хранить информацию, перерабатывать и воплощать посредством воли и рук человека в дела. Насильственно сковывая человеческий разум, низводя функции человека к искусственно выработанной сумме навы­ ков и умений, эскимосы, кочевники, османы и спартанцы предали свою человеческую сущность. Они встали на порочный путь, ведущий от гуманизма к анимализму, — путь, обратный тому, что проделало Человечество, стимулируемое величайшими творческими актами жи­ вой истории Вселенной. Подобно жене Лота, они совершили непрос­ тительный грех и этим навлекли на себя библейское наказание. Соля­ ными столпами стоят они, заколдованные, задержанные в своем раз­ витии навсегда, остановленные на самой заре своего странствия по жизни, кяк страшное предупреждение другим цивилизациям. Необхо­ димость наращивать усилия в борьбе за существование век от века воз­ растала, поднимаясь выше среднего уровня индивидуальных возмож­ ностей человека. Несмотря на общий подъем, никогда не прекращал­ ся и процесс выпадания, деградации некоторых видов. Процесс πрояилялся не юлько как структурный распад, но и как противополож­ ность распада — жесткая структурная специализация. В основе этих явлений лежит общая причина — необходимость приспособления к узким, ограниченным условиям.

«Самоочевидно, что все организмы должны более или менее адапти­ роваться к своему окружению; другими словами, они должны более или менее зависеть от среды. Умение существовать в любой замкнутой, ог­ раниченной среде, очевидно» является слабостью, недостатком незави­ симости и представляется фактом, согласно которому приспособление к определенной замкнутой среде делает невозможным или очень труд­ ным для животного существование в любом другом окружении. Сам ус­ пех адаптации уменьшает адаптационные возможности организма»*.

О

ПРИРОДА РОСТА ЦИВИЛИЗАЦИЙ

Установив, что рост цивилизаций представляет собой проблему, и по­ ставив перед собой цель исследования этой проблемы через изучение природы роста, обратимся, как мы уже делали не раз, к мифологии.

Мифы об Иове и о Фаусте освещают нам основные черты генезиса цивилизаций. Некоторый свет на проблему проливает и миф о Про­ метее.

Этот подход к проблеме выглядит многообещающе, так как про­ сматривается общая структура мифов. Их объединяет тема: конфликт

• Huxley J.S. The Individual in the Animal Kingdom. Cambridge, 1912. P. 131 — 132.

216

между двумя сверхъестественными силами — Зевсом и Прометеем в одном случае и Богом и Сатаной, или Мефистофелем, в другом. В каж­ дом случае этот надчеловеческий конфликт разворачивается вокруг человека или человеческого общества, которое и является в конечном счете не только центром, но и целью борьбы. Роль Фауста или Иова в Эсхиловом мифе о Прометее представлена эллинским обществом, ко­ торое в воображении поэта есть все человечество. И наконец, в обоих мифах относительная значимость человеческого и сверхчеловеческо го, как это представляется в мифологической фантазии, обретает об­ ратный знак при психологическом анализе.

Мифы в известной степени аналогичны. Различие лишь в отноше­ ниях двух сверхчеловеческих соперников — или двух конфликтующих человеческих импульсов — между собой. В мифе о Фаусте и об Иове Бог принимает вызов как удобный случай одержать победу над Сата­ ной, или Мефистофелем, как импульс к новому акту творения, ибо Бог остранен благодаря собственному совершенству.

В этом мифе бросающий вызов — Мефистофель, или Сатана, — по­ лучает разрешение от Бога преследовать жертву, с тем чтобы преследова­ тель в итоге понес ущерб или поражение. С другой стороны, в Эсхило­ вом мифе Зевс, получив вызов, терпит поражение. Зевс далек от сверше­ ния акта творения и обеспокоен лишь тем, чтобы оставить все как есть. Вселенная, по Зевсу, должна пребывать в неподвижности. Вызов, брошен­ ный Зевсу Прометеем, поставившим под сомнение и власть, и поступки icßca, заставляет Зевса наказать возмутителя спокойствия. Этим актом }свс сам нарушает благословенное равновесие, в результате чего терпит поражение, тогда как Прометей через страдания идет к победе37.

Зевс Эсхила — первобытный Зевс — аналог ахейского варварского иождя. Историческая победа ахейцев в завоевании земель увядшей мииойской цивилизации находит мифическое отражение в легендарной победе Зевса над своим божественным предшественником Кроносом. Совершив этот рывок и завладев троном. Зевс не помышлял больше ни о чем, кроме сохранения своей власти, единоличной, косной, тирани­ ческой, подобно тем варварам, что, поработив минойцев, обосновались на Крите в результате дорического движения племен. Зевс, однако, не смог победить Кроноса единоличными усилиями. Вынужденный при­ бегнуть к помощи Прометея, он и после победы должен был считать­ ся с этим союзником. Но Прометей — созидатель, творец, тогда как кве желает только управлять. Прометей — мифическая персонифика­ ция непрерывности роста, бергсонианского «жизненного порыва*38. Он •мает, что, пока Зевс активен, всякий претендент на власть потерпит крах, и поэтому он не дает Зевсу покоя.

Прометей всегда предпочитает силе разум, а застою — движение иперед. Таким образом, Прометей противопоставляется Зевсу и ведет

217

человечество вперед и вверх из тьмы постминойского междуцарствия к свету эллинской цивилизации, озарявшему Афины в дни Эсхила.

Искусства, что теперь у человека, дал Прометей. И он дал их, вдох­ новляя человека Прометеевым духом. За это нарушение своей воли Зевс мстит Прометею, направляя против него всю мощь своей сверхъ­ естественной силы. Этим самым Зевс раскрывается как тиран и души­ тель; и космические силы — Ио, Океан и Хор Океанид, которые со­ чувственно относились к Зевсу в его борьбе с титанами, — теперь обо­ рачиваются против него. Но их сочувствие не может помочь Прометею

впоединке с олимпийским противником.

Вэтой борьбе Прометей скован физически, но никакая пытка не в состоянии сломить волю его. И нет у Зевса средства вырвать у против­ ника его тайну. Тайна же заключена в том, что Зевс, сохраняя свое за­ стывшее тираническое правление, как и его предшественники, обре­ чен на падение. Этот секрет есть ключ к судьбе Зевса. В «Прикован­ ном Прометее» Эсхила — первой и единственной дошедшей до нас части его трилогии — Зевс предстает в своих неудачных попытках выз­ нать секрет Прометея. Сначала прибегает к психологическому давле­ нию, угрожая Прометею через Гермеса, а в конце пьесы применяет и силу молнии. Две другие пьесы трилогии — «Прометей Освобожден­ ный» и «Прометей Огненосец» — до нас не дошли, но существует много свидетельств, показывающих, что в конце произошло примирение. Во имя Человека и попранных Старых Богов Прометей выдержал все муки, которые только Зевс мог наслать; и сам Зевс, «наученный стра­

данием», дает пример прощения; он освобождает своих старых врагов титанов39; он обращает заботы свои на Человечество; дарует право про­ сителя. Этого уже достаточно, чтобы сделать возможным примирение.

Что помогло Прометею одержать победу над Зевсом? Произошло ли это благодаря тому, что он похитил божественный огонь и, укрыв его

встебле тростника, принес Человеку? Или благодаря тому, что он по­ ставил Зевса перед необходимостью осознать трагические последствия косности и застоя? Но нравственные победы не заслуга лишь сферы разума; и причина поражения Зевса, бесспорно, лежит глубже. Зевс был «не совсем тем, чем он казался», ибо в Зевсе жил дух «союза с против­ ником». Именно этот слабый отблеск прометеевского света в душе Зевса и заставлял его думать, что Прометей владеет тайной его соб­ ственной судьбы. Пытаясь постичь ее, Зевс не придумал ничего луч­ шего, как прибегнуть к помощи силы, но сам в конце концов обнару­ жил, что сила здесь бесполезна. Примирение Зевса с Прометеем стало возможным потому, что их конфликт разгорелся в большое пламя бла­ годаря той прометеевской искре, которая тлела в душе Зевса.

Возможно, этот аспект отношений Зевса и Прометея психологически может быть объяснен столкновением двух импульсов в человеческой душе,

218

обретающих в конце концов единение и примирение, сколь бы силен ни был их конфликт, ибо и источник, и вместилище их — одна душа«

Мифу Эсхила можно дать следующую историческую интерпрета­ цию. Если представить, что в Элладе летаргия ахейских или дорийс­ ких варваров, рассыпавшихся среди осколков разрушенного минойского мира, не была бы потревожена потоком прометеевской энергии разума, то Эллада так и осталась бы в состоянии летаргии, подобно Криту. Или предположим, что прометеевский вызов, брошенный мо­ лодой эллияской душе, породил ответ спартанского характера. Тогда эллинская цивилизация застыла бы едва начав свое развитие. Если эл­ линскому обществу удалось избежать судьбы Крита и Спарты, то это произошло потому, что гуманистический прогрессивный, цивилизую­ щий этос мифического Прометея взял верх над косным и грубым этосом Зевса. «Зевс был не совсем тем, чем он казался». Выглядел он чис­ тым варваром, однако в нем, должно быть, было нечто и помимо это­ го. В противном случае исторический факт, согласно которому эллинская цивилизация действительно выросла из ахейского варвар­ ского корня, станет необъяснимым чудом.

Прометеев порыв в юном эллинском обществе стимулировал бур­ ный рост. Эллинская судьба видится как процесс роста, а не как ката­ строфа, разразившаяся вследствие того, что силы, мобилизованные за­ держанной цивилизацией, в конце концов находят выход в разруше­ нии общественной системы, сдерживающей их, с тем чтобы расчистить площадку для нового строительства.

Прометеев порыв человеческого разума, вдохновивший фантазию афинского поэта, иначе интерпретирован современным французским философом: «Изначальная функция интеллекта состояла в осмыслении объектов, непосредственно окружающих человека, однако тот факт, что Вселенная представлена в каждой части ее, доказывает возможности че­ ловеческого разума охватить весь материальный мир. С интеллектом про­ исходит то же, что и со зрением. Глаз, созданный лишь для фиксации объектов, представляющих непосредственный интерес для человека, име­ ет и более широкую, не столь утилитарную функцию (например, мы ви­ дим звезды, хотя они не входят в сферу нашего непосредственного дей­ ствия). Равным образом Природа дала нам вместе со способностью по­ нимать окружающие нас явления и предметы фактическое знание о многом другом, а также умение пользоваться этим знанием на практике»*.

Касаясь легенды о Зевсе и Прометее, Бергсон говорит: «Человек как творение Природы был в равной мере существом и разумным, и общественным, социальным в силу жизни в складывающемся обще­ стве, и интеллектуальным в силу необходимости обеспечивать как

* Bergson H. Les Deux Sources de ia Morale et de la Religion. Paris. 1932. P. 180—181.

219

индивидуальную, так и групповую жизнь. Разум, имея тенденцию к са­ моразвитию, неожиданно вступил в новую фазу Разум компенсировал Человеку зависимость от Природы... У воли, как и у разума, есть свой гений, а гений отрицает всякие предсказания. Посредством этих воль, вдохновленных гением, жизненный порыв, пронизывая Материю, из­ влекает из нее прогноз будущего для Человечества, —будущего столь далекого, что оно даже не маячит на горизонте... Можно сказать, исполь­ зуя термин Спинозы40, но вкладывая в него новое значение: чтобы воз­ вратиться к natura naturans. необходимо оторваться от natura naturata»*.

В философии Бергсона, как и в поэзии Эсхила, личность Прометея — гения человеческого разума — обрисована мастерски. Приложила ли к конфликту между Прометеем и Зевсом теория Вызова-и-Ответа? При­ бегнув к эмпирическому анализу, мы установили, что наиболее стиму­ лирующее действие оказывает вызов средней силы. Возможно, теперь нам удастся получить более глубокое знание относительно выведенно­ го нами закона, применив его к мифу о Прометее. Главное в Прометее — это порыв, который влечет его из той мертвой зоны, в которой застрял бы Зевс, когда бы не усилия Прометея. В терминах Вызова-и-Ответа Прометеев порыв предполагает существование еще чего-то, что не было затронуто пока в нашем исследовании До сих пор мы твердили, что не­

достаточный вызов может вовсе не стимулировать противоположную

сторону, тогда как слишком сильный вызов может надломить ее дух. Но

что можно сказать о вызове, на который система способна ответить? С первого взгляда это наиболее стимулирующий вызов. На конкретных примерах полинезийцев и эскимосов, кочевников, османов и спартан­ цев мы убеждались, что такие вызовы порождают рывок. Однако уже в следующей главе исторического развития приходит фатальная расплата в виде прекращения развития. Поэтому о зрелом размышлении мы дол­ жны сказать, что не всегда мощный ответ является показателем того, что вызов оптимален и дает устойчивый и длительный стимул. Вызов ско­ рее оптимален тогда, когда, стимулировав противоположную сторону на успешный ответ, он включает инерционную силу, которая способствует движению: от победы — к борьбе, от покоя — к движению, от Инь — к Ян. Разовый, пусть и мощный, рывок от возмущения к восстановлению равновесия недостаточен, чтобы за генезисом последовал рост. А чтобы сделать движение непрерывным, задать ему определенный ритм, должен возникнуть порыв, который вдохнет в движение бесконечное стремле­ ние к смене одного состояния другим.

Эллинский ответ на демографический вызов представлял собой по­ следовательность социальных экспериментов. Поначалу использовал­ ся самый простой и наиболее очевидный метод решения этой пробле-

*· Ibid., Р. 55.

220