3. Критика принципа планомерности

Изложенное мной понимание управления процессами общественной природы далеко не является общепринятым. Не только практиками-управленцами, но и философами. Впрочем, говорить об управленцах не следует вообще, поскольку они в своих решениях исходят, как пра­вило, из сиюминутных интересов.

Вспомним, например, один из важнейших постулатов марксизма о планомерности развития общества при социализме, то есть его управ­ляемом характере. В политической экономии социализма этот тезис формулировался в форме закона «о планомерном, пропорциональном развитии». Заметим, ради справедливости, что подобная формулиров­ка (интерпретация) необходимости планомерного развития, которая распространена достаточно широко и сегодня, предлагалась вовсе не основателями марксизма (Маркс не высказывался столь категорично, чтобы ему можно было приписать идею закона о планомерности). Я думаю, что она была «выработана» просто не очень грамотными людь­ми. Да и сами термины «управление» и «планомерность» обычно не расшифровывались и понимались на интуитивном уровне. Кроме того, в те годы, когда «закон планомерности» входил в обиход, представления о самоорганизации и теории больших систем еще не были достаточно известными даже в кругу математиков и физиков.

Для того чтобы убедиться в несостоятельности концепции плано­мерности, можно было бы ограничиться оценкой объема необходимых вычислений для реализации цели управления. А он растет экспонен­циально вместе со сложностью системы. Еще в 1950-х годах было показано, что для точного решения относительно простой задачи о перевоз­ке продуктов в городе, масштаба Нью-Йорка, необходимо ежедневно проделывать астрономический объем вычислений, недоступный даже современным компьютерам.

Кроме того, строгое описание социально-экономических процессов возможно лишь в отдельных и наиболее простых случаях, В связи с этим обстоятельством, а также из-за невозможности организации не­обходимых объемов вычислений реализация принципа планомернос­ти приводит к тому. что желаемое управление на деле превращалось в довольно волюнтаристскую процедуру, в рамках которой могли быть проведены лишь простейшие расчеты балансового типа. Попытки на­учно обосновать методы решения этих проблем, а тем более попытки найти альтернативу пресловутому «закону планомерности», предпри­нятые в Центральном экономико-математическом институте АН СССР, Вычислительном центре Академии наук, Институте кибернетики Ук­раины и в ряде других научных организаций, успеха не имели, да ис­следователей и не слушали. Впрочем, не слышать голоса науки свой­ственно сильным мира сего и поныне: столь же бездумно они сегодня относятся к проблемам неконтролируемого рынка.

Если сопоставлять предлагаемое в этой книге понимание целена­правленности с идеями социалистов, то оно гораздо ближе к тому пред­ставлению о характере процессов общественного развития, которое высказывал Бернштейн. Так, он полагал, что многие социалистичес­кие идеи должны возникнуть как бы сами собой в рамках существовавшего тогда капитализма. Теперь бы я сказал, что подобные идеи воз­никнут в процессе самоорганизации. И они начали возникать!

Собственно, именно для реализации «жестко» управляемого раз­вития, в течение которого происходит более или менее быстрое унич­тожение частной собственности, и нужна была диктатура пролетариа­та, столь эффективно использованная последователями Маркса и при­ведшая в нашей стране к диктатуре весьма узкого слоя людей, в чьих руках сосредоточилась вся власть и оказалась вся «уничтожаемая» час­тная собственность.

Доведенная до своих предельных границ, идея планомерности пре­вращает идею социализма в такую концепцию развития, которую я на­звал «системой одного завода». И пример нашего государства, где идея планомерности была доведена до ее логическою завершения и показа­ла полную не конкурентоспособность «системы одного завода», убеж­дает меня в том, что концепция планомерности является опасной ил­люзией. Попытка ее реализации стоила нашему народу крушения ве­ликого государства.

В концепции ноосферы раннего Вернадского тоже легко просле­живается идея управляемого развития. Но в отличие от представителей советского марксизма, он говорит о возможности и перспективах уп­равляемого развития более осторожно. Он ведет речь лишь об ответ­ственности человека и его Разума за дальнейшее развитие биосферы и общества и не высказывает никаких категорических утверждений о со­держании соответствующих механизмов, предназначенных для реали­зации этой ответственности. Общество должно лишь научиться (быть для этого способным) согласовывать свои потребности с возможностя­ми биосферы. А это уже по своей сути концепция скорее не управляе­мого, а направляемою развития. Именно о таком управлении и идет здесь речь. Каким же путем удастся осуществить подобное согласова­ние и, следовательно, направляемое развитие, какие потребуется при­ложить усилия и какие следует принимать организационные решения — обо всем этом Вернадский никогда не говорил.

Эта осторожность качественно отличает учение Вернадского как от теорий советского марксизма, так и от концепции Тейяра де Шардена, представляющих крайние позиции. Крайние, но, как это часто бывает, во многом совпадающие.

Маркс полагал, что эра реального гуманизма, когда свобода каждо­го будет определять свободу всех, наступит неизбежно! В эту эпоху, ко­торая настанет при коммунизме (после коммунизма— по исходному представлению Маркса), противоречия между людьми исчезнут и ос­танется только противоречие между человеком и Природой, которую он должен подчинить своим потребностям. Тейяр де Шарден шел еще дальше: он считал, что неизбежно настанет эпоха, когда не только люди, различные нации сольются в одно целое, но они соединятся в одно це­лое с Природой и Богом, и это целое вообще будет свободно от каких-либо противоречий. Именно таким он и видел конец не только исто­рии, но и всего эволюционного процесса.

Если идеальное общество будущего Маркс называл реальным гу­манизмом, то Тейяр де Шарден называл его ноосферой. Как мы видим, Вернадский вкладывал в понятие ноосферы смысл, в гораздо большей степени соответствующий представлениям современного естествозна­ния о процессах самоорганизации материального мира.