствами преследования и даже наказания преступлений. Так, 1) в примеч. к 1 ст. Уст. о пред. и пресеч. преступл. сказано, что без суда, административным порядком, могут быть принимаемы различные меры, которые не считаются лишением прав, как-то: воспрещение жительства в определенном месте, отдача под надзор полиции; 2) по Закону 19 мая 1871 г., на осн. ст. 29, определяется участие администрации, или, точнее, жандармского корпуса в преследовании политических преступлений; 3) по Закону 7 июля 1872 г., министру внутренних дел дано право представлять в комитет министров об уничтожении книг, найденных по чему-либо особенно вредными. Независимо от этого, министр внутренних дел облечен правом налагать административные взыскания на периодические издания,- объявлять им предостережения, приостанавливать издание, воспрещать розничную продажу N газет и т. д.; 4) всем ведомствам принадлежат важные дисциплинарные права относительно служащих лиц, которые могут простираться до удаления от службы без объяснения причин или с объяснением; 5) множество проступков, совершаемых против уставов казенных управлений и общественного благоустройства карается также административными властями*(1869). Кроме карательной власти, администрации принадлежит некоторое участие в гражданской юрисдикции, в отправлении гражданского правосудия. 1) В 215 ст. учр. мин. сказано, что все иски, сопряженные с казенным интересом, разрешаются в сенате не иначе, как по истребовании заключения от министра по принадлежности. Однако в таком виде правило это сохранилось только для дел, производящихся прежним порядком. Впрочем, и судебные уставы нисколько не устранили окончательно участия администрации в отправлении гражданского правосудия в делах, сопряженных с казенным интересом. Эти дела производятся особым порядком, причем министрам и главноуправляющим дается право, "независимо от участвующих в деле сторон, входить в кассационные департаменты Сената с представлениями об отмене решений судебных палат"*(1870). Затем, судебные уставы предоставляют взаимному соглашению министерств возникающие между ними споры о казенном имуществе*(1871); 2) ведению администрации подчиняется рассмотрение жалоб и различных неисправностей по подрядам и поставкам, заключаемым частными лицами с казенными управлениями. Таким образом, уже из этих общих указаний видно, что министерства облекаются некоторою долею карательной власти и правами административной юстиции.

3) Что касается отношения министерств к власти исполнительной, то мы знаем, что они считаются органами власти верховной, действующей в исполнительном порядке. Но, кроме этого, верховная власть в том же порядке проявляется и действует через комитет министров, а высшим установлением управления подчиненного является сенат. Таким образом, существо власти, предоставленной министрам, приводит их в соприкосновение, с одной стороны, с сенатом, с другой - с комитетом министров. Отношения эти, естественно, вращаются в круге исполнительных дел. По ст. 206 учр. мин. под исполнительными делами разумеются такие, которые не требуют издания нового закона или отмены старого*(1872). Но закон отказывается определить, какие предметы должны быть отнесены к этому кругу дел. Ст. 207 говорит, что "предметы сии определяются не особенным существом сих дел, но степенью власти, потребной для разрешения их или исполнения. Отсюда само собою следует, что отношения министров к сенату и комитету министров возникают в том случае, когда разрешение известных дел превышает степень данной им власти, или когда власть эта недостаточна для приведения известных мер в надлежащее исполнение. Этого рода дела подводятся под две категории: 1) некоторые из них могут быть разрешены силою существующих законов, хотя и превышают власть министра. Так, напр., иногда требуется сделать циркулярное предписание об исполнении данного закона по всем ведомствам; принятие такой меры превышает власть министра; поэтому*(1873) такое циркулярное предписание должно быть издаваемо через правительствующий сенат. Кроме того, ст. 211 учр. мин. исчисляет довольно много дел, по которым министры входят с представлениями в Сенат*(1874). 2) Отношения министров к комитету министров возникают там, где "законы и учреждения недостаточны", т. е. дело не может быть разрешено сенатом или когда, по силе закона, данный предмет требует высочайшего разрешения*(1875).

4) Общий наказ определяет и отношение министерств между собою. Мы видели, что закон 1802 г. говорил о намерении законодателя учредить министерство, т. е. одно цельное учреждение. Эта мысль не оставлена и учреждением 1811 г., которое вошло в действующий свод законов 216 ст. учр. мин. говорит следующее: "поелику все министерства составляют одно управление, то ни одно из них не может отделиться от других ни в видах управления, ни в общей его цели; разделение частей управления по министерствам не есть разделение самого управления, которое по существу своему всегда должно быть едино". Итак, предполагается, что министерства составляют как бы единое учреждение. Но единство такого учреждения, как министерство, может осуществиться только при соблюдении двух условий: а) при однородности министерств, т. е. при том условии, чтобы в состав министерства входили лица, одинаковые по своим убеждениям, так сказать, по своему политическому миросозерцанию; б) второе условие заключается в том, чтобы однородность министерств была связана с солидарною ответственностью министров. Естественным последствием этих двух начал является в) третье: министерства образуются как бы в форме коллегии, во главе которой есть руководящее лицо - первый министр. Понятно, что осуществление этих начал мыслимо только при таком государственном устройстве, где министерства являются органом известной политической партии, следовательно, в монархиях представительных. В конституционных государствах установление такого министерства (Staatsministerium, кабинет) рассматривается как средство обеспечить палатам влияние на администрацию, упрочить политическую ответственность исполнительной власти пред народным представительством, при полной неответственности монарха. Проведение же этих начал в неограниченной монархии вряд ли возможно и полезно. В монархии неограниченной - государь есть единственный руководитель и глава политики. Министры ответственны пред ним. Следовательно, ему принадлежит полная свобода в выборе советников и исполнителей его воли. Составление "однородного" министерства вряд ли принесло бы какую-нибудь пользу. Напротив, в большинстве случаев оказывается крайне полезным разнообразие в мнениях и в направлениях министров. Однородное министерство в неограниченной монархии явилось бы не органом общественного мнения, а известного кружка, часто тесного и не всегда полезного для страны. Монарх должен иметь возможность выслушивать различные мнения, извлекать общие руководящие начала управления из сравнения выгод и невыгод различных направлений. Посему, в монархии неограниченной каждый министр является самостоятельным представителем вверенной ему части, которою он управляет под личною своею ответственностью пред императором. И действительно, закон обеспечивает свободу действий министров. Ст. 217 говорит, что министр не может входить в управление делами, находящимися в ведении другого министра. Следовательно, каждое министерство представляет самостоятельное управление, подчиненное министру, который, в свою очередь, подчинен верховной власти; следовательно, каждый из министров имеет непосредственное отношение к власти верховной. Сам закон ограждает от вторжения в его распоряжения сторонние ведомства. Тем не менее, эта отдельность министерств имеет свои пределы, и 216 ст. не есть выражение бесплодного теоретического правила. Признавая полную самостоятельность министров в управлении их частями, закон должен был, с другой стороны, потребовать, чтобы они не расходились в общих целях управления, не уклонялись бы от некоторых общих начал политики, принятой верховною властью. Это единство в общем направлении министров поддерживается верховною властью и ближайшим средством для такой цели является учреждение совета министров, значение которого рассмотрено выше. 5) Отношения министерств к управлению подчиненному. Если министерства построены на начале бюрократическом, приказном, то отсюда вытекает, что каждому министру вверена известная часть управления, и потому он может требовать от подчиненного управления исполнения своих предписаний. На этом основании ст. 231 говорит, что подчиненные места и лица обязаны беспрекословно и с точностью исполнять предписания министров. Спрашивается: не устанавливает ли эта статья закона обязанности пассивного повиновения для подчиненных лиц? В этом случае она разрушала бы некоторые постановления основных законов, напр. ст. 77, о различии между административным распоряжением и законом, следовательно, отменяла бы обязанность всякого подчиненного лица не чинить исполнения по таким распоряжениям министра, которые отменяют существующие законы или противоречат последним. Но эти начала не только не колеблются, а напротив, подтверждаются ст. 233, 234 и 238 учреждения министерств, где сказано, что а) всякое начальство, получившее высочайшее повеление, несогласное с законом, не чиня исполнения, обязано представить о том, сначала министру, а затем в правительствующий сенат; что б) всякое начальство не обязано чинить исполнения по непосредственным распоряжениям министерства, которые отменяют какие-либо законы, а обязано представить о том министру, причем, в случае подтверждения их со стороны министра, оно обязано представить об этом первому департаменту сената; что 3) начальство не обязано исполнять предписания министерства, если они выходят за пределы его компетенции, напр. министр финансов сделал распоряжение по предметам, относящимся до министерства внутр. дел; в этом случае подчиненные места, не чиня исполнения, обязаны представить об этом последнему и ожидать его разрешения. Все эти постановления дают нам право комментировать ст. 231 в том смысле, что всякое начальство обязано исполнять законные предписания министров, следовательно, эта статья устанавливает принцип закономерного повиновения. Для полного объяснения этих статей должно обратить внимание на термин, который неоднократно повторяется в приведенных статьях, именно в них говорится: "всякое начальство..." Подходят ли под это понятие начальства лица, непосредственно входящие в состав министерств, следовательно, директоры департаментов, начальники отделений, столоначальники и т. п.? Под "всяким начальством" следует, конечно, разуметь лица и установления, облеченные известной долей самостоятельной власти, главным образом означенные статьи имеют в виду местные установления, которые имеют долю самостоятельной власти, в особенности тех лиц, которые поставлены во главе самоуправления, которым вверен общий надзор за действиями администрации.

Рассмотрев существо и цель министерств, а также место, занимаемое ими в ряду других установлений, мы должны рассмотреть устройство министерств.