Примечания:

Смысл выражения "сидя на санях" – "к концу жизни", "на склоне лет". Связано с обрядовым смыслом этого образа. В Древней Руси покойника либо везли в санях (в любое время года), либо несли на ладье.

Псалтырь – одна из книг Библии, состоящая из хвалебных песнопений - псалмов. Библейская традиция приписывает создание Псалтыря Давиду, полулегендарному царю Израильско-Иудейского го­сударства (конец XI - начало Х в. до н.э.).

Василий Великий Кесарийский (умер в 379 г.) – епископ города Кесарии (Малая Азия), церковный писатель.

Отроки - слуги, телохранители князя.

Документ 5. Карамзин н.М. История государства российского9

Глава VII. Состояние россии с XI до XIII века

Ярослав, могущественный и самодержавный подобно Св. Владимиру, разделив Россию на княжения, хотел, чтобы старший сын его, называясь великим князем, был главою отечества и меньших братьев и чтобы удельные князья, оставляя право наследства детям, всегда зависели от киевского, как присяжники и знаменитые слуги его. Отдав ему многолюдную столицу, всю юго-западную Россию и Новгород, он думал, что Изяслав и наследники его, сильнейшие других князей, могут удерживать их в границах нужного повиновения и наказывать ослушников. Ярослав не предвидел, что самое великое княжество раздробится, ослабеет и что удельные владетели, через союзы между собою или с иными народами, будут иногда предписывать законы мнимому своему государю.

Уже Всеволод I долженствовал воевать с частным князем его собственной области, а Святослав II ответствовать как подсудимый на запросы князей удельных. Одаренные мужеством и благоразумием, Мономах и Мстислав I еще умели повелевать Россиею; но преемники их лишились сей власти, основанной на личном уважении, и Киев зависел наконец от Суздаля. Если бы Всеволод III, следуя правилу Андрея Боголюбского, отменил систему уделов в своих областях; если бы Константин и Георгий II имели государственные добродетели отца и дяди: то они могли бы восстановить единовластие. Но Россия, по кончине Всеволода Георгиевича, осиротела без главы, и сыновья его совсем не думали быть монархами.

Ярослав разделил государство на четыре области, кроме Полоцкой, оставленной им в наследие роду старшего брата его: в течение времени каждая из оных разделилась еще на особенные уделы - и князья первых стали называться "великими" в отношении к частным, или "удельным", от них зависевшим. Волыния, Галиция, земля дреговичей отошли от Киева. Княжение Переяславское, весьма знаменитое при Всеволоде I и Мономахе, утратило Суздаль, Ростов, Курск; а Черниговское - Рязань и Муром (кроме Тмутороканя, завоеванного половцами); Новгород Северский, Стародуб, иногда земля вятичей в XII веке принадлежали разным владетелям, нередко обнажавшим меч друг на друга. Смоленское также имело частные уделы: торопецкий и красенскдй. Самый Новгород, древнее достояние государей киевских, славный храбростию и богатством жителей, присвоив себе власть избирать князей, не мог сохранить цело­сти владений своих. Псковитяне действовали иногда как независимые от него и свободные граждане.

Мономах, еще не будучи великим князем, видя с горестию безначалие и неустройство в России, хотел уменьшить сие великое зло учреждением общих княжеских советов или съездов, которые иногда воспаляли в сердцах любовь к отечеству, но только на милое время, и не могли прекратить вредного междоусобия. Вследствие такого съезда несчастный Василько был ослеплен, а Глеб Рязанский обагрил руки свои кровию братиев.

Обыкновенною причиною вражды было спорное право наследства. Мы уже заметили выше, что по древнему обычаю не сын, но брат умершего государя или старший в роде долженствовал быть его преемником. Мономах, убежденный народом властвовать в столице по кончине Святополка-Михаила, нарушил сей обычай; а как родоначальник владетелей черниговских был старее Всеволода I, то они в сыновьях и внуках Мономаховых ненавидели похитителей великокняжеского достоинства и воевали с ними. Но истинными наследниками киевского престола, согласно с тогдашним обыкновением, были потомки Изяслава I, которые не искали сей чести, мирно господствуя в уделах туровском и пинском.

Государство, раздираемое внутренними врагами, могло ли не быть жертвою внешних? Одному особенному счастию надлежит приписать то, что Россия в течение двух веков не утратила своей народной независимости, от времени до времени имея князей мужественных, благоразумных. Как Ярослав Великий решительным ударом навсегда избавил отечество от свирепости печенегов, так Мономах блестящими победами, в княжение Святополка II, ослабил силу жестоких половцев; они все еще тревожили Днепровскую область набегами, но уже не столь гибельными, как прежде; в отношении к своим диким нравам чувствовали превосходство россиян, любили называться славянскими именами и даже охотно крестились. Два раза поляки были господами нашей древней столицы, но испытав ужасную месть россиян и стеная от собственных бедствий внутри государства, волнуемого мятежами, оставляя нас в покое…

Рыцари немецкие вытеснили новгородцев и кривичей из Ливонии, но далее не могли распространить своих завоеваний; а литовцы были не что иное, как смелые грабители. Других, опаснейших врагов отечество наше тогда не знало и, несмотря на развлечение внутренних сил его, еще славилось могуществом в отношении к соседям, наблюдая законы предков в своем правлении, успевая в делах воинских, в торговле, в гражданском образовании.

Что касается собственно до правления, то оно в сии времена соединяло в себе выгоды и злоупотребления двух, один другому противных, государственных уставов: самовластия и вольности. Когда Олег, Святослав, Владимир, окруженные славою побед, величием завоевателей, силою единодержавия в целой России, повелевали народу: народ смиренно и безмолвно исполнял их волю. Но когда государство разделилось; когда лучи славы угасли над престолом Св. Владимира и вместо одного явились многие государи в России: тогда народ, видя их слабость, захотел быть сильным, стеснял пределы княжеской власти или противился ее действию. Самовластие государя утверждается только могуществом государства, и в малых областях редко находим монархов неограниченных.

Между тем древний устав Рюриковых времен не был отменен: везде, и в самом Новгороде, князь судил, наказывал и сообщал власть свою тиунам; объявлял войну, заключал мир, налагал дани. Но граждане столицы, пользуясь свободою веча, нередко останавливали государя в делах важнейших: предлагали ему советы, требования; иногда решили собственную судьбу его как вышние законодатели. Жители других городов, подведомых областному и называемых обыкновенно "пригородами", не имели сего права. Вероятно, что и в столицах не все граждане могли судить на вечах, а только старейшие или нарочитые, бояре, воины, купцы. Знаменитое духовенство также участвовало в де­лах правления. Святополк-Михаил и Мономах звали Олега на совет с боярами, градскими людьми, епископами, игуменами. Митрополит киевский присутствовал на вече Софийском. Архиепископ новгородский ездил с судными делами к Андрею Боголюбскому. Подобно князьям, вельможам, богатым купцам владея селами, епископы пользовались в оных исключительным правом судебным без сношения с гражданскою властию; под главным ведомством митрополита судили иереев, монахов и все церковные преступления, наказывая виновных эпитимиями.

Россияне в XIII веке уже имели перевод греческого Номоканона, или Кормчей книги: она хранилась в новгородском соборе и служила правилом для разбирательства случаев, относящихся к совести христиан. - Духовным же особам были обыкновенно поручаемы государственные мирные переговоры: убеждения рассудка, подкрепляемые гласом Веры, тем сильнее действовали на сердца людей. - Но епископы, избираемые князем и народом, в случае неудовольствия могли быть ими изгнаны. В отношениях гражданских святитель совершенно зависел от суда княжеского: так Ярослав Феодор (в 1229 году) судил какую-то важную тяжбу епископа ростовского Кирилла, обвинил его и лишил почти всего имения. (К чести сего Кирилла, славного необыкновенным богатством, скажем, что он, вместо жалоб, принес благодарность Небу; раздал остаток своего достояния друзьям, нищим и, подобно Иову страдая тогда от недуга телесного, постригся в схиму).

Восшествие государя на трон соединено было с обрядами священными: митрополит торжественно благословил Долгорукого властвовать над Южною Россиею; киевляне, новгородцы сажали князей на престол в Софийском храме. Князь в самой церкви, во время литургии, стоял с покровенною главою, в шапке или клобуке (может быть, в венце); украшал вельмож своих златыми цепями, крестами, гривнами; жаловал придворных в казначеи, ключники, постельники, конюшие и проч. Что прежде называлось дружиною государей, то со времен Андрея Боголюбского уже именуется в летописях двором: бояре, отроки и мечники княжеские составляли оный.

Сии дворяне, первые а России, были лучшею частию войска. Каждый город имел особенных ратных людей, пасынков, или отроков боярских (названных так для отличия от княжеских) и гридней, или простых мечников, означаемых иногда общим именем воинской дружины. Только в чрезвычайных случаях вооружались простые граждане или сельские жители; но последние были обязаны давать лошадей для конницы.

Совершив поход - большею частию в конце зимы - князь обирал у воинов оружие, чтобы хранить его до нового предприятия. Войско разделялось на полки, конные и пехотные, на копейщиков и стрелков; последние обыкновенно начинали дело. Главный воевода именовался тысячским: князья имели своих тысячских, города также. Если сказания Нестора о числе Олеговых и Игоревых воинов справедливы, то древнейшие ополчения российские были многолюднее, нежели в XI, XII и XIII столетии; ибо сильнейшее известное нам войско в течение сих веков со­стояло только из 50000 ратников. Воины надевали латы единственно в то время, когда уже готовились к битве; самое оружие, для облегчения людей, возили в телегах: отчего неприятель, пользуясь нечаянностию, иногда нападал на безоружных. Войско робкое или малочисленное огра­ждало себя в поле кольями и плетнем; такие же ограды деревянные, или остроги, служили внешнею защитою для крепостей, замков, или детин­цев. Немецкий летописец, хваля меткость наших стрелков, говорит, что россияне могли учиться у ливонских рыцарей искусству города: но стенобитные орудия, или пороки, уже давно были у нас известны.