§ 36. Как жизненный мир может стать темой науки после

осуществления эпохе в отношении объективных наук?

Принципиальное различение объективно-логического априори

и априори жизненного мира

Если «жизненному миру» отводится наш исключитель­ный интерес, то нужно спросить: разве эпохе в отношении объективной науки уже раскрывает жизненный мир как

187

универсальную научную тему?¹ Разве мы тем самым уже получили темы для общезначимых в научном смысле вы­сказываний, высказываний о научно устанавливаемых фактах? Как жизненный мир становится для нас заранее установленным универсальным полем таких подлежащих установлению фактов? Это пространственно-временной мир вещей, как мы его познаем в опыте нашей до — и вне-научной жизни и поверх познанных вещей знаем как дос­тупный опытному познанию. У нас есть мировой горизонт как горизонт возможного опытного познания вещей. Вещи — это камни, животные, растения, а также люди и че­ловеческие образования; но все это здесь соотнесено с субъектом, хотя в нашем опыте и в том социальном кругу, с

¹ Прежде всего напомним себе, что то, что мы называем наукой, в рамках постоянно значимого для нас мира, т. е. жизненного мира, есть особый вид целевой деятельности и целесообразных свершений, как и все человеческие профессии в обычном смысле слова, куда относятся и непрофессиональные виды, практические интенции более высокой сту­пени, вообще не включающие в себя целевые взаимосвязи и свершения, более или менее обособленные, случайные, более или менее быстротеч­ные интересы. С человеческой точки зрения все это особенности челове­ческой жизни и человеческого хабитуса, и все это заключено в универ­сальную рамку жизненного мира, куда вливаются все свершения и куда постоянно входят все люди с их действиями и способностями. Разумеет­ся , новый теоретический интерес к самому универсальному жизненному миру требует в его собственном способе бытия осуществить эпохе в отно­шении всех этих интересов, применительно к преследуемым нами целям и ко всегда сопутствующей целевой жизни критике путей к целям и самих целей на предмет того, придерживаемся ли мы их фактически, нужно ли идти по указанным путям и т. д. Со всеми нашими целями, ха-битуально значимыми для нас, которые всегда «стоят на очереди», мы, правда, живем в горизонте жизненного мира, и все что тут происходит, становится сущим в нем; но нацеленность на все это не есть направлен­ность на универсальный горизонт, и не нужно тематизировать цель как сущее, относящееся к этому горизонту, т. е. к уже ставшему темой жиз­ненному миру. Таким образом, воздерживаться от преследования всех научных и прочих интересов, это первое. Но одним только эпохе это не достигается: всякое целеполагание, всякое намерение уже предполагает что-то от мира [Weltliches], благодаря чему жизненный мир дан прежде каких бы то ни было целей.

188

которым мы связаны некой жизненной общностью, мы приходим к «надежным» [sichere] фактам: где-то это проис­ходит само собой, т. е. без помех, без каких-либо разногла­сий, а иногда, где до этого доходит на практике, путем спла­нированного познания, т. е. познания, осуществляемого ради того, чтобы прийти к истине, надежной для наших це­лей. Если же мы перемещаемся в чужой круг общения,— к неграм на берега Конго, к крестьянам Китая и т. д.,— то сталкиваемся с тем, что их истины, их твердо установлен­ные, получившие и получающие всеобщее подтверждение факты — вовсе не те, что у нас. Если же мы зададимся целью найти такую истину об объектах, которая была бы безуслов­но значимой для всех субъектов, и будем исходить из того, с чем при всей относительности все же согласились бы нор­мальный европеец, нормальный индус, китаец и т. д.,— из того, что все же позволяет (пусть понимание их и различно) идентифицировать общие для них и для нас объекты жиз­ненного мира, такие как пространственный гештальт, дви­жение, чувственные качества и т. п.,— то придем как раз на путь объективной науки. Выбрав себе в качестве цели эту объективность (объективность «истины-по-себе»), мы вы­двигаем такого рода гипотезы, в силу которых нарушаем пределы чистого жизненного мира. Этого «нарушения» мы избежали благодаря первому эпохе (в отношении объек­тивных наук), и теперь пребываем в замешательстве: на что еще здесь можно рассчитывать, что здесь можно научно ус­тановить раз и навсегда и для каждого.

Но это замешательство сразу исчезает, если мы размыш­ляем о том, что этот жизненный мир при всех свойствен­ных ему моментах относительности все же имеет свою все­общую структуру. Эта всеобщая структура, к которой при­вязано все сущее относительно [relativ Seiende], сама не от­носительна. Мы можем рассмотреть ее в ее всеобщности и с надлежащей осторожностью установить ее раз и навсегда и в равной мере, доступной для каждого. Мир как жизнен­ный мир уже в донаучной жизни имеет «подобные» струк-

189

туры, которые объективные науки вместе со свойственной им (и благодаря вековой традиции ставшей уже само собой разумеющейся) субструкцией «по себе» сущего мира, опре­деленного в «истинах-по-себе», предполагают в качестве априорных структур и систематически развертывают в ап­риорных науках, в науках о логосе, об универсальных мето­дических нормах, к которым должно быть привязано вся­кое познание «по себе объективно» сущего мира. Мир до науки это уже пространственно-временной мир; конечно, применительно к этой пространство-временности речь не { идет об идеальных математических точках, о «чистых» пря­мых, плоскостях, вообще о математически инфинитези- J мальной непрерывности, о «точности», принадлежащей к смыслу геометрического априори. Тела, хорошо знакомые нам из жизненного мира, это действительные тела, а не тела в смысле физики. Точно так же дело обстоит с причин­ностью, с пространственно-временной бесконечностью. Категориальное в жизненном мире носит те же имена, но его, так сказать, не волнуют теоретические идеализации и гипотетические субструкции геометров и физиков. Мы уже знаем: физики, такие же люди как и все остальные, живу­щие и сознающие себя в жизненном мире, мире их челове- | ческих интересов, под титулом физики сформулировали особого рода вопросы и (в расширенном смысле) практи­ческие планы и адресовали их вещам жизненного мира, а их «теории» суть практические результаты. Как другие пла­ны, практические интересы и их осуществление принадле- | жат жизненному миру, предполагают его в качестве своей почвы и обогащают его своими действиями, так обстоит дело и с наукой как человеческим планом и практикой. И сюда, как было сказано, относится всякое объективное априори в своей необходимой обратной соотнесенности с соответствующим априори жизненного мира. Через эту об­ратную соотнесенность происходит фундирование значи- | мости. Именно в результате известного идеализирующего свершения на основе априори жизненного мира осущест-

190

вляется смыслообразование более высокой ступени и бы­тийная значимость математического и всякого объектив­ного априори. Поэтому прежде всего следовало бы сделать научной темой то первое априори в его подлинности и чис­тоте, а в дальнейшем поставить систематическую задачу: как и какими способами нового смыслообразования на этой основе как опосредованное теоретическое свершение осуществляется объективное априори. Потребовалось бы, следовательно, систематически различать универсальные структуры: универсальное априори жизненного мира и универсальное «объективное» априори, а затем еще и уни­версальную постановку вопросов, смотря по тому, как «объективное» априори коренится в «соотнесенном с субъ­ектом» априори жизненного мира, или, например, как ма­тематическая очевидность находит источник своего смыс­ла и правомерности в очевидности жизненного мира.

Хотя мы уже отделили нашу проблему науки о жизнен­ном мире от проблемы объективной науки, это соображе­ние особенно интересно для нас потому, что мы, со школьной скамьи находясь в плену традиционной объек­тивистской метафизики, поначалу вообще не имеем ни­какого доступа к идее универсального априори, относя­щегося чисто к жизненному миру. Нам прежде всего нуж­но принципиально отделить это последнее от сразу же подворачивающегося нам объективного априори. Имен­но этого отделения добивается первое эпохе в отношении всех объективных наук, если мы понимаем его еще и как эпохе в отношении всех объективно-априорных наук и дополняем только что приведенными соображениями. Соображения эти приводят нас также к тому фундамен­тальному усмотрению, что универсальное априори объек­тивно-логической ступени — априори математических и всех прочих, в обычном смысле априорных наук — осно­вывается на по себе более раннем универсальном априо­ри, а именно на априори жизненного мира. Только через возвращение [Rekurs] к этому априори, которое должно

191

быть развернуто в собственной априорной науке, наши априорные, объективно-логические науки смогут полу­чить действительно радикальное, серьезное научное обос­нование, которое безусловно требуется для них в этой си­туации.

По-другому мы можем также сказать: та якобы полно­стью самостоятельная логика, которую, по их собственно­му мнению,— и даже под титулом истинно научной фило­софии — могут создать современные логисты, а именно ло­гика как универсальная априорная фундаментальная наука для всех объективных наук есть всего лишь наивность. Ее очевидность лишена научного обоснования из универсаль­ного априори жизненного мира, которое она постоянно предполагает в виде чего-то само собой разумеющегося, чему никогда не было дано универсальной научной форму­лировки, что никогда не было приведено ко всеобщности сущностного научного познания. Только когда появится эта радикальная основная наука, упомянутая логика сама сможет стать наукой. Пока этого не произошло, она лише­на всякой основы и висит в воздухе, оставаясь при этом на­столько наивной, что не может даже осознать ту задачу, ко­торая присуща всякой объективной логике, всякой апри­орной науке в обычном смысле: исследовать, как надлежит обосновать ее самое, т. е. уже не «логически», а путем сведе­ния к универсальному до-логическому априори, из кото­рого все логическое, все строение объективной теории во всех ее методологических формах черпает свой правомер­ный смысл, которым, стало быть, еще только должна быть нормирована сама логика.

Однако это познание выходит за пределы движущего нами сейчас интереса к жизненному миру, для которого главное, как было сказано, это принципиальное различе­ние объективно-логического априори и априори жизнен­ного мира; и на этом остановимся, чтобы теперь начать ра­дикальное осмысление великой задачи построения чисто­го учения о сущности жизненного мира.

192