21-02-2013_19-11-15 / Киричек А.В. Русская философ мысль в PDF / текст_1

Другим философом, склонявшимся к материализму, был Андрей Михайлович Брянцев (1749–1821 гг.), также бывший профессором Московского университета (с 1795 года). Он написал ряд работ по теории позна-

ния («О критерии истины», 1787), по философии природы («Слово о свя-

зи вещей во Вселенной», 1790; «Слово о всеобщих главных законах при-

роды», 1799), в которых излагал стихийно-материалистические идеи. В частности, в последней из отмеченных работ он определяет четыре главных закона природы, которыми «природа везде управляется и которым вещественные и невещественные существа повинуются». Первый закон – закон непрерывности: «В природе нет нигде прерывности (Natura non facit saltum) [природа не делает скачков], нет никакого упущения, нет никакого внезапного прехождения от одной крайности к другой, нет ничего уединенного или отверженного. Одно зависит от другого, промежутки несовместны, и пустота невместима…» Второй – закон бережливости, крат-

чайшего пути или самомалейших средств: «Природа ничего не расточа-

ет, ни весьма истощевает и ничего вотще не употребляет, и ничего полезного не опускает, кратко сказать, малым великое производит. В ней нет недостатка и нет избытка. Что касается до её действий, то она действует всегда со всевозможно малейшим употреблением силы и кратчайшим путём…» Третий – закон всеобщего сохранения: «В природе ничего не пропадает, ни одна пылинка не уничтожается. Все её действующие силы целы. Всякое существо продолжает своё бытие. В новых образах токмо и бесчисленных смешениях и видах прежние существа паки возникают. Всякое по нашему понятьию ветхое, стареющееся и к падению клонящееся и истлевающее преходит в другой вид, лучший и совершеннейший…»

Четвёртый – закон вознаграждения (lex compensationis): «Мы все после проливного и продолжительного дождя ожидаем ясности неба. Тишину погоды преемлют ветры, неурожай награждается плодоносием, избыток отмщевается недостатком… Природа наблюдает свои расходы и приходы, имеет свои расчёты…»1. И хотя с позиций современной науки выделенные законы выглядят довольно наивными (за исключением третьего закона, который получил сегодня форму принципа сохранения энергии), кажутся слишком глобальными обобщениями, тем не менее, суть их сводится к утверждению идеи гармонии, целесообразности в природе, что вполне соответствует представлениям сегодняшнего естествознания.

Самым колоритным и интригующим религиозно-нравственным движением того времени было, несомненно, масонство, философскую базу которого составили взгляды немецкого мистика Якоба Бёме (1575–1624 гг.) и его французского последователя Луи-Клода Сен-Мартена (1743–1803 гг.).

1 Русская философия второй половины XVIII века: Хрестоматия. – Свердловск:

Изд-во Урал. ун-та, 1990, С. 193–211.

73

Масонство возникло в начале XVIII столетия в Великобритании в связи со стремлением удовлетворить религиозную потребность на внецерковной основе. Первая ложа (Великая ложа) основана в Лондоне 24 июня 1717 года. Из Великобритании это движение распространилось в другие страны, в том числе в Россию. Масоны стояли на религиозногуманистических позициях, себя рассматривали как строителей «истинного христианства». Важнейшими чертами мировоззрения масонства являются: 1) обоснование автономии человека в решении духовнонравственных вопросов; 2) идеал целостности человеческого духа, где вера и разум, разум и сердце объединены в единую силу (в этом аспекте масоны выступали непосредственными предшественниками славянофилов); 3) проповедь братской, деятельной любви ко всем людям; 4) возвышение знания как «внутреннего Первоначального Света» (соответственно, незнание – «внутренняя Первоначальная Тьма»); 5) совершенствование человека через личное и коллективное (соборное) самопознание как важнейший путь восхождения к Богу. Несмотря на прогрессивную роль в жизни российского общества, обширную просветительскую и книгоиздательскую деятельность, в 1822 году деятельность масонских лож была запрещена.

Лидером и ведущим теоретиком русских масонов стал Иван Григорь-

евич Шварц (нем. Иоганн Георг) (1751–1784 гг.), профессор философии в Московском университете (1779–1782 гг.), принадлежавший к ордену розенкрейцеров, активно занимавшийся просветительской деятельностью. В

своих лекционных курсах Шварц провозглашал Библию главным источником личной веры и познания мира; она выступает непосредствен-

ным предметом изучения на основе аллегорического, метафорического толкования (масонская экзегетика) и содержит весь необходимый свод божественных истин для теоретического познания мира и руководства в повседневной жизни человека. Философ утверждал идею универсального христианства, понимая его в гуманистическом ключе, а потому прирав-

нивал любовь к ближнему к службе ближнему, религиозно освящая практическое служение людям. Познание мира было поставлено Шварцем в прямую зависимость от открытия «внутреннего человека» и «Царства Божия внутри нас». Переход от «ветхого» к «новому Адаму» основывался на методе «прогрессивного откровения», т. е. божественные истины и духовный смысл мира раскрываются постепенно по мере морального созревания человека. Иначе масонские истины могут «ослепить» человека и нанести ему непоправимый вред.

Основываясь на философии Якоба Беме, Шварц подготавливал поч-

ву для восприятия российской общественностью немецкой классиче-

ской философии и, прежде всего, натурфилософии Шеллинга, где наиболее ярко выражен мистический элемент. Взгляды Шварца в контексте

74

религиозно-философских исканий русских масонов оказали влияние на развитие сентиментализма и романтизма, нашли свое отражение в построении этики дворянского гражданского общества и более широко – в формировании опытной внецерковной религиозной антропологии.

В числе активных участников масонского движения, сподвижником Шварца был выдающийся общественный деятель Николай Иванович Новиков (1744–1818 гг.), известный, прежде всего, как публицист и издатель. Начиная с 1768 года он издавал сатирические журналы: «Трутень», «Жи-

вописец», «Кошелек», в которых осуждал крепостное право, вооружался против злоупотреблений помещичьей властью, бичевал неправосудие, взяточничество, осмеивал галломанию (т. е. почитание и подражание всему французскому). Одновременно с сатирическими журналами Новиков выпустил целый ряд исторических изданий, которые должны были содей-

ствовать укреплению национального самосознания и дать «начертание нравов и обычаев наших предков», чтобы мы познали «великость духа их, украшенного простотою».

С 1777 по 1780 г. издавал ежемесячный журнал «Утренний свет», преследовавший нравоучительные и просветительские цели (кстати, весь доход от издания предназначался на устройство и содержание в Петербурге первоначальных народных училищ). В «Предуведомлении» к первому номеру этого журнала Новиков так определял цель издания: «Весьма униженную на свете добродетель возвести паки на её величественный престол, а порок яко гнусное и человеческой природе противуречащее вещество представить свету во всей его наготе…»1.

Также Новиков издал около 450 книг, организовал несколько типографий и книжных магазинов в 16 городах страны. Вообще, он считал

книгопечатание «наивеличайшим из всех изобретений» и надежнейшим орудием к распространению просвещения. Также он учредил в Москве первую библиотеку для чтения. Люди, близкие в то время к Но-

викову, утверждали, что он не распространил, а создал у нас любовь к наукам и охоту к чтению, а вместе с ним и общественное мнение. В го-

лодный 1787 год Новиков в широких размерах оказывал помощь голодающим. Одним словом, своей просветительской и организаторской дея-

тельностью Новиков пробудил самостоятельность русского общества.

В этом был источник его успеха, но в этом же, по условиям времени, была и причина его гибели.

Против Новикова было возбуждено уголовное дело (по официальной версии – из-за связи с масонами, на самом деле – из-за слишком активной

1 Русская философия второй половины XVIII века: Хрестоматия. – Свердловск: Изд-во Урал. ун-та, 1990, С. 150.

75

общественной деятельности), но еще до окончания следствия весной 1792 г. он был арестован. 1 августа 1792 г. императрица подписала указ о заключении Новикова в Шлиссельбургскую крепость на 15 лет. Четыре с половиной года провел Новиков в крепости, терпя крайнюю нужду в самом необходимом, даже в лекарствах, хотя заключение его самоотверженно разделял доктор Багрянский: он добровольно отправился в заточение вместе с узником и оставался в Шлиссельбургской крепости вплоть до его освобождения. Это случилось в 1796 г., когда император Павел I в пер-

вый же день своего царствования даровал свободу опальному мысли-

телю. Новиков был взят в крепость еще в полном расцвете сил, а вышел оттуда «дряхл, стар, согбен». Он вынужден был отказаться от всякой общественной деятельности и до самой своей смерти (31 июля 1818 г.) прожил почти безвыездно в своем Авдотьине, заботясь лишь о нуждах своих крестьян, об их просвещении и т. п.

По своим философским взглядам Новиков был близок к французским просветителям. Прежде всего, он был последовательным гуманистом, убеждённым в необходимости и пользе самопознания, в высоком достоинстве и предназначении человека: «…между видимыми вещами… ничего преизящнее, величественнее и благороднее человека и его от источника благ происходящих свойств не находим»; «…в природе человеческой находится много такого, что внушает в нас истинное к нему почитание и искренную любовь»; «человеки как разумное существо принадлежат ко классу творений первой степени…»1.

Вера в существование Бога сочетается у него с положением о бессмертии души, которое выступает чуть ли не важнейшим основоположением нравственности. «Сие чувствование, что душа наша бессмертна, – пишет Новиков, – есть надёжнейшее правило всех наших благородных великих и человеческому обществу полезных деяний, без которого правила все человеческие дела были бы малы, низки и подлы. Сие уверение истребляет порок, возвышает и питает добродетель в самых опаснейших обстоятельствах… Сие чувствование подает страждущему христианину в жесточайших болезнях утешение; он мнит: есть вечность, в которой престанет болезнь моя и где ожидает меня непреходящее веселие… Коль свята, коль славна выгода для нас, когда уверены о сей несомненной истине, но какие мучения, какое бедствие для нас, когда будем отрицать оную? … [тогда] вся земля сделается адом».2

1Русская философия второй половины XVIII века: Хрестоматия. – Свердловск:

Изд-во Урал. ун-та, 1990, С. 148, 150, 155.

2Там же. С. 160–161.

76

Новиков уверен в благотворности знаний, которые есть причина любого «совершенства», и пагубности невежества, поэтому «ежели человек при учёности своей злое имеет сердце, то достоин сожаления, и со всем своим знанием есть сущий невежда, вредный самому себе, ближнему и целому обществу»1. Таким образом, философ разделяет основную «мифологему» эпохи Просвещения о том, что свет знания, образования спасет мир, сделает его лучше, чище, нравственнее. Также он был уверен в том, что для развития наук необходима политическая стабильность и гражданские свободы: «Долговременность государства подаёт наукам случай приходить в совершенство; вольностью же они процветают»2.

Наряду с традиционными для своего времени и уже частично утратившими свою актуальность воззрениями у Новикова можно найти мысли, звучащие вполне по-современному. Например, положение, практически точно предвосхищающее известную максиму философа XX века Эриха Фромма (1900–1980 гг.) о том, что любовь к себе является необходимым условием любви к другим: «…человек, себя за ничто почитающий, не может и к другим иметь никакого почтения и в обоих сих случаях являет низкость мыслей»3.

В другом месте, когда Новиков пишет о том, что осуждать следует пороки, а не людей, ими наделённых4, он выступает непосредственной предтечей американского психолога-гуманиста Карла Роджерса (1902– 1987 гг.), выдвинувшего идею безоценочного принятия как одного из фундаментальных аспектов любых межчеловеческих взаимоотношений.

Некоторое время одну из масонских лож посещал другой известный мыслитель и общественный деятель Александр Николаевич Радищев (1749–1802 гг.), прославившийся своей бескомпромиссной, доходящей порой до отчаяния и безрассудства, борьбой с самодержавием (ода «Воль-

ность», 1783) и крепостничеством («Путешествие из Петербурга в Мо-

скву», 1790). Отметим основные вехи его трудного жизненного пути. Родился Радищев 20 августа 1749 г. в богатой и культурной поме-

щичьей семье в селе Верхнее Аблязово Саратовской губернии. С восьми

1Там же. С. 161.

2Там же. С. 166.

3Русская философия второй половины XVIII века: Хрестоматия. – Свердловск: Изд-во Урал. ун-та, 1990, С. 152.

4Говоря об обличительной роли сатиры, Новиков пишет: «Да будет также сие нерушимым для нас законом, чтоб давать восчувствовать сие наказание единым токмо порокам, а не особам, поелику они суть человеки. Порок и человек, сии два предмета, должны в наших листах быть подобны двум параллельным линиям, которые вечно одна другой прикоснуться не могут. Станем, друзья мои, прежде всего стараться быть человеколюбивыми, дабы, всё терпя и не касаяся личной укоризны, могли мы удобнее писать ко споспешествованию добродетели» // Там же. С. 150–151.

77

лет жил в Москве у родственника матери М. Ф. Аргамакова, много читал, изучал иностранные языки, посещал лекции профессоров Московского университета. С 1762 по 1766 г. учился в Пажеском корпусе (в СанктПетербурге), затем в числе двенадцати самых способных юношей был отправлен в Лейпциг для научных занятий. Там он пробыл пять лет, приобрел разнообразные и серьезные научные познания и сделался одним из самых образованных людей своего времени не только в России.

В1771 г. Радищев возвратился в Петербург и скоро вступил на службу в сенат, затем он занимал различные должности в различных государственных учреждениях: в штабе генерал-аншефа Брюса, в коммерцколлегии, в Петербургской таможне. При этом он всегда и везде отличал-

ся бескорыстием, преданностью долгу, серьезным отношением к делу.

После кончины горячо любимой жены (1783 г.) он стал искать успокоения в литературной работе. В 1790 году анонимно выпустил свое глав-

ное сочинение «Путешествие из Петербурга в Москву», с эпиграфом из

«Телемахиды»: «Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй»1.

Хотя книга была издана с дозволения цензуры, против автора, тем не менее, было проведено расследование. 4 сентября 1790 года состоялся именной указ, который признавал Радищева виновным в издании книги, «наполненной самыми вредными умствованиями, разрушающими покой общественный, умаляющими должное ко властям уважение, стремящимися

ктому, чтобы произвести в народе негодование противу начальников и начальства и наконец оскорбительными и неистовыми изражениями противу сана и власти царской» и осуждал его на смертную казнь. Однако по случаю заключения мира со Швецией, смертная казнь была заменена ссылкой в Сибирь, в Илимский острог, «на десятилетнее безысходное пребывание».

ВИлимске Радищев женился на Е. В. Рубановской, сестре его умершей жены. Во время ссылки он изучал сибирскую жизнь и сибирскую природу, делал метеорологические наблюдения, много читал и писал, занимался также лечением больных, вообще старался помочь чем кому мог и сделался, по свидетельству современника, «благодетелем той страны». Его заботливая деятельность простиралась верст на 500 вокруг Илимска.

Император Павел вскоре после своего воцарения вернул Радищева из Сибири (повеление от 23 ноября 1796 г.). После воцарения Александра I опальный вольнодумец был назначен членом комиссии для составления законов. Радищев разработал и подал либеральный проект необходимых реформ, где опять выдвигалось требование об освобождении крестьян. Председатель комиссии граф Завадовский сделал ему строгое внушение за

1«Телемахида» – роман знаменитого французского писателя Фенелона (1651– 1715) о приключениях Телемака, сына Одиссея и Пенелопы.

78

его образ мыслей, сурово напомнив ему о прежних увлечениях и даже упомянув о Сибири. Будучи человеком с сильно расстроенным здоровьем, с разбитыми нервами, Радищев был до того потрясен выговором и угрозами Завадовского, что решился покончить с собой, выпил яд и умер в страшных мучениях. Скончался Радищев в ночь на 12 сентября 1802 г. и похоронен на Волковом кладбище в Санкт-Петербурге. Слова, написанные им незадолго до смерти: «Потомство отомстит за меня», свидетельствуют о том, что свой уход из жизни он расценивал как политический акт.

В ссылке Радищев написал трактат «О человеке, о его смертности и бессмертии», считающийся первым философско-антропологическим сочинением в русской философии. Однако автор пишет здесь не только о человеке, но даёт своего рода свод философских знаний современной ему эпохи. В связи с этим интересны определения некоторых основных философских понятий: «Сведение о испытанном чувствовании называем представление. Перемены нашего понятия, производимые отношениями вещей между собой, называем мысли… Движение есть свойство пременять место»1 (жирный шрифт авт.). Размышляет Радищев и об онтологических вопросах, в частности, определяет свойства материи («вещественности») и душевной субстанции («духа»). К свойствам первой он относит непроницательность, протяжённость, образ, разделимость, твёрдость, бездействие, к свойствам второй – мысль, чувственность и жизнь.

Главные задачи работы – исследовать вопросы о природе человека,

о соотношении в нём души и тела, о перспективах обретения бессмер-

тия. Решая все эти вопросы, Радищев исходит из постулата о существовании Бога, принятие которого и предопределяет его выводы. Говоря о человеческой природе, мыслитель очень тонко и справедливо подмечает, что главным качеством, отличающим человека от животных, является спо-

собность как к совершенствованию, так и к развращению: «пределы то-

му и другому ещё неизвестны»2. Тем самым, философ, с одной стороны, присоединяется к мнению известного итальянского гуманиста пятнадцатого столетия Пико делла Мирандолы (1463–1494 гг.), и, с другой стороны, выступает предшественником французского экзистенциалиста Жана-Поля Сартра (1905–1980 гг.).

Рассматривая взаимосвязь души и тела, Радищев в первых двух частях трактата излагает аргументы материалистов, доказывающие тесную зависимость души от тела, и приходит к выводу, что со смертью тела погибнет и душа. В третьей и четвёртой частях он опровергает этот вывод и приходит

1Русская философия второй половины XVIII века: Хрестоматия. – Свердловск:

Изд-во Урал. ун-та, 1990, С. 358, 372.

2Там же. С. 354.

79

к положению о бессмертии души. Основные аргументы в пользу бессмертия души следующие: во-первых, душа проста, неразделима (простота и неразделимость души, согласно Радищеву, вытекают из факта непрерывности нашего сознания), следовательно, не может разложиться; во-вторых, поскольку Бог предопределил целью жизни человека постоянное совершенствование, то оно не может прекратиться с физической смертью, а продлится после неё, для чего душа человека получит новую, более совершенную организацию.

Приведённые аргументы, увы, не убеждают! Из непрерывности нашего сознания никак не вытекает простота и неделимость души хотя бы потому, что само существование души как особой сущности, отличной от тела (а не как свойства высокоорганизованной материи), доказать на сегодняшний день нельзя. Также и совершенствование человека даже в земной жизни не носит поступательного характера: в старости не только тело, но зачастую и разум, и другие душевные качества человека деградируют.1

Справедливости ради стоит отметить, что доказательства в философии вообще мало значат: если какое-то положение можно было бы с уверенностью доказать, тогда оно уже перестало бы быть философским положением, а приобрело бы характер доказанной научной истины.2 Понятно, что ни тогда, ни сейчас нельзя доказать ни положение о бессмертии души, ни положение о её смертности. На наш взгляд, Радищев вовсе и не преследовал цель доказать бессмертие души, слабость его аргументации была видна и ему самому. На самом деле, он стремился к иному – убедить человека жить праведно, жить добродетельно. Иными словами, трактат не претендует на достижение объективной истины, а носит нравоучи-

тельный, воспитательный характер. Именно поэтому он начинается и заканчивается схожими словами: эпиграф, позаимствованный у Лейбница, гласит: «Настоящее чревато будущим», а последние строки, написанные

1Вспомним хотя бы такое явление, как «старческий маразм». Кстати, об этом пишет сам Радищев: «Настаёт старость. Сия истинная зима человеческого тела и разума… Гибкие доселе члены начинают цепенеть; око померкло, ухо уже не слышит, не обоняет нос… сердце бьёт слабее, мозг твердеет; силы умственные угасают, понятие померкло, память совсем исчезла, рассудок пресмыкается и, наконец, истлевает совершенно… разум нисшёл до степени младенчества» // Русская философия второй половины XVIII века: Хрестоматия. – Свердловск: Изд-во Урал. ун-та, 1990, С. 367. Получается, что жизнь человека нельзя моделировать в виде прогрессирующей, устремлённой вверх прямой, а более правильно изображать в виде параболы, верхней точкой которой выступает акме человека, а нижними, соответственно, момент рождения и смерти.

2Таково, например, положение о том, что все тела состоят из атомов. А когда-то, до открытия атомного строения вещества, оно носило философский, а потому и гипотетический характер.

80

самим Радищевым, звучат как предостережение: «…о человек… блаженство твоё, совершенствование твоё есть твоя цель. Одарённый разными качествами, употребляй их цели твоей соразмерно, но берегись, да не употребишь их во зло. Казнь живёт сосмежна злоупотреблению. Ты в себе заключаешь блаженство твоё и злополучие…верь, что состояние твоё будущее соразмерно будет твоему житию… зло, тобою соделанное, будет зло для тебя. Ты будущее твоё определяешь настоящим, и верь, скажу па-

ки, верь, вечность не есть мечта»1 (жирный шрифт авт.). Этот текст достоин пера любого христианского богослова! Здесь присутствует и положение о воздаянии за грехи, и трижды употребляется слово «верь». Получается, что в бессмертие души надо всё-таки верить, а не полагать его твёрдо доказанным.

Кроме Шварца, Новикова, Радищева, антропологические вопросы рассматривали и другие, менее известные мыслители: поэт-публицист

Иван Петрович Пнин (1773–1805 гг.), написавший оду «Человек»2, трактат «Опыт о просвещении относительно России» (1804 г.)3; выдающийся русский юрист Александр Петрович Куницын(1783–1841 гг.), автор книги «Право естественное» (1818 г.)4; Александр Феодосьевич Бестужев (1761–1810 гг.), Василий Васильевич Попугаев (1779–1816 гг.).5

1Там же. С. 387–388.

2В ней он так воспевает человека : «Ты царь земли – ты царь вселенной, / Хотя ничто в сравненьи с ней. / Хотя ты прах один возженный, / Но мыслию велик своей! / Предпримешь что – вселенна внемлет, / Творишь – все действие приемлет, / Ни в чём не видишь ты препон. / Природою распоряжаешь, / Всем властно в ней повелеваешь / И пишешь ей самой закон» // Цит. по: Человек: Мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии. Древний мир – эпоха Просвещения. – М.: Политиздат, 1991, С. 411.

3В этой книге Пнин, исходя из мысли, что просвещение не может мириться с рабством, высказывается за освобождение крестьян, с которыми «помещики поступают хуже, нежели со скотами, им принадлежащими». Общая цель, к которой должно стремиться просвещение, заключается, по его мнению, «в приготовлении России полезных сынов отечеству, а не таких, которые бы гнушались тем, что есть отечественного, и презирали свой язык». Пнин предлагал обучать крестьян земледелию, дворян – юридическим наукам, военных – военным, священников – декламации, а не древним языкам, никому не нужным, и т. д.

4В данном произведении в наиболее полном и разработанном виде представлены принципы теории естественного права, исповедовавшиеся в той или иной форме всеми просветителями. Кратко существо этих принципов можно свести к тому, что ни один человек не должен использовать другого в качестве средства достижения своих целей.

5О них см. также в кн.: Человек: Мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии. Древний мир – эпоха Просвещения. – М.: Политиздат, 1991,

С. 410–423, 462.

81

К концу первой четверти просветительская мысль достигает своего расцвета, она уже не довольствуется пропагандой, а требует своего воплощения в жизнь, требует политического действия. Её своеобразной квинтэссенцией выступают программные документы декабристов, прежде всего,

«Русская правда» Павла Ивановича Пестеля (1793–1826 гг.), а также «Конституция» Никиты Михайловича Муравьёва (1795–1843 гг.). Ска-

жем несколько слов об авторе первого проекта, навсегда оставшемся в памяти последующих поколений пламенным борцом за свободу и народное благо.

Павел Иванович Пестель родился 24 июня 1793 г. в Москве в дворян-

ской семье. Участвовал в Отечественной войне 1812 г. и заграничных походах, впоследствии дослужился до полковника, был командиром Вятского пехотного полка (примечательно, что получив в 1821 г. в командование этот полк, считавшийся худшим во 2-й армии, он вскоре довел его до образцового состояния). В 1816 году вступил в тайное общество «Союз спасения», через пять лет выступил основателем и директором Южного общества декабристов.

Среди современников Пестель славился блестящими способностями и высоким интеллектом; по отзывам сослуживцев, он мог бы быть министром или командующим армией. По-видимому, с 1824 года Пестель переживал внутренний кризис и терял интерес к деятельности тайного общества. Он был противником немедленного начала вооруженного выступления, на чем настаивал С. И. Муравьев-Апостол. Пестель принял в тайное общество своего подчиненного, капитана Вятского полка А. И. Майбороду, которому доверял. Майборода же 25 ноября 1825 года сделал донос, в котором изложил все, что знал о Южном обществе. Пестель был арестован первым из декабристов 13 декабря 1825 года в Тульчине, и после обыска и допроса 27 декабря был отправлен в Петербург, где был приговорен к смертной казни и повешен 13 июля 1926 г.

Конституционный проект «Русская Правда», принятый Южным обществом в качестве программы действий, являлся одним из самых ради- кально-революционных политических документов того времени. Он включал следующие основные положения: уничтожение самодержавия, крепостного права и сословного строя, установление республики, равенство всех граждан перед законом, гражданские свободы, отсутствие избирательных цензов, конфискация крупнейших латифундий и наделение крестьян землей. Вместе с тем Пестель считал, что в результате революции власть должна перейти к Временному правительству, наделенному диктаторскими полномочиями без жесткого ограничения срока его действий. Это усугубляло подозрения ряда петербургских декабристов относительно бонапартистских устремлений честолюбивого Пестеля, поэтому лидеры Северного общества не торопились объединяться с Южным.

82