Кирнарская Д. - Психология специальных способностей. Музыкальные способности
.pdfкузыкалъный талант и наследственность
ется: музыкальные дети часто имеют среднемузыкальных или даже маломузыкальных родителей. В то же время абсолютная немузыкальность наследуется стопроцентно — крайне немузыкальные дети происходят из крайне немузыкальных семей.
Все эти на первый взгляд противоречивые данные вполне согласуются
снаследственным происхождением музыкальности. Факт наследования полной немузыкальности в этом отношении выглядит достаточно весомо: отсутствие наследственного признака наследуется в 100% случаев, и если родители здоровы и у них нет наследственных заболеваний, то можно с уверенностью утверждать, что их дети также будут здоровы и не будут иметь наследственных заболеваний. То же и с музыкальностью — ее отсутствие уверенно передается по наследству и передается непосредственно от родителей.
Механизм прямого наследования присутствующих признаков, в том числе и заболеваний, генетически проявляется с гораздо меньшей вероятностью. Если один из родителей болен, то его заболевание может лишь в 50% случаев перейти к следующему поколению. То же и талант: если один из родителей одарен, то его одаренность лишь в половине случаев передается детям. Но если второй из родителей при этом совсем не одарен или одарен очень мало, то вероятность получения одаренности «в подарок» от родителей значительно уменьшится. Вот почему высшие слои общества с таким неприятием относятся к мезальянсам или неравным бракам: чтобы сохранить «голубую кровь» и выработанные веками способности, нужно стремиться вступить в брак с себе подобными. Снижение интеллектуального и культурного уровня у второго родителя уменьшит вероятность наследования этих признаков детьми «неравной» пары.
Все данные приводят к главному выводу: музыкальность наследуется, но часто наследуется не от родителей. Кто же тогда является ее носителем? Чтобы изучить этот вопрос Л. Гедда (Gedda, L.) провел исследование
схористами Сикстинской капеллы в Риме. Это были мальчики от 11 до 15 лет, наделенные прекрасным слухом и музыкальной памятью. Он собрал максимальное число их родственников — братьев, сестер, дядей, теть, двоюродных братьев и сестер и т.д. — и проверил их слуховые данные. В качестве контрольной группы он взял для сравнения аналогичную группу мальчиков того же возраста, не проходивших никаких процедур отбора по слуховым параметрам. Родственники второй группы мальчиков также участвовали в эксперименте. Не было сомнения в том, что сами «сикстинские мальчики» получат более высокие баллы по музыкальным тестам, чем контрольная группа их сверстников. Ни та, ни другая груп-
373
<спитание музыканта
па родственников не состояла из профессиональных музыкантов. Однако группа родственников «сикстинских» мальчиков резко превзошла по своим слуховым данным группу родственников «несикстинских» мальчиков. Здесь нелишне вспомнить, что аналогичные эксперименты непосредственно с родителями музыкальных детей всегда показывали гораздо более вялую зависимость, из чего исследователь заключил, что носителем музыкальности служит не семья, из которой происходит музыкальный ребенок, а весь его род.
Генри Винг (Wing, Henry) также много экспериментировал в поисках носителя наследственной музыкальности. Он собрал информацию о количестве музыкальных инструментов в домах музыкальных детей. Обнаружилась прямая зависимость музыкальности детей от количества имеющихся в семье инструментов: если в доме были и фортепиано и гитара, то это указывало на более значительную вероятность появления музыкального ребенка, чем если бы в доме было только фортепиано или только гитара. Когда исследователь выяснил происхождение инструментов, то оказалось, что они в основном получены от активно музицировавших родственников, частью умерших, частью уехавших. И даже если родители не играли на них, инструменты все равно оставались в доме как памятные подарки. Их большое число — в некоторых семьях были и три, и четыре разных инструмента — говорили о значительных музыкальных способностях рода, о его совокупной музыкальности. Такая музыкальность со значительной вероятностью обнаруживалась у детей независимо от непосредственной музыкальности родителей. Эта закономерность тем более показательна, что в качестве независимой переменной Винг избрал не просто слуховые данные детей, а их архитектонический слух, эстетическое чувство и музыкальный вкус, которые он проверял в своих тестах.
Чтобы прояснить связь музыкальной одаренности человека и одаренности его рода, можно условно разделить музыкальные таланты на несколько групп по степени проявленности и силе их музыкального таланта. Первую группу составят профессиональные музыканты. Информация о них имеется в уже приведенных экспериментах, касающихся и «сикстинских» мальчиков, и учащихся школы для одаренных детей, и начинающих концертирующих пианистов. Приведенные эксперименты свидетельствуют о некой «растекающейся» одаренности в роду музыкальных детей, которые станут музыкантами-профессионалами. Свою музыкальность они получили от своих родственников, скорее всего от тех самых, о которых упоминает Винг — от музыкантов-любителей, от родственни-
374
■узыкалъный талант и наследственность
ков-меломанов.
Ученые-генетики, наблюдая за проявлениями одаренности, высказали мысль о том, что род имеет некую незримую задачу — рождение гения. Он появляется на свет как реализация предназначения рода, его всечеловеческой роли. Одаренность накапливается в роду, она расширяется и углубляется пока, в конце концов, этот род не дает человечеству гениальную личность. Эту мысль высказал выдающийся российский генетик Николай Дубинин, и его идеи подтверждаются примерами из биографий выдающихся музыкантов. Путь рода к появлению гения связан со все более значительной концентрацией одаренности. Чем ближе рождение гения, тем выше становится концентрация в роду одаренных музыкантов, и сама эта одаренность становится более заметной. Если же речь идет о великих композиторах, счет которых в истории ведется на немногие десятки, концентрация и глубина музыкальности рода становится всепоглощающей. Их биографии говорят уже не только о музыкальности семьи или о музыкальности рода в целом, но о необычайной распространенности музыкального таланта среди членов рода, захватывающей уже не только семью гения, но и семьи его родственников. Здесь нелишне отметить, что данные о родственниках выдающихся музыкантов за исключением их родителей чрезвычайно скупы. В отличие от биографий гениальных композиторов биографии выдающихся исполнителей изучены не так подробно, и сведения о музыкальности их родственников помимо родителей обычно отсутствуют. Имеющиеся данные указывают на одну очевидную тенденцию: перед рождением выдающегося исполнителя музыкальность перемещается в семью.
Выдающийся дирижер Артуро Тосканини вырос в семье портного из города Пармы. Это была музицирующая семья, в доме постоянно пели, а отец, несмотря на профессию ремесленника, был завзятым меломаном и театралом, постоянным зрителем местного оперного театра «Реджо». Своего ребенка он, не колеблясь, отдал в Королевскую музыкальную школу, где маленький Артуро начал учиться игре на виолончели. Материальные соображения тоже сыграли свою роль: семья портного жила бедно, а лучшие ученики школы с 9 лет получали стипендию. Юный Тосканини учился хорошо, и уже с 13 лет начал подрабатывать в оркестрах Пармы.
Другой выдающийся дирижер Герберт фон Караян был сыном преуспевающего венского врача. Брат отца и дядя Караяна был крупным инженером, очень любящим музыку. В семье она звучала постоянно, брат Вольфганг учился играть на фортепиано, и маленький Герберт прятался за ширмой во время его уроков и знал все его
375
юпитание музыканта
пьесы наизусть. Практичные родители не жаждали учить музыке второго сына, полагая, что одного Вольфганга, носившего имя Моцарта, достаточно. Но Герберт одолел родителей и настоял на том, чтобы и ему разрешили заниматься музыкой. Пришлось отцу уступить, и как показало дальнейшее, он был прав. В таких случаях англичане говорят «the Rest is History»: дальнейшее — История.
Семья скрипача Фрица Крейслера была чрезвычайно музыкальна. Его отец, как и отец Караяна, был известным врачом. В доме часто собирались любители квартетной игры, и отец Крейслера принимал активное участие в этих собраниях. Маленький Фриц играл в скрипача с трех лет: сигарная коробка изображала скрипку, а шнурки от ботинок играли роль смычка. Очень скоро он стал подыгрывать участникам домашних квартетов на детской скрипочке, и уже в 7 лет Фриц стал студентом Венской консерватории, а в 10 лет окончил ее с золотой медалью. Вспоминая свое детство, звезда скрипичной музыки Фриц Крейслер вспоминал: «Быть может, я стал профессиональным музыкантом именно потому, что отец бессознательно хотел увидеть во мне неосуществленные мечты стать скрипачом»1. Такова же история Давида Ойстраха, отец которого любил музыку, но музыкантом не был. «Сколько бы я ни перебирал в своей памяти, не могу вспомнить себя в детстве без скрипки, - вспоминал Ойстрах впоследствии. - Мне было три с половиной года, когда отец принес в дом игрушечную скрипочку, «играя» на которой я очень охотно воображал себя уличным музыкантом — печальная профессия, широко распространенная в те годы в Одессе. Эта игра в уличного скрипача так увлекала меня, что когда уже в пятилетнем возрасте я получил, наконец, в руки настоящую скрипку-восьмушку и начал учиться музыке, это занятие целиком поглотило меня»2.
Одаренные отцы с нереализованными музыкальными талантами составляют некое «мини-правило» среди выдающихся музыкантовисполнителей и некоторых композиторов. Отец Пола Маккартни был участником любительского джаз-оркестра и бросил свое увлечение игрой на трубе из-за проблем с зубами. В память о своей несостоявшейся любви отец подарил Полу на день рождения новую трубу. Но тот не захотел на ней играть, потому что его мечтой было пение, а сочетать пение и игру на трубе было никак невозможно. Юный Пол Маккартни обменял трубу на гитару, которую торжественно принес домой. Отец смирился с музыкальной самостоятельностью сына и
1Ямпольский, И. (1975) Фриц Крейслер. М., с.37.
2Ойстрах Д. (1978) Мой путь. Воспоминания, статьи, интервью, пись-
ма.М., с.131.
376
узыкальный талант и наследственность
продолжал поощрять его музыкальные занятия. Так же поощрял свою одаренную дочь отец Александры Пахмутовой. Он был рабочим на электростанции, очень любил музыку и самостоятельно выучился бегло играть — вальсы Шопена, сонаты Бетховена, классические симфонии. Николай Пахмутов демонстрировал склад души высокоодаренного человека, будучи не только прекрасным пианистом, но и художником-акварелистом, а также мастером фото и радио.
О музыкальных способностях матерей выдающихся музыкантов известно немного. Тем не менее, несколько характерных примеров дошли до потомков. Среди них история семьи одного из лучших теноров XX века Марио Ланца. Отец играл в этой музыкальной семье «первую скрипку». Его звали Антонио Кокоцца, он работал мелким клерком и увлекался игрой на французском рожке. Вернувшись с полей Первой мировой, он зашел в магазин в Филадельфии, где за прилавком стояла очаровательная дочь бакалейщика Мария Ланца. Впоследствии их сын, обожающий мать, прославил ее имя. В доме хозяина магазина Сальваторе Ланца было фортепиано, и юная Мария была безумно поглощена любовью к музыке и пению. Она мечтала о карьере певицы, но ей суждено было стать матерью великого певца. В семье целыми днями звучала музыка, потому что инвалид войны Антонио Кокоцца был фанатично предан ей и бесконечно слушал оперы. К этому занятию он приучил и своего сына Марио, который утверждал, что научился петь, подражая пластинкам Кару-зо. Жизнь Николо Паганини развивалась по тому же сценарию, когда его отецгрузчик при первой же возможности стал учителем пения и торговцем мандолинами, а своих сыновей муштровал нещадно, чтобы они осуществили мечту отца стать музыкантом. Часто встречающееся страстное увлечение любительским музицированием среди родителей выдающихся музыкантов заставляет думать о том, что они вербуются из отмеченных психологами 16, 6% музыкальных детей, чьи родители тоже проявляют признаки высокой музыкальности.
Так же загадочно появление музыкального таланта у выдающегося пианиста Артура Рубинштейна, который пережил райские часы, проводя время наедине с роялем в гостиной их зажиточного дома. «То ли в шутку то ли всерьез я выучил названия нот, и стоя спиной к роялю мог называть звуки аккордов, даже самых диссонант-ных, - вспоминал он впоследствии. - Это стало моей забавой играть с клавиатурой, и вскоре я научился играть сначала одной рукой, а потом и двумя любую мелодию, которую слышал. Все это, конечно, не ускользнуло от внимания моей семьи, где должен признать-
377
воспитание музыканта
ся, HPIKTO из родственников, включая дедушек и бабушек, дядей и теть не имел никакого музыкального таланта. Когда мне исполнилось три с половиной года, мое пристрастие стало столь очевидно, что родителям пришлось подумать всерьез о моем таланте и что-то предпринять»1.
Подобные случаи встречаются и среди великих композиторов: например, в роду Глюка не удалось обнаружить следы музыкальной одаренности. О них исследователь музыкального таланта Розамунд ШутерДайсон говорит как о «неуловимом наследственном факторе» (the untraceable hereditary factor), который привел к появлению выдающегося музыканта. Биографии, похожие на биографию Глюка или Артура Рубинштейна — это те самые исключения, которые подтверждают правило. Генетические закономерности выступают в виде тенденций и вероятностей, но не абсолютных законов. Если бы перед наукой вместо выдающихся музыкантов были мушки-дрозофилы, которые размножаются с огромной скоростью, то можно было бы найти этот «неуловимый фактор» или сделать обоснованные предположения на его счет. Но когда речь идет о людях большей частью умерших, генеалогией которых никто специально не занимался, совершенно неудивительно, что следы музыкальной одаренности рода Глюков или рода Рубинштейнов теряются в глубине веков.
Изучение генеалогии великих композиторов говорит о том, что их предки обладают более серьезным творческим потенциалом по сравнению с предками выдающихся исполнителей. Если у выдающихся исполнителей их родители очень любят музыку и охотно слушают ее, а некоторые даже немного музицируют, то предки великих композиторов уже не просто преданы музыке и проявляют к ней значительный интерес — они прекрасно играют и обладают способностью к импровизации, то есть они уже в некоторой степени являются композиторами. Некоторые родственники великих композиторов
— профессиональные музыканты, в ряде случаев это отцы будущих гениев. Биография Франсуа Куперена, гения французской музыки рубежа XVII-XVIII веков, чрезвычайно показательный пример.
Прадед семьи Матюрен Куперен был деревенским юристом. Его сын Шарль Куперен избрал торговое поприще, но при этом активно музицировал, играя на органе. Три его сына Луи, Франсуа и Шарль стали профессиональными музыкантами. Старшего брата Луи услышал известный мэтр музыки Жак де Шамбоньер и увез его ко двору, сделав придворным органистом. Вместе с Луи в Париж пере-
1 Rubinstein, A. (1979) The years of my youth. NY, p.l 13.
378
Музыкальный талант и наследственность
брался и младший из братьев Шарль, у которого в 1668 году родился сын — великий Франсуа Куперен. Средний из трех братьев, дядя великого композитора, в честь которого назвали маленького Франсуа, давал уроки игры на клавесине; он отличался веселым нравом и артистическим темпераментом настоящего француза. «Это был маленький седой человек, который обожал хорошее вино, - вспоминали о нем современники. - Он охотно продлевал уроки, когда перед ним на крышку клавесина ставили графинчик с куском хлеба, и урок продолжался столько, сколько графинчик обновлялся»1. Биография Куперена говорит о расширении «музыкального поля» вокруг него: теперь это уже не только отец, который любит музыку, но отец — му- зыкант-профессионал. Два брата отца также музыкантыпрофессионалы, и один из них, Луи Куперен — выдающийся композитор. Концентрация музыкальной одаренности среди родственников великого композитора Франсуа Куперена огромна и значительно превышает аналогичную концентрацию в роду выдающихся исполнителей.
Семья русского композитора конца XIX века Анатолия Лядова тоже музыкальная по всем направлениям. Отец Константин был дирижером императорских театров, его брат — виолончелистом императорского балета. Третий брат отца Михаил был пианистом, еще один брат Александр — дирижером, сестра Анна прекрасно играла на фортепиано, брат Владимир был хористом императорской оперы, а сестра Елена — хористкой оперы итальянской. Дочь Александра Вера Лядова, двоюродная сестра композитора, стала знаменитой опереточной певицей. Подобную концентрацию музыкальной одаренности в семье можно считать исключительной. Вполне возможно, если бы, например, у отца Моцарта Леопольда было бы столько же братьев и сестер сколько у Константина Лядова, все Моцарты-старшие стали бы профессиональными музыкантами. Но история не знает сослагательного наклонения, и что было бы «если бы» нам узнать не дано. Однако семейная история Лядовых весьма показательна: она говорит о чрезвычайной силе и широте наследственной музыкальной одаренности в роду выдающихся композиторов. Ничего подобного история выдающихся исполнителей не обнаруживает, ограничиваясь в большинстве случаев лишь отцом-меломаном.
Род композитора Сергея Рахманинова стоит в ряду подобных же примеров. Его дядя Аркадий Рахманинов был композитором-диле- тантом: его перу принадлежат 150 музыкальных опусов, романсов и фортепианных пьес. Отец композитора Василий был прекрасным пи-
1 A.Tessier (1926) Couperin. Henri Laurens. Paris, p. 29.
379
•~£Эоспитание музыканта
анистом-любителем, который вдобавок умел импровизировать. Двоюродным братом великого Сергея Рахманинова был выдающийся пианист Александр Зилоти, сын тетки композитора Юлии Аркадьевны. Сестра Сергея Рахманинова Елена в 17 лет была принята в труппу Большого театра, но, к сожалению, вскоре умерла. В роду Рахманиновых заметен не просто «ген высокой музыкальности», но «ген композиторского таланта». Можно предположить, что более высокая музыкальная одаренность наследственно происходит от более высокой одаренности предыдущего поколения предков, нежели одаренность средняя, не связанная с композиторским дарованием. Одаренность старшего поколения рода отразилась и в младшем поколении: отец Василий и дядя Аркадий передали свой талант по наследству не только великому композитору Сергею Рахманинову, но также и его двоюродному брату Александру и его сестре Елене.
Очень музыкален род композитора Жака Оффенбаха. Его отец, профессиональный музыкант давал уроки игры на флейте, гитаре и скрипке, а также уроки пения. Столь большая музыкальная разносторонность свидетельствует о значительном таланте. В родном городе Оффенбахов Кельне славилось семейное трио, в котором выступал молодой Жак Оффенбах, его брат Юлиус и его сестра Иза-бель. В семье композитора Жоржа Бизе чрезвычайно музыкальна линия его матери: два ее брата были прекрасными профессиональными певцами — старший Камилл был первым тенором в Реймсе, младший Франсуа стал выдающимся учителем пения, а сама Эми Дельсарт, мать композитора, слыла превосходной пианисткой. Отец Жоржа Бизе Адольф, по профессии парикмахер, был от музыки без ума и подвизался на ниве вокальной педагогики, хотя был всего лишь страстным меломаном и музыкальным талантом, судя по всему, не обладал.
У великого Шостаковича мать была профессиональной пианисткой, выпускницей Санкт-Петербургской консерватории, а отец очень мило пел; мать Александра Скрябина подавала большие надежды как концертирующая пианистка, но рано умерла. Автор мюзиклов Эндрю Ллойд Уэббер имел обоих родителей-музыкантов, отец композитора Эдисона Денисова хоть и не был музыкантом, но импровизировал и играл по слуху, а мать просто обожала музыку. В некоторых случаях, если речь идет о людях знатных и небедных, трудно установить доподлинно уровень музыкальности их рода: например, большинство русских дворян не работали, и их музыкальность вынужденно оставалась в любительских рамках. Чайковский вспоминал: «По рассказам отца и матери дядя мой с отцовской сто-
380
Музыкальный талант и наследственность
роны Павел Петрович обладал огромными музыкальными способностями и прекрасно и бегло играл по слуху не зная нот целые увертюры и другие пьесы»1. Подобную музыкальность можно назвать исключительной, далеко выходящей за пределы обычной любви к музыке образованного меломана.
Выдающиеся исполнители, как правило, не происходят из столь всеобъемлюще музыкальных семей и ген композиторства в их семьях не замечен. Подобная ситуация, может быть, объясняется тем, что в семье, где мало детей, широта одаренности рода может не проявляться, но лишь потенциально, латентно присутствовать. В пользу такого предположения говорят примеры многодетных музыкальных семей. Одна из них — семья выдающегося скрипача Жака Тибо. Его отец был первым скрипачом оперного оркестра. Два его брата, прекрасные пианисты, возглавили консерватории — Альфонс учредил консерваторию в Буэнос-Айресе, а Жозеф стал директором консерватории своего родного города Бордо. Рано умерший брат Ипполит был выдающимся скрипачом, а брат Франсис — прекрасным виолончелистом и директором консерватории в городе Оране. Лишь два брата из семи братьев Тибо не выказывали никаких музыкальных дарований.
Некоторые психологи, настаивая на наследственном происхождении музыкального таланта, доходят до курьезов. Исследователь наследственных механизмов передачи таланта Л. Мджоэн (Mjoen,L.), публиковавшийся в двадцатые годы, не поверил, что пианистка с мировым именем происходила из семьи совсем немузыкальных родителей. Он предпринял дополнительные усилия по исследованию ее родословной, и ему удалось-таки доказать, что она была незаконной дочерью известного музыканта. Вряд ли его усилия имеют под собой научные основания: передача по наследству высокой музыкальности, как уже говорилось, является лишь устойчивой тенденцией, но не абсолютным законом. К числу тенденций наследования музыкальной одаренности можно отнести еще одну только что упомянутую закономерность: чем выше одаренность музыканта, тем шире и глубже предшествовавшая его рождению музыкальность его рода.
Обычные профессиональные музыканты обнаруживают в своем роду «точечную музыкальность», проявляющуюся спорадически и не слишком высокого качества. Выдающиеся исполнители «сужают» круг музыкальности до членов своей семьи — их отцы часто музыкально одарены, но музыкантами стать не смогли по тем или иным причинам, и видят осуществление своей мечты в успешной му-
' Чайковский, М. (1913) Жизнь П.И.Чайковского. М-Лейпциг, с.41.
381
■^Воспитание музыканта
зыкальной карьере сыновей. Род великих композиторов, прежде чем подойти к рождению гения, как бы «репетирует», и среди его предков имеются признаки не просто музыкальной одаренности, но полноценного композиторского таланта.
Музыкальность рода выдающегося музыканта, как правило, очень широка и захватывает не только его самого, его родителей и других родственников предшествующего поколения, но также братьев и сестер великого музыканта. Известны случаи братьев Бахов, сыновей Иоганна Себастьяна Баха Филиппа-Эмануэля, Иоганна Кристиана и Вильгельма Фридемана -^.все трое были выдающимися композиторами. Сестра Феликса Мендельсона Фанни была выдающейся пианисткой так же как сестра Моцарта Наннерль; брат Гайдна Михаэль был тоже выдающимся музыкантом и прекрасным композитором. Многодетность способствует не только выживанию рода, но и выживанию заключенного в роду таланта. Вольфганг Амадей Моцарт был седьмым ребенком в семье: грустно думать о том, что потеряло бы человечество, если бы Анна и Леопольд Моцарты ограничились меньшим количеством детей...
Изучение биографических материалов свидетельствует о врожденности и наследственности музыкального таланта. Быть может, поклонников теории воспитания гения из ничего, закономерности, выявленные наукой, огорчают, но такова Истина. Утешительно в ней лишь то, что каждый человек стоит на незримой «линии гениальности»: рождением и воспитанием своих детей он приближает момент появления гения, запрограммированного как вершина его рода, как его оправдание и цель. Развитие таланта, данного природой, и поиск пары, способной генетически усилить его, происходит по подсказке самой судьбы: только она знает о всплеске гениальности, к которому сами того не зная, устремлены ищущие друг друга люди.