2. Современное состояние менеджмента. Проблемы менеджмента в условиях перехода к рыночным отношениям
2.1. Социально-экономическая и социокультурная ситуация в России в период начала рыночных реформ
Начало рыночной эпохи в России ознаменовалось сильнейшим экономическим спадом, причины которого – дисбаланс директивных цен советской эпохи и мировых цен, сказавшийся сразу, как только внутренние цены были «отпущены на свободу», милитаристская направленность советской экономики с острейшим дефицитом потребительских товаров собственного производства, неконвертируемость рубля и другие причины, частично описанные ниже.
Согласно известной в экономике теории циклов, в периоды спада наибольшие трудности испытывают крупные предприятия, вынужденные сокращать и даже свертывать производство. Удовлетворение спроса населения на различные товары (продукцию, услуги) в это время обеспечивается малыми и средними предприятиями, число которых стремительно возрастает. В обществе, в котором регулирование производства осуществляется экономическими механизмами, накоплена и актуализирована социокультурная и правовая база предпринимательства и бизнеса и, вследствие этого, имеются социальные группы, члены которых готовы взять на себя труд организации малых предприятий, указанный процесс осуществляется как естественный, и на государство ложится лишь обязанность корректировать его. Эта корректировка осуществляется путем распределения и перераспределения налоговых льгот и государственных инвестиций в интересах общества в целом (как их понимают государственные органы), государственного регулирования ставки рефинансирования и ставок налогообложения и, соответственно, процентной ставки банковского кредита (в том числе, предоставления льготных кредитов), создания сети образовательных учреждений для интенсификации численного роста социальных групп, готовых не только в психологическом, но и в культурном отношении к предпринимательской деятельности, а также организации так называемых бизнес-инкубаторов для материальной и консультационной поддержки предприятий в стартовый период.
Условия России на старте экономических реформ коренным образом отличались от описанных выше. Хозяйственная система России не являлась экономической. Она была построена по принципу жесткой функционализации хозяйственных единиц, предусматривающей столь же жесткие взаимосвязи между ними. Каждое «предприятие» «советского» типа не являлось предприятием в западном смысле, т.е. результатом предпринимательства, пусть даже государственного – проблема не в форме собственности, а в том, что такое «предприятие» может «выставить» для обмена или потребления не законченный товар, а лишь некий полуфабрикат – либо способно осуществлять лишь «сборку» готового к употреблению товара из полуфабрикатов. При этом упомянутый полуфабрикат не является рыночным товаром, поскольку имеет единственного (или немногих) возможного потребителя – то «предприятие», которое займется его дальнейшей переработкой или иным употреблением. Каждое такое «предприятие» было, по существу, участком, в лучшем случае – цехом «нормального» предприятия, а последнее порой насчитывало десятки и даже сотни функционализированных производственных единиц, именуемых заводами, конструкторскими бюро и т.п. Подобная ситуация была наиболее характерна для наиболее развитых отраслей народного хозяйства: машиностроения, относящегося к военно-промышленному комплексу, химической и нефтехимической промышленности.
Иллюстрацией сказанного может служить проблемная ситуация, возникшая с обеспечением населения СССР синтетическими моющими средствами (СМС) после первых же событий (межнациональных столкновений) в Сумгаите (1989 г.), приведших к резкому сокращению производства на Сумгаитском заводе синтетического каучука. Причина ее была в том, что ведущий компонент СМС выпускался только этим заводом. Отсутствие дублирования естественно для централизованно планируемого хозяйства; современный западный рынок, благодаря тотальной информатизации, также не представляет собой совокупности независимых конкурирующих производителей, предлагающих однородный товар – раздел рынка между производителями, взаимная согласованность их действий в пределах, допускаемых антимонопольным законодательством, государственное регулирование свойственно в той или иной степени всем странам с развитым рыночным хозяйством и мировому рынку в целом. Тем не менее, выполняется определяющий принцип рыночно-организованного хозяйства – свобода выбора производителя для каждого потребителя и свобода выбора потребителя для каждого производителя. В существующей же российской хозяйственной системе первых лет возрождения рыночного хозяйства эта свобода отсутствовала, поскольку из очень широкого круга продуктов каждый либо выпускался одним производителем, либо был рассчитан на одного или нескольких конкретных потребителей. Такой продукт не может быть продан – он может быть передан или распределен (акт продажи-купли предполагает относительную оценку покупателем предлагаемых к продаже товаров и выбор наиболее подходящего, относительную оценку и выбор покупателя продавцом, ценообразование на основе равновесия спроса и предложения). Речь идет даже не о том, что подобная структура при введении рыночных отношений исключает конкуренцию, а о том, что далеко не каждое «предприятие» вообще может стать субъектом рыночных отношений (по крайней мере, по значительной части номенклатуры его продукции).
При этом технологическая инерционность, отсутствие на большинстве заводов современных автоматизированных систем конструирования, проектирования, подготовки производства, перестраиваемых технологических комплексов, отсутствие навыков эффективного использования имеющихся приводили к тому, что многие «предприятия» не имели возможности изменить номенклатуру продукции и перейти от «полуфабрикатного» к товарному производству. Термин «товарная продукция» по отношению к таким «предприятиям» – не более, чем условность, ибо «товар» не может стать объектом рыночного обращения.
Итак, далеко не всегда существующие «предприятия» обладали достаточной технологической гибкостью, чтобы превратиться из функционализированного производственного участка в полноценное предприятие. Там, где это было возможно, оказалось возможным и возникновение достаточно сильных «ростков» рыночного хозяйствования, подкрепленных материально-производственной базой, человеческим потенциалом и опытом работы. В остальных случаях развитие рыночных отношений стало возможным лишь с появлением новых субъектов рынка – прежде всего, предприятий малого и среднего бизнеса.
В функционализированной производственной системе товарно-денежные отношения не могут служить регулятором производства, поскольку по воле любого производителя любой продукт может быть сделан сколь угодно редким и, следовательно, его цена сколь угодно высокой при хотя бы минимальной полезности продукта; при этом многие потребители «ставятся на колени» отсутствием других производителей и вынуждены соглашаться на любую цену либо отказываться от приобретения товара (как вариант – от оплаты уже полученного товара). Возникновение другого конкурентоспособного производителя невозможно из-за гигантских масштабов созданных функционализированных производителей, конкурировать с которыми реально могут лишь предприятия такого же масштаба.
Однако строительство их было невозможно и нецелесообразно вследствие невозможности обеспечить как инвестирование, так и спрос на продукцию совокупности гигантских производителей – следовательно, даже будучи построенными, новые производители (вместе со старыми) оказались бы нежизнеспособными.
Существовавшую в рассматриваемый период производственную систему часто называют монополизированной, однако это неверно. Функционализированная производственная система принципиально отличается от монополизированной (хотя воздействие обоих типов систем на ценообразование одинаково): монополия образуется путем объединения независимых товаропроизводителей в тресты и иные хозяйственные конгломераты; демонополизация означает разделение этих конгломератов на отдельные хозяйствующие субъекты. Функционализация создается, наоборот, разделением единой производственно-технологической цепи на отдельные части и «разнесением» этих частей по разным «предприятиям»; дефункционализация возможна только путем создания новых конкурирующих производителей и новых потребителей производимых полуфабрикатов.
Важнейшая характеристика российской экономической ситуации рассматриваемого периода – инфляция. Инфляционный процесс того времени характеризуется экспертами как инфляция издержек; начальный толчок инфляции возникает в первичных отраслях (топливно-энергетический комплекс, металлургия, химия), прежде всего, в силу резкого повышения заработной платы, ведущего к увеличению издержек и, следовательно, цены продукции. Затем по цепочке технологических связей инфляция распространяется на отрасли обрабатывающей промышленности и далее. Инфляция этого рода принципиально отличается от обычной для Запада инфляции, вызванной стойким превышением спроса над предложением. Особенность инфляции в России состояла в том, что повышение цены на некоторый товар приводило не к расширению, а к сокращению его производства вследствие сокращения сбыта при неизменном и даже растущем доходе производителя, поддерживаемом дальнейшим ростом цен. Причина этого – отрицательная эластичность рыночного предложения, возникающая вследствие рассмотренных ниже социокультурных причин. Как видно из схемы (рис.2.1.1), рыночное равновесие при отрицательной эластичности предложения является неустойчивым, любое неценовое изменение спроса, приводящее к увеличению цены, немедленно приводит к уменьшению предложения, т.е. спаду производства (см. переход от кривой спроса 1 к кривой 2). При этом процесс повышения цены – падения производства развивается лавинообразно, так как сокращение производства увеличивает относительную редкость товара, что приводит к дальнейшему росту цен (процесс с положительной обратной связью). С другой стороны инфляция издержек перемещает кривую предложения (см. переход от кривой 1 к кривой 2), в итоге новое равновесие, временное и неустойчивое образуется в точке 3, характеризующей рост цены при сокращении количества товара на рынке.
Рис.2.1.1. Изменение цены и количества товара на рынке при неценовом изменении спроса и отрицательной эластичности предложения.
Социокультурная ситуация России рассматриваемого периода уникальна. Ее профессиональное исследование до сих пор не выполнено, однако отдельные нормы можно описать. В России сложился странный комплекс эгалитарности и элитарности, разобщения и коллективизма, миссионерства и стяжательства, иждивенчества и стремления к самостоятельности, национального самомнения, доходящего до шовинизма, и комплекса национальной неполноценности, заставляющего просить помощи то с Запада, то с Востока, практической легкомысленности и глубины гуманитарной культуры, работоспособности и лени, выдающихся научных достижений и технологической беспомощности и т.д. Среди норм, заслуживающих первоочередного внимания в связи с проблемами предпринимательства, отметим внефункциональность социальных оценок (человек хорош или плох не в связи с результатами его труда, а по принципу «свой» – «не свой», при очень широком и расплывчатом толковании, кто есть «свой»), норму имитации деятельности (работа «на отчетный показатель», а не на «реальный результат»); огромное значение имеет укоренившаяся (возможно, первоначально на религиозных основаниях) точка зрения, что мир изначально совершенен, и все, что мешает ему «быть хорошим», есть результат не недостатков созидающей деятельности, а происков «темных сил» (эту роль на разных этапах отечественной истории играли дьявол, бояре, самодержец, кулаки, вредители, космополиты, диссиденты, неформалы, демократы, партократы, номенклатура, враги реформ и др.), а поэтому главная задача состоит не в том, чтобы что-то созидать, а в том, чтобы бороться с «темными силами» и разрушать созданное ими (если таковое обнаруживается, так как «темные силы» действуют в той же традиции). Из иных характеристик социокультурной ситуации можно назвать традицию «не жить сегодня, а строить будущее 2, причем строить без детального проекта (не было проекта «светлого коммунистического будущего» – нет и проекта «рыночной экономики и демократии" для современной России; в обоих случаях строим изо всех сил неизвестно что), связанное с этим отсутствие культуры целеполагания (заменяемого волюнтаристским назначением), наконец, надежда на некие "добрые силы" в лице Бога, Президента или западного инвестора, которые без нашей собственной активности спасут нас – эта особенность связана и с религиозным сознанием, и с исторически сложившимся приматом государства над личностью в массовом сознании.
В связи с обсуждавшейся выше проблемой отрицательной эластичности рыночного предложения отметим еще одну социокультурную норму, которую можно было бы обозначить «Мне хватит – с меня хватит!» В отличие от всех перечисленных выше, как нам кажется, эта норма не имеет глубоких исторических корней и в полной мере может быть отнесена к «пережиткам социализма».
Речь идет о традиции мало потреблять (соответственно, мало зарабатывать) и мало или неэффективно работать. Известно, что наряду с зарабатываемыми деньгами (и приобретаемыми на них благами) человек ценит досуг, и когда уровень его обеспеченности достигает некоторой границы, предложение им труда уменьшается, так как все большее значение для него приобретает свободное время. Обычно считают, что данный эффект относится лишь к индивидуальному предложению труда, а рыночное предложение продолжает расти за счет вовлечения трудовых ресурсов из смежных отраслей (с более низкой оплатой), территориальных единиц, незанятого населения и т.д. Однако это предполагает, во-первых, неполную занятость, во-вторых, свободу перемещения трудовых ресурсов, в третьих, готовность людей менять профиль деятельности, если это выгодно, в четвертых – и главное – достижение указанной границы обеспеченности одновременно небольшим числом работающих. В нашем случае дело обстоит иначе. Существовавшая традиция предопределяла гораздо большую относительную привлекательность досуга (в том числе, если можно так выразиться, «досуга в рабочее время»), чем в «развитых» странах Запада, что снижало граничное значение дохода, за которым наступает уменьшение предложения. Как следствие, этот граничный уровень достигался сразу многими работниками. При этом численность незанятого населения незначительна, готовность менять профиль деятельности низка (еще одна социокультурная и социально-психологическая особенность, сформированная стабильностью деятельности на бывших госпредприятиях), а перемещения трудовых ресурсов ограничены проблемами жилья, прописки и иными. Поэтому отрицательная эластичность оказалась свойственной не только индивидуальному, но и рыночному предложению труда, а следовательно, и рыночному предложению продуктов труда. При этом, поскольку цена товаров возрастает, доход производителей растет, и так как он, в основном, направляется на потребление, происходит рост денежных доходов работников. Поскольку размер денежного дохода ощущается немедленно, а реального (зависящего от инфляции) – медленнее (только в результате серии покупок), возникает иллюзия увеличения реального дохода, способствующая дальнейшему сокращению предложения.
Таковы социокультурные основания инфляции 1992-1994 гг. К ним добавлялись охотно используемые работниками базовых отраслей возможности добиться увеличения денежных доходов политическими средствами, связанные с традициями государственного патернализма («государство обязано заботиться о благосостоянии трудящихся»). Доходы работников увеличивались до тех пор, пока не становились достаточными для традиционно достаточного потребления, тем самым обусловливая неизбежно отрицательную эластичность предложения труда (зачем работать и зарабатывать, если можно традиционно выпросить или «выбить» деньги из бюджета?).
Тем самым задается высокий исходный уровень издержек – и запускается механизм инфляции издержек.
Список социокультурных особенностей России рассматриваемого периода можно продолжить, однако и так уже ясно, что «социокультурный букет» и порождаемый им «букет» социально-психологический создали массу трудностей для решения проблем экономических преобразований.
Неисследованность культурных оснований не позволила быстро и без ошибок создать эффективно работающую правовую базу хозяйствования. Общеметодологический принцип: искусственный процесс может быть осуществлен только на основе одного из возможных естественных процессов – в данном случае принимает следующую форму: закон или иной нормативный акт как инструмент искусственного регулирования социальных процессов может «работать» только в том случае, если в основу его положены актуализированные в обществе ценностные ориентации и нормы деятельности и поведения, т.е. культура общества. Пока нет объективных данных о культуре общества (в указанном наиболее широком толковании термина «культура»), невозможно и эффективное законотворчество. К сожалению, даже упоминание об уникальности реальной социокультурной ситуации России в то время стало прерогативой псевдо-патриотических политических группировок; что же касается серьезных исследований российской истории и культуры – и именно в ракурсе, необходимом для профессиональной работы управленцев и политиков – такие исследования не проводились и не финансировались. Можно добавить, что такие исследования в необходимом объеме не проводятся и до сих пор.
Все сказанное относится и к правовой базе малого и среднего бизнеса.
«Антиэкономический» характер функционализированной социально-производственной системы не стимулирует развития производства товаров, на которые имеется неудовлетворенный спрос.
Основной контур коммерческого оборота начала 90-х (и во многом это сохраняется до сих пор, так как сохраняется преимущественно сырьевой характер экспорта) охватывает узкий круг потребителей, в котором концентрируются все большие финансовые ресурсы (см.схему на рис.2.1.2), в то время как основная масса населения выводится все дальше на его периферию, где циркулирует товарно-денежный поток, состоящий в своей товарной части из все более дефицитных (по отношению к спросу) относительно дешевых товаров93.
Рис.2.1.2. Основной контур коммерческого оборота начала 90-х гг.
Помимо чисто хозяйственно-экономических последствий, описанная ситуация имела социокультурный результат, фиксируя определенный тип хозяйственного поведения, более напоминающего вымогательство, нежели культурное хозяйственное партнерство.
В этих условиях рост малого и среднего бизнеса, происходящий как естественный процесс, не способствует удовлетворению сформированных потребностей населения в товарах, особенно, недорогих товарах первой необходимости. Абсолютный прирост численности малых предприятий был достаточно велик (по данным руководства Администрации г.Самары в городе в начале 90-х ежемесячно регистрировалось около 350 новых предприятий), однако подавляющее большинство из них пополняло ряды коммерческих фирм, не только не производящих, но и не ввозящих в регион товаров для широкого круга покупателей; ассортимент товаров новых фирм копировал ассортимент уже существующих, покупателями являлись, в основном, все те же работники экспортопроизводящих предприятий и коммерсанты. Число покупателей расло одновременно с числом продавцов, вследствие чего реальная конкуренция не возникала и цены не уменьшались, а основным источником товарооборота являлось использование все той же валюты, полученной за экспорт очень ограниченного ассортимента отечественной продукции.
Экономические и личностные (ценностные) факторы, приводящие людей к предпринимательству, а также социокультурные и правовые условия его существования не создавали новых товаропроизводителей, способных разрушить функционализированный характер социально-производственной системы. Более того, вновь возникающим коммерческим фирмам функционализм был выгоден, так как позволял относительно легко (обычно с помощью социальных связей или коррупции) захватить эксклюзивное право продажи продукции какого-либо вида и удерживать на нее произвольно высокую цену; тем самым функционализм «прорастал» в среду малого и среднего бизнеса, создавая уникальную ситуацию существования бизнес-среды с преобладающими внеэкономическими (социальными) связями. Малый и средний бизнес этого типа не только не выполняет отведенной ему роли преобразователя социально-производственной системы в экономическую, но консервирует существующую систему, сохраняет товарный дефицит и значительно усиливает социальную напряженность.
Таким образом, естественный процесс роста малого и среднего бизнеса в реально существующих условиях рассматриваемого периода не мог разрешить проблемы общества. Были необходимы глубокие качественные изменения в правовой, хозяйственной, культурной, идеологической94, социальной сферах – иначе говоря, был необходим процесс не роста, а развития бизнес-среды, управляемый энергичным государственным вмешательством путем целевого использования имевшихся в распоряжении государства ресурсов: финансовых. материально-энергетических, информационных – а также потенциала власти и влияния. Управление развитием малого и среднего бизнеса должно было осуществляться в соответствии с программами, основанными на детальном и комплексном анализе быстро меняющихся ситуаций, методологически и научно обоснованных проектах, эффективных и реализуемых решениях. Этот процесс должен был реализовываться специальными органами государственного управления совместно с организациями, ответственными за разработку программ, реализацию отдельных мероприятий, экспертизу решений и другие функции, в том числе – и исследование социокультурных характеристик реальной российской ситуации.
К сожалению, этот процесс в описываемый период был реализован не полностью, и до сих пор описанные проблемы частично остаются актуальными.