Homo institutius - Человек институциональный - Иншаков - 2005 - 854

Российский человек на пути институционализации

торического исследования состоит в том, чтобы «в каждом о т- дельном случае установить, насколько действительность б лизка такому мысленному образу или далека от него» (Вебер, 1990б, с. 390). Все исследователи XX в. дополняли, уточняли и развивали положения теории М. Вебера. Выявленные им критерии можно использовать как методологическую основу изучения сист емы административного строения России XVI—XVII вв., выявления степени проявления признаков бюрократии идеального тип а для каждого конкретного периода развития институций госуда рственного устройства.

При этом необходимо учитывать, что если на микроуровне бюрократическая организация рассматривается как обр азец устойчивости, рациональности и эффективности, то на макро - уровне усиление власти государственных управленцев пре дставляет угрозу для либеральных ценностей в масштабе всего об щества и, по мнению М. Вебера, в принципе «окончательное решение» проблемы бюрократии невозможно ни эволюционным, ни революционным способом. Именно это стимулирует поиск институциональных противовесов общей тенденции бюрокра - тизации хозяйства и общества в целом в любой конкретный исторический период.

Применительно к истории России начала XVII в. можно сформулировать основные вопросы, конкретизирующие состояни е бюрократических институтов и институций: подчинено ли бы ло управление учреждениями (приказами и приказными избами) общим законам государства? Определены ли были статьями за - кона (Судебником 1550 г. и отдельными указами) полномочия приказных служащих (дьяков и подьячих)? Насколько профессионально исполнялись обязанности дьяков и подьячих? Как о- вы были критерии оценки уровня их профессионализма и квалифицированности? Имел ли место наследственный характер службы или предпочтение отдавалось способностям и личны м качествам приказных служащих? Было ли в работе дьяков и подьячих отделено общественное служение от преследован ия ча- стных интересов? Можно ли к началу XVII в. говорить о сложившейся иерархии институтов центрального и местного управ ления, а также соответствующих должностных статусов? Каковы были факторы, определявшие специфику отношений типа «при н-

789

РАЗДЕЛ VI

ципал — агент» между думными дьяками, дьяками и подьячи- ми? Было ли управление беспристрастным? Насколько глубоки м было разделение управленческого труда? Выдавалось ли жал ование приказным служащим и соответствовал ли его размер их позиции в должностной иерархии? Можно ли говорить о лично й свободе служащих в России начала XVII в.? Зависели ли они от власти в отношении их безличных официальных обязанносте й?

Восстановление реальных процессов и явлений в управлен- ческой среде начала XVII в. в России возможно с помощью метода просопографии — изучения коллективных биографий. Доку - ментов сводного характера, содержащих интересующие нас с ведения, либо просто не существовало, либо они погибли в мног о- численных пожарах Москвы, крупнейшие из которых случилис ь в 1626 г. и 1812 г. Делопроизводство начала XVII столетия не испытывало потребности фиксировать все назначения прик азного человека в процессе его движения по «служебной лестниц е» в отдельных документах, отмечая его «трудовой стаж». Говоря о сводной документации, можно было бы рассчитывать на ежего д- ные перечни имен членов Государева двора, в число которых входили думные дьяки и дьяки московских приказов — боярские списки; боярские книги, составлявшиеся 1 раз в 10 лет на основании боярских списков; разрядные книги, фиксировавш ие текущие служебные назначения. Однако боярские списки пер иода Смуты сохранились отрывочно и только за 1602/03 г., 1607 г., 1610 г. (в списке 1602/03 г. имена дьяков утрачены). Боярских книг от начала XVII в. в нашем распоряжении нет совсем (уцелели лишь с 1626 г. и далее), а официальные разрядные записи велись только до 1605 г. С усилением же внутреннего кризиса в Московском государстве их ведение было приостановлено: и меются лишь списки частного характера, требующие более пристального изучения и проверки степени полноты и достовер ности содержащейся в них информации.

Путем сплошного обследования актового материала, документов официального делопроизводства, нарративных исто чников были «по крупицам» восстановлены биографии 673 дьяков и подьячих конца XVI — начала XVII в. Анализ и обобщение имеющихся сведений в соответствии с выбранной методологией позволяет сделать ряд наблюдений.

790

Российский человек на пути институционализации

Бюрократизации аппарата способствовала прежде всего го сударственная политика: управление учреждениями было подч инено общим законам государства, определенным статьями Суде бника 1550 г. и Соборного уложения 1649 г. В этих же документах была закреплена сфера полномочий дьяков и подьячих, иерархия п риказных чинов, а также обязанности служащих в соответствии с местом в этой иерархии. Отслеживая по биографиям служебны е передвижения приказных людей, можно проверить установле н- ные законом нормы и раскрыть их на реальных фактах.

Иерархия приказной службы выглядела следующим образом: подьячий, думный дьяк, дьяк московского приказа, дьяк приказной избы города, подьячий московского приказа, подь я- чий приказной избы города. Принцип отделения общественно го от частного определялся самим характером несения службы — в приказах и приказных избах велась особая делопроизводст венная документация, расходы на которую, а также на какие-либо дру - гие государственные нужды находились в ведении казны, име в- шейся практически в каждом учреждении. За свою службу при - казные люди получали годовое жалование согласно месту в и ерархии Государева двора.

Но столь важный, согласно М. Веберу, признак бюрократии, как беспристрастное управление, являлся для России описы ваемого периода не более, чем идеалом. Взяточничество в прика зах, выраженное в «посулах», было большой проблемой и в XVI — начале XVII в. В специальных статьях закона Судебника 1550 г. определялись меры наказания за недобросовестное ведени е дел, а в эпоху Смуты известен текст присяги на верность государю царю Федору Борисовичу, в которой отдельно для приказных служа - щих была составлена клятва «взятки в приказах не брать».

При рассмотрении окладов дьяков и подьячих, можно полагать, что в начале XVII столетия уже существовала вполне определенная система годовых денежных пожалований, хотя величина окладов внутри чиновных перечней строго не реглам ентировалась. Она скорее зависела от конкретных обстоятель ств пожалования того или иного лица. Удалось выявить сведения о денежных и поместных окладах 78 дьяков и подьячих. Денежные оклады составляли от 1,5 до 30 руб., у подьячих городов до 15— 100 руб. — у дьяков московских приказов. Самые большие окла-

791

РАЗДЕЛ VI

ды зафиксированы у дьяка Богдана Власьева — в 1604 г., по данным Кормленой книги Галицкой чети, ему дано жалованье «на 112 год сполна 80 рублей», при этом в росписи он значился первым из дьяков 2 и стоял во главе чети. Той же суммой 15 июля 1604 г. по памяти за приписью дьяка Григория Клобукова был наделен Григорий Желябужский, служащий Разрядного прика за. По данным Большого сыска денежных и поместных окладов 1622 г. (Зерцалов, 1894, с. 28—32) в «Памяти из Разряда в Галицкую четь» справлен денежный оклад Андрею Подлесову (дьяку Па т- риаршего приказа) 100 руб., учинен был при царе Василии, что подтверждается в Столбцах Галицкой и Владимирской четей 3 . В целом, денежные оклады дьяков по своим размерам приравнивались к окладам выборных городовых дворян и, при удачн ой карьере, приближались к жалованию дворян московских, а в исключительных случаях — и к боярским окладам.

Что касается поместных жалований, то ситуация менее определенная. Практически вся дьяческая верхушка в лице пре д- ставителей родов московского, выборного и городового дво рянства имела в собственности вотчинные и поместные земельн ые владения. Однако точный их размер установить не представл яется возможным. В Смуту произошли серьезные перемены в распределении земельных владений в пользу феодальной «верх ушки», и какая-либо определенная система поместных и вотчин - ных пожалований отсутствует. Дополнительные поместные р аздачи со стороны царей и претендентов на престол говорят о стремлении заручиться поддержкой наиболее влиятельной части общества, в состав которой входило и чиновничество.

Самыми богатыми землевладельцами в приказной среде были дьяки Щелкаловы. Василий Яковлевич Щелкалов в правление Бориса Годунова занимал должность думного дьяка и печатн и- ка, возглавлял Посольский приказ, ведал четвертным приказом, при Лжедмитрии I был возведен в чин окольничего, оставался в этом чине и при В. Шуйском. Об окладе В.Я. Щелкалова нам позволяет судить запись «Докладной выписки о вотчина х и поместьях 1613 г.». За его сыном, дворянином московским Иваном был записан отцовский оклад: «Вотчины за ним старые от ца его 2 738 чети да поместья отца ж его 200 чети. А и с вотчиною за ним 2 938 чети» (Докладная..., 1895, с. 17). Размер оклада

792

Российский человек на пути институционализации

И.В. Щелкалова вполне сопоставим с размерами земельных владений княжеско-боярской аристократии. Так, боярин кн. А.П. Куракин имел вотчин и поместий 1 749 чети, кн. В.И. Бахте- яров-Ростовской — 2 736 четей. Согласно приведенному документу, только 13 % служилых людей Московского государства, владеющих в городах поместной землей без окладов, имели б о- лее крупную собственность. Таким образом, источник показы вает, что Щелкаловы на рубеже XVI—XVII вв. превратились в крупных землевладельцев.

В качестве примера обладателей крупной собственности мо жно привести думного дьяка Разрядного приказа Сапуна Тихоно вича Аврамова. В 1593/94 г. он был помещиком Вяземского уезда, имел также поместье в Доблинском стане Московского уезда, кото рое в мае 1605 г. было отдано дьяку Василию Маркову (Сухотин, 1911, с. 36). В общей сложности его поместья составляли 1000 че- тей (Павлов, 1992, с. 234). Однако размеры земельной собственности В.Я. Щелкалова и С.Т. Аврамова являются скорее исклю- чением, тогда как в среднем поместные оклады дьяков соста вляли 400—500 четей (Рыбалко, 2001a, с. 43—56).

Продолжительный характер несения службы предполагал развитие профессиональных качеств дьяков и подьячих, вед ь только смерть или опала могли стать причиной окончания тр у- довой деятельности служащих приказов. Поскольку в России того времени не было учебных заведений, в которых человек мог пройти квалифицированную подготовку для приказной служ - бы, то наследственность являлась не дестабилизирующим фа ктором, а, напротив, гарантом профессионализма, поэтому дети дьяков получали домашнее образование, параллельно приоб ретая порой и профессию. Во многих дворянских фамилиях дьяч еская служба приобрела наследственный характер.

Одной из самых влиятельных дьяческих династий были Щелкаловы. Основатель рода Яков Семенович Щелкалов служи л дьяком у Ивана Грозного. Его сын Андрей Яковлевич, думный дьяк Посольского приказа царя Федора Ивановича, был женат на сестре московского дворянина кн. Г.О. Зубка-Засекина 4. Служебная карьера Андрея закончилась 30 июня 1594 г., когда его обязанности перешли к брату Василию Яковлевичу Щелкалов у. О том, что Василий и Андрей являлись братьями, свидетель-

793

РАЗДЕЛ VI

ствуют записи о вкладах Троице-Сергиева монастыря, по кот о- рым в 1568/69 г. они дали сельцо Настасьино с 12 деревнями в Переяслявском уезде, а 6 августа 1599 г. Василий «дал по брате Андрее и дочери Марье 229 золотников жемчугу ценой 460 рублей» (Вкладная книга..., 1987, с. 133). Дальнейший неожиданный поворот в карьере В.Я. Щелкалова — пожалование в окольничи е Лжедмитрием I (Собрание..., 1819, с. 209) — позволяет высказать осторожное предположение, что дьяку удалось удержат ься, благодаря поддержке Боярской думы.

К известной дьяческой фамилии Яновых принадлежали братья Федор и Василий Осиповичи. При Лжедмитрии I последний был думным дьяком Разряда и тому, что он остался в своей должности и при царе Василии, дьяк во многом был обязан своим родственным связям, так как был «Шуйскому по жене племя»5. Во Вкладной книге Троице-Сергиева монастыря 1673 г. записано много вкладов Яновых (Вкладная книга..., 1987, с. 71).

Отец думного дьяка Поместного и Посольского приказов Ивана Тарасьевича Грамотина (до Смуты и позже писался Иван Курбатов) — Грамотин Тарасий Курбат Григорьевич — был посольским дьяком Ивана Грозного 6. Отец дьяка Нечая Федоровича Чередова (Перфильева) (чаще обозначаемого в источниках ка к Нечай Федоров)7 упоминается как приказной человек в Галиче 8, это дворянская фамилия из рода Благово (Богоявленский, 1937,

ñ.224). К дворянской фамилии принадлежали Желябужские Петр и Григорий Григорьевичи 9, Филипп Федорович и Анфиноген Филиппович Голенищевы (Веселовский, 1975, с. 120; Сухотин, 1911,

ñ.55). Оба Голенищевых упоминаются в источниках как дворцовые дьяки, «злые шептуны», «похлебцы» царя В. Шуйского 10. Дьяк Игнатий Тимофеевич Софонов возглавлял Разрядный приказ в Тушине, а его сын Денис в том же приказе был печатником и думным дьяком 11, дети Игнатия — Матвей, Тимофей и Денис — были выборными дворянами по Карачеву (Павлов, 1992, с. 238). Дьяками были отцы следующих приказных служащих: Ивана Сал - манова 12, Бохина Алексея Дорофеевича 13, подьячих Посольского приказа Иванов Веригиных детей Ковернева (Шепелев, 1957,

ñ.341), Свиязева Захария Григорьева (Савва, 1983, с. 343). Зиновьев Василий, отец известного дворцового и полкового дьяк а

Â.Шуйского Васильева Сыдавного Семена Зиновьевича также был

794

Российский человек на пути институционализации

дьяком в 1606 г., известен по вкладу в Троице-Сергиев монастырь 14. Родными братьями были новгородский дьяк Ефим Григорьевич и думный дьяк Поместного и Посольского приказов Ва силий Григорьевич Телепневы 15.

Но, несмотря на складывание дьяческих династий, наследственная передача государственных должностей не была оф ициально утверждена, а институция родства не закрепилась в к аче- стве определяющего момента приказного служебного назна чения.

В конце XVI — начале XVII в. проявилась тенденция поступления на службу и совершения успешной карьеры от подьячег о до чина думного дьяка людей, выдвинувшихся не только из-за родственных связей, но и, во многом, благодаря своим личным качествам и способностям к данного рода службе. Причем лю ди из дворянских фамилий нередко начинали службу также в подьячих. В должности Новгородского подьячего началась кар ьера думного дьяка Разрядного приказа Сапуна Тихоновича Авра мова; подьячим Новгородской чети в начале своей карьеры был думный дьяк Разрядного приказа и Приказа Большого дворца периода ополчений Семен Зиновьевич Сыдавной Васильев; по - дьячим Галицкой чети при Лжедмитрии I служил думный дьяк Новгородского разряда боярского правительства периода междуцарствия Евдоким Яковлевич Витовтов; из подьячих до думно го дьяка Московского Разряда дослужился Тимофей Андреевич Витовтов; предположительно из подьячих Мастерской палат ы вышел виднейший думный дьяк Посольского, Казанского и Мещерского дворца эпохи Смуты Афанасий Иванов сын Власьев; из подьячих или из жильцов выслужился думный дьяк Поместного приказа Елизар Данилович Вылузгин, возглавлявш ий также Четвертной приказ при Борисе Годунове; с должности подьячего Посольского приказа до думного дьяка Посольск ого и Поместного приказов сложилась карьера Ивана Тарасьеви ча Грамотина (= Иван Курбатов); из подьячих думным дьяком Поместного приказа стал Иван Яковлевич Ефанов; подьячим был в начале своей деятельности думный дьяк Посольского прика за Василий Григорьевич Телепнев.

Не зафиксированы на подьяческой службе из думных дьяков эпохи Смуты: В.Я. Щелкалов (печатник, во главе Четвертного и Посольского приказов), В.О. Янов (в Московском и Нов-

795

РАЗДЕЛ VI

городском разрядах), Г.Г. Желябужский (в Московском разряде), Т.И. Луговской (в Новгородском Разряде, позже — в Посольском приказе); И.А. Нармацкий (в Четвертном приказе), И.Ф.Стрешнев (в Разрядном приказе Лжедмитрия I), Б.И. Сутупов (в Печатном приказе и Приказе Большого дворца при Лжед - митрии I), Ф.Д. Шушерин (в Поместном приказе). Также не служили в подьячих тушинские думные дьяки Д.Т. Рындин (в Пе- чатном приказе, в период ополчений — в Приказе Казанского и Мещерского дворца), П.А. Третьяков (Лошаков) (в Поместном приказе), в прошлом городовые дворяне С.Н. Линев (в Поместном приказе), Н.Ф.В. Лопухин (в Посольском приказе), Д.И.Софонов (в Разрядном приказе), из дворян — И.И. Чичерин (в Поместном приказе), из выборных дворян — С.В. Чередов (в Поместном приказе Лжедмитрия I). Из гостей происходили назначенные по приказу Сигизмунда III думные дьяки Новгородской чети Кирилл Сазонов Скоробовицкой, Степан Михайлов Соловецкий (Тюменцев, 1999; Рыбалко, 2001б).

Восстановленные биографии дьяков и подьячих XVI—XVII вв. дают основание утверждать, что к началу XVII столетия в России уже сложилась особая правящая группа лиц, сосредоточи в- шая в своих руках управление государством и обладавшая до статочным постоянством своего состава и характера несения с лужбы. В рамках сложной системы бюрократических учреждений т ого времени для людей практически любого статуса существова ли институциональные возможности карьерного продвижения з а счет адаптивности, исполнительности, мобильности и креатизма. В на- чале XVII столетия не делалось особых различий для получения чина думного дьяка между людьми дворянского происхождения, имевших возможность, минуя должность подьячего, попасть в дьяки московских приказов, а затем в думные, и людьми незнатного происхождения, прошедшими всю бюрократи- ческую иерархию от подьячих городовых приказных изб до ду м- ных дьяков.

Таким образом, институциональный подход позволяет наметить новые пути изучения различных общественных инсти тутов в их взаимосвязи в конкретные периоды истории, проеци ровать полученные данные на состояние институтов современ ного общества, дает возможность разрабатывать новые критерии оценки

796

Российский человек на пути институционализации

деятельности людей в рамках современных институтов, прео долевать идеологические споры в рамках стремления к свобод ному, объективному изучению общественных процессов и явлен ий и их исторической эволюции.

Литература

Акты XIII—XVII вв., представленные в Разрядный приказ представителями служилых фамилий после отмены местничества / Собрал и издал А. Юшков. ¹ 220. Б. г.

Акты исторические, собранные и изданные Археографическо ю комиссиею. Т. 2 (1598—1613 гг.). СПб., 1841.

Акты Московского государства / Под ред. Н.А. Попова, Д.Я. Самоквасова: В 3 т. Т. 1 (1571—1634 гг.). СПб., 1890.

Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской импери и Археографическою экспедициею императорской Академии на ук. Т. 2. СПб., 1836.

Архив П.М. Строева: В 2 т. Пг., 1917.

Ашин Г.К. Современные теории элиты: критический очерк. М.,

1985.

Белокуров С.А. Разрядные записи за Смутное время (7113— 7121 гг.) // Чтения ОИДР. Кн. 2. М., 1907.

Богоявленский С.К. Приказные дьяки XVII в. // Исторические записки.Т.1.М.,1937.

Богоявленский С.К. Приказные судьи XVII века. М.; Л., 1946. Боярские списки последней четверти XVI — нач. XVII века и

Роспись русского войска 1604 г. (указатель состава государев а двора по фонду Разрядного приказа): В 2 ч. / Под ред. А.Л. Станиславского. М., 1979.

Боярский список 1610/11 г. // Чтения ОИДР. Кн. 3. М., 1909. Вебер А. Чиновник // Социологические исследования. 1988. ¹ 6. Вебер М. Политика как призвание и профессия // Вебер М. Из-

бранные произведения. М., 1990а.

Вебер М. «Объективность» социально-научного и социальнополитического познания // Вебер М. Избранные произведения . М., 1990б.

Веселовский С.Б. Дьяки и подьячие XV—XVII вв. М., 1975. Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря / Отв. ред. Б.А. Ры-

баков. М., 1987.

797

РАЗДЕЛ VI

Гегель Г. Философия права // Гегель Г. Соч. Т. VII. М.; Л., 1934. Грамотин И.Т. // Бантыш-Каменский Д.Н. Словарь достопамят-

ных людей русской земли. Ч. 2. СПб., 1847.

Докладная выписка 121 (1913) г. о вотчинах и поместьях. М., 1895. Зерцалов А.Н. О большом сыске поместных и денежных окладов стольников, стряпчих, дворян и детей боярских всех городо в в нач. XVII века (1622 г.) // Чтения в обществе истории и древностей Рос-

сийских. Кн. 2. М., 1894.

Иншаков О.В., Фролов Д.П. Институционализм в российской экономической мысли (IX—XXI вв.): В 2 т. Т. 1. Волгоград, 2002.

Ле Донн Дж. Правящий класс // Новое время. 1993. ¹ 41. Лисейцев Д. Посольский дьяк Иван Грамотин: биографическое

исследование // Русское средневековье. 1998 г. Вып. 2. М., 1999.

Павлов А.П. Государев двор и политическая борьба при Борис е Годунове (1584—1605 гг.). СПб., 1992.

Погорелый А.И. Концепция бюрократии Альфреда Вебера // Социологические исследования. 1988. ¹ 6.

Пуцилло М.П. Думный дьяк И.Т. Грамотин (1606—1638). СПб.,

1878.

Разрядная книга 1550—1636 гг. Вып. 2 / Сост. Л.Ф. Кузьмина; Отв. ред. В.И. Буганов. М., 1976.

Рыбалко Н.В. Приказная бюрократия Смутного времени: родственные связи, денежные и земельные оклады // Вестник ВолГ У. 2001a. Сер. 4, История. Регионоведение. Международные отношения. Вып. 6.

Рыбалко Н.В. Российская приказная бюрократия в Смутное вр е- мя начала XVII столетия. Дис. ... канд. ист. наук / Волгоградский гос. ун- т.2001б.

Савва В.И. Дьяки и подьячие Посольского приказа в XVI веке: Справ. М., 1983.

Сен-Симон А. Рассуждения литературные, философские и промышленные. Об общественной организации (Отрывки из неизд анного сочинения) // Сен-Симон А. Избранные сочинения: В 2 т. Т. 2. М.; Л., 1948.

Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в государственной коллегии иностранных дел: В 4 ч. Ч. 2. М., 1819.

Сухотин Л.М. Земельные пожалования в Московском государст ве при царе Владиславе, 1610—1611 гг. // Чтения ОИДР. Кн. 4. М., 1911.

798