Документ 16. Из «воспоминаний» п.П. Семенова3 о кружке петрашевцев

Во время моей совместной жизни с Данилевским... круг нашего знакомства значительно расширился... Кружок даже наших близких знакомых был во время посещения нами университета не исключительно студенческий, а состоял молодой, уже закончившей высшее образование интеллигенции того времени. К нему принадлежали нетолько некоторые молодые ученые, но и начинавшие литературную деятельность молодые литераторы... Посещали мы друг друга особенно часто, но главным местом и временем нашего общения были определенные дни(пятницы), вкоторыемысобиралисьуодногоизлицейскихтоварищей брата и Данилевского – Михаила Васильевича Буташевича-Петрашевского. <...>

Все эти лица охотно посещали гостеприимного Петрашевского, главным образом, потому, что он имел собственный дом и возможность устраивать подобные, очень интересные для нас вечера, хотя сам Петрашевский казался и крайне эксцентричным, если не сказать сумасбродным. Как лицеист, он числился на службе, занимая должность переводчика в министерстве иностранных дел; единственная его обязанность состояла в том, что его посылали в качестве переводчика при процессах иностранцев, а еще более при составлении описей их выморочного имущества, особливо библиотек.

Это последнее занятие было крайне на руку Петрашевскому: он выбирал из этих библиотек все запрещенные иностранные книги, заменяя их разрешенны­ми, а из запрещенных формировал свою библиотеку, которую дополнял покуп­кою различных книг и предлагал к услугам всем своим знакомым, не исключая даже и членов купеческой и мещанской управ и городской думы, в которой сам состоял гласным.

Будучи крайним либералом и радикалом того времени, атеистом, республи­канцем и социалистом, он представлял замечательный тип прирожденного аги­татора: ему нравились именно пропаганда и агитаторская деятельность, которую он старался проявить во всех слоях общества. Он проповедовал, хотя и очень несвязно и непоследовательно, какую-то смесь антимонархических, даже рево­люционных и социалистических идей не только в кружках тогдашней интелли­гентной молодежи, но и между сословными избирателями городской думы. Стремился он для целей пропаганды сделаться учителем в военно-учебных за­ведениях... но в учителя принят не был. <...>

На пятничных вечерах, кроме оживленных разговоров, в которых в особен­ности молодые писатели выливали свою душу, жалуясь на цензурные притесне­ния, в то время страшно тяготевшие над литературою, производились литера­турные чтения и устные рефераты по самым разнообразным научным и литера­турным предметам, разумеется, с тем либеральным освещением, которое недос­тупно было тогда печатному слову. Многие из нас ставили себе идеалом осво­бождение крестьян из крепостной зависимости, но эти стремления оставались еще в пределах несбыточных мечтаний и были более серьезно обсуждаемы только в тесном кружке. <...>

Обсуждался вопрос о борьбе с ненавистной всем цензурою, и Петрашевский предложил в виде пробного камня один опыт, за выполнение которого принялись многие из его кружка¹. Они предприняли издание под заглавием: "Словарь иностранных слов, вошедших в употребление в русский язык", и на каждое таких слов писались часто невозможные с точки зрения тогдашней цензуры статьи. Цензировали этот лексикон, выходивший небольшими выпусками, разные цензора, а потому если один цензор не пропускал статью, то она переносилась почти целиком под другое слово и шла к другому цензору и таким образом протискивалась через цензуру, хотя бы и с некоторыми урезками; притом же Петращевский, который сам держал корректуру статей, посылаемых цензо­ру, ухитрялся расставлять знаки препинания так, что после получения рукописи пропущенной цензором, он достигал, при помощи перестановки этих знаков препинания нескольких букв, совершенно другого смысла фраз, уже пропущенных цензурою. Основателем и первоначальным редактором лексикона был офицер, воспитатель одного из военно-учебных заведений, Н.С. Кириллов, благонамеренный с точки зрения цензурного управления и совершенно не соображавший того, во что превратилось перешедшее в руки Петрашевского его издание, посвященное великому князю Михаилу Павловичу… Пеграшевскому было в то время 27 лет. Почти ровесником ему был Н. А.Спешнев, очень выдающийся по своим способностям, впоследствии приговорённый к смертной казни.

Пятилетнее¹ пребывание во Франции выработало из него типичного либерала сороковых годов: освобождение крестьян и народное представительство сделались его идеалами... Будучи убежден, что для воспринятия идеи освобождений крестьян и народного представительства необходимо подготовить русское общество путем печатного слова, он возмущался цензурным его притеснением и первый задумал основать свободный заграничный журнал на русском языке, не заботясь о том, как он попадет в Россию. Спешнев непременно бы осуществил это предприятие, если бы не попал в группу лиц, осужденных за госу­дарственное преступление. <...>

Хрестоматия по истории СССР. М., 1949. Т. II. С. 694 - 701.

¹ Боткин Василий Петрович (1811? 1812? - 1869) - литературный критик, публицист, общественный деятель, сторонник умеренного либерализма (западнического толка) и мирного реформирования России. Критикуя славянофилов, он тем не менее отмечал их заслуги в области развития национального самосознания и уважения к народной культуре.

²Анненков Павел Васильевич (18127 1813? - 1887) - литературный критик, публицист общественный деятель (западник). Оставил интересные мемуары об общественном движении в России в 30 - 40-х годах XIX в.

³Семенов Петр Петрович (1827-1914) - ученый, географ, статистик, общественный деятель, почётный член Петербургской академии наук, вице-председатель Русского географического общества (1873-1914). Неутомимо изучал Тянь-Шань и за свои исследования получил почетную приставку к фамилии (Тян-Шанский). Его мемуары живо характеризуют многих участников кружка петрашевцев.

⁴Данилевский Николай Яковлевич (1822-1885) - ученый и общественный деятель. В молодости был близок к кружку петрашевцев, позднее его взгляды эволюционировали в сторону консерватизма. В 60-70-е годы он сформулировал теорию о "культурно-исторических типах", объяснявшую особенности быта и истории разных народов национальными чертами.

Прошлое русского народа темно; его настоящее ужасно, но у него есть права на будущее. Он не верит в своё настоящее положение, он имеет дерзость.

Тем более ожидать от времени, чем менее оно дало ему до сих пор. <...>

Община спасла русский народ от монгольского варварства и от императорской цивилизации, от выкрашенных по-европейски помещиков и от немецкой бюрократии. Общинная организация, хоть и сильно потрясенная, устояла против вмешательств власти; она благополучно дожила до развития социализма в Европе.

Это обстоятельство бесконечно важно для России. Русское самодержавие вступает в новый фазис, оно исполнило свое назначение; оно осуществило громадную империю, грозное войско, правительственную централизацию. Лишенное действительных корней оно обречено на бездействие; правда, оно возложило было на себя новую задачу - внести в Россию западную цивилизацию, и оно в некоторой степени успевало в этом, пока еще играло роль просвещенного Правительства.

Эта роль теперь оставлена им. <...>

С тех пор единственной целью царизма остался царизм. Он властвует, чтоб властвовать... Но самодержавие стало искать занятия в Европе. Деятельность русской дипломатии неутомима; повсюду сыплются ноты, советы, угрозы, обе­щания, снуют агенты и шпионы. Император считает себя естественным покро­вителем немецких принцев; он вмешивается во все мелкие интриги мелких германских дворов; он решает все споры; то побранит одного, то наградит дру­гого великою княжной. Он принимает на себя обязанность первого жандарма вселенной, он опора всех реакций, всех гонений. Он играет роль представителя монархического начала в Европе...

Партия движения, прогресса требует освобождения крестьян; она готова принести в жертву свои права. Царь колеблется и мешает; он хочет освобожде­ния и препятствует ему.

Он понял, что освобождение крестьян сопряжено с освобождением земли, что освобождение земли, в свою очередь, - начало социальной революции, про­возглашение сельского коммунизма. Обойти вопрос об освобождении не­возможно - отодвинуть его решение до следующего царствования, конечно, легче, но это малодушно. <...>

Из всего этого вы видите, какое счастие для России, что сельская община не погибла, что личная собственность не раздробила собственности общинной; какое это счастье для русского народа, что он остался вне всех политических вне всех политических движений, вне европейской цивилизации, которая, без сомнения, подкопала бы общину и которая ныне сама дошла в социализме до самоотрицания. <...> Мы, русские, прошедшие через западную цивилизацию, мы не больше, как средство как закваска, как посредники между русским народом и революционной Европою. Человек будущего в России - мужик, точно так же как во Франции работник. <...>

Герцен А. И. Сочинения. В 2 т. Т. 2. М., 1986. С. 154-155, 168-170, 177-178.

¹ История 2-го выпуска "Словаря", редактировавшегося Петрашевским, относятся раннему периоду деятельности его кружка - 1845-1846 гг. Автор воспоминаний допускает неточность, относя ее к 1848-1849 гг.