Yaroslavskaya_yuridicheskaya_shkola_Uchebnik

го права (положительного и естественного) разумеют анатомический скелет государственных форм, из которых удалены и жизнь, и движение… В глубоком младенчестве находится наука государства»59, – отмечал К. Д. Ушинский. Это была по сути критика правительственных мер, запрещавших научную разработку положительного законодательства и требовавших, чтобы его преподавание сводилось к разъяснению статей Свода законов Российской империи.

В своих лекциях К. Д. Ушинский не следовал, разумеется, министерским циркулярам. Он, по свидетельству выпускников лицея, очень увлекательно читал курс государственного права. Но талантливый юрист был крайне ограничен существовавшим режимом в создании научных трудов по государствоведению. Тем не менее ему принадлежит первенство в выдвижении идеи «общественного права», понятием которого как составная часть охватывалось право государственное. Проявлением общественного права, по мнению К. Д. Ушинского, является все то, «в чем выразилась общественная жизнь народа и что… достигло высоты права в письменных законах и на факте». «Фактическое право», считал он, постоянно обнаруживается в жизнедеятельности и отношениях различных сословий, городских и сельских обществ и иных соединениях людей60.

Сопоставляя камеральное и полицейское право, т. е. право внутреннего управления, К. Д. Ушинский прозорливо усмотрел в переплетении предметов этих наук контуры будущей науки административного права, которой предстояло сложиться только к концу XIX в.61 В своих лекциях К. Д. Ушинский обращался к вопросам гражданского права, с развитием которого он связывал утверждение достоинства человеческой личности. Классическое римское частное право, подчеркивалось им, было слито воедино с гордой натурой римского гражданина62.

59Ушинский К. Д. Собр. соч.: в 11 т. Т. 1. С. 199–200.

60См.: Емельянова И. А. Политико-правовые идеи К. Д. Ушинского

//Советское государство и право. 1987. № 7. С. 111.

61См.: Там же. С. 113.

62В сфере научных интересов юриста К. Д. Ушинского находилась также проблема преступности. Его перу принадлежит солидная исследовательская статья «О преступности в Англии и во Франции», опубликованная в 1854 г. в «Библиотеке для чтения», которая содержит глубокий

41

В 1848 г. в связи с уходом в отставку П. В. Голохвастова на директорскую должность был назначен отставной подполковник,

коллежский асессор Николай Павлович Тиличеев (1810 – после

1850), ранее служивший в корпусе лесничих, человек совершенно не подготовленный к управлению учебным заведением. И по своему характеру он был не способен к принятию каких-либо деятельных мер к поддержанию в лицее должного порядка, дисциплины, уровня взаимоотношений в профессорской среде, в чем нельзя было упрекнуть П. В. Голохвастова. Последний пользовался авторитетом у профессорской коллегии лицея, Н. П. Тиличеев ею непринималсявсерьез.

Почетное попечительство Уставом 1845 г. по-прежнему возлагалось на губернского предводителя дворянства, но в 1848 г. это положение было изменено. Звание почетного попечителя стало предоставляться старшему в роде Демидовых. Первым вступил в эту должность внучатый племянник основателя лицея штаб-ротмистр Павел Григорьевич Демидов. Человек деятельный по своей натуре, он сразу же приступил к разработке мер по исправлению лицея, по привитию благонамеренного духа преподавания, по укреплению дисциплины и нравственности студентов. Роль директора Н. П. Тиличеева им была фактически сведена на нет. Вносившие в лицейское преподавание свежую струю К. Д. Ушинский и его молодые коллеги вызывали у почетного попечителя определенные опасения в смысле благонадежности.

Преподаваемые ими дисциплины имели большое значение для формирования политических убеждений и гражданских качеств воспитанников. С. И. Львовский, как известно, читал политическую экономию. Политическая экономия и государственное право, читавшиеся К. Д. Ушинским, относились к дисциплинам политическим. Уже с этим обстоятельством было связано в какой-то мере «повышенное внимание» попечителя к молодым профессорам лицея. Другой товарищ К. Д. Ушинского, В. И. Татаринов преподавал в лицее уголовное и гражданское право с их судопроизводствами, а также законы благоустройства и благочиния (т. е. полицейское право). Он не создал научных трудов, но активно выступал как публицист в

анализ причин преступных проявлений как социально-экономического, так и иного порядка.

42

«Ярославских губернских ведомостях», неофициальную часть которых редактировал К. Д. Ушинский.

После ухода в 1849 г. из лицея (в основном по настоянию почетного попечителя П. Г. Демидова) К. Д. Ушинского и С. И. Львовского63 их кафедры незамедлительно заняли уже ранее намеченные Министерством народного просвещения на замещение предполагаемых вакансий выпускники юридического факультетаМосковскогоуниверситетаА. Е. ЛьвовиН. А. Гладков64.

Так закончилась одна из самых содержательных страниц исторической жизни камерального лицея – страница К. Д. Ушинского. Не только привнесением упорядоченности в систему преподавания юридических дисциплин в лицее, преподавательским подвижничеством, но и смелым противостоянием мерам бюрократического стеснения свободы преподавания К. Д. Ушинский ярко и прочно вписал себя в историю этого учебного заведения и российской высшей школы.

Вместе с тем с полным основанием можно утверждать, что своим первоначальным педагогическим становлением, так сказать, озарением, будущим великим призванием юрист К. Д. Ушинский во многом обязан Демидовскому лицею. Именно профессорская кафедра в этом учебном заведении вывела его на путьбеззаветного служениянаукенапедагогическомпоприще.

Правительственный курс на всеобъемлющую регламентацию профессорского преподавания набирал силу. 23 января 1851 г. вышла утвержденная императором «Инструкция директору Демидовского лицея», которая обязывала возглавлявшего это учебное заведение чиновника к осуществлению тотального контроля за преподаванием. Пункт 10 этого документа содержал следующую установку: «Заметив, что профессор дозволяет себе некоторое, хотя бы то было и безвредное, отступление от программы или примешивает к своим лекциям рассуждения, не имеющие непосредственного отношения к составу ее, и поэто-

63«Основаниями» к их увольнению послужили независимый образ мысли молодых ученых, их непочтительное отношение к правительствующим циркулярам, постоянное противодействие формализму и рутине, отсутствие должного почтения к начальству, чрезвычайно возросший авторитет у студентов, что такое представлялось опасным и вызывало беспокойства властей. Подробно об этом см.: Щеглов В. Г. Указ. соч. С. 145– 146; Иванов А. Н. Указ. соч. С. 197–208.

64Татаринов В. И. покинул лицей в 1850 г.

43

му бесполезные для воспитанников лицея, директор объявляет об этом наедине с профессором... Сделав ему соответствующее внушение, усугубляет надзор за его лекциями»65.

6 июня 1853 г. лицей праздновал 50-летний юбилей. На торжестве присутствовали попечитель Московского учебного округа генерал-адъютант В. И. Назимов, профессора Московского университета юрист С. И. Баршев и филолог С. П. Шевырев. Открывая торжественный акт, директор Николай Михайлович Коншин66 (1793–1859) с удовлетворением констатировал в своей речи, что «Уставом 1845 года лицей восстановлен в степени ему изиздавна назначенной: стоять непосредственно после центральных университетов империи»67. Оратор подчеркнул особую важность придания лицею Уставом нового направления цели постоянной и определенной. Речь в целом была выдержана в официальном верноподданническом духе упования на «просвещенное попечение высшего начальства», однако заслуживает уважения взгляд Н. М. Коншина на науку как на самостоятельную ценность. Директором ясно выражено осуждение случаев поступления в учебное заведение молодых людей, движимых не любовью к науке, а карьеристскимисоображениями.

С основным докладом «Обозрение 50-летнего существования Демидовского лицея» на торжествах выступил исправляющий должность экстраординарного профессора по кафедре эн-

циклопедии законоведения Николай Александрович Гладков

(1826–1892). Он окончил юридический факультет Московского университета со степенью кандидата (1849 г.), преподавал в лицее с 1849 по 1861 гг., а с 1857 г. заведовал кафедрой энциклопедии законоведения. Докладчик охарактеризовал в общих чертах пройденный учебным заведением путь, каждый из его этапов. Проанализировав причины «недомоганий» училища, а затем лицея, Н. А. Гладков, так же как и Н. М. Коншин, выразил уверенность в том, что с введением Устава 1845 г., устано-

65ПСЗ: собр. второе. Т. 21. отд. 2 (1851). СПб. № 24.869; Сборник постановлений по Министерству народного просвещения // Царствование Николая I, 1825–1855 гг. СПб., 1864. Т. 2, отд. 2. 1352. 12, 105. С. 1057.

66Н. М. Коншин директорствовал в лицее в 1850–1856 гг. Он получил военное образование, участвовал в Отечественной войне 1812 г. и зарубежных походах русской армии. Известен как поэт, переводчик, издатель, друг А. С. Пушкина, Е. А. Баратынского, А. А. Дельвига.

67Коншин Н. М. Указ. соч. С. 6.

44

вившего органическое взаимопроникновение в процессе обучения хозяйственных и юридических наук, учебное заведение обрело твердую точку опоры. Его рассуждение по этому поводу не лишено интереса. «Действительно, при изучении хозяйственных наук, – говорилось в его докладе, – даже без приложения их к практике, беспрестанно видим необходимость в познаниях юридических; при исследовании явлений общественного быта, к которым принадлежат явления хозяйственные, необходимо встречаемся с законами юридическими, определяющими и охраняющими их и часто устанавливающими то или другое их направление, большее или меньшее их развитие; некоторые камеральные науки прямо предполагают знание этих законов, такова, например, наука государственного хозяйства. С другой стороны, при изучении законоведения, полезны и даже необходимы познания камеральные, потому что предметы, о которых они сообщают сведения, беспрестанно встречаются как содержание законных определений, ибо хозяйственные отправления составляют одну из важнейших сторон общественной жизни, подлежащей законодательной деятельности»68.

Сприветственной речью от имени профессорской корпорации Московского университета выступил декан историкофилологического факультета, академик Степан Петрович Шевырев, который, придавая лицею университетское значение, весьма емко охарактеризовал направление его деятельности. «Мы считаем, – говорил он, – Ярославский Демидовский лицей пятым факультетом Московского университета, факультетом камеральных наук, которого нам не доставало. Лицею дана теперь определенная обязанность изучить силы природы в науках естественных, преимущественно в том отношении, как прилагается это изучение к потребностям общежития; но для того, чтобы это применение совершалось правильнее и не подвергалось бы никаким ошибочным уклонением, предусмотрительное

правительство вменило в обязанность изучать законы нашего государства, для которого это применение назначается»69.

Счтением своего сочинения «История губернского города Ярославля» выступил законоучитель лицея протоиерей Иван

68Гладков Н. А. Указ. соч. С. 42–43.

69Шевырев С. П. Речь, произнесенная в день празднования 50летнего юбилея Ярославского Демидовского лицея в торжественном собрании его 6 июня 1853 года. Ярославль, 1853. С. 8.

45

Дмитриевич Троицкий. Инспектор лицея Г. К. Огонь-Дога- новский сделал отчет за 1852/1853 учебный год. После чего окончившим курс студентам были вручены аттестаты и медали. Торжество закончилось пением гимна «Боже, царя храни».

Сказанное на юбилее о преобразованном лицее Н. М. Коншиным и С. П. Шевыревым дает основание считать его высшим учебным заведением, но имевшим все-таки статус несколько ниже университетского. Последнее обстоятельство, конечно, в какой-то мере сказывалось на авторитете лицея. Но не с этим, видимо, связано вскоре после юбилея последовавшее новое падение престижа ярославского учебного заведения. Причины его недомоганий шли от внутреннего неустройства, от множественности учебных дисциплинприотсутствиисвязующегоихединства.

Еще в 1849 г. почетный попечитель лицея П. Г. Демидов обратил внимание на губительную для учебного заведения перегруженность учебного плана и в своей записке министру народного просвещения указывал на то, что студентам невозможно осилить за три года программу лицейского курса. Профессора, по его мнению, подобным положением поставлены в необходимость излагать предметы свои поверхностно, не давая науке надлежащего развития. Считая, что смешение камеральных и юридических дисциплин приносит делу только вред, он предлагал отдать предпочтение наукам камеральным, увеличив срок их изучения до четырех лет70.

Но тогда записке П. Г. Демидова не вняли в правительственных кругах, видимо, потому, что после проведенной Почетным попечителем в 1849 г. ревизии число учащихся стало возрастать, что внушало надежды и на восстановление престижа учебного заведения. К тому же для правительства не было резоном признавать обанкротившейся идею изучения камеральных наук в связи с отечественным законоведением практически сразу же после ее внедрения в жизнь, тем более что идея эта находила поддержку не только в среде высших сановников государства, но также и со стороны ученых деятелей народного просвещения, о чем шла речь выше. В этой связи необходимо вспомнить и весьма основательные суждения профессора Н. А. Гладкова о взаимоотношении хозяйственных и юридиче-

70 См.: Головщиков К. Д. Павел Григорьевич Демидов и история основанного им в Ярославле училища (1803–1886). С. 125.

46

ских наук и объединении усилий в решении научных и хозяйственных проблем. Стремление к достижению такого единения в учебном процессе само по себе заслуживало всяческого уважения. Но прежде чем ставить эту задачу на практические рельсы, необходимо иметь хорошо продуманную концепцию взаимодействия этих наук, основанную на уяснении закономерностей такого взаимодействия.

Такой концепции, как известно, уставом не намечалось и последующими инструкциями и циркулярами не вносилось никаких научно продуманных рекомендаций в его развитие. Кроме того, всякое новое дело в интересах его рационального освоения требует предоставления исполнителям известной самостоятельности, свободы творчества. Устав не предоставлял даже минимума такой свободы, по-прежнему принуждая профессоров к неукоснительному следованию известным пособиям и руководствам, подчас устаревшим, несозвучным времени. При подобном бюрократическом подходе выдвинутая Уставом цель оставалась не более чем благим пожеланием. К тому же Устав заранее ориентировал профессорский состав на объятие необъятного.

Период преуспевания лицея был сравнительно недолгим. С 1856 г. началось резкое падение числа его студентов. К 1858 г. оно опустилось до 27. У Министерства народного образования были все основания бить тревогу. Ревизия следовал за ревизией. Один из высоких ревизоров– попечитель Московского учебного округа П. Е. Ковалевский– поставил недомогающему учебному заведению очень точный диагноз, сделав вполне определенный вывод, что причины упадка лицея «не от учащих и учащихся, а от органического недостатка внутреннего его устройства»71. В 1856 г. на-

чалось директорство Михаила Васильевича Ляпунова (1820– 1868)72, которое прекратилось в 1864 г. в связи с его состоянием здоровья. Впервые лицей возглавил ученый, пришедший непосредственно из научного учреждения, из Казанского университета, который он окончил в 1839 г. с серебряной медалью и в котором он заведовал астрономической обсерваторией, руководил практическими занятиями студентов по астрономии. Это был на-

71 Цит. по: Щеглов В. Г. Указ. соч. С. 167.

72 Отец известного композитора С. М. Ляпунова и математика А. М. Ляпунова.

47

стоящий ученый-исследователь, имевший в своем активе ряд научных открытий. Его преемником стал уроженец г. Углича Алек-

сандр Николаевич Соколов (? – около 1870), первый выпускник Ярославского Демидовского лицея (1837 г., завершил образование на философском факультете Московского университета в 1839 г.), бывший и его директором (1864–1866 гг.). Свою карьеру он начинал преподавателем московских гимназий, а завершил в конце 1860-х гг. директором училищ Московской губернии. Наконец, в 1866–1868 гг. директором Лицея являлся историк и филолог Ва-

силий Павлович Грифцов (1808–1870), бывший до этого дирек-

тором 3-й Московской гимназии. Свой пост он оставил по состоянию здоровья. На долю этих директоров пришелся один из самых сложных периодов развития лицея, когда стоял вопрос либо о временном (предложение ярославского дворянства), либо о полном(предложениенекоторыхвысшихчиновников) его закрытии.

В директорском отчете о состоянии лицея за 1855/1856 и 1856/1857 академические годы большое внимание уделено научной стороне деятельности лицея. М. В. Ляпунов с удовлетворением отмечал возрастание научного потенциала вверенного ему учебного заведения. В числе значительных научных трудов последнего времени он назвал историческое исследование института найма земли профессора лицея, магистра гражданского права Н. А. Гладкова; «Обзор главнейших постановлений Петра I в области личного семейного права» исправляющего долж-

ность профессора Владимира Николаевича Никольского (1821– 1872) и его же историческое исследование «О началах наследования в древнейшем русском праве». Первая из работ В. Н. Никольского вышла в Ярославле, вторая – в Москве. Этот выпускник юридического факультета Московского университета, магистр гражданского права (с 1859 г.) был профессором лицея с 1850 по 1859 г., после чего стал экстраординарным профессором Московского университета, доктором гражданского права (с 1871 г.).

Директор отмечал также научную активность профессора по-

литической экономии Александра Евгеньевича Львова, опублико-

вавшего несколько статей в столичных журналах. Среди них: «О существе и цели промышленных предприятий на правах компаний и о влиянии их на народное богатство», «Обозрение отраслей промышленности, выгодных для разработки компаниями в России» (в журнале для акционеров) и «Разбор речи г. профессора

48

Бунге»: «О месте, занимаемом политическою экономиею в системе народного образования и отношении ее к практической деятельности» (в «Русском вестнике»)73. А. Е. Львов в период работы в лицее в 1853 г. защитил магистерскую диссертацию по теме «О земле как элементе богатства». В этом труде он выступает с опровержением теории ренты Д. Рикардо. А. Е. Львов доказывает, что земельная рента или доход от земли не есть вознаграждение за ее производительные силы, а вознаграждение затраченного труда и приложенного капитала. «Во всех сделках, – пишет он, – при всякой цене происходит только оценка услуг, усилий, а не сил природы, не естественной полезности (иначе воздух и вода были бы самые ценные предметы). Поэтому и рента земельная не есть плата за производительные свойства земли, как говорит Рикардо, но только вознаграждение за труд и за улучшения, произведенные в

земле посредством работ, которые увеличили ее производительность»74.

В 1855 г. этот профессор выступил на торжественном собрании лицея 29 апреля с актовой речью «О влиянии путей сообщения»75. В речи обосновывается необходимость соединения железной дорогой Петербурга с Рыбинском, крупнейшим центром волжской торговли, а также Москвы с Нижним Новгородом, ярмарка которого представляет средоточие внутренней торговли России.

На основе статистических данных А. Е. Львовым делается весьма любопытный вывод о том, что железнодорожное сообщение, при хорошей его организованности и дисциплинированности пассажиров, представляет больше гарантий от несчастных случаев, нежели перевозки на лошадях. А. Е. Львов преподавал в лицее более десяти лет.

Магистр гражданского права Н. А. Гладков вскоре в 1861 г. отошел от научной работы и посвятил себя служению правосудию. Состоял некоторое время членом Ярославского окружного суда, затем был выдвинут на должность члена Московской судебной палаты. Он был также видным общественным деятелем, принимал активное участие в проведении в Ярославской губернии крестьянской и земской реформ, был награжден серебряной меда-

73См.: Тверицкий. Отчет о состоянии Демидовского лицея за

1855/1856 и 1856/1857 академические годы. Ярославль, 1857. С. 7–8.

74Львов А. О земле, как элементе богатства. М., 1853. С. 94.

75Львов А. Е. О влиянии путей сообщения. Ярославль, 1855.

49

лью «За труды по освобождению крестьян». После Н. А. Гладкова остались печатные труды: «Обозрение 50-летнего существования Демидовского лицея», «О влиянии общественного состояния частных лиц на право поземельной их собственности по началам древнего русского законодательства» (магистерская диссертация), «О государственном лесном хозяйстве», «О вольнонаемном труде вообщеивсеверныхгуберниях вособенности» идр.

Наиболее значительным из его трудов является защищенная в 1855 г. магистерская диссертация76. Эта научная работа была посвящена исследованию поземельных отношений Древней Руси с целью установления зависимости юридического положения и значения находившихся в частной собственности земель от общественного состояния их владельцев. Исследование выполнено в ключе теории общинного или семейного быта, утверждавшей, в противовес теории родового быта, что основой древнего общества на Руси во времена «Русской правды» был не род, а славянская семья-община, имевшая отчасти кровный, отчасти договорный характер.

Возражая И. Ф. Эверсу, пытавшемуся обосновать господство у древних славян родового быта ссылкой на общие закономерности исторического развития, Н. А. Гладков утверждает, что не ко всякому общественному явлению вполне могут быть применены общие законы. «Семья славянская, – пишет он, – есть явление самобытное, не допускающее безусловного приложения так называемых общих законов исторического развития, как это делает Эверс»77.

Автор считал, что родовой период вообще не сохранился в истории славянского народа, что на историческую арену он вышел, имея основой своего общества семейную общину. Последняя в каком-то отношении служит отрицанием родового начала. Теория родового быта с господством этого начала связывала господство рода над личностью, с лишением ее самостоятельного значения, с отсутствием у человека индивидуаль-

76И. А. Емельянова ошибочно называет магистерскую диссертацию Н. А. Гладкова кандидатским сочинением (см.: ЕмельяноваИ. А. Историкоправовая наука России XIX в. История русского права: Методологические и историографическиеочерки. Ч. 2. Казань, 1988. С. 135).

77Гладков Н. А. О влиянии общественного состояния частных лиц на право поземельной их собственности по началам древнего русского законодательства. М., 1855. С. 5.

50