Homo institutius - Человек институциональный - Иншаков - 2005 - 854

Российский человек на пути институционализации

рованного вида убийства, как убийство с особой жестокость ю (п. «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ). На наш взгляд, не может обусловливать повышенную общественную опасность убийства лица, находя щегося в беспомощном состоянии, и тот факт, что такое состоян ие облегчает совершение преступления. Скорее уж наоборот: чем больше трудностей способен преодолеть субъект для реализаци и своего преступного намерения, тем опаснее он для общества.

Представляется, что введение рассматриваемого квалифицирующего признака может быть объяснено тем, что при сове р- шении подобного убийства потерпевшим становится такое л ицо, которое с точки зрения нравственных критериев нуждается в повышенной заботе, защите, внимании. Убийца же, избрав такое лицо жертвой своего преступного посягательства, проя вляет исключительную аморальность и цинизм. Следовательно, в ко н- тексте п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ беспомощность потерпевшего не может интерпретироваться просто как неспособность оказ ать сопротивление. Далеко не случайно закон в данном случае не с вязывает наличие квалифицирующего признака с использован ием такого состояния. Здесь беспомощность проявляется скоре е как потребность человека в помощи, постороннем уходе, причем потребность, находящая адекватный отклик в общественном сознании, признаваемая обществом, в том числе и путем устано в- ления дополнительных гарантий безопасности.

В свете сказанного нам представляется правильным решение, принятое Президиумом Верховного Суда РФ по делу грна Тарасова, когда из приговора, вынесенного в отношении осужденного, было исключено указание на квалифицирующий признак, предусмотренный п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Президиум при этом признал, что убийство спящего нельзя считать уби й- ством лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, в том понимании, как это предусмотрено в диспозиции п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ, поскольку сон является жизненно необходимым и физиологически обусловленным со - стоянием человека (см.: Бюллетень Верховного..., 2000, с. 12).

Таким образом, Верховный Суд РФ не усмотрел в данном слу- чае беспомощного состояния потерпевшего, хотя последний и был лишен возможности оказать виновному сопротивление, исходя из того, что сон не является каким-то исключительны м

779

РАЗДЕЛ VI

состоянием человека, определяющим необходимость постор онней помощи и заботы.

Совсем иное содержание вкладывает, на наш взгляд, законодатель в такой конструктивный признак изнасилования, к ак «использование беспомощного состояния» (ст. 131 УК РФ). Здесь слово «беспомощное» скорее всего употреблено не по назна че- нию, поскольку специфика объекта данного преступления за с- тавляет предположить, что «беспомощное состояние» в данн ом случае означает невозможность для лица проявить свою вол ю. Для изнасилования обязательным является использование беспомощного состояния жертвы, а не просто сам факт беспомощ - ности последней. Ведь половое сношение в подобной ситуаци и потому и будет рассматриваться как изнасилование, поскол ьку оно осуществляется виновным благодаря тому, что потерпев шая в силу различных причин не обладает свободой волеизъявле ния и отсутствие сопротивления с ее стороны не может означать добровольного вступления ее в половую связь.

Ограниченный объем настоящей работы не позволяет нам остановиться на вопросах, касающихся содержания других к валифицирующих признаков убийства, для понимания которых институциональные моменты имеют немаловажное значение. Это касается, в частности, таких обстоятельств, как совершение убийства группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой (п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ), по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или в ражды либо кровной мести (п. «л» ч. 2 ст. 105 УК РФ). Но уже вышесказанное позволяет сформулировать следующий вывод.

Жизнь человека является не только личным, но и важнейшим социальным благом, поэтому она является объектом усиленной уголовно-правовой охраны. Государство отказывает человеку в охране его жизни лишь в том случае, если он ставит се бя вне общества и вне его законов, в остальном же оно движимо стремлением создать дополнительные гарантии безопаснос ти для лиц, выполняющих значимые для общества функции, подвергающихся дополнительному риску по роду своей деятельности, а также являющихся наиболее уязвимыми для противоправног о воздействия. Институциональный анализ законодательных актов с целью выявления противоречий или обоснования трактовк и

780

Российский человек на пути институционализации

отдельных положений и статусов в различных ситуациях поз воляет усилить их комплексность и гуманистическую ориента цию, задав соответствующий вектор развитию всего институцио нального пространства современной России.

Литература

Бахрах Д.Н. Административное право: Учеб. Часть Общая. М., 1993. Белокуров О.В. Квалификация убийства (ст. 105 УК РФ): Учеб.

пособие. М., 2004.

Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1999. ¹ 3. Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1999. ¹ 6. Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2000. ¹ 5.

Ведомости съезда народных депутатов Российской Федерац ии и

Верховного Совета Российской Федерации. 1993. ¹ 33.

Галиакбаров Р.Р. Уголовное право. Общая часть: Учеб. Краснодар, 1999.

Гегель Г.В.Ф. Философия права. М., 1990.

Дементьев С. Понятие беспомощного и бессознательного состояния // Российская юстиция. 1999. ¹ 1.

Иншаков О.В., Фролов Д.П. Институционализм в российской экономической мысли (IX—XXI вв.): В 2 т. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2002.

Кузнецов А.В. Уголовное право и личность. М., 1977.

Курс советского уголовного права. Т. 3: Часть Особенная. Л., 1973. Мальцев В.В. Введение в уголовное право. Волгоград, 2000. Наумов А.В. Мотивы убийств: Учебное пособие. Волгоград, 1969. Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть: Курс

лекций. М., 1996.

Новый иллюстрированный энциклопедический словарь / Под ред. В.И. Бородулина, А.П. Горкина, А.А. Гусева, Л.М. Ланда и др. М., 2003.

Общественная практика и общественные отношения: философ - ский анализ проблем социального детерминизма / Отв. ред. Р.Г . Яновский. М., 1989.

Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1997.

Попов А.Н. Убийства при отягчающих обстоятельствах. СПб.,

2003.

781

РАЗДЕЛ VI

Разгильдиев Б.Т. Уголовно-правовая охрана жизни человека и ее оптимизация // Уголовно-правовая охрана личности и ее опти мизация: Науч.-практ. конф., посвящ. памяти проф. А.Н. Красикова (20— 21марта 2003 г.) / Под ред. Б.Т. Разгильдиева. Саратов, 2003.

Савинов В.М. Правильное толкование квалифицирующих признаков умышленного убийства — важная гарантия охраны пра в и законных интересов личности // Проблемы охраны прав и законн ых интересов личности в социалистическом уголовном праве и процессе: Сб. науч. тр. Ярославль, 1985.

Сборник постановлений Президиума и определений судебно й коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР. 1964—1972 гг . М., 1974.

Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть. М. ,

1996.

Философский энциклопедический словарь. М., 1983.

Шишко И. Квалификация «служебного долга» в условиях рыночных отношений // Российская юстиция. 2003. ¹ 4.

_________

1 Нельзя согласиться с толкованием ст. 2 Конституции РФ, пред - ложенным Б.Т. Разгильдиевым. Автор утверждает, что данная с татья признает в качестве высшей ценности, прежде всего, самого человека и только потом его права и свободы. По его мнению, под понят ием «человек» следует «подразумевать биологические свойств а: жизнь, здоровье, честь и достоинство, то есть то, без чего человек как сознательное и волевое существо состояться не может» (Разгиль диев, 2003, с. 5—6). Во-первых, употребление существительного «ценность » в формулировке статьи в единственном числе свидетельствует о том, что человек как таковой и его права и свободы рассматриваются законодателем как нечто единое. Во-вторых, фраза «признание, соблюд ение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства» ясно показывает, что государственной охране подлеж ит человек как носитель прав и свобод, а не как биологическое существ о.

2 Можно согласиться с В.В. Мальцевым в том, что слово «обеспечение» применительно к «миру и безопасности человечес тва», употребленное в ч. 1 ст. 2 УК РФ, «не до конца точно отражает задачи , стоящие перед Уголовным кодексом. Мир и безопасность чело вече- ства, — верно отмечает автор, — охраняются так же, как и прав а и свободы человека и гражданина, и поэтому искать в слове “о беспече- ние” иной смысл, чем в слове “охрана” нет оснований» (Мальц ев, 2000,с.143).

782

Российский человек на пути институционализации

3 Наша позиция, думается, близка к точке зрения, занимаемой А.Н. Поповым. Автор, однако, не довел свою мысль до логическо го завершения. Правильно утверждая, что необходимо учитыват ь, является ли потерпевший близким родственником лица, занима ющегося общественно полезной деятельностью, или относится к иным лицам, А.Н. Попов почему-то полагает, что ошибка относительн о истинных взаимоотношений между этими иными лицами и лицо м, действующим в публичных интересах, не влияет на квалифика цию (cм.: Попов, 2003, с. 162—164.).

4 Гражданско-правовые отношения могут служить основанием для осуществления и управленческих функций, скажем, функц ий руководителя организации или главного бухгалтера. Подробн ее об этом см.: Шишко, 2003, с. 52—53.

à ë à â à 37

ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ

ЧЕЛОВЕКА В РОССИЙСКОЙ СИСТЕМЕ

ПРИКАЗНОЙ БЮРОКРАТИИ XVI—XVII вв.

В соответствии с современными направлениями развития отечественной и зарубежной науки представляется весьма актуальным комплексное изучение социального содержания чел овека с новых методологических позиций, позволяющих в полной мере использовать достижения философии, социологии, политэкономии, истории и других гуманитарных дисциплин, объек - том изучения которых являются общество и его институты.

Бюрократические институты государственного управления являются одной из важнейших составляющих любой государственной системы. Знание механизмов их функционирования и эволюции позволяет по-новому оценить перспективы развит ия современного общества, определить приоритетные направл ения государственного регулирования и проведения дальнейших реформ в современной России, учитывая национальные особенн о- сти и институциональную самобытность Российского госуд арства, специфику отечественного менталитета.

783

РАЗДЕЛ VI

Период с конца XV до конца XVII в. представляет особый интерес для изучения истории России: именно в это время пр о- исходит становление и укрепление централизованного гос ударства. Вместе с тем, это был важный этап формирования базовы х институтов российского общества, определивших его совре менный облик. Важно провести углубленное исследование закон о- мерностей и специфики данного периода в рамках нового для отечественной науки и активно развивающегося институци онального подхода, выявить и классифицировать существовавшие институции, определив значение и содержание каждой из них. В ажной задачей является также изучение их специфических ист ори- ческих особенностей в аспектах генезиса, структуры, функц ий, состояния и динамики хозяйственной системы. Предпримем д а- лее попытку осмысления институционального потенциала ч еловека в средневековой России применительно к нарождавшей ся системе институтов бюрократии.

Раскрывая сущность и содержание интересующих нас процессов, будем вести речь о следующих характерных для изуч аемого исторического периода институциях: государство, чин овничество, дьячество, делопроизводство, столоначальство, з аконотворчество, дворянство, местничество, взяточничество, в олокитство и др. Доминирующими институтами являлись Боярская дума, Государев двор, приказы, приказные избы городов, вот- чина, поместье, семья. Основными субъектами институционал ь- ной деятельности выступали государь, члены Государева дв ора, бояре, дворяне и дети боярские, дьяки, подьячие, воеводы.

Модификация и дифференциация институций и институтов в рассматриваемый период была связана с необходимостью о птимизации состава, структуры, механизма функционирования и контуров хозяйственной системы, а также с эффективной реа к- цией на воздействия внешней среды, включая влияние процес сов слияния с другими социальными системами или выделением э лементов хозяйственного порядка из состава суперсистем. Сл едовательно, причинами, приводившими к изменениям институтов, являлись как внутренние закономерности их эволюции, так и адаптация к изменению отдельных компонентов и всей систе мы факторов хозяйства (Иншаков, Фролов, 2002, с. 32).

784

Российский человек на пути институционализации

Государство в описываемых исторических условиях выступало мощной институцией, представляя собой функциональн ую базу организации взаимодействий людей, групп и сообществ в рамках целостной хозяйственной системы. Государственно е управление выступало механизмом реализации функции распо ряжения общественным богатством. Центральное и местное упр авление являлись функциональными и генетическими подсист емами в структуре общественных отношений. Приказная бюрокра - тия выделялась как отдельная институциональная организ ация, содержательной основой которой была институция дьячест ва. Можно вести речь об эволюции подсистем управления в рамка х уже существовавшего государства и оформлении в течение н е- скольких десятилетий с конца XV в. до середины XVI в. новых институций.

Средневековая Россия является ярким примером того, как в переходные эпохи повышается степень влияния внешних пр о- цессов и событий на внутренние тенденции институционали зации. Переломным моментом, обладавшим созидательной энерг и- ей, стало преодоление Россией периода феодальной раздроб ленности, обретение статуса независимого государства, что являлось объективным и закономерным отражением прогресса систем ы факторов производства (производительных сил общества). П о- скольку государство, как новая для того времени институци я, произвело новые формы статусов социальных субъектов, пар аллельно формировались новаторские институты практически во всех сферах жизни общества. Наряду с этим происходила сод ержательная реорганизация сложившихся ранее институтов и институций.

Церковь как институт Русского государства насчитывала к концу XV в. уже пять веков существования. Оценивая ее как наиболее консервативную и устойчивую систему функциона льных отношений, тем не менее, в XVI—XVII вв. можно отметить определенную ее эволюцию, в частности, появление ранее не существовавшей на Руси институции — патриаршества. Актив и- зировались институции стяжательства и нестяжательства, что вызвало внутрицерковные споры и противоречия, «вылившие - ся» в церковный раскол, связанный с именем и деятельность ю патриарха Никона.

785

РАЗДЕЛ VI

Изменения коснулись практически всех сфер жизни общества, взаимовлияние которых в целостной системе несомнен но. Поэтому изучение становления и развития отдельных инсти туций вне широкого исторического контекста не отвечает зад аче полного понимания происходивших процессов. Интересно, чт о в период приобретения Россией статуса Московской Руси ста ли оформляться новые механизмы взаимодействия институтов, в основе формирования которых лежало перераспределение с обственности хозяйственных субъектов, главным из которых в ыступало государство. Именно государство, по сути, являлось крупнейшим собственником на «землю» и «труд» (по концепции Ж.- Б. Сэя) — основные источники дохода. Для конца XV—XVI вв. данный вопрос был как никогда актуален, так как происходи ло активное присоединение новых территорий, а в течение XV— XVII вв. происходило закрепощение крестьянства. Вторым по зна- чению собственником была церковь. Это и обусловило ряд вн утрицерковных споров, а также постоянный антагонизм церкви и государства как самостоятельных институциональных субъ ектов.

С другой стороны, к уже существовавшему институту вот- чины в конце XV в. добавился институт поместья. Государство пыталось выиграть «гонку собственников» и не упустить пр ава распоряжения доходами с земли. Именно этим было обусловле но появление поместья, экономическое содержание которого о сновывалось на функции временного держания земли за службу, просуществовавшей в течение двух веков и прошедшей за это т период ряд институциональных изменений.

Эти процессы отразились и на сословной структуре общества: в течение первой половины XVI в. активизировался процесс оформления новых сословий — дворянства, казачества и др., причем во всех них, начиная с боярства, наблюдался процесс расслоения с изменением ранга политического и социально го статуса. Однако главным продолжал оставаться принцип мес тни- чества, которое, с точки зрения институциональной теории, является самостоятельной институцией, определявшей отнош ения субъектов в системе государственного управления на осно ве родственной преемственности соответствующего статуса.

Изучение функциональной специфики аппарата государстве н- ного управления само по себе невозможно без учета тех про цес-

786

Российский человек на пути институционализации

сов, которые имели место в конкретную историческую эпоху. Тем не менее, определившись с набором социальных институций, попадающих в поле нашего научного наблюдения, можно классифицировать их с использованием иерархической четырехур овневой пирамиды эволюции институций О. Уильямсона (Иншаков, Фролов, 2002, с. 23—29). Согласно данной схеме, объекты нашего изучения соответствуют третьему уровню — институциям уп равления, без которых эффективное функционирование хозяйст венной системы не представляется возможным, хотя собственно сть и остается основой любых трансформаций.

В настоящий момент остается открытым вопрос о методологии анализа каждой институции в отдельности, учитывая сло ж- ность их взаимосвязей и содержательное многообразие. Изу чение взаимоотношений бюрократии и общества дает возможность представить эту проблему в широком контексте, используя дости жения философии и социологии конца XVIII — начала XXI в. Комплексное изучение сложившихся в этот период подходов поз воляет дополнительно обосновать необходимость применения институционального подхода к изучаемой проблеме.

Возникает необходимость уточнения предмета нашего исследования. Нужно проводить четкую грань между собственн о бюрократией и политической элитой общества. Неясность, а порой неразличимость границ между этими социальными образ о- ваниями составляла специфику политической системы Росс ии в рассматриваемый период. И то, и другое понятие часто сопос тавляют с правящим классом. Отправным моментом для разрешения данной проблемы может послужить суждение американск о- го историка Дж. Ле Донна, следующего традиции В. Парето, Г. Моска и М. Острогорского, по концепции которого правящий класс представляет собой совокупность индивидов, осущес твляющих функции исполнения и управления, то есть совмещающих статусы принципала и агента, а также обладающих следующим и типичными признаками: монополия власти над остальным нас е- лением, широкий спектр привилегий, целостность и особый с о- циальный статус, строгая иерархия (Ле Донн, 1993, с. 56—59). Термин «элита» следует употреблять для обозначения «изб ранных людей», прежде всего высшей знати, а также привилегиро - ванных служилых людей. Бюрократия же возникает в связи с

787

РАЗДЕЛ VI

тем, что различия в уровне государственного сознания созд ают предпосылки для формирования определенной группы, не име - ющей четких границ, способной брать на себя функции управ - ления, что может быть фактически властью над обществом, в котором элита представляет собой не более чем «верхушку» бюрократии (Ашин, 1985, с. 8, 64—67).

Основные черты бюрократии были сформулированы в рамках концепции идеальных типов М. Вебера (Weber, 1965, р. 3—6; Вебер, 1990а, с. 666—667). В дальнейшем концепция нашла отражение и получила развитие преимущественно в зарубежной науке XX столетия — в трудах В. Вильсона, А. Вебера (Вебер, 1988, с. 120—128), Р. Михельса (Bureaucracy, 1994, р. 643), в работах исследователей «формальной» («классической») школы с ко нца 1920-х гг., сконцентрировавшей усилия на изучении организационных структур, иерархии и взаимодействии информацион - ных потоков, статуса служащих различных уровней и нормати в- ного регулирования всех сторон деятельности организаци и, и «школы человеческих отношений», сделавшей акцент на орга низации как системе связей и взаимодействий различных груп п, актуализировав социально-психические аспекты их поведе ния. Позже многие теоретические элементы были синтезированы , появились альтернативные подходы к изучаемой проблеме, в том числе представленные трудами Р.К. Мертона, Р. Бендикса, Ф. Селзника, А. Гоулднера, М. Крозье, С.М. Липсета, Н.Е. Лонга, Л. Фримана, Г. Саймона, П. Блау, М. Крозье, Д. Валдо, В. Острома, Р. Майкелсона, Т. Парсонса, Ф. Рурка и др.1 Концепция «реалистической» бюрократии до сих пор привлекае т внимание отечественных и зарубежных исследователей.

Бюрократия в отрыве от исторической реальности не может обладать какими-либо признаками, которые можно выделить, если речь идет об историческом явлении, то есть бюрократи ческом аппарате определенного государства в конкретный пер иод времени. Можно лишь говорить о критериях, по которым следу - ет проводить анализ системы государственного управлени я, которые были сформулированы в рамках концепции идеального типа государства М. Вебером, по праву считающимся основоп о- ложником административной науки. По своему содержанию да н- ная конструкция носит идеальный характер, поэтому задача ис-

788