Strategicheskie_riski_Rossii (1)

à ë à â à 1

мирающих кризисов, таких как, например, изменение климата, опустынивание или разрушение инфраструктуры (ЖКХ и др.), время принятия решений может занимать месяцы, а то и годы.

Это признают и сами сторонники концепции кризисов как условия быстрого принятия решения, что лишь подчеркивает противоречивость их позиции. Они отмечают, что при ползучих кризисах «общество и власти могут путем длительного невнимания усугубить эти проблемы опрометчивыми и необдуманными усилиями, желая компенсировать недели бездействия и оттягивание принятия решения» [4]. Такое восприятие кризиса и действий лиц, принимающих решения, может быть также обусловлено их ошибками в принятии слабых сигналов тревоги за признаки сильной опасности, требующей немедленного реагирования [26]; а также их восприятием ползучего кризиса — чем дольше он продолжается, тем им более кажется, что его необходимо резко остановить. Наконец, ощущение срочности и поспешность в принятии решения, прежде всего среди политиков, связаны не только со стремлением закрыть просчеты в планировании и подготовке к кризисам, но и нередко с их желанием сыграть на кризисе, заработать на нем политический капитал. Вместе с тем сделанные в условиях кризиса публичные заявления относительно крайних сроков и ультиматумы вместо снижения напряженности ситуации лишь увеличивают ее и усугубляют последствия кризиса.

Представляется, что изложенное выше понимание кризиса полностью применимо для характеристики того состояния и периода развития, который че- ловеческая цивилизация переживает в настоящее время и спецификой которого является всеобщий, всемирный характер кризиса. Он охватывает все стороны жизни и все мировое сообщество. Особенно болезненно он сказывается на России, в которой глобальные проблемы (международного терроризма, вооруженных конфликтов и региональных войн, разрыва в уровне социаль- но-экономического развития, демографического перехода, ухудшения состояния окружающей среды и изменения климата и др.) накладываются на тяжелый и затяжной процесс перехода к новой политико-экономической системе. В то же время этот процесс включает качественное преобразование или устранение устаревших элементов прежней тоталитарной системы с централизованно планируемой экономикой, которая исчерпала свой потенциал и неэффективность и бесперспективность которой и привела к необходимости глубоких качественных преобразований в стране. В этом состоит созидательная роль нынешнего российского кризиса.

1.2. Современные тенденции развития кризисов

Мир кризисов меняется. Хотя наши знания о кризисах, тем более кризисов будущего, ограничены, тем не менее возможно установить основные характерные черты кризисов настоящего и представить некоторые особенности будущих кризисов, исходя из анализа современных тенденций социально-эко-

21

à ë à â à 1

номического, политического развития общества и состояния окружающей его природной среды. В целом для современных и особенно будущих кризисов, по оценке многих отечественных и зарубежных экспертов, будет характерна все возрастающая сложность (по причинам усложнения технологических, финансовых и политических взаимосвязей в социально-экономических системах) — они будут представлять собой все более новые комбинации кризисов.

Более того, кризисы будут все более превращаться в самоподдерживающийся процесс, напоминая порочный круг из-за неопределенности причин и причинно-следственных связей и неэффективного управления «обществом риска». При этом не будет возврата к нормальному состоянию социально-эко- номической системы в его прежнем понимании из-за мутаций форм грядущих кризисов, которые будут либо воспроизводить себя в новом виде, либо перетекать в другие кризисы. Это заставляет политиков, специалистов быть готовыми к переосмыслению текущих приоритетов и выбору новых критериев устой- чивости и безопасности развития [15, 19, 20, 27—29].

В более конкретном представлении основные тенденции развития кризисов конца ХХ — начала ХХI века, которые представляют собой форму или результат усиливающейся глобализации, проявляющиеся либо в чистом виде, либо завуалировано, включают следующие процессы.

Усиление трансграничного характера кризисов. Современные кризисы все более приобретают транснациональный характер. Их истоки по-прежнему находятся на местном или региональном уровне, но последствия все более касаются целых регионов мира и даже континентов. Яркий пример тому — кризисы, связанные с радиационными и ядерными факторами. До чернобыльской катастрофы последствия максимально возможной аварии на АЭС и их ликвидация предусматривались только в пределах национальных границ. Однако на деле радиоактивные выбросы в результате этой катастрофы достигли территорий не только Северной и Западной Европы, которым был нанесен определенный экологический ущерб, но и США. Изменения на политической карте мира после развала СССР привели к более широкому распространению ядерного оружия, распространению радиоактивных материалов (прежде всего через контрабандную торговлю), что увеличивает риск террористических актов и других опасных форм несанкционированного использования этих материалов во многих регионах мира, прежде считавшихся относительно спокойными.

Другой пример — экологические кризисы, подобные тому, который был инициирован пожаром на химическом заводе компании Sandoz в Базеле, Швейцария, в ноябре 1986 г. В результате опасному загрязнению подверглась акватория около 1 тыс. км Рейна на территории нескольких европейских государств [30]. В еще большей мере это проявляется в глобальных экологических кризисах, таких как: изменение (потепление) климата, истончение озонового слоя, кислотные дожди, снижение биоразнообразия и другие, урегулирование которых требует объединенных усилий многих стран. Стоимость соответствующих мер оценивается экспертами в астрономических суммах: от миллиардов

22

à ë à â à 1

долларов в США, Европе и Японии до триллионов долларов только в США [31]. Только так называемый углеродный рынок, предусматривающий торговлю квотами на выбросы парниковых газов, оценивается в сотни миллиардов долларов. В то же время глобальная и во многом не изученная природа проблемы порождает значительную неопределенность, иногда превращая экологи- ческие кризисы, в частности проблему глобального потепления, в геополити- ческие игры вокруг Киотского протокола [32].

Международный масштаб присущ и другим категориям кризисов, в том числе вызванных компьютерными преступлениями и вирусными заболеваниями, подобными SARS. Кроме того, неблагоприятные условия (стагнация экономики, урбанизация и развитие мегаполисов, чрезмерная индустриализация и др.) в приграничных районах одних стран все больше влияют на социальную и политическую ситуацию в соседних странах. В Азии и Африке массовые миграции и перемещения беженцев из-за военных и политических конфликтов, а также деградации окружающей среды приводят к изменению установленных границ [33]. Международные гуманитарные операции, являющиеся испытанной формой ответа на эти проблемы, в то же время нередко становятся поводом для обвинений в фаворитизме и политиканстве, когда помощь оказывается без должной щепетильности в сложных вопросах межгосударственных отношений. В этих случаях положение вовлеченных в кризис людей ухудшается, а не улучшается [34].

В будущем закономерно ожидать рост числа кризисов, выходящих за пределы не только географических (национальных), но и временных границ, т.е. развития трансгенерационных кризисов, охватывающих сменяющие друг друга поколения. Наиболее яркий пример такого рода кризисов — новые эпидемии «старых» заболеваний (оспа, туберкулез, малярия, грипп), обусловленные известными вирусами, но претерпевшими мутации и потому не контролируемыми или слабо контролируемыми национальными и международными системами здравоохранения.

Возрастание роли средств массовой информации (СМИ) в формировании и развитии кризисов. СМИ в существенной мере формируют общественное восприятие и мнение о тех или иных событиях, трактовка которых всегда субъективна. Субъективные точки зрения на проблему кризисов хорошо описываются известной теоремой Томасов: «Если люди считают ситуацию кризисной, значит, ее последствия будут представлять собой реальный кризис» [35]. Восприятие и оценка гражданами или властями сложной обстановки как кризисной или чрезвычайной может оказать решающее влияние на дальнейшее развитие событий. В частности, это может спровоцировать обостренную реакцию на происходящее начиная от общего стресса и кончая усугубляющей проблему цепочкой решений со стороны властей. В то же время такие восприятие и оценка могут способствовать мобилизации коллективных усилий по преодолению кризиса, облегчить введение особого режима кризисного управления.

Представляется, что в обозримой перспективе значение фактора СМИ в отношении проблемы кризисов возрастет — они (кризисы) все больше будут подчиняться следствию из теоремы Томасов о «провокационной» роли СМИ:

23

à ë à â à 1

если CNN называет ситуацию кризисной, это действительно станет кризисом со всеми вытекающими последствиями. Медиазация (от media, английского эквивалента СМИ) будет одной из определяющих тенденций в развитии, а также характеристик кризисов будущего. Фактор СМИ уже сокращает и будет все более уменьшать расстояние между местом возникновения кризиса и другими районами и регионами мира, вовлеченными в кризисную ситуацию, несмотря на разделяющие их сотни и тысячи километров. Глобализация СМИ делает их значительной силой, прежде всего благодаря их вездесущности, способности проникать в любые уголки постоянно увеличивающейся зоны влияния кризиса или катастрофы [36].

В то же время, сокращая расстояние, СМИ, в особенности телевидение, могут увеличивать разрыв в понимании и восприятии обстановки теми, кто находится в зоне кризиса и вне ее, особенно если они находятся под контролем властей. Это характерно для всех стран, даже тех, кого привыкли считать или кто сами себя называют наиболее демократическими. Например, события в Персидском заливе 1991 г., Афганистане в 2002 г. и особенно в Ираке в 2003 г. показали, как СМИ США могут преподносить факты, касающиеся кризиса. В результате возникает новая опасность — «очевидное нежелание людей во время кризиса знать о происходящем ничего, кроме самых общих вещей. В то время как журналисты считают оперативность основной чертой своей профессии, их читатели хотят подождать, пока военные доложат о выполнении миссии, а не выяснять что-либо самим» [37].

Сказанное иллюстрирует гамму поведения СМИ в отношении кризисов от упомянутой цензуры и самоограничений до сенсаций, на которые особенно падки журналисты. Различие в характеристике кризисов со стороны СМИ, в свою очередь, проявляется в контрасте между тем, что в действительности происходит, и информацией, предоставляемой властям, службам экстренного реагирования, населению пострадавшего района и всему обществу. Таким образом, медиазация не способствует интеграции экономических (количество погибших и стоимость ущерба) и социопсихологических (коллективный стресс, фрустрации и т.д.) составляющих кризисов. Она ярче высвечивает те стороны «традиционных» кризисов и те новые разновидности конфликтов и бедствий, высокий общий стресс населения в которых играет существенно более важную роль, чем материальный ущерб или даже гибель людей [18].

В то же время СМИ могут содействовать гармонизации «экономической» трактовки кризисов прошлого и «социопсихологической» — будущих конфликтов и бедствий. В перспективе СМИ будут особо заинтересованы в освещении двух типов кризисов: во-первых, масштабных (мега) катастроф, определяемых по экономическому критерию — количеству реальных и потенциальных жертв и объему материального ущерба. Во-вторых, кризисов, чреватых паникой, общим стрессом и расколом в обществе, которые не имеют под собой материальной почвы (реальных событий), но инициируются слухами, провокациями и т.п. Такие кризисы могут серьезно деформировать социальную и институциональную структуру общества.

24

à ë à â à 1

Возрастание роли новых и новейших технологий в генезисе и развитии кризисов. Революционные изменения последних десятилетий в области технологий связи и информации поразительны по своей скорости, масштабам распространения и влияния на развитие экономик и общества в целом. Появление спутниковой связи, Интернета и развитие систем передачи данных резко раздвинуло временные и пространственные границы, стимулируя глобализацию. Образ жизни, стиль работы и взаимодействия подвергаются воздействию внедрения компьютерных технологий на работе и в быту. Учитывая скорость, с которой усовершенствуются компьютерные чипы — в среднем их мощность увеличивается вдвое за два года — при удешевлении их производства также вдвое за тот же срок, очевидно, что развитие технологий не приостановится в обозримом будущем. В то же время сложность и взаимосвязанность технологических комплексов стали исключительно высокими [38]. В этих условиях такой, даже небольшой, сбой, например в компьютерных сетях, может иметь огромные последствия.

Это показали повторяющиеся время от времени случаи с компьютерными вирусами, а также массовые отключения электроэнергии в США, Западной Европе, Грузии в 2003 г. и проблемы управления движением воздушного транспорта (кризис, связанный с проблемами посадки самолетов в крупнейшем аэропорту Хитроу в Лондоне в 2002 г). Об этом же свидетельствует катастрофа парома «Эстония» в сентябре 1994, унесшая жизни почти 900 человек, и мрачные прогнозы относительно судьбы новых авиалайнеров, рассчитанных на 600—800 пассажиров, перспективы которых еще более поблекли после событий 11 сентября 2001 г. в США. Чернобыльская катастрофа вообще превзошла мыслимые до тех пор возможности такого рода бедствий, порожденных высокими технологиями, которые применительно к авариям на АЭС оценивались с вероятностью раз в 33 000 лет. Возросшая уязвимость социаль- но-экономических систем, вследствие усиления их зависимости от компьютерных технологий, дополняется угрозой со стороны хакеров и кибертерроризма [39, 40]. Она также усугубляется нарастанием противоречий между наукой и знаниями и пониманием вопроса административными и политическими силами, принимающими решения [41].

Ослабление роли государства и усиление опасности кризисов. В последние десятилетия ушедшего века как в странах Запада, так и особенно в России наблюдалось определенное снижение роли государства в экономике. Это находит свое отражение в двойственной тенденции сокращения государственных расходов и развития «менеджеризма» в целях повышения эффективности государственного управления. В такой атмосфере экономии и реформирования мерам, направленным на предотвращение возможных социальных, экономи- ческих, экологических кризисов и смягчение их последствий, стало уделяться меньше внимания, чем проблеме, которая многими воспринимается как кризис собственно государственной власти, ее институтов как таковых.

В то же время дефицит ресурсов оказывает негативное влияние на численность и профессиональный уровень занятых техническим обслуживанием, ремонтом, испытаниями, планированием, а также материально-техническое

25

à ë à â à 1

обеспечение работ, так или иначе связанных со снижением опасности кризисов. Поскольку выгоду от результатов управленческой деятельности по снижению опасности кризисов подсчитать гораздо сложнее, чем затраты на нее, зна- чение фактора управления стали недооценивать, в том числе и в плане финансирования.

Одновременно уменьшающуюся роль государства призваны дополнить ча- стные компании, что превращает функции предупреждения и снижения опасности кризисов в предмет совместной деятельности частных и государственных субъектов управления. Например, в сфере общественной безопасности стран Запада на роль активного игрока все более претендуют охранные агентства. Кризис в крупных организациях, даже в общественных, стал практиче- ски прерогативой консультантов по вопросам управления. В результате правительственные, государственные структуры становятся одним из многих субъектов урегулирования большинства кризисов [19].

Вместе с тем увеличение числа участников кризисов, в том числе субъектов управления, вряд ли способно повысить эффективность действий по снижению их опасности, так как информация, знания и сами эксперты и специалисты по менеджменту кризисов становятся разделенными. Кроме того, рост числа участников кризиса усложняет их взаимодействие, особенно важное на этапе планирования действий на случай чрезвычайных ситуаций и других видов кризисов [42]. В результате в условиях кризиса, когда люди ждут от государственной власти эффективных решений и действий, оперативной помощи, власть оказывается «меж двух огней» — ограниченными, в том числе в силу указанных причин, возможностями обеспечить эффективное кризисное управление и желанием части населения рассматривать «под лупой» все действия властей и осудить их, когда это покажется необходимым. В течение кризиса критическое отношение к власти и ее действиям может перерасти в снижение легитимности действий, что в будущем может привести к уменьшению желания части чиновников уделять должное внимание предотвращению будущих кризисов. Таким образом, кризисная ситуация приближается к порочному кругу, к образованию «богдановской» цепи, или переплетению кризисов.

Политизация кризисов и их последствий. Кризисы всегда являлись полити- ческим феноменом: либо по характеру своего генезиса (различные формы политических противоречий), либо формы (политические конфликты) или результата (политические последствия) реализации. Они также всегда были одним из важных и в то же время наиболее трудных предметов обсуждений и переговоров в политических кругах, в том числе «высокой политики». Понимание того, что кризис является своеобразным порогом одного из многих альтернативных будущих и что конкретный сценарий развития зависит, хотя бы и частично, от принятия стратегического решения в условиях повышенной сложности и неопределенности ситуации, существенно увеличивает политическую значимость такого решения. Превращение кризиса из угрозы безопасности или катастрофы в благоприятную возможность, что, несомненно, требует опыта и знаний в конкретной области принятия решений, является очень

26

à ë à â à 1

важным фактором пополнения политического капитала соответствующего лица, партии или ведомства. В то же время неспособность обеспечить такое превращение приводит не только к углублению кризиса, его трансформации в более тяжелые формы (бедствие или катастрофу), но и, независимо от типа кризиса — будь то даже природная или техногенная чрезвычайна ситуация, не говоря уже о социально-политическом конфликте, — к утрате репутации, политического реноме и, следовательно, ослаблению политических позиций

âцелом.

Âбудущем увеличение числа участников кризисов, усложнение причин и форм реализации кризисов будет способствовать усилению тенденции их политизации, все чаще превращая участников кризисов в политических игроков, а сами кризисы — в арену высокой, в том числе международной, политики. Связанная с этим возросшая ответственность лиц, принимающих решения, включая стратегические решения, принимаемые государственными и полити- ческими лидерами стран, будет все чаще сопровождаться поиском козлов отпущения, наклеиванием политических ярлыков и обвинений. Это, в свою оче- редь, будет усиливать политическое давление на правительство и его уполномоченные органы, осложняя не только сам процесс урегулирования кризиса, но и извлечение уроков из прошлого. Дело также осложняется противоречием между политической ответственностью за обеспечение безопасности в кризисной ситуации, в частности соблюдение определенных ограничений на циркуляцию информации, и необходимостью распространения информации об опасностях для своевременных действий самих граждан в условиях кризиса.

Политическое измерение кризиса простирается далеко за временные пределы конкретных событий и их ближайших последствий — историки, политологи, специалисты по военной стратегии и управлению кризисами многократно, спустя годы и десятилетия возвращаются к минувшему в целях более адекватного воссоздания кризиса как важного исторического события, извле- чения из него необходимых уроков. Кроме того, сами политические деятели, их новые поколения будут переоценивать и реинтерпретировать историю кризиса в выгодном для текущей ситуации свете, используя это для оправдания принимаемых ими мер, а также критики действий прошлых политических лидеров и нынешних конкурентов. В этом отношении показательна смена имиджа таких лидеров, например президента США Дж. Буша (старшего) — с успешного кризис-менеджера благодаря победе в войне в Персидском заливе в 1991 г. на политического неудачника или «пенсионера» в результате осложнения экономических проблем в самих США. Почти обратная ситуация характерна для первого президента России, благоприятный политический имидж которого как реформатора-демократа в начале 1990-х был сравнительно быстро утрачен уже в середине прошлого десятилетия вследствие провалов не только в социально-экономической политике, но и в военно-политической кампании на Северном Кавказе.

27

à ë à â à 1

1.3.Кризисы: неопределенность принятия решений

èпоследствия

Двойственный, созидающе-разрушающий и континуально-дискретный (и процесс, и явление), характер кризиса обусловливает значительную неопределенность и сложность принятия решений в ходе системной трансформации. Непривычные, нештатные ситуации, которые являются важнейшим типичным признаком кризисов, делают непригодными или малоэффективными привычные порядок и схемы действий, подталкивая к поиску новых, нестандартных подходов, благоприятный исход которого (поиска) отнюдь не гарантирован.

В этом пункте мы существенно расходимся с А.А. Богдановым, который считал, что «момент кризиса есть конец неопределенности и колебания — победа одной стороны или примирение обеих: начинается нечто новое, организационно иное, чем прежде» [21]. В отличие от этого мы полагаем, что неопределенность, во-первых, органически присуща всему процессу развития общества — любая его фаза всегда содержит возможность изменений, в том числе качественных, которые вызываются внутри- и внесистемными факторами, не учитываемыми по причинам ограниченности познания или субъективных просчетов лиц, принимающих решения. В связи с этим Г. Саймон и другие исследователи отмечали, что способность политиков, чиновников и управленцев понять, что происходит в текущий период внутри и вне их организаций даже в обычных условиях, встречается достаточно редко [9, 43, 44].

Во-вторых, она (неопределенность) в момент самого кризиса или кризисной фазы развития является наивысшей в силу переломного, наименее устой- чивого характера развития событий, обусловливающего возможности бифуркаций. Эти обстоятельства усиливают начальную неопределенность, которая связана с природой угроз и реакцией людей на них, само развитие событий и будущие последствия кризиса. При этом одним из главных факторов неопределенности кризисной ситуации выступает время начала нежелательного развития событий, например социального конфликта, или природной, или техногенной катастрофы, что ограничивает объем и качество доступной информации и, следовательно, энтропию системы. Именно поэтому неопределенность наряду со сложностью ситуации является имманентной чертой кризисов.

Важной стороной неопределенности может быть неожиданность [45]. Наиболее характерно проявление этого фактора при действии разрушительных сил природы в самых непредвиденных местах и временных границах. Также неожиданность может оказаться результатом недостатка планирования, незначительной небрежности, недостатка информации или частью кризисной игры, призванной сознательно создать неопределенность ситуации. Наряду с недостатком информации или избытком «информационного шума» она может привести к потере ориентации и непредсказуемости действий лица, принимающего решение, и его подчиненных, к паническому или, напротив,

28

à ë à â à 1

пассивно-созерцательному поведению людей и другим проблемам. Психологи отмечают особую опасность неожиданности для людей с аналитическим складом ума [46].

Наряду с неопределенностью важной характеристикой кризисов является опасность, под которой понимается способность причинения какого-либо вреда (ущерба), в том числе угроза жизни и здоровью человека, его материальным и духовным ценностям. Свойственные кризису реальные и мнимые опасности, а также значительная неопределенность принятия решений и их последствий создают условия соответственно опасности и повышенной уязвимости: на микро- (индивид, семья); мезо- (отдельные социальные группы внутри конкретной социально-экономической системы) и макроуровне (конкретная социально-экономическая система в целом или их совокупность), или, другими словами, угрозы устойчивости развития и безопасности общества. Понимание причин возникновения и анализ самих кризисов и их последствий на указанных уровнях требуют междисциплинарного, системного подхода, который рассматривает сложный объект как взаимодействие составляющих его элементов и их групп (подсистем) с их окружением (внешними системами).

На микроуровне этот подход акцентируется на роли человека, прежде всего так называемых человеческих ошибок [47]. Большинство кризисов начинается из-за того, что чаще всего считается просчетом в оценке ситуации, невнимательностью или небрежностью в действиях рядового гражданина или работника (оператора), а также менеджера или руководителя.

Специалисты-психологи, изучая глубинные причины таких ошибок, особо выделяют роль скрытой мотивации определенных действий, в первую очередь со стороны лиц, принимающих решения на среднем и высшем уровнях управления как предприятий (организаций), так и государств [48—49]. Полученные ими выводы свидетельствуют о том, что человеческие ошибки неизбежны и возникают в любой возможной среде; что рациональность поведения людей ограничена и они предпочитают держаться заранее сформированного мнения об опасности, несмотря на то что имеющаяся информация противоречит ему. Взаимодействие даже небольшого числа людей порождает новые типы ошибок и непонимания, которые в конечном итоге могут привести к возникновению кризиса [9, 10].

На мезоуровне исследования истоки причин кризисов следует искать в организационных факторах и процессах. Самый важный вопрос: могут ли организации снизить опасность ошибок человека, а также разрушительных сил природы. В частности, располагают ли организации необходимой устойчивостью к опасному воздействию природных и антропогенных факторов. Ряд исследователей дают отрицательный ответ, утверждая, что большинство организаций не в состоянии предотвратить индивидуальные ошибки или смягчить их последствия; более того, организации порождают коллективные ошибки и другие типы способствующих кризисам процессов. Так, Б. Тернер особо отмечал опасность сочетания просчетов в организации управления с присущей

29

à ë à â à 1

организациям способностью не замечать происходящие изменения для зарождения кризисов [50].

В то же время другие специалисты считают, что организация может компенсировать недостатки административно влиятельных, но умственно недалеких руководителей. При этом, однако, это крайне редко снижает риск ошибок рядового персонала и возможность возникновения кризиса по этой причине [38, 52]. Одновременно ряд ученых, приверженцев теории так называемых высоконадежных организаций, полагают, что некоторые из них могут свести вероятность кризисов к минимуму [53, 54]. Эти специалисты считают, что хорошо спланированные и управляемые организации способны «амортизировать» человеческие ошибки и внешнее воздействие, одновременно предотвращая появление типичных «врожденных» недостатков, свойственных организациям. Используя набор различных стратегий, руководители организаций могут превратить подконтрольные им системы повышенного риска в высоконадежные организации [55]. Эта ветвь исследований нашла аргументы в свою пользу в научной литературе, касающейся институциональных проблем, где утверждается, что при правильном построении административной структуры организация функционирует эффективно [56, 57].

На макроуровне специалисты по теории кризисов обосновывают причины возникновения кризисов в современном обществе, которые делают их более или менее неизбежными [20, 27, 58]. В частности, один из мировых авторитетов в этой области, Ч. Перроу, утверждает, что крупные технические системы рано или поздно породят катастрофу, которая станет совокупным результатом их огромной мощи (например, энергия ядра), технической сложности (лишь избранные представляют, что происходит внутри АЭС) и наличия взаимосвязей между компонентами (один сбой вызывает цепную реакцию) [38]. Другие специалисты, на примере чрезмерной эксплуатации природных ресурсов и воздействия на окружающую среду, доказывают, что организации уделяют особое внимание увеличению производительности, а не целям безопасности [59, 60].

Большинство, если не все, кризисы представляют собой результат сочетания ошибок человека (рядового работника, гражданина или лица, принимающего решение), организационных провалов и постоянного изменения среды функционирования людей и организаций. Поскольку каждому кризису свойственно свое уникальное сочетание этих факторов, а следовательно, и своя траектория развития, то необходимы методология и аналитические методики реконструкции кризисов для идентификации узловых или критических точек упомянутой траектории, которые одновременно являются и отправными точ- ками принятия решения по снижению опасности кризиса [61].

Конечно, это не устранит сложности проблем, связанных с человеческими ошибками, неопределенностью информации и неоднозначностью развития ситуации и ее исхода, «патологий» организаций и влияния окружения. Однако реконструктивный метод, особенно при сравнении траекторий кризисов, может прояснить, почему и при каких условиях некоторая напряженность, проблема или неблагоприятные обстоятельства приводят к возникновению чрез-

30