Гартман Николай - Этика

Философия ценностей и ценностная этика

45

оговорок, поскольку он признает не только реальное, но также и идеальное бы$ тие. Но ему еще более важно было предостеречь от ошибки, будто его понятие и принятие идеального бытия означает идеализм. Идеализм (здесь уже всякий) либо вовсе отрицает существование реального бытия, либо всемерно возвышает идеальное и принижает реальное, представляя его в качестве несамостоятельно$ го порождения идеальных сущностей.

В результате анализа идеального бытия Гартман обнаружил, что оно включа$ ет в себя четыре области (вида): бытие математических предметов и отноше$ ний, идеальных сущностей (онтологических принципов, законов и категорий), логических форм и ценностей. Но в отличие от структуры реального бытия об$ ласти автономны и не образуют иерархии низших и высших, несущих и несо$ мых «слоев».

Такова общая конструкция «новой критической онтологии» Гартмана. Он соз$ давал ее в открытом противостоянии всей начатой Декартом новоевропейской философии сознания и философии рефлексии и непосредственно — субъекти$ визму трансцендентальной философии кантианства. По своим фундаменталь$ ным установкам это было возрождение отвергнутого Кантом философского «догматизма». Уместно было бы оценить весомость аргументации в пользу тако$ го возврата, но в том$то и дело, что по сути таковая у Гартмана отсутствует. На$ против, он подчеркивал, что онтология реализует изначальную «естественную установку» человека к миру, присущую как повседневному сознанию, так и науч$ ному познанию, исходящую из того, что мир существует помимо человека и его сознания, и что человек познает бытие и сущее такими, каковы они сами по себе. В этой своей первоначальной точке онтология еще не ставит вопрос, каково бы$ тие этого сущего и потому оказывается еще вне противоположности идеализма и реализма. Определение своего места в их альтернативе — ее следующий шаг.

Когда же философия делает своим предметом сам процесс познания, она, со$ гласно Гартману, меняет изначальную «естественную» установку на «отрефлек$ тированную» и, впадая в «критицизм», «логицизм», «методологизм», или «пси$ хологизм», оказывается уже не в состоянии найти обратный выход к естествен$ ной установке, будучи по своему предмету лишь рефлексией сознания, а не он$ тологией. Потому$то он убежден, что тяжесть доказательств должна лежать не на тех, кто подобно ему принимает естественную установку, а на оппонентах, кон$ статируя при этом, что до сих пор они с этой задачей не справились.

Наиболее спорным и несовременным для комментаторов и исследователей философии Гартмана представлялось утверждение им самостоятельности иде$ ального бытия и идеально$сущего. Некорректно вопрошать об «умном месте», где существуют идеальные объекты; ибо их идеальное бытие вне пространства и вне времени. Вневременность, неизменность содержания и значения идеальных объектов, их независимость от субъективного сознания людей и осуществления в реальности — единственные аргументы в пользу их самостоятельного идеаль$ ного существования. Это старая апелляция к «вечным истинам» и ничего сверх нее. Читатель Гартмана имел бы основания ожидать в «новой критической онто$ логии» нового поворота, проистекающего из многократно провозглашавшейся Гартманом близости его к феноменологической философии. Однако его отно$ шение к феноменологии и непосредственно к феноменологии Гуссерля было да$ леко неоднозначным. Как уже упоминалось, Гартман полагал, что трансценден$

46	Ю. В. Перов, В. Ю. Перов

тальная феноменология Гуссерля вопреки претензиям ее создателя не смогла преодолеть субъективные предпосылки кантианства. Она ограничила сферу ис$ следования «интенциональными предметами» (феноменами сознания) и мето$ дически последовательно отказалась от рассмотрения вопроса о существовании их объектов вне и независимо от сознания субъекта. Она была всего лишь «фено$ менологией актов» сознания («Поэтому и здесь остался невыполненным провоз$ глашенный Гуссерлем лозунг: „Назад к вещам“1), а не «феноменологией предме$ тов», какой она должна стать, переходя от анализа имманентных актов сознания к познанию трансцендентного ему сущего. Считая «закон интенциональности Гуссерля» универсальным законом всех актов сознания и высоко оценивая фе$ номенологический метод, Гартман более чем скептически относился к возмож$ ности создания феноменологической онтологии. Феноменология имеет предме$ том феномены сознания, но они, даже будучи истинными в отношении объек$ тивно сущего, остаются всего лишь данностями сознания, за которые мы долж$ ны выйти, если хотим постичь бытие и сущее такими, каковы они сами по себе. Да, путь к онтологии как науке о бытии и сущем лежит только через постижение феноменов, и в этом смысле феноменология предшествует онтологии, но у нее нет никаких оснований претендовать на статус философии в целом и тем бо$ лее — онтологии.

Онтология ценностей. Бытию ценностей, по Гартману, присущи все характеристи$ ки идеального бытия. Задолго до того, как в философии было сформулировано понятие ценности, как полагал Гартман, способ их бытия уже понимался анало$ гично способу бытия других идеальных сущностей, таковы, в частности, уже идеи справедливости, мужества, мудрости, красоты у Платона. В то же время, проблема метафизики ценностей, суть которой «составляют вопросы о способе существования ценностей, о смысле и происхождении их значения и об их отно$ сительности или абсолютности»2. еще далека от окончательного разрешения, бо$ лее того, по мысли Гартмана, при сегодняшнем состоянии исследований она во$ обще вряд ли разрешима. Но для него самого вопросы онтологии ценностей (способы их бытия и абсолютность) представлялись в достаточной мере прояс$ ненными.

По способу бытия ценности у Гартмана сродни идеям Платона. Они существу$ ют в идеальной сфере «по ту сторону» как объективной реальности, так и созна$ ния, они же придают ценностные качества вещам, отношениям или личностям в той мере, в какой последние им соответствуют. Подобно другим идеальным объ$ ектам ценности в их бытии, содержании и значении абсолютны и вечны. Иде$ альный способ бытия ценностей самих по себе неотличим от бытия других в себе сущих идеальных предметов: математических, логических и идеальных сущно$ стей (законов и категорий).

Своеобразие ценностей как особого класса идеальных объектов — одной из четырех областей идеального бытия — обнаруживается только при анализе раз$ ных способов их связей с реальным бытием. Математические объекты и идеаль$ ные сущности воплощены в реальности в форме ее внутренних законов; они в

1 Гартман Н. Эстетика. М., 1958. С. 54.

2 Там же. С. 493.

Философия ценностей и ценностная этика

47

ней осуществляются необходимо автоматически, вне зависимости от того, суще$ ствуют или не существуют люди, познаны они ими или нет. Реализация ценно$ стей осуществляется иначе, более того, они могут и вовсе не реализовываться. Хотя для самих ценностей в идеальном бытии их реализованность или нереали$ зованность безразлична, способ их осуществления в реальности иной, чем у дру$ гих идеальных объектов.

Абсолютность ценностей и субъект(объектное отношение. Итак, ценности (по Гарт$ ману) — это идеальные объекты, существующие объективно сами по себе, их бы$ тие и их значение абсолютны. Они существовали бы таким же образом и в том случае, если б не было ни одного человека, способного их познавать, осознавать и реализовывать, и если бы они были соотнесены с субъектом по своему значению

исодержанию, это (по мысли Гартмана) неизбежно вело бы к ценностному реля$ тивизму.

Но если бы было так, то все предыдущие рассуждения, будто философия цен$ ностей исторически сформировалась лишь на основе фундаментального для но$ воевропейской философии субъект$объектного отношения, в рамках которого понятие ценности фиксирует значение объекта для субъекта, оказываются по меньшей мере проблематичными, а применительно к аксиологии самого Гарт$ мана могут представиться и вовсе ошибочными. Однако не следует спешить. Да, Гартман возрождает платоновскую традицию, постулировавшую самостоятель$ ное, никак не связанное с субъектом бытие идеальных сущностей, включая цен$ ности. Однотипны ценности с идеальными сущностями и по способу их априор$ ного познания человеком. Субъект познает существующий независимо от него объект (ценность), сам в нем ничего не определяя.

Уже упоминалось, что некоторыми направлениями постклассической фило$ софии осуществлялась деструкция понятий субъект и объект с целью проде$ монстрировать, что они не обладают той основополагающей ролью и универ$ сальным значением, какие приписывались им классической европейской фи$ лософией. В трактовке познания как отношения субъекта к объекту Гартман, напротив, традиционен, что не мешало ему называть «коррелятивистским предрассудком» сформулированный в Новой философии вывод, будто объект и субъект взаимно полагают один другого и что «без субъекта нет объекта». Да, полагал он, предмет познания противостоит субъекту, и бытие субъекта в этом отношении уже предполагается, ибо предметом познания его делает познаю$ щий субъект. Предмет познания — это понятие гносеологии. Но в качестве объ$ екта «самого по себе» он существует независимо от того, стал ли он предметом познания для кого$то. Самостоятельное бытие сущего не имеет никакого отно$ шения к его включенности в процессы познания. Гартман одновременно отверг

иновоевропейскую трактовку познающего субъекта как носителя всеобщего разума, обладающего всеобщими необходимыми и общезначимыми формами мышления и познания, подчеркивая, что для него субъект — это не вымышлен$ ный философами метафизический или трансцендентальный субъект, а кон$ кретный живой человек.

Тем не менее, и по Гартману, в ценностном отношении субъекту принадлежит роль намного большая, чем в познании, и именно в этом он видел отличие цен$ ностей от других идеальных объектов. Ценности, воплощенные в мире, в отли$

48	Ю. В. Перов, В. Ю. Перов

чие от их идеального автономного бытия, всегда соотнесены с субъектом. Эта со$ отнесенность фиксировалась Гартманом в нескольких измерениях.

Во$первых, только человек на основе познания ценностей оценивает все ре$ ально существующее и благодаря оценке придает ему смысл и значения, не при$ сущие реальным вещам самим по себе. Правда, по Гартману, тем самым человек не придает вещам и явлениям ценности, а только обнаруживает их в мире. Онто$ логические принципы, категории и законы определяют существование вещей реального мира, каковы они сами по себе. Но ценностное бытие этих вещей все$ гда есть бытие для другого, для субъекта. Явления и процессы могут быть ценны$ ми лишь для человека; ценного (неценного и антиценного) в них самих не суще$ ствует. Элементарный пример — ценность «полезного» для организма. Можно научно установить, что определенный образ жизни для здоровья полезен, а дру$ гой вреден. Их польза или вред не зависят от того, знает ли об этом человек, но существование самих людей (для которых он полезен или вреден) при этом не$ обходимо предполагается.

Во$вторых, совершенно различны способы, какими реализуются и определя$ ют реальность идеальные сущности, с одной стороны, и ценности — с другой. Законы природы, категории, математические отношения (повторим) действуют в явлениях реального мира необходимым образом и определяют их непосредст$ венно. Их реализация не требует от человека принятия каких бы то ни было ре$ шений и тем более — деятельности по их осуществлению. С ценностями совсем иначе. Они могут и вовсе не осуществляться в реальности, а когда реализуются, то, во$первых, только через сознание людей (они должны быть познаны как цен$ ности) и, во$вторых, лишь благодаря принятому решению, выбору и деятельно$ сти человека.

Роль субъекта в познании ценностей (как идеальных объектов) — даже с уче$ том различения трансцендентно$познавательных и эмоционально$познаватель$ ных актов — во многом идентична его роли в познании законов и категорий бы$ тия. Но в этом процессе отношение субъекта к ценностям еще не аксиологиче$ ское (не ценностное), а всего лишь познавательное. В собственно ценностном отношении роль субъекта гораздо значительней. В своем внутреннем содержа$ нии ценности не только уже предполагают существование людей (все они цен$ ности для человека), но и осуществление их невозможно без человека и его ак$ тивности.

Гартман называл и третью, по его словам, еще более фундаментальную соотне$ сенность ценностей с субъектом. Но она присуща лишь особому классу ценно$ стей — нравственным ценностям, носителями которых могут быть не вещи и яв$ ления, а только личность, моральный субъект, а потому речь о ней пойдет ниже.

Позиции Гартмана в гносеологии и онтологии ценностей (при всех новых ню$ ансах) отчасти близки «онтологической» трактовке ценностных понятий в те эпохи, когда философия еще не осознавала своеобразие ценностного отноше$ ния в сравнении с познавательным. Тем не менее он отнюдь не считал ценности онтологическими категориями и именно потому, что для реализации онтологи$ ческих категорий (в отличие от ценностей) человек не нужен. Ценностное отно$ шение субъекта формируется после познания ценностей, оно предполагает осоз$ нание нормативной предписывающей силы ценностей, их сознательное приня$ тие, свободное решение и деятельность по их реализации. Это (отличное от по$

Философия ценностей и ценностная этика

49

знавательного) отношение субъекта к объекту делает человека, воплощающего ценности в мире, (по словам внерелигиозного мыслителя Гартмана), равным бо$ жеству, «помощником демиурга, со$творцом мира».

«Праксиология»1 ценностей: аксиологическая детерминация мира. Философия ценностей, по Гартману, исследует ценности как в их идеальном бытии, так и в процессах познания и осуществления их. Обладая идеальным бытием, ценности детерминируют реальный мир, осуществляясь внутри него по законам этого мира. Законы природы, категории и математические объекты, которым также присуще идеальное бытие, будучи законами самой реальности, детерминируют мир помимо человека. Ценности же выражают не сущее, не то, что есть, а только то, что должно быть (должное). Будучи познанными человеком, они предстают для него в форме требований, предписаний к действию. Ценности обретают фор$ му долга лишь постольку, поскольку они не воплощены в действительности и по$ скольку действительность им (по крайней мере, еще) не соответствует. Требовать осуществления того, что уже существует в реальности, лишено смысла. И это все$ гда требование, обращенное к человеку, ибо только он в состоянии это сделать.

Для практического осуществления должного необходим человек, живущий и действующий в реальном мире и одновременно являющийся носителем по$ знанных им идеальных ценностей и в силу этого способный быть посредником между идеальным и реальным бытием. Он единственный проводник должного в реальность. Если в своем самобытии ценности это идеальные объекты, то для человека они становятся принципами его деятельности. Стоит особо подчерк$ нуть, что ценности в их идеальном бытии не обладают формой должного, тако$ выми они являются только для человека. С другой стороны, существование в форме предписаний для человека, полагал Гартман, есть всеобщая форма дан$ ности ценностей, присущая всем классам ценностей, включая красоту и исти$ ну, а не только этическим (как полагали ранее)2, тогда как все другие идеальные объекты (помимо ценностей), будучи познанными субъектом, не обретают предписывающей силой.

Итак, для нас ценности необходимо предстают в форме долга, долженствова$ ния. И наоборот, всякое должное производно от ценностей; везде, где существу$ ет долг, предполагается и ценность в качестве его основания. Ценности, осуще$ ствленные в реальности, могут сделать ценными, носителями ценностей те или иные вещи, ситуации, обстоятельства, поступки, тогда как (повторим) в реаль$ ном мире самом по себе долженствований нет и быть не может. В этом пункте

1 Термин «праксиология» используется здесь в его широком философском значении (в одном ряду с онтологией, гносеологией и онтологией ценностей), отличном от принятых ныне его специ$ альных смыслов, в том числе в прикладной этике. Восходя к аристотелевскому понятию «практиче$ ской науки», предмет которой выработка и реализации человеком подобающих целей, здесь термин означает раздел аксиологии о практическом воплощении ценностей в деятельности людей.

2 В «Эстетике», правда, иначе: «…Эстетическая ценность не предъявляет каких$то требований, не повелевает. В отношении к человеку эстетическая ценность имеет совершенно противоположное значение: она одаряет его…» (Гартман Н. Эстетика. С. 497). Но это не противоречие, а констатация отличия требований, проистекающих из эстетической ценности, от повеления нравственного долга. Красота, познанная как ценность, также побуждает человека стремиться к ней в творчестве и воспри$ ятии, оценивать мир с точки зрения красоты, получать удовольствие от прекрасных предметов и ис$ кусства, но делает это иначе, чем нравственная ценность.

50	Ю. В. Перов, В. Ю. Перов

позиция Гартмана в отношении реального бытия совпадает с тем, что Кант фор$ мулировал в отношении природы. В том, что ценности всегда проявляются в форме долга, а в реальном бытии должного нет, еще один смысл утверждения Гартмана, будто реальный мир сам по себе не является ни ценным, ни неценным.

Ценности, по Гартману, предстают в сознании человека в двух формах: как требование долга (идеально должное) и как его личная цель (актуально долж$ ное). Человек в процессах осуществления ценностей также выступает в двоякой роли: во$первых, воспринимая ценности в форме должного, он делает их собст$ венными целями и, во$вторых, своей практической деятельностью осуществляет эти цели в реальности. Не все ценности, представшие для субъекта в форме при$ нудительных предписаний долга, становятся его собственными целями; он обла$ дает свободой выбора и принятия решения по их реализации или нереализации. Не столь очевидным может представиться один из центральных тезисов Гартма$ на, будто все наши цели диктуются ценностями, основаны на ценностях и про$ изводны от них. Традиционно чаще полагали наоборот, что отнюдь не только ценности определяют цели и что люди, совершающие неблаговидные поступки, руководствуются иными внеценностными мотивами, осознавая при этом, что поступают дурно, не так, как должно. Вся история моральной философии, начи$ ная с древности (когда еще не было понятия ценность), переполнена рассужде$ ниями о конфликтах между требованиями долга (чаще понимавшегося как зна$ ние истинного блага и морального закона), с одной стороны, и многообразными страстями, аффектами и чувственными влечениями человека,— с другой. Гарт$ ман же утверждал, что для человека невозможно стремиться к неценному, ибо в сущности нашей воли, желаний и стремлений заложено то, что они всегда на$ правлены на ценность, и человек может сделать своей целью только то, что он считает ценным. Поэтому в строгом смысле конфликтов между ценностями и неценностями нет, но возможны конфликты между истинными ценностями и ценностными заблуждениями (каким у Гартмана является и нравственное зло).

Отождествление Гартманом содержания всех человеческих целей с ценностя$ ми оправдано только при ряде условий. Во$первых, при существенном расшире$ нии (в сравнении с предшествующими трактовками ценностей) «царства ценно$ стей» (их видов и классов), поскольку теперь оно должно вмещать в себя все многообразие каких угодно целей (ценностей), которые могут быть поставлены людьми. Во$вторых, в случаях расхождений целей$ценностей разных субъектов необходимо допустить возможность конфликтов между ценностями разных классов, видов и уровней. В$третьих, в ситуациях ценностных конфликтов субъ$ ект должен обладать свободой принятия решения.

Известно также, что далеко не все формулируемые нами цели завершаются деятельностью по их осуществлению и что эта деятельность не всегда приводит к результатам, соответствующим целям. Не все цели реализуются еще и потому, что содержание идеальных ценностей, представшее в форме требований, никак не зависит от возможности или невозможности их осуществления, а потому воз$ можны и такие ценности$цели, которые в принципе или при данных обстоятель$ ствах не могут быть реализованы. Кант ограничил философское познание прак$ тического лишь исследованием целеполагания в предположении, что процессы объективации целей (какими бы они ни были) осуществляются в мире по зако$ нам природы, и потому их реализация входит в предмет научного знания, а не

Философия ценностей и ценностная этика

51

практической философии. Гартман, также признав, что реализация ценностей в поступках и действиях людей осуществляется не по ценностным принципам долга, а по каузальным законам реального мира, тем не менее, исследование ее счел важной задачей аксиологии. Отчасти это связано с тем, что вывод Гартмана, будто все субъективные цели — это ценности, не подлежит обращению, потому что не все практически реализуемые людьми ценности (в том числе и нравствен$ ные) непременно предварительно были их сознательными целями; они могут реализовываться также и в действиях, таковых целей не преследовавших.

Итак (в общем виде), человек, восприняв ценность в форме предписания, сделал ее своей сознательной целью, осуществил в деятельности, результат кото$ рой является ценным. По Гартману, реализация ценностей в процессах и резуль$ татах деятельности сама есть ценность, более того, в сущности всех ценностей заложено, что их осуществление само является ценным. Это, казалось бы, про$ тиворечит многократно воспроизводимому им положению, что ценности как идеальные объекты индифферентны к их осуществлению, и потому реализация ценности ничего к ней не добавляет. В таком случае он должен был бы предполо$ жить, что реализация ценности — это некая другая ценность, сопутствующая или дополнительная к той, которая реализуется. Но если «ценность реализации ценности» — это уже другая ценность, то ей также должно быть присуще и само$ стоятельное идеальное бытие? А если так, то налицо затруднение «умножения ценностей» (как идеальных сущностей), сходное с аргументом «третьего челове$ ка» Аристотеля в его критике учения Платона об идеях.

Поясним на примере. Некая ценность (положим, альтруизм) обладает иде$ альным бытием, и в своем бытии и значимости никак не зависит от того, во$ площена она или нет в реальности (то есть от того, был ли когда$то на свете хоть один альтруист или альтруистический поступок). Тот факт, что ценность альтруизма реализуется и альтруисты действительно существуют, ничего к этой ценности не добавляет — она остается той же самой и такой же ценной, не бо$ лее. Когда Гартман утверждает, что реализация всех ценностей как таковая ценна, он по сути наряду с ценностью альтруизма вводит ценность реализован$ ного альтруизма. Но при этом заявляет, что ценность реализации, хотя она и другая, принадлежит сущности еще не реализованной идеальной ценности (альтруизма), хотя это и не может означать, будто нереализованный альтруизм менее ценен, чем реализованный, что (по определению) невозможно. Но и это еще не все. Реализация ценности имеет градации. Сознание человека может быть альтруистическим (он признает ценность альтруизма и намерен посту$ пать альтруистически), и тем самым ценность альтруизма уже реализована как ценность образа мыслей (сознание, напомним, принадлежит в онтологии Гарт$ мана реальному бытию). Но образ мыслей еще не образ действий, и альтруи$ стическое сознание — не то же самое, что практическое следование требовани$ ям альтруизма в поступках (другая форма его реализации). Не следует ли тогда допустить, что и эти два способа реализации ценности альтруизма также нали$ чествуют (как ценности) в их идеальном бытии? На это вопросы однозначных ответов нет.

Что же делает человек в отношении к ценностям в процессах осуществляемой через него «аксиологической детерминации реальности»? В ценностях, в их иде$ альном в себе бытии, Гартман различал «качество ценности» и «природу ценно$

52	Ю. В. Перов, В. Ю. Перов

сти». То, что данная идеальная сущность — это ценность, а не математический предмет или закон природы, составляет ее качество (определенность) как ценно$ сти. Природа ценности (слово «природа» обозначает здесь специфическую сущ$ ность) — это содержание или «материя» определенной ценности. Уясняя приро$ ду ценностей пользы, красоты, альтруизма, отвечают на вопрос, что такое поль$ за, красота и альтруизм, то есть содержание предписываемого данной ценностью долженствования. Делая полезные или красивые вещи, совершая альтруистиче$ ские поступки, человек тем самым создает природу этих ценностей, но он не творит качества ценностей, то есть не он придает ценность пользе, красоте и аль$ труизму как таковым. Они были и остаются ценностями до и независимо от его деятельности. Вещи, обстоятельства, события, поступки, личности, в которых воплощена природа тех или иных ценностей, становятся ценными, носителями ценностей в реальном мире.

Не следует понимать деятельность субъекта по реализации ценностей исклю$ чительно по модели продуктивного действия. Она различна в отношении ценно$ стей разных классов, видов и уровней. Это и создание обладающих ценностью результатов (от полезных вещей до научных истин и произведений искусства), и деятельность потребляющая (в широком смысле), где ценным является ее пред$ мет (восприятие произведения искусства, удовольствие от чего$то и пр.). Носи$ телями ценности могут быть сами действия, поступки, состояния и качества субъекта, как это бывает в удовольствиях, в восприятии красоты, в нравственных поступках но также и оценки, придающие ценностное значение фрагментам ре$ ального мира.

Классы и иерархия ценностей. Предприняв уже в «Этике» первые шаги по конст$ руированию общей системы ценностей, Гартман стремился выстроить не только классификацию ценностей, но и их иерархию, совмещающую принципы их ав$ тономии и взаимосвязанности. При этом преследовались как познавательные, так и практические цели, поскольку иерархия ценностей должна стать основани$ ем для оценок и принятия решений людьми в жизненных ситуациях. Но там он, по его словам, вынужден был ограничиться предварительным и фрагментарным выделением отдельных групп в многообразном мире ценностей, хотя общие под$ ходы к построению системы ценностей им были уже заявлены, а отчасти и кон$ кретизированы.

В онтологии Гартмана реальное бытие состоит из слоев, каждому из которых также присуще слоистое или ступенчатое строение. Сфера идеального бытия включала четыре обособленные области (математических объектов, идеальных сущностей, логических форм и ценностей) без разделения на слои. Но в мире ценностей, в их классах и видах и объективациях (вплоть до отдельных носите$ лей ценности, таких, как произведение искусства) принцип «слоистого» строе$ ния реализован в полной мере.

Требование освободиться от «монистических заблуждений» в пользу плюра$ лизма обусловило своеобразие трактовки Гартманом классов, видов, слоев и уровней ценностей. Он убежден, что многомерное царство ценностей в целом и их классы (виды) не могут быть упорядочены по какому$то одному основанию. Система ценностей не линейна, она многомерна и упорядочена по множеству осей, в каждой из которых ценности взаимосвязаны сложными и противоречи$

Философия ценностей и ценностная этика

53

выми иерархическими отношениями. Место каждой ценности определено двумя характеристиками: «высотой» положения ценности в иерархии и ее «силой» (или значимостью). В обеих в модифицированной форме воспроизведены принципы, установленные в онтологии реального бытия. Низшие (несущие) слои являются базовыми и более простыми, высшие по рангу (несомые) специальные и содер$ жательно более конкретные ценности. Низшие базовые ценности универсальны, фундаментальны и обладают большей степенью принудительности для человека; высшие ценности, наоборот, более слабые. Сила ценности состоит в элементар$ ности, безусловности и обязательности проистекающих из нее долженствова$ ний. Высота и сила ценностей связаны законом, аналогичным логическому зако$ ну «обратного отношения объема и содержания», более высокие обладают мень$ шей силой принудительности и наоборот. При этом (как и в слоях реального бы$ тия) более высокие ценности генетически не произрастают из низших. Человек (и человечество) не в состоянии познать систему ценностей во всей ее полноте, многомерности и многообразии; они улавливают лишь ее фрагменты и отдель$ ные связи. Тем не менее априорное ценностное чувство в своих реакциях без$ ошибочно фиксирует соотносительную силу (степень принудительности) и соот$ носительную высоту конкретных ценностей.

Все ценности существуют не изолированно, а только лишь во взаимосвязях с другими ценностями. В мире ценностей налицо разные типы закономерных свя$ зей, в числе которых Гартман выделял отношения структуры, соподчиненности, противоположностей, комплиментарности, высоты положения в иерархии и силы ценностей. Между ценностями одного класса и разных классов существу$ ют противоречия, отношения несовместимости и неразрешимые антиномии. Ценностными конфликтами, замечал Гартман, пронизана вся человеческая жизнь, но эти конфликты присущи не только жизни, но и идеальному бытию ценностей. Есть ценности, не исключающие одна другую, но если они не могут быть реализованы одновременно, то и они требуют выбора. Гартман подчерки$ вал, что соотносительность и отношения в иерархии ценностей ни в коем случае не означают относительности их содержания и значения. Каждая ценность обла$ дает абсолютным содержанием и значением, точно так же абсолютна и не зави$ сит от человека и человечества иерархия ценностей, хотя люди в разные истори$ ческие эпохи и осознают ее фрагментарно.

В «Эстетике», подводя итог своим размышлениям о системе ценностей, Гарт$ ман отмечал, что их классификация до сих пор остается эмпирической, во мно$ гом лишенной систематических принципа и с небезупречными границами между классами. Здесь он выделил шесть классов ценностей (от низших к высшим): ценности блага (в его терминологии, то есть пользы и положения вещей), ценно$ сти субъективного удовольствия (приятного), жизненные ценности (полезное для жизни), нравственные, эстетические и познавательные ценности. Последние три класса духовных ценностей в иерархии не расположены по высоте один за другим, а параллельны, и в каждом есть ценности более низкие и более высокие. Выделявшиеся им ранее (в том числе и в «Этике») в качестве самостоятельных классов социальные, правовые и политические ценности (как и всякая ценная совокупность событий) здесь отнесены к ценностям положения вещей и блага.

Нет возможности конкретизировать и обсуждать выделенные Гартманом классы ценностей, стоит лишь обратить внимание на своеобразие первых трех из

54	Ю. В. Перов, В. Ю. Перов

них в той мере, в какой это существенно для философии ценностей в целом. Во всех них речь идет о ценностях пользы, хотя и разного рода. В их трактовке явно выражено уже упоминавшееся осуществленное им расширение мира ценностей (в сравнении с предшествующими вариантами философской аксиологии), вы$ званное необходимостью обнаружить для всех и всяческих целей людей соответ$ ствующие им ценности.

«Все, что находится в отношении целесообразности к какому$нибудь живому существу, имеет ценность блага, полезную для него ценность… В этом отноше$ нии „для“ надо понимать в объективном смысле. Это „для“ не связано с каки$ ми$либо знаниями о „существовании блага“, не зависит от познания…»1. Воздух, свет, вода являются для человека такими необходимыми жизненными ценностя$ ми. Большинство теоретиков ценностей (как до Гартмана, так и ныне) вряд ли сочли их ценностями в строгом смысле слова, ибо установление объективной полезности чего$то для организма — задача научного познания, не требующего обращения к ценностной проблематике. На это Гартман мог бы ответить: да, по$ лезность и тем более необходимость тех или иных вещей и обстоятельств (для ко$ го$то) познается объективно, но то, что сама польза также есть ценность, наукой установлено быть не может. Как и все прочие ценности, «польза как ценность» познается априорно ценностным чувством, и только на этом основании мы мо$ жем оценивать некий объект в качестве носителя этой ценности. Научно позна$ ваемо соответствие данной вещи природе ценности, но не качество самой цен$ ности, тем более что объективное познание отношений целесообразности вещей

итем самым их соответствия ценности, по Гартману, возможно только для низ$ ших классов ценностей. В разных классах ценностей соотношение объективной

исубъективной сторон в носителях ценностей и в установлении их соответствия ценности различно. И в данном случае Гартману важней полемика с субъекти$ визмом и релятивизмом в понимании ценностей, что проясняется в анализе им ценностей удовольствия. То, что данные вещи или ситуации доставляют удо$ вольствие всем без исключения, в отличие от их полезности, научно установить нельзя. Ощущения удовольствия субъективны, относительны, но сама ценность удовольствия (что удовольствие есть ценность) не зависит от субъекта и абсо$ лютна, хотя она и не занимает высокого места в иерархии ценностей.

Аксиология Гартмана в целом. Метафизические проблемы бытия и сущего Гарт$ ман объявил неразрешимыми. Бытие в себе — как реальное, так и идеальное — нельзя ни определить, ни доказать, а можно лишь предполагать. Теоретически доказать бытие вообще невозможно, а существование идеального бытия и иде$ альных объектов (включая ценности), в отличие от реального бытия, никак нель$ зя и подтвердить эмпирически. Изрядный скепсис демонстрировал Гартман и в аксиологии. Самые фундаментальные ее вопросы: «что такое ценность, должен$ ствование?» также названы им метафизическими, то есть до конца неразреши$ мыми, содержащими иррациональный остаток. Если учесть, что это главные во$ просы аксиологии и этики ценностей, позиция более чем скромная. Мы знаем лишь, как ценности даны ценностному чувству в форме долженствования, но ка$ кие качества присущи идеальному способу существования ценностей, знать

1 Гартман Н. Эстетика. С. 479.