5.2. Цели нашей жизни

Психологический смысл понятия «уровень притяза­ний» фактически раскрыт в заголовке параграфа. Под уровнем притязаний понимается постановка человеком жизненных целей или, выражаясь несколько иначе, жиз­ненное целеполагание. И поскольку это чрезвычайно важный момент бытия, давайте остановимся подробно на ряде его аспектов.

Первое, с чего я начну наш разговор,— уровень притязаний человека в трудовой деятельности. Какими причинами он обусловлен? Ответ на этот вопрос не столь прост, как может показаться: во-первых, ввиду множества причин, а во-вторых, вследствие противоречи вости имеющихся в ряде случаев объяснений.

На мой взгляд, значительная группа детерминантов трудовых притязаний работников представлена их биографинескими характеристиками, включающими воз раст, пол, образование, социально-экономический стату личности.

Начнем с возраста. Согласно обобщающим данныл А. Л. Свенцицкого, с увеличением возраста (до опреде леннго периода) уровень притязаний, связанных с удовлетворением так называемых «творческих» (т. е. отражающих стремление человека к реализации своих потенций) потребностей, повышается, а затем начинает по степенно снижаться. Причем переломная точка различна для разных категорий работййков: для инженеров она определена периодом 30-35 лет, для рабочих — 19-25 лет. Отмечается также, что наибольший процент инженерно-технических работников и служащих, уходящих с предприятия по собственному желанию, приходится на возраст 29-34 года (см.: Свенцицкий, 1986. С. 42).

Таким образом, судя по приведенным данным, если до определенного возраста человеку не удается реализовать себя путем достижения соответствующих целей, на ступают (по крайней мере в тенденции) апатия, спад творческой активности, возрастает готовность, что называется, плыть по течению. Однако я хочу обратить внимание на то обстоятельство, что, вполне вероятно, в ближайшие годы эти данные окажутся с информационной (познавательной) точки зрения в значительной степени обесцененными. С одной стороны, малоприятные коррективы может внести грядущая массовая безработица когда будет вообще не до притязаний и людям придется соглашаться на любую работу, с другой же стороны, в связи с развитием частного предпринимательства и принятием Закона о въезде и выезде у молодых, энергичных профессионалов появится определенный шанс удовлетво­рить свои притязания.

Значительное влияние на уровень притязаний в сфе­ре трудовой деятельности оказывает пол работника.Увы, открывающаяся при ознакомлении с материалами ряда итоговых отечественных публикаций (см.: Китов, 1987; Свенцицкий, 1986) картина производит грустное впечат­ление: я имею в виду различия в уровне притязаний между мужчинами и женщинами, занятыми на произ­водстве. Последние (а речь, понятно, идет о наших, рос­сийских женщинах) демонстрируют удивительно низкие, сравнительно с мужчинами, запросы как к содержанию и условиям труда, так и к заработку. Вот только два при­мера, почерпнутые мной из материалов А. И. Китова: 1) женщины (на предприятиях, где проводились исследования) почти в три раза реже мужчин считают свою работу совершенно неинтересной, хотя трудятся по го­раздо более низким разрядам; 2) мужчины заняты авто­матизированным трудом вдвое чаще, а тяжелым физиче­ским трудом — почти вдвое реже, чем женщины. И при всем том на этих предприятиях женщины не только не отстают от мужчин по показателям производительности труда, но даже несколько их опережают (см.: Китов, 1987. С. 66-68).

Приводимый отечественными авторами фактический материал невольно вызывает в памяти типичную для на­ших железных дорог картину женщины — путевые ра­бочие в ярко-желтых грязных безрукавках с пудовыми ломиками в руках. Мужчины среди них встречаются крайне редко.

Образовательный уровень работника — еще один из факторов роста профессиональных притязаний. По дан­ным, собранным исследователями на отечественных предприятиях, с ростом общего и специального образо­вания усиливается ориентация работников (как ИТР, так и рабочих) на творческие компоненты деятельности (см.: Свенцицкий, 1986). И если профессия не содержит условий для творческой реализации работника, он по мере накопления знаний может сменить специальность (см.: Шадриков, 1982).

В предыдущих главах я приводил немало примеров того, какое внимание фактору подготовки, образования уделяется «образцовыми компаниями», администрация которых стремится обеспечить максимальное приложе­ние способностей высокоподготовленных специалистов. Притязания этих людей реализуются в стенах их же компаний, и, как правило, им не нужно подыскивать се­бе другую организацию. Таким образом, стремление к личному росту искусно встраивается в систему мероприятий по достижению организационных целей. Послуша­ем, что говорят по поводу подобной практики непосред­ственные ее участники.

Как отмечает, например, в своем обстоятельном очерке о корпорации «ИБМ» многолетний ее сотрудник Д. Мерсер, «помимо гарантий занятости, сотрудники «ИБМ» видят перспективу личного роста. Эта перспек­тива не обязательно связана с получением руководящей должности, так как в любой компании «рядовых вои­нов» всегда больше, чем «вождей». Речь идет о том, что любой работник «ИБМ» может рассчитывать на получе­ние такой подготовки и образования, которые помогут ему раскрыть личный потенциал, причем в гораздо боль­шей степени, чем он смог бы эта сделать в любой другой компании. Во всяком случае у него есть возможность перейти на более высокий профессиональный уровень, а высококлассные специалисты (хотя они и не занимают руководящих постов) имеют в «ИБМ» очень высокий статус. Он будет иметь интересную работу, вернее, много интересных работ» (1991. С. 302-303).

Заключает блок биографических факторов детерми­нации уровня притязаний социально-экономический статус личности. О том, что этот фактор весьма влияте­лен, свидетельствуют, между прочим, данные, приводив­шиеся в 1. 3 (в частности, в 1.3.1). Правда, там, если по­мнит читатель, речь шла о руководителе, и я опирался в основном на материалы зарубежных авторов. Здесь же объект моего внимания — рядовой исполнитель (рабо­чий), уровнем притязаний которого в связи с социаль­ным положением его родителей интересовались отечест­венные исследователи.

Было установлено, что наиболее низкий уровень при­тязаний (и соответственно наибольшую удовлетворен­ность трудом) обнаруживают дети крестьян, а затем в порядке повышения притязаний (и снижения удовлетворенности) идут дети рабочих, инженерно-технических работников, служащих и ответственных работников. По­лучены также данные, согласно которым наиболее за­крепляемой на предприятиях частью молодежи являют­ся дети крестьян и рабочих. Кроме того, показано, что молодые рабочие — горожане в большей степени неу­довлетворены однообразием работы на конвейере, чем их сверстники — вчерашние селяне (подробнее об этом см.: Свенцицкий, 1986).

Хотя эти данные собраны примерно полтора-два де­сятилетия назад, с тех пор, думаю, отмеченная выше тенденция вряд ли существенно изменилась. Во всяком случае положение с выходками из сел и небольших про­винциальных городков во многом остается таким же, как и тогда. Это из них формируются лимитчики — са­мое бесправное сословие крупных промышленных цент­ров. Дабы не быть голословным, сошлюсь на любопыт­ную полуторагодичной давности (еше в эпоху социализ­ма) публикацию в «Комсомольской правде».

Автор репортажа с московской суконной фабрики с весьма при­мечательным названием «Освобожденный труд» журналист С. Благодаров так живописуст житье-бытье своих героинь — работниц предприятия: «На «Освобожденном труде» существует несколько степеней свободы. Первая — московская фабрика абсолютно свободна от самих москвичей. Здесь 100 процентов лимит — наиболее бесправная и зависимая часть рабочего класса СССР. Лимитчицы «Освобожденного труда», как и тысячи их коллег на других предприятиях, свободны от всего — от московской прописки, квартир, садовых участков и труда, приносящего радость и удовлетворение. Свободны от полноценной жизни.

… «Освобожденный труд» освобожден от квартир. На вопросы о жилищных перспективах молодые девчонки со всего Союза только улыбались, часто беззубыми ртами (в цехах страшно воняет кероси­ном и серной кислотой, аммиаком н красителями — разъедает глаза и полость рта. Ведь прежде чем стать тканью, шерсть распаривают, кра­сят и закрепляют серной кислотой).

… Первые пять лет освобожденные революцией работницы име­ют только временную прописку. Если в это время не конфликтовать с начальством, то есть шанс получить прописку постоянную. Еще через пять лет, а всего через десять, работницы «Освобожденного труда» уже имеют право встать в очередь на квартиру. А там, глядишь, лет через 15-20 посчастливится и квартиру получить — где-нибудь в Марьине или Лианозове (окраины города.— Р. К.). К пенсии можно создавать семью.

… За рабский изнурительный труд, рано скручивающий девчонок в суровую нить, они получают 460 рублей (по нашей-то жизни). От­пуск у девчат — 15 дней. Вероятно, это считается достаточным, чтобы восстановиться после работы, от которой липким жаром обносит все тело и бамбуковые стволы позвоночников выпирают сквозь мокрые халаты уже после 5 минут смены. Обеденный перерыв здесь — 20 мин. Этого должно хватить, чтобы поесть, отхаркаться от шерстяной пыли, забивающей все нутро, н успокоить трясущиеся руки, таскаю­щие по много часов 30-килограммовые тюки ткани. Девчата освобождены и от ночного буфета, но не освобождены от ночной смены» («КП». 1991. № 98).

Заранее прошу читателя извинить меня за столь про­странную цитату, но ее содержание дает, как мне ка­жется, прекрасный иллюстративный материал к приведенным выше выкладкам ученых относительно детерми­нантов уровня притязаний работника на многих отечественных предприятиях (с публикациями об условиях жизни и труда шахтеров читатель, надеюсь, знаком).

И в продолжение разговора о зависимости уровня притязаний от социально-экономического статуса чело­века приведу еще один любопытный (на этот раз статистического характера) пример. В октябре 1990 г. в «Из­вестиях» был опубликован небольшой (и, как мне пока­залось из разговоров со многими людьми, практически ими незамеченный) комментарий журналиста Ю. Рытова к материалам Госкомстата СССР. Последний подвел итоги опроса ста с лишним тысяч человек во всех регио­нах страны об их отношении к работе и оплате труда. Комментарий (обратите внимание на его заголовок — «Полузарплата и полуработа») начинается весьма приме­чательными словами: «Есть статистические исследования, которые приводят к ошеломляющим результатам. Пожа­луй, к их числу можно с полным основанием отнести и это».

Что же так ошеломило журналиста? А вот что. Прежде всего оказалось, что почти каждый второй опро­шенный, как ни странно, своей работой вполне удовлет­ворен. Четверо из десяти человек заявили, что довольны не вполне. Что же касается людей, неудовлетворенных, то их оказалось менее 10% опрошенных И это, замечает журналист, в то время, «когда недовольство условиями труда и его оплатой вспыхивает повсеместно, когда по этой причине угрожают забастовками (да и, бастуют!) коллективы самых разных отраслей — от шахтеров до воспитателей детских садов».

Но еще более тягостный осадок остается от знакомства с ответами наших сограждан по поводу удовлетво­ряющей их заработной платы. Так, свыше 20% опрошен­ных в качестве достаточного денежного дохода на одного члена семьи назвали сумму 101-150 руб. Примерно столько же — 201-300 руб. И только один из каждых десяти участников опроса «замахивался» на 301 руб. и выше (определите-ка свои притязания сегодня!).

Почему же столь ничтожны наши притязания? Да потому, справедливо считает Ю. Рытов, «что значитель­ная часть наших сограждан настолько привыкла к нище­те, что уже не помышляет о лучшей жизни». И вот ре­зультат. 22,2% опрошенных с денежным доходом на чле­на семьи до 100 руб. в месяц считают подобный уровень вполне приемлемым. И только 5,6% опрошенных из этой группы хотели бы иметь свыше 300 руб. подушевого дохода.

Не буду перечислять далее все цифровые данные, приводимые журналистом, а также делаемые им при этом выкладки. Скажу только, что наименьший уровень притязаний (в сфере денежного дохода, понятно) проде­монстрировали сельские жители: колхозники, работники совхозов, а наивысший, как, пожалуй, и следовало ожи­дать, руководители (правда, ранг их в публикации не дифференцирован), А вот концовку этого комментария стоит, по-видимому, привести, ибо вопросы, которыми задается его автор по существу обнажают поведенческое следствие (и заключенный в нем уровень притязаний) безрадостного экономического положения подавляющего большинства людей.

Ну, хорошо, рассуждает журналист по поводу удруча­юще низкого уровня притязаний соотечественников, можно еще как-то понять пенсионеров, инвалидов и т. п., т. е. людей, которые просто не в силах самостоя­тельно увеличить свои доходы. «Но как же понять настроение трудоспособных наших сограждан? Что за этим стоит — апатия и покорность судьбе, десятилетия­ми выработанная привычка к уравнительности и максимальному ограничению своих потребностей? Или — не­верие в собственные силы? Или — скудость потреби­тельского рынка, обеспечившая покупательную способ­ность денег и ослабившая стимулы к труду? А может быть, дело обстоит еще хуже, и значительная часть населения просто пассивно надеется на грядущие перемены к лучшему?» (Известия, 1990. № 289).

Эти, отнюдь не риторические, вопросы нелишне со­отнести с опубликованными год спустя (как раз после горбачевско-павловского «освобождения» цен) данными социологического обследования взрослого городского на­селения России, Украины и Белоруссии. В еженедельни­ке «Аргументы и факты» (1991. № 37), по заказу кото­рого работали социологи, были приведены, в частности, такие цифры: 10% опрошенных сочли достаточной для нормальной жизни зарплату до 500 руб, 14% — от 500 до 750 руб.; 34% — от 750 до 1000 руб. И лишь 9% на­звали более или менее приличную на тот период сумму — свыше 2500 руб.

Вы ждете от меня резюме? Оно в словах знаменито­го хирурга и удачливого предпринимателя Святослава Федорова: «Вея психология нашего человека — психология зека: 10 миллионов думают, как удрать, 20-25 мил­лионов — как приспособиться и приворовывать. Осталь­ные собираются терпеть, как их отцы и деды, лишь бы на войну не погнали или не расстреляли. И лишь 8—9 миллионов людей, таких, как я, считают, что нужно пе­рестать кормить систему эксплуатации» (Куранты, 1991. № 250).

До сих пор речь шла о так называемых биографиче­ских детерминантах уровня притязаний трудящегося че­ловека. Теперь же я назову другую группу факторов, способных влиять на этот компонент нашего Я, имеющих организационно-психологическую природу.

Первое, о чем здесь следовало бы сказать, так это о роли организационного контекста (подразумевая под ним прежде всего организационную культуру, философию, ценности). Действительно, его влияние на формирование уровня притязаний работника чрезвычайно велико, и на страницах этой книги внимательный читатель найдет не­мало позитивных тому примеров. Я имею в виду неоднок­ратно приводившиеся выше уместные в данном случае описания из практики «образцовых компаний», в частно­сти корпорации «ИБМ», так что вряд ли есть необходи­мость в каких-то новых иллюстрациях. Единственно лишь в качестве резюме по данному вопросу я позволю себе еще одну ссылку на «певцов» эффективных организаций Т. Питерса и Р. Уотермена. Вот что говорят маститые кол­леги: «Образцовые компании дают людям возможность влиять на свои судьбы; фирмы наполняют их жизнь смыс­лом. Типичного Джо и типичную Джейн они делают по­бедителями. Они допускают, даже настаивают, чтобы лю­ди выбивались из рядов. Они подчеркивают значение ре­альных достижений» (1986. С. 300).

Ну, а если вас интересуют примеры формирования уровня притязаний с иным знаком, в таком случае, по-видимому, не остается ничего другого, как поискать ор­ганизацию типа фабрики «Освобожденный труд», «бла­го» сделать это в наших условиях совсем нетрудно.

Что же касается детерминантов «делового» уровня притязаний, носящих психологический характер, то к ним можно отнести, например, неформальный статус человека в коллективе, некоторые его личностные особен­ности (см.: Свенцицкий, 1986). Однако ввиду некоторой противоречивости и малого количества имеющихся дан­ных я не буду специально на них останавливаться. Отмечу только, что, с моей точки зрения, такие личностные черты, как, скажем, уверенность я себе, стремление к до­стижению, предприимчивость (см. о них в 1.3.3), вполне могут содействовать наличию у их владельцев более высоких притязаний в сфере именно профессиональной деятельносги. Другое дело, что формирование этих черт в свою очередь опять-таки во многом (не во всем, конечно, потому что сбрасывать со счетов действие в данном случае природного, генетического фактора мы также не имеем права) обусловлено моментами социального, экономического свойства.

Хотя наш разговор о человеческих притязаниях в трудовой деятельности должен был бы разворачиваться в основном в «пространстве» некоего производственного коллектива, организации, он, как, очевидно, заметиль читатель, вышел за первоначально очерченные пределы. И в продолжение его — и это уже другой аспект обсуждаемой здесь проблемы — давайте отвлечемся от какой-либо конкретной деятельности, беря наше бытие, так сказать, в целом. И в этом плане (в связи с общим жизненным целеполаганием) тоже, как мне кажегся, есть на что обратить внимание. Ну, а конкретно речь пойдет вот о чем.

Как часто мы, ставя перед собой ту или иную цель, забываем, а то и просто ленимся окинуть мысленным взором все те факторы, от которых зависит ваше про­движение к ней: собственные возможности, наличные условия, содействующие и препятствующие обстоятель­ства. Иногда причиной такого, я бы сказал, легкомыслия являются предшествующие успехи человека. Провоциру­емая ими эйфория может привести к утрате чувства ре­альности. Нам начинает казаться, что мы в состоянии достичь если не всего, то очень многого, и мы замахива­емся на него, вовсе не соразмерив свои силы (как гово­рится, нет таких крепостей, которые бы не покори­лись...). Но, увы, терпим катастрофу, не достигая заветной цели.

А ведь нужно заметить, что с ростом социального (в том числе и организационного) статуса возрастают и притязания личности (см., например; Аргайл, 1990). Ста­вя нереалистические, в смысле собственных возможно­стей и объективных условий достижения, цели, люди с повышенным чувством ответственности будут тем не ме­нее изо всех сил стремиться к их достижению. Вполне естественная в подобных случаях неудача может иметь для некоторых лиц особенно неприятные последствия: неврозы, психосоматические заболевания.

Такими лицами, в частности, являются люди с недо­статочно развитой социально-психологической компетен­тностью, т. е. характеризующиеся слабой способностью к дифференцированной и точной ориентировке в социаль­ной микросреде, упрощенностью схем межличностного восприятия. Образно говоря, эти люди склонны видеть мир исключительно в черно-белом цвете, не замечая иные оттенки цветового спектра и чрезвычайно обедняя в своих представлениях действительную картину проис­ходящего. Например, в диссертационном исследовании А. С. Кондратьевой обнаружено, что подобное видение окружающего мира обусловливает предрасположенность человека (а значительный процент испытуемых составля­ли руководящие работники) к хроническому стрессово­му состоянию и чревато для него гипертонической бо­лезнью.

Таким образом, одна из стоящих перед нами жиз­ненных задач заключается, по-видимому, в постановке соразмерных нашим возможностям жизненных целей. Я вовсе не призываю при этом «отказаться от всех притязаний», в том числе и связанных с изрядной долей риска (предприимчивость, к примеру, абсолютно невозможна без него), но просто советую задуматься о реальности иных из них. Тем-более что в нынешний период жизни нашего общества сделать это особенно трудно. Похоже, что чувство здравого смысла, столь важное в разного рода житейских предприятиях, в настоящую пору покинуло многих.

Но пойдем дальше. Только что в связи с обсуждением проблемы жизненного целеполагания прозвучало столь знакомое нам и многих пугающее слово «стресс». И в этом нет ничего удивительного. Стресс — естественный спутник нашего бытия, хотим мы того или нет. Ну, а уж если речь заходит о достижении человеком жизненных целей, просто неразумно было бы игнорировать его влияние, возможные вызываемые им последствия. Давайте поэтому более детально поговорим о стрессе.