vitgenshtein_liudvig_izbrannye_raboty

TRACTATUS LOGICO PHILOSOPHICUS

но описывать нечто запредельное [Гроф 1992]. Но другой вопрос, можно ли это назвать описанием в витгенштейновском смысле?

6.363 Процесс индукции состоит в том, что мы принимаем прос тейший закон, согласующийся с нашим опытом.

То есть, если у нас, скажем, есть три варианта решения какой то пробле мы, мы выбираем простейший из них, следуя принципу У. Оккама и Э. Маха.

6.3631 Но этот закон не имеет под собой никакого логического ос нования, лишь психологическое.

Ясно, что нет никаких оснований полагать, что в Реальности про изойдет именно этот простейший случай.

Но ведь нам неизвестно, действительно ли этот вариант является са мым простым — это чисто психологическое полагание. В квантовой фи зике не существует закона причинности, о котором говорит Витген штейн, там существует только царство вероятности.

6.36311 То, что завтра взойдет солнце, некая гипотеза; и это зна чит: мы не знаем, взойдет оно или нет.

Конечно, это наиболее вероятная гипотеза, из всех возможных, «простейший закон». Но, конечно, к Логике он не имеет никакого отно шения. В своей позднейшей работе «О достоверности» Витгенштейн стал считать, что мы должны принимать подобные высказывания на ве ру, иначе мы не сможем двигаться дальше: «Чтобы двери могли двигать ся, петли должны оставаться неподвижными» [Wittgenstein 1980].

6.37 Нет ничего неизбежного, чтобы одно должно было происхо дить потому, что произошло другое; существует лишь логическая необ ходимость.

Вообще интересно, что наука, в частности, физика, со времен написа ния «Трактата» продвинулась настолько, что как Философию науки рас суждения Витгенштейна всерьез принять трудно. В истории Философии все не так. В Философии нет прогресса. И в этом смысле можно сомне ваться вообще в правильности выражения «история Философии».

6. 371 В основании всего современного миропонимания лежит ил люзия, что так называемые законы природы проясняют что то в при родных явлениях.

6.372 Так вот люди останавливаются перед законами природы как будто это нечто неприкосновенное, как древние перед Богом и Роком.

И они правы и неправы.

211

ЛЮДВИГ ВИТГЕНШТЕЙН

Но у древних, разумеется, была куда большая ясность, ведь они признавали единый ясный Абсолют, в то время как новые системы представляют дело так, как будто все объяснимо.

Непонятно, о каких «новых системах» говорит Витгенштейн. И надо было уж слишком не любить ХХ век, чтобы говорить таким образом. Не понятно также, какие «древние» имеются в виду. И какой Абсолют они подразумевали? Последнее свойственно скорее неоплатоникам и гности кам, но какие же они древние? У древних, по настоящему архаических племен, никакого Абсолюта быть не могло. При этом хорошо известно, что Витгенштейн читал внимательно Дж. Фрэзера и критиковал его [Витгенштейн 1989а]. К сожалению, неизвестно, читал ли он Л. Леви Брюля и как к нему относился.

6.373 Мир не зависит от моей воли.

Кажется, что это противоречие тезису 5.63 «Я есть мой Мир» (Микро косм). Но Витгенштейн мог бы считать, что и Я не зависит от своей во ли, что вполне натурально.

6.374 Даже если бы все, чего бы мы хотели, произошло, все это бы ло бы, так сказать, Милостью Рока, ибо нет никакой логической связи между волей и Миром, которая бы это гарантировала, и мы сами все таки не можем вновь хотеть принятой физической связи.

Витгенштейн отказывается от шопенгауэровской установки. Волевое «речевое действие», как бы мы сейчас сказали, переиначив витгенштей новское же позднее выражение «языковая игра», имеет детерминирован ный характер, но не логически детерминированный. Причинная связь между моим желанием поесть, и тем, дадут ли мне еду, или я сам ее раздо буду, не является логической.

6.375 Поскольку существует лишь логическая необходимость, то и невозможность бывает лишь логическая.

Это естественное понимание невозможности через необходимость. Невозможно = необходимо, что не. В общем, это, конечно, Тавтология.

6.3751 То, что, например, два цвета не могут одновременно находить ся в одном месте в одном поле зрения, является именно логической не возможностью, ибо это исключено логической структурой цвета.

Посмотрим, как изображается это противоречие в физике. Пример но так: частица не может в одно и то же время обладать различными скоростями, то есть не может находиться в разных местах, то есть час тицы в разных местах в одно время не могут быть тождественными.

212

TRACTATUS LOGICO PHILOSOPHICUS

(Ясно, что логическое произведение двух элементарных Пропози ций не может быть ни Тавтологией, ни Противоречием. Утвержде ние, что точка в поле зрения одновременно может иметь два разных цвета, — Противоречие.)

Не вполне понятно: можно ведь взять два образца одного цвета и на ложить их. Вот они и будут находиться в одном месте. Как в детстве на кладывают прозрачные стекла и через них смотрят. По видимому, Вит генштейн здесь хочет сказать, что два элементарных Положения Вещей не могут существовать зависимо, так как конъюнкция (логическое сложе ние) двух элементарных Пропозиций может давать в результате только сложное утверждение.

6.4 Все Пропозиции равноценны.

6.41Смысл Мира должен лежать за его пределами. В Мире все есть как есть и происходит как происходит; внутри него не существует ни какой ценности — а если бы она там имелась, то не имела бы никакой ценности.

Если имеется ценность, имеющая ценность, то она должна нахо диться за пределами всего происходящего и так сущего. Ибо все про исходящее и так сущее — случайны.

То, что делает их неслучайными, не может находиться внутри Ми ра! Ибо в противном случае оно вновь было бы случайным.

Оно должно лежать за пределами Мира.

Это заключительное учение о ценности и этике кажется чрезвычай но сильным и убедительным. Как будто, плутая в непроходимых дебрях Логики, мы наконец вышли на дорогу, залитую ровным светом. Все Про позиции равноценны, поскольку «теория типов» невалидна (3.333). Ут верждение о ценности любой Пропозиции имеет такую же ценность, как та пропозиция, ценность которой утверждается (ср. более поздние рассуждения Витгенштейна в разделе «Лекции об эстетике» книги [Wittgenstein 1966.])

6.42Поэтому не может существовать никаких Пропозиций Этики. 6.421 Ясно, что Этика не может быть высказана.

Этика трасцендентальна. (Этика и Эстетика — одно.)

Этические Пропозиции в принципе мыслятся как сверхценные. Вит

генштейн показывает, что все Пропозиции равноценны, и, стало быть, этические Пропозиции не будут никак выделяться среди прочих (что сводит на нет их ценность как этических утверждений), либо они стано вятся бессмысленными восклицаниями. «Не спрашивай, а делай» — фра

213

ЛЮДВИГ ВИТГЕНШТЕЙН

за, услышанная Витгенштейном от одного крестьянина и рассказанная Н. Малкольмом [Людвиг Витгенштейн 1994] — вот этический смысл уче ния Витгенштейна.

Почему этика и эстетика это одно и то же? В соответствии с 6.41 эсте тическая Пропозиция так же, как и любая другая аксиологически окра шенная Пропозиция не имеет никакой ценности. Настоящий эстетичес кий жест может быть выражен только в поступке. Эстетический посту пок является одновременно этическим. Прекрасный поступок не может быть дурным поступком (подробнее об этом афоризме см. [Руднев 1992]).

6.422 Первой мыслью при установлении этического закона в Фор ме «Ты должен», является: «Я что если я этого не сделаю?»

Ясно, однако, что Этика не имеет ничего общего с наказанием и вознаграждением в обычном смысле. Поэтому вопрос о последствии каких либо действий не должен иметь Значения — по крайней мере, эти последствия не должны быть событиями. Ибо нечто должно все же в такой постановке вопроса быть верным. Должно существовать какого то рода этическое вознаграждение и этическое наказание, но они должны находиться внутри самого действия.

(И также ясно, что вознаграждение должно быть чем то прият ным, а наказание — чем то неприятным.)

То есть если при помощи слов проповедник скажет: «Не укради!», то вор может подумать «Это все пустые слова, вот возьму и украду; не пой ман — не вор». Но если проповедник силой своей личности и своего по ведения покажет правомерность того, что бессмысленно передавать сло вами, это может нравственно подействовать и на вора. Вопрос о послед ствиях действия, которое «не должно иметь значения» сильно напоминает этическое учение «Бхагаватгиты». Человек должен совер шать поступки не во имя последствий, а вследствие понимания своего этического долга. Поэтому его действия должны быть незаинтересован ными: он «не должен отличать пораженья от победы».

6.423 Нельзя говорить о воле как носителе этического начала. И воля как феномен интересует лишь психологию.

Воля связана не логической, а причинной (психологической) связью. Поэтому Воля не может порождать абсолютных этических пропозиций (ср. «Лекцию об этике» [Витгенштейн 1989]). Воля может лишь сказать: «Красть грешно», но изменить мир она не в состоянии.

6.43 Если добрая воля изменяет мир, она может изменить лишь грани цы Мира, а не Факты; ничего из того, что может быть проявлено в речи.

214

TRACTATUS LOGICO PHILOSOPHICUS

Короче, Мир должен при этом условии стать каким то другим. Он дол жен, так сказать, уменьшиться или увеличиться как целое.

Мир счастливого — это некий другой Мир по сравнению с Миром несчастливого.

Мы бы сейчас сказали — «модель Мира», подразумевая под этим со вокупность или систему Логических Форм Картин Мира. Допустим, Иисус Христос — его добрая воля и Воля Отца, пославшего Его, гово рим мы, изменила границы Мира, а не Факты. То есть после Христа лю ди стали думать не о других Фактах, а о тех же Фактах по другому. Мир, конечно, при этом стал совсем другим. Иисус внес новый Смысл в Мир, и, конечно, этот Смысл в своей наиболее фундаментальной части неп роговариваем. Витгенштейн тут близок к гипотезе лингвистической от носительности Б. Уорфа: язык структурирует мир, а не наоборот [Warf 1956].

6.431 Как и с наступлением смерти Мир не меняется, а скорее, пе рестает быть.

6.4311 Смерть никакое не событие жизни. Смерть не переживается.

Если под вечностью понимают не бесконечную временную про должительность, но, скорее, отсутствие времени, то вечно живет тот, кто живет в настоящем.

Наша жизнь так же бесконечна, как безгранично наше поле зрения.

Логика этого рассуждения ясна. Смерть — это граница Мира, а не Факт внутри его. Она не проговариваема и мистична. Но не только до Витген штейна вся культура строилась во многом по своему отношению к фено мену смерти, но и после него. Христос воскрес, «смертию смерть поп рав». Можно ли сказать, что смерть не была событием в жизни Христа?

Кажется, что высказывание Витгенштейна о том, что «вечно живет тот, кто живет в настоящем», неоригинально. Это обычное христианское понимание (например «Довлеет дневи злоба его»).

6.4312 Временное бессмертие души человека, означающее, стало быть, ее вечное воплощение после смерти, не только ничем не под тверждено, но прежде всего это допущение вовсе не то, которого всегда хотели достичь. Решается ли какая либо загадка тем, что я бу ду вечно воплощаться? Не столь же загадочна эта вечная жизнь, что и настоящая? Решение загадки жизни в пространстве и времени на ходится за пределами пространства и времени.

(Никакие естественно научные проблемы здесь не решаются.)

Можно себе представить некую новую или альтернативную естествен

215

ЛЮДВИГ ВИТГЕНШТЕЙН

ную науку, которая выйдет за пределы пространства и времени, как их понимает Витгенштейн. Но тогда, конечно, появятся новые загадки.

6.432 Как существует Мир — для высшего абсолютно не имеет Зна чение. Бог не обнаруживает себя внутри Мира.

Это тоже кажется достаточно тривиальным высказыванием, хотя оно логически четко следует из всего предыдущего. Чудо нельзя рассказать, оно после этого сразу впишется в нашу Картину Мира и перестанет быть чудом. Об этом Витгенштейн прекрасно и гораздо менее тривиально го ворил в «Лекции об этике» [Витгенштейн 1989].

6.4321 Все Факты принадлежат к задаче, а не к решению.

Потому что решение состоит в том, что задача была неверно постав лена или ее вообще нет. Так же, как в одной Элементарной Пропозиции потенциально содержатся все Пропозиции, и в одной Тавтологии — все возможные Тавтологии.

6.44Не как Мир существует, является мистичным, но, скорее, что он вообще существует.

6.45Взгляд на Мир sub speciae aeterni есть взгляд на него как на ор ганическую целостность. Ощущение Мира как органической целост ности — это мистическое.

6.5Для ответа, который нельзя выговорить, нельзя выговорить вопроса.

Загадки нет.

Если вопрос вообще можно поставить, то на него также можно и дать ответ.

Это понимание сохранило свою свежесть до сих пор. Ставьте пра вильные вопросы, тогда вы поймете, что ответ может быть и не нужен.

Обольшей важности вопросов (правильно поставленных вопросов) по сравнению с ответами, писал, например, основатель отечественного структурализма Ю. М. Лотман [Лотман 1972].

6.51Скептицизм не неопровержим, скорее, совершенно бессмыс лен; поскольку он хочет сомневаться, там, где не должно спрашивать.

Ибо сомнение может быть лишь там, где существует вопрос; воп рос — лишь там, где находится ответ, а ответ — лишь там, где нечто

можно сказать.

Скептицизм у Витгенштейна появился гораздо позднее, в «Философ ских исследованиях», в частности, в рассуждениях о невозможности ин

216

TRACTATUS LOGICO PHILOSOPHICUS

дивидуального языка. Подробный анализ витгенштейновского скепти цизма см. [Kripke 1982].

6.52 Мы чувствуем, что если бы на все возможные вопросы был бы дан ответ, жизненные вопросы при этом не были бы даже затронуты. Разумеется, тогда не остается никаких вопросов, и это и есть ответ.

То есть не все вопросы, которые возможно поставить, т. е. не вопро сы естественных наук. Конечно, при таком понимании никаких ответов не будет.

6.521 Решение проблемы жизни заключается в исчезновении этой проблемы. (Не это ли причина того, что люди, которым стал ясен Смысл жизни после долгих сомнений, все таки не могли сказать, в чем этот Смысл состоит.)

Да, это прекрасная фраза, и не его вина, что звучит она как «Отче наш» или «Боже царя храни». А возможно, Витгенштейн понимал, что это будут учить наизусть. Тут трудно что либо сказать по существу, кроме того, что это очень верно и по восточному мудро.

6.522 Бывает, конечно, нечто невысказываемое. Оно себя само об$ наруживает; это мистично.

Я не согласен с тем распространенным взглядом, что у Витгенштейна две доктрины невысказываемого — одна связана с Логической Формой, другая — с Мистическим (см. например [Black 1966]). Мистическое — это и есть Логическая Форма Мира. Как в теории типов мы приходили к бес конечному регрессу, так и в озвученном богословии профанируется сама идея религиозности. Мистика, Этика, Эстетика, Логическая Форма — это все проявления Одного — как в сказке о двух лошадях, их юношах и их лилиях».

6.53 Корректным методом Философии был бы следующий: не го ворить ничего, кроме того, что можно сказать, то есть кроме естест венно научных Пропозиций — то есть того, что не имеет с Филосо фией ничего общего, — и тогда всегда, когда кто то другой захочет сказать нечто метафизическое, указать ему на то, что он в своих Про позициях не снабдил никаким Значением некоторые Знаки. Этот ме тод был бы для другого неудовлетворителен — у него не было бы чувства, что мы учим его Философии — но все же он единственно строго корректен.

Эту программу, конечно, нельзя воспринимать как реалистическую. Во первых, в естественно научных Пропозициях зачастую содержится

217

ЛЮДВИГ ВИТГЕНШТЕЙН

очень много метафизики, например, у И. Ньютона, Г. В. Лейбница, лю бимых Витгенштейном Г. Герца и Л. Больцмана, не говоря уже о Н. Боре и В. Гейзенберге. Можно ли эту программу воспринимать как коррект ный метод обучения кого либо Философии «Трактата»? Пожалуй, и это не так. В «Трактате» мы найдем много метафизических высказываний. На ближайших же страницах: «Этика трансцендентна...», «Бог не обнару живает себя в Мире» и т.п. Хочется спросить: а откуда же это вам извест но? И разве это ваш корректный метод Философии?

Во вторых, естественные науки, о которых говорит Витгенштейн, вовсе не так просты. Физика ХХ века вообще не может существовать без своих ме тафизических оснований. Так же, как и физика и астрономия Галилея, об щая теория относительности, Второе начало термодинамики и т.п. — все это равным образом и физические и метафизические доктрины. Витген штейн сводит Философию к философской Логике — не случайно это был один из вариантов названий «Трактата», предложенных одним из издате лей. Как общефилософская стратегия, этот метод, давший несколько инте реснейших работ, среди которых такие шедевры, как «Логический синтак сис языка» Р. Карнапа, очень быстро себя исчерпал. Но как метод логичес кой семантики он оказался весьма плодотворен в той ее линии, которую представляли Р. Карнап, У. Куайн и отчасти Г. Рейхенбах, и затем их восп риемники и критики, Г. фон Вригт, Я. Хинтикка, С. Крипке, Д. Скотт,

Р.Монтегю и другие замечательные философы логики ХХ века.

6.54Мои Пропозиции для того, кто понял меня, в конце концов ис толковываются как усвоение их бессмысленности, — когда он с их по мощью — через них — над ними взберется за их пределы. (Он будет дол жен, так сказать, отбросить лестницу после того, как взберется по ней наверх).

Он должен преодолеть эти Пропозиции, тогда он увидит Мир пра вильно.

Кажется, что путь, предложенный здесь, — единственно правильный для такого мыслителя, каким был Витгенштейн, и для такого произведе ния, каким является «Трактат». Ведь по сути «Трактат» — это собрание связанных афоризмов, которые являются либо развитием логических Тавтологий, и поэтому, исходя из доктрины самого «Трактата», асеман тичны, либо это метафизические утверждения — стало быть, в соответ ствии с той же доктриной тоже бессмысленные. Надо понять их, уви деть то, что они показывают своей структурой и — да! — отбросить их. И кажется, что неправы те, которые рассуждают так (например, так рас суждал Рассел): «Как же Витгенштейн говорит, что надо говорить толь ко естественно научные пропозиции, а сам наговорил столько метафи

218

TRACTATUS LOGICO PHILOSOPHICUS

зики!» Он и наговорил ее для того, чтобы было что выбрасывать. В этом смысле путь Витгенштейна — сугубо дзэнский и этот афоризм в весьма дзэнском духе. «Кто хочет меня понять, тот должен понять, что я осел» или «убить Будду» и т.п. (ср. [Судзуки 1994]). Лестница, которую надо отбросить, это вторая после юношей на лошадях с их лилиями и послед няя мифологема, венчающая здание «Трактата». Лестница организует модель мира по вертикали, это одновременно путь наверх, путь позна ния, и возможность сорваться вниз, в пучину зла. По лестнице спускал ся с небес Шакъямуни [Топоров 1982]. Лестница — символ креста и крест ных мук, а также символ ступенчатости познания. С лестницы обычно срываются, возмечтав подняться на ней на небеса или на Луну, как это случается во многих фольклорных текстах. Мотив отбрасывания ненуж ной лестницы, кроме того, — дерзко дзэнский, вызывающий, он гово рит: обратной дороги нет, мы уже достигли совершенства, а то, при по мощи чего мы его достигли, это черновик — он нам более не нужен. В соответствии с этим Р. Карнап предлагал так и поступать читателям с «Трактатом» — прочитать его и выбросить. Кроме того, учитывая, что книга Фрейда «Толкования сновидений» была одной из наиболее акту альных для Витгенштейна [Wittgenstein 1966] и если верить материалам и биографическим реконструкциям книги [Bartley 1973], то отбрасывание лестницы — символа полового акта — прочитывается как зашифрован ное автобиографическое заклинание самому себе — оставить путь поро ка (= Логических бессмысленных проблем; Рассел утверждал, что Логи ка отождествлялась Витгенштейном с чем то глубоко интимным, лич ным [McGuinnes 1988]) и ступить на путь аскезы (= этики, мистического, безмолвного).

7 О чем нельзя говорить, о том должно умолкнуть.

О чем невозможно говорить? (Вместо комментария к седьмому тезису)

Скажи ему, как все произошло И что к чему. Дальнейшее — молчанье.

Шекспир. «Гамлет»

Рядом с внешней, реальной драмой развивается другая, углубленная внутренняя драма, которая протекает в молчании (первая внеш' няя — в словах) и для которой внешняя драма служит как бы рам' кой. За внешним, cлышимым диалогом ощущается внутренний, молчаливый.

Л. С. Выготский.

(«Трагедия о Гамлете принце Датском У. Шекспира»)

219

ЛЮДВИГ ВИТГЕНШТЕЙН

Почему словами нельзя высказать всего? Какова здесь позиция Витге нштейна? Каковы ее истоки ?

Конечно, это прежде всего романтическая традиция — «Невыразимое подвластно ль выраженью?» (В. А. Жуковский). Традиция эта носит от четливо эгоцентрический характер, и это очень важно. Себе сказать можно все, что угодно, но то, что можно сказать только себе, нельзя пе редать другому человеку — это проблема позднего Витгенштейна, извест ная как «аргумент против индивидуального языка». То, что говорится только себе, — это не речь. Но при этом другому можно объяснить очень мало. Почти ничего. Почему?

Допустим, я хочу сказать: «Необходимо быть правдивым и порядоч ным при любых обстоятельствах». Упростим эту пропозицию до логичес кой формулы:

(x) N x (p & q)

То есть для всех х необходимыми являются свойства p и q. Допустим, это мой нравственный деонтический закон. Я считаю его универсальным, т. е. распространяю его на всех вменяемых людей. Но я при этом точно знаю, что это мой личный («private») закон, который не может быть никому пре подан в словах, потому что прекрасно понимаю, что далеко не всегда воз можно одновременно быть правдивым и порядочным. Например, я могу се бе представить непорядочного человека, говорящего правду там, где нрав ственнее промолчать или даже солгать. Но я в моем privacy постараюсь найти выход из сложного положения, подобного описываемому. Однако при этом я не смогу дать исчерпывающих инструкций, когда надо солгать или промолчать, говорить правду опасно или даже безнравственно. Я могу лишь показать своим собственным поведением, как я поведу себя в том или ином случае.

Может быть, такое понимание Витгенштейна слишком прямолиней но. Но последний тезис «Трактата» отличается от большинства осталь ных своей заостренной экзистенциальностью. После таких слов было бы глупо начать писать и издавать другие книги и единственно возможным было то, что и сделал Витгенштейн, — замолчать на самом деле. Поэтому так справедливо в прагмасемантическом плане сравнение «Трактата» с книгой «Даодедзин» — «Дао, которое выражено словами, не есть под линное дао. [...] Тот, кто знает, молчит. Тот, кто говорит, не знает», — а судьбу Витгенштейна — с судьбой Лао цзы, который, написав свой трак тат, по преданию, передал рукопись начальнику стражи родного города и покинул навсегда его пределы.

Сводится ли витгеншейновское учение о различии между сказанным и показанным просто лишь к тому, что сказанное конвенционально, а показан

220