Homo institutius - Человек институциональный - Иншаков - 2005 - 854

Российский человек на пути институционализации

хозяйства. К таковым относятся: государственные программ ы, финансируемые из бюджета; кредитно-финансовая сфера; приватизационные операции; внешнеэкономическая деятельнос ть; сырьевая и топливная промышленность; сфера обращения дра гоценных камней и металлов; шоу-бизнес; рыбный и икорный бизнес и т. д. Этот процесс неизбежно сопровождается привнесением криминальными элементами в указанные отрасли методов насилия и запугивания, что подтверждается их трансформац ией в рутинный инструмент российских хозяйственных отношен ий.

Однако отечественная модель институционализации престу п- ности не универсальна. Мировой опыт показывает, что имеет место не простое распространение криминального элемент а на отдельные, или даже многие, сферы «здорового» общественно го «организма», а, скорее, процессы адаптивного взаимодейств ия, «тонкого» приспособления их друг к другу. Во-первых, прест упные организации все больше приобретают корпоративный ви д. И по внешней форме, и по внутренней структуре они структурно уподобляются формам организации основного звена совр е- менной экономики. Даже органы их управления напоминают со - веты директоров крупнейших компаний 2. Основное отличие подобных организаций от официально действующих корпорати в- ных структур состоит в наличии у них подразделений операт ивного силового реагирования (хотя крупные коммерческие ба нки содержат мощные службы безопасности...).

Во-вторых, происходит конвергенция технологий, применяемых организованной преступностью и оппортунистическ ими

èкоррумпированными «белыми воротничками». Сокращение п рименения ОПГ методов прямого насилия и угроз физической ра с- правой редуцирует проблему выявления совершаемых ими пр о- тивоправных действий к стандартным экономическим прест уплениям. Происходит налаживание организованной преступн остью взаимовыгодных отношений с органами правопорядка, по - литиками, населением. Мафия не только минимизирует насиль - ственные действия, но и сдерживает их проявления со сторо ны неорганизованной преступности, например, взяв под контро ль уличные банды. Благодаря ОПГ люди получают возможность по - купать запрещенные или дефицитные товары, получить работ у

èт. д. Заметные суммы мафия имеет возможность расходовать на

819

РАЗДЕЛ VI

благотворительность, инвестируя общество за его счет и ус танавливая атмосферу «согласия», терпимого отношения к ней . Тем самым вуалируется угроза организованной преступности д ля общества, приуменьшается ее содержательное отличие от пред принимательского сообщества.

В-третьих, формальное слияние организованной преступности с окружающими ее хозяйственными субъектами происх о- дит особенно успешно при активном «отмывании» преступны х доходов с последующим инвестированием их в легальный биз - нес (Карпец, 1992, с. 263). Игнорирование «происхождения» капитала недопустимо, равно как и амнистия капиталов, поско льку тем самым государство выступит оппортунистом своей фу нкции институционального агента всего общества, в обмен на перспективу инвестиций предав его законные интересы.

Идеалистически настроенные исследователи предвосхищают «радужные» перспективы институционального развития мафиозной организации (Латов, 2001, с. 104), когда она полностью «растворится» в законном бизнесе, порвет с преступным и функциями и начнет соблюдать установленные правила пред - принимательства. В наибольшей степени подобному вариант у соответствует японская организованная преступность, кото рая действует легально и поддерживает тесные связи с полицией. П равда, в последнее десятилетие это «идиллическое» сосуществ ование полиции и якудза начинает разрушаться...

Формально границы теневой институционализации зависят от всеобщности лежащих в ее основе базисных институций (Б ергер, Лукман, 1995, с. 132). Если они полностью и повсеместно разделяются членами общества, то границы институционали зации будут широкими. Если же теневые институции воспроизводят ся лишь в рамках отдельных социальных групп, эти границы ста новятся более узкими, а формирующийся порядок хозяйства буд ет фрагментарным. Таковыми оказались в связи с этим почти вс е теневые институциональные образования, рассмотренные в ыше.

Некоторое исключение из этого ряда представляют два край - них варианта институционализации организованной престу пности. Вариант растворения в официальном обществе означает у трату ее базисных институций — вымогательства и силового пре - восходства — и движение вспять процесса теневой институц ио-

820

Российский человек на пути институционализации

нализации. Вариант достижения организованной преступно стью господства в государстве демонстрирует ее интеграционн ые возможности — объединение многообразных, но разрозненных ле - гальных и нелегальных, легитимных и нелегитимных институ - циональных процессов.

Однако в этой высшей форме институционализации преступности отчетливо обнаруживается ограниченность сило вого базиса. Даже теоретически трудно себе представить, что це нности насилия могут разделяться большинством граждан, поэтому историческая перспектива подобной институциональной системы — дезингрессия (термин А.А. Богданова), то есть распад на фраг - менты с последующим их обособлением и элиминацией. Для сохранения экономической базы ОПГ в своей новейшей форме международного терроризма прибегают к идеологической д иффузии ортодоксального ислама. Без религиозной обработки исходно недостаточно критичных масс сохранение насилия и с илового превосходства как институциональной основы органи зованной преступности проблематично, ибо общество восприн и- мает такие ценности и нормы, как преходящие, временные и с течением времени, стабилизацией экономического положен ия произойдет их неизбежная элиминация.

Включение в анализ институции новаторства позволяет более отчетливо зафиксировать выявленную закономерность эволюции «теневой» институционализации: природу и специфик у этого процесса не удастся раскрыть, представляя его как а втономное воспроизводство «теневых» институций. Его границ ы и формы могут быть установлены только при анализе взаимоде й- ствия и взаимопроникновения «теневых» и «светлых» струк тур и функций человеческой деятельности. Само по себе новаторс тво позитивно оценивается обществом, хотя составляющие его « акционистскую» основу элементарные действия в разнообраз ных сферах имеют в большинстве случаев «теневой» характер, пр оявляясь как нарушения норм, правил, стандартов и т. п., регулирующих функционирование этих сфер. Так, почти вся экономи- ческая инициатива в советское время принадлежала «тенев ым» субъектам, которые действовали активно и творчески ценой нарушения законодательства, в том числе уголовного, добивал ись общественно-полезных результатов, терпели личные лишени я —

821

РАЗДЕЛ VI

получали выговоры, увольнялись с работы, теряли в заработ ке, садились в тюрьму и др. Лишь некоторая часть проявляемой инициативы находилась в «законе» и осуществлялась по специа льным разрешениям.

Таким образом, в институции новаторства особенно органично сочетаются социальные силы «света» и «тени», в стол кновении создающие импульс креативного порождения нового и конструктивного разрушения старого, которое, тем не менее , может в течение длительного времени доминировать в рассм атриваемом неустойчивом единстве на основе механизма инер ции.

Хотя легитимация теневых институциональных форм всегда остается ограниченной, они могут пользоваться поддержко й широких слоев населения и государства, интегрироваться со «светлыми» институциями, образуя крупные комплексы. Но по при- чине неустойчивости в долгосрочной перспективе оптимал ьной формой их существования является воспроизводство момен та неопределенности своего социального статуса, синтезиру ющего позитивные и негативные оценки.

Литература

Алексеев П.В., Панин А.В. Философия: Учеб. М.: ТЕИС, 1996. Альбрехт У., Венц Дж., Уильямс Т. Мошенничество. Луч света

на темные стороны бизнеса. СПб.: Питер, 1995.

Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальност и: Трактат по социологии знания. М.: Изд-во «Медиум», 1995.

Борисов М. Пиво вреднее водки // Эксперт. 2004. ¹ 30. С. 48—50. Борисов М. Худшее лето // Эксперт. 2003. ¹ 23. С. 30—34. Григорьева Е., Максаков И. Касьянова бросили на коррупцию

// Известия. 2004. 14 янв.

Каледин Е. Банкам доверия нет // Известия. 2004. 29 июля. Карпец И.И. Преступность: иллюзии и реальность. М., 1992. Ларичев В.Д. Злоупотребления в сфере банковского кредитов а-

ния. Методика их предупреждения. М.: Учебно-консультационн ый центр «ЮрИнфоР», 1997.

Ларичев В.Д. Преступления в кредитно-денежной сфере и противодействие им. М.: ИНФРА-М, 1996.

822

Российский человек на пути институционализации

Латов Ю.В. Экономика вне закона: Очерки по теории и истории теневой экономики. М.: Московский общественный научный фо нд, 2001.

Московцев А.Ф., Дьячков А.М. Мошенничество на потребительском рынке: выявление и особенности расследования: Учеб. п особие. Волгоград: Волгоградская академия МВД России, 2001.

Московцев А.Ф., Таджибаев И.Т. Свет и тени современной советской экономики. Душанбе: Дониш, 1990.

Оборотни в пиджаках // Известия. 2003. 12 нояб.

Овчинский В.С. Стратегия борьбы с мафией. М.: СИМС, 1993. Онищенко Г. Охранная грамота пиву от Циолковского // Рос-

сийская газета. 2004. 21 июля.

Организованная преступность-2 / Под ред. А.И. Долговой, С.В. Дьякова. М.: Криминологическая ассоциация, 1993.

Организованная преступность-3 / Под ред. А.И. Долговой, С.В. Дьякова. М.: Криминологическая ассоциация, 1996.

Панина Т. Меняем сберкнижку на квартиру // Российская газета. 2004. 29 июля.

Панкратьева Н.В., Попов В.Ф., Шиленко Ю.В. Здоровье — социальная ценность. М.: Мысль, 1989.

Полькен К., Сцепонек Х. Кто не молчит, тот должен умереть. М.: Мысль, 1988.

Привалов А. О парше и раке // Эксперт. 2004. ¹ 9.

Радаев В. О роли насилия в российских деловых отношениях // Вопросы экономики. 1998. ¹ 10.

Расследование преступлений в сфере экономики: Руководст во для следователей. М., 1999.

Роуз-Аккерман С. Взяточничество // Экономическая теория / Под ред. Дж. Истуэлла, М. Милгейта, П. Ньюмена. М.: ИНФРА-М, 2004.

Сагдиев Р. Пена со спиртом // Известия. 2001. 30 марта. Смовж М. Даю наводку // Известия. 2004. янв.

Тимофеев Л. Институциональная коррупция. М.: РГГУ, 2000. Уэда К. Преступность и криминология в современной Японии.

М.: Прогресс, 1989.

Шонова А. Обыкновенная коррупция // Российская газета. 2004. 20 янв.

Щепаньский Я. Элементарные понятия социологии. М.: Прогрес с,

1969.

823

РАЗДЕЛ VI

Щербатых Ю.В. Искусство обмана. Популярная энциклопедия. М.: Изд-во «Эксмо», 2003.

Яковлева Е. Гражданское общество — это не группа диссиден тов // Российская газета. 2004. 22 июля.

Ячменникова Н. Особенности национальной «малины» // Российская газета. 1999. 23 апр.

_________

1 Ср.: в доходах мафиозных структур развитых стран доля рэке та составляет от 2 до 7 % (Овчинский, 1993, с. 15; Уэда, 1989, с. 128).

2 Так, специальная комиссия США по расследованию деятельности организованной преступности в 1978 г. установила, что к апиталы «Коза Ностра» инвестированы в 46 отраслей легального би знеса, а структура управления ими представлена конфедерацией 24 «семей», деятельность которых координируется «комиссией» из 9 бос сов крупнейших организаций (Полькен, Сцепонек, 1988, с. 361).

à ë à â à 39

РЕГИОНАЛЬНЫЙ АСПЕКТ И Н С Т И Т У Ц И О Н А Л И З А Ц И И

НЕФОРМАЛЬНЫХ ТРУДОВЫХ ПРАКТИК

ÂСОВРЕМЕННОЙ РОССИИ

Более десяти лет Россия «погружена» в континуум системных трансформаций, ориентиром которых является достижен ие эталонных параметров социально-рыночного хозяйства. Пре одоление сил инерции институтов государственно-монополист ического социализма потребовало кардинальной реформации вс ей «институциональной карты» страны, выражаясь в глубоких и з- менениях трудовой мотивации акторов, сформировав новые н е- формальные практики, оказывающие латентное влияние на об - раз повседневной жизни людей. Изучение функциональной ре с- труктуризации трудовой среды этими практиками необходи мо для достижения большей системности научного осмысления произошедших социальных перемен. Выявление основных неформ аль-

824

Российский человек на пути институционализации

ных трудовых практик и тенденций их динамики позволит не только понять, как нужно преобразовать то, что можно изменить, но и как использовать то, что изменить нельзя.

Под неформальными трудовыми практиками понимается совокупность устойчивых массовых типовых моделей взаим одействия между институциональными агентами на основе закре пления необходимых функций и установления на их основе стату - сов работников и руководителей по поводу преобразования предметов естественной и искусственной природы в продукт и пр и- дания ему новых характеристик в процессе создания стоимо сти. Такие практики представляют собой объективированные в п роцессе труда индивидуальные и коллективные рутины, которы е, будучи результатом закрепления в поведении формально ус тановленной системы специализации и кооперации, делают их с о- держательно богаче и повышают адаптивность работников к неожиданным изменениям стандартных параметров производств енного процесса.

В современной России неформальные практики в сфере труда не просто широко распространены и продолжают комплексно усиливаться: идет активный процесс их институционализац ии, или, словами отечественных социологов, «превращения в уст ой- чивый постоянно воспроизводящийся феномен, который, интегрируясь в формирующуюся систему экономических и иных общественных отношений, становится привычным образцом п о- ведения социальных акторов и постепенно интернализуетс я ими. Большие группы работников не осуждают и внутренне принимают неформальные практики в сфере труда» (Заславская, Ша - банова, 2003, c. 190). Этот процесс связан прежде всего с расширением неформального поля реализации частичных и компле ксных функций трудовой деятельности, позволяющим удовлетв о- рить (зачастую, только в нем) растущие потребности работни - ков. Следует учесть, что «принципиально не может быть не ин - ституциированных человеческих действий в обществе, так к ак любая функция общественного существа реализуется посре дством определения ее места в кооперации и разделении труда, оце нки ее необходимости и полезности» (Иншаков, 2002, c. 19).

Акцент на изучении неформальных трудовых практик определяется следующими методологическими посылками. Во-п ер-

825

РАЗДЕЛ VI

вых, в России социальные отношения всегда были в большей степени неформальными, межличностными, нежели базировались на следовании принципам государственных институто в и законов. С 80-х гг. XX в. дифференциация институциональной специфики охватила и западноевропейские страны в связи с усилением миграционного давления, что повысило роль нефо р- мальных практик в коммуникации и трудовой деятельности. П роизошел мощный сдвиг, связанный с повышением внимания к ценностям, которые разделяются всеми членами этнических сообществ независимо от их имущественного статуса. Совокуп ность неформальных практик формирует маргинальную субкультур у в рамках организационной культуры, функционально дополня я последнюю или выступая по отношению к ней как аномия. В этом случае такие практики представляют собой устойчив ый феномен, эволюционно возникший на основе устойчивых черт национальной культуры, постоянно воспроизводимых на осн ове традиции. Такие типы культур Э. Холл называет высоко конте к- стными: значительная часть коммуникаций в них протекает н а невербальном уровне, а эффективность использования соци ального капитала зависит в большей степени от дружеских отно шений и доверия сторон друг к другу, чем от положений, зафиксированных в контракте. Напротив, в низко контекстных кул ь- турах люди склонны опираться на формальные отношения, законы, правила, пункты контракта, отдавая предпочтение кра т- косрочным сделкам, многократно продлеваемым на оговорен - ных условиях (США, Германия, Швейцария и др.) (Латов, Нестик, 2002, c. 42).

Во-вторых, идентификация трудящегося и его доверие к реальным и потенциальным контрагентам формируется в нез на- чительных по масштабам и достаточно замкнутом социально м пространстве близких, родных и знакомых людей. В России це н- ности доминирования персонифицированных отношений, под - держки выживания «своих» при игнорировании законных тре бований «чужих» являются наиболее распространенными. Соци - альный капитал 1 в сфере функционирования неформальных практик локализуется в тех сообществах, где индивид в состоян ии непосредственно контролировать все акции, события и отно шения. Уровень доверия к другим людям и институтам «формаль -

826

Российский человек на пути институционализации

ного сектора» предельно низок (Василенко, Дулина, Токарев , 1995). Поскольку одним из важнейших условий расширенного воспроизводства неформальных трудовых практик является наличие определенного уровня солидарности и доверия между работниками, то происходит активная неформальная дифферен - циация крупных организаций, замыкание трудящихся в огран и- ченных по числу участников социальных группах. Согласно р е- зультатам социологических опросов, лишь треть россиян сч итает, что людям в какой-то степени можно доверять, поэтому общество «рассыпается» на мозаику малых групп, члены кото - рых доверяют только друг другу и никому более (за исключен и- ем контрагентов по рекомендации своих членов). Поскольку неформальные нормы, неявные контракты с нефиксированными условиями и практики межличностной трудовой координаци и «пронизывают» деятельность буквально всех институтов и организаций современной России, то их преодоление в среднесро ч- ной перспективе представляется невозможным (Олейник, 2001). При этом вполне вероятным является изменение их характер а в направлении институциональных эталонов социально-ориен тированного рыночного хозяйства, что позволит осуществить компенсацию неэффективности формальной институциональной структуры.

Имплантированные в ходе реформы из высокоразвитых зарубежных стран модели эталонных формальных институтов, п о- пав в «щелочную среду» экономического пространства Росс ии, быстро «обросли» комплексными противоречиями, дисфункц и- онировали или деградировали, были вытеснены или дополнен ы неформальными принципами, ценностями, установками, нормами, функциями и инструментами хозяйственных взаимодей - ствий. Можно принять сколь угодно замечательные законы, н о если люди привыкли решать свои проблемы не по закону, а с помощью «связей», то эти законы все равно окажутся недействующими. Поэтому совершенствование общества — это длительный процесс изменения сознания населения страны в те че- ние жизни нескольких поколений (Мюрдаль, 1972).

Несмотря на то, что многие современные исследователи признают, что система общего права лучше стимулирует экон о- мическое развитие, чем система гражданского права, зависи -

827

РАЗДЕЛ VI

мость от предшествующего развития не дает возможности от казываться от традиций, но позволяет производить некоторые постепенные изменения в рамках существующих реалий. При это м следует учитывать, что разные институты обладают различн ой степенью эластичности — культурные традиции, в частности , заметно менее эластичны и более инерционны, чем правовые (Латов, Нестик, 2002, c. 46). Иными словами, в каждом обществе существуют специфические спонтанно складывающиеся со- циально-культурные зависимости, не связанные с формально установленными законами, правилами и нормами, и они формируют формальную и неформальную среды жизнедеятельнос ти людей. В частности, «можно утверждать, что “неформальные” практики часто связаны с формальными установлениями, дополняют друг друга. Они нередко развиваются под “крышей” завода, его руководителей. Можно предположить, что на боле е высоком уровне они косвенно поддерживаются государстве нной системой. Сужая сферу формального заработка и защиты, гос у- дарственные институты явно полагаются на “неформальную ” сферу, призванную решать проблемы выживания населения» (Кле - ман, 2003, c. 70). Поэтому в России неформальные трудовые практики можно представить как специфическую форму стра тификации общества, основанную на логике межличностных свя - зей, системе гибких социальных статусов и ролей, узкогруп повых норм. Неформальные действия, осуществляемые в социаль - но-функциональных рамках этих практик, являются важнейши м источником возникновения новых «точек» социального нер авенства, так как одни индивиды используют их для адаптации к изменившимся условиям, а другие — как способ нелегитимног о продвижения своих институциональных интересов.

Критерий формальности институтов является одним из измерений социальной среды, а неформальные практики предст авляют собой одну из недостаточно изученных характеристик труда в условиях глобального капитализма (Валерстайн, 2001). Пра к- тики такого рода образуют специфическое социальное поле , в котором работники обретают возможность относительно ав тономных действий и свободу общения, используя для этого вс е свои умения и проявляя чудеса изобретательности, пытаясь компенсировать свое подчиненное положение в обществе. Вслед ствие

828