«архипелагского» типа — минойская, эллинская и дальневосточная в Японии; •континентального» — китайская, индская и православнохристианская в России — или «лесного» типа — цивилизация майя16. Этот перечень демонстрирует, что, в сущности, любые климатические и топографические условия способны стать подходящей средой для возникновения цивилизации при появлении того чуда, которое мы назвали положительным фактором в процессе возникновения цивили­ зации и поисками которого занимаемся в данном исследовании.

О

ВЫЗОВ-И-ОТВЕТ

Действие Вызова-н-Ответа. В исследовании положительного факто­ ра мы использовали методологию классической физики. Мы строили рассуждение в абстрактных терминах и проводили эксперимент с при­ родными феноменами — силой инерции, расой, средой. Теперь, по за­ вершении анализа, мы видим, что ошибок больше, чем достижений. Пора остановиться и задуматься, нет ли в самом нашем методе какойто существенной ошибки. Может быть, под влиянием духа нашего вре­ мени мы незаметно для себя оказались жертвами «неодушевленных вещей», против чего сами же и предостерегали в начале исследования? Действительно, разве мы не применили к исследованию истории ме­ тод, выработанный специально для исследования неодушевленной природы? Предпринимая последнюю попытку решить стоящую перед нами задачу, двинемся по пути, указанному Платоном. Отрешимся от формул науки и вслушаемся в язык мифологии.

Исчерпав все возможности, мы пришли пока к одному выводу: при­ чина генезиса цивилизаций кроется не в единственном факторе, а в комбинации нескольких; это не единая сушность, а отношение. Перед нами выбор: принять это отношение либо как взаимодействие неоду­ шевленных сил (вроде бензина и воздуха, вступающих во взаимодей­ ствие в моторе автомобиля), либо как столкновение между двумя сверх­ человеческими личностями. Рассмотрим вторую из этих двух концеп­ ций. Возможно, она приведет нас к ответу.

Столкновение двух сверхличностей — излюбленный сюжет великих мифов и драм, созданных человеческим воображением. Столкновение между Яхве и Змием — история грехопадения человека, рассказанная н Книге Бытия. Другой сюжет из противоборства тех же антагонистов отыщем в Новом завете. Здесь дана история Искупления. Столкнове­ ние между Господом и сатаной — сюжет Книги Иова. Столкновение между Господом и Мефистофелем — сюжет «Фауста» Гете. Столкнове­ ние между Артемидой и Афродитой — сюжет «Ипполита» Еврипида1.

из

Другую версию того же сюжета можно найти в повсеместно распро­ страненном и вечно повторяющемся мифе о столкновении между Де­ вой и Отцом ее Чада. Образы этого мифа под бесконечным многообра­ зием имен разыгрывались на тысячах подмостков: Даная и Золотой Дождь; Европа и Бык; Семела и Зевс; Психея и Купидон; Пэетхен и Фауст. Эта тема в измененном виде звучит также в Благовещении2. В наше время этот миф нашел свое отражение в словах одного из западных астрономов, который по вопросу о генезисе планетарной системы заявил следующее: «Мы верим.., что какие-нибудь две тысячи миллионов лет тому назад... вторая звезда, слепо блуждая по Вселенной, попала случай­ но в область нахождения Солнца· Подобно тому как Солнце и Луна яв­ ляются причинами приливов и отливов на Земле, эта звезда стала при­ чиной приливов на Солнце. Но они, естественно, должны были сильно отличаться от тех незначительных приливов, которые маленькая Луна способна произвести в океане; гигантская приливная волна должна была пройти по поверхности Солнца, образуя огромную гору, которая стано­ вилась все больше и больше, по мере того как сила притяжения увели­ чивалась. И прежде чем вторая звезда стала удаляться, эта гигантская гора, разросшаяся до чудовищных размеров, разлетелась в клочья, подобно тому как дробится гребень морской волны. С тех пор вокруг своего ро дителя Солнца стали вращаться различной величины тела. Они суть боль­ шие и малые планеты. Земля принадлежит к числу средних»*.

Таким образом, астроном-математик вдруг неожиданно возродил ста­ рый миф о столкновении между богиней Солнца и ее похитителем, — миф, более привычный в устах непросвещенных детей Природы3.

И в данном исследовании тема столкновения двух сверхчеловечес­ ких персонажей затрагивалась не раз. Общество в своем жизненном процессе сталкивается с рядом проблем, и каждая из них есть вызов.

Иными словами, можно сказать, что функция «внешнего фактора» заключается в том, чтобы превратить «внутренний творческий им­ пульс* в постоянный стимул, способствующий реализации потенциаль­ но возможных творческих вариаций. Если в качестве примера внеш­ него фактора взять климатические и географические условия, то мы обнаружим, что наше утверждение согласуется со следующими слова­ ми Хантингтона: «Относительно частые шторма и продолжительные ежегодные циклоны, очевидно, были характерны для тех мест, где ци­ вилизации достигали высокого уровня развития как в прошлом, так и в настоящем»**. Тезису о связи цивилизаций «циклонным поясом» противоположно утверждение, согласно которому цикличность клима­ тических явлений не благоприятствует развитию цивилизаций.

Однако, по-прежнему предполагая, что форма тела, будучи внеш-

• Jeûns. Sir James. The Mistcrious Universe. Cambridge. 1930. P. 2—3.

** Huntington Ellsworth. Civilization and Climate. New Haven, 1924. P. 12.

114

ним фактором, воздействует на внутренний творческий фактор, на че­ ловеческую психику, попробуем наконец вывести «закон», который подтвердил бы то, что в генезисе цивилизаций принимает участие бо­ лее чем одна раса. Если эмпирически верно, что метисы более воспри­ имчивы к цивилизации, чем чистокровные породы, то можно припи­ сать это достоинство стимулу, действующему на человеческую психи­ ку через смешение двух различных физических линий.

Прибегая вновь к языку мифа, можно сказать, что импульс или мо­ тив, который заставляет совершенное состояние Инь перейти в стадию деятельности Ян, исходит от вмешательства дьявола в божественную Вселенную. Событие это лучше всего может быть описано в мифоло­ гических образах, потому что при переводе на язык логики начинают проявляться противоречия. Если следовать логике, то при совершен­ стве божественной Вселенной дьявол не может находиться за ее пре­ делами; между тем, если дьявол существует, совершенство, которое он намерен нарушить, заведомо неполно вследствие самого факта суще­ ствования дьявола. Это логическое противоречие, которое не может быть разрешено логическими средствами, интуитивно трансцендируется воображением поэта и пророка, прославляющих всемогущество Бога. При этом считается само собой разумеющимся, что работа Бога имеет два существенных ограничения.

Первое ограничение заключается в том, что в совершенстве того, что Он уже сотворил, Он не оставил места дальнейшей творческой деятель­ ности.

Второе ограничение божественной силы сводится к тому, что, ког­ да предоставляется возможность нового творения, Бог не может не при­ нять ее. Когда дьявол бросает Богу вызов. Бог не может отклонить его. «Живи опасно» — идеал Заратустры у Ницше, для Бога — необходи­ мость. Это ограничение иллюстрируется притчей о плевелах: «Пришедши же, рабы домовладыки сказали ему: господин! не доброе ли семя ты сеял на поле своем? откуда же на нем плевелы? Он же сказал им: враг человека сделал это. А рабы сказали ему: хочешь ли, мы пойдем, выберем их? Но он сказал: нет, чтобы, выбирая плевелы, вы не выдер­ гали вместе с ними пшеницы. Оставьте расти вместе и то и другое до жатвы; и во время жатвы я скажу жнецам: соберите прежде плевелы и свяжите их в связки, чтобы сжечь их; а пшеницу уберите в житницу мою»(Матф. 13,27-30).

Если одна из Божьих тварей искушается дьяволом, у Бога открынастся возможность создать новое творение. Вмешательство дьявола иы шало переход от Инь к Ян, от статического к динамическому, ибо (осподь создал совершенство, но в силу собственного совершенства Ом не смог передать ему Свое совершенство. И дьявол сделал это за (мча. Когда Инь перешло в Ян, дьявол не в силах уже удержать Бога

115

от нового акта творения переходом от Ян к Инь на более высоком уров­ не. Божественное равновесие нарушается из-за сатанинской вечной не­ успокоенности. Возрождение равновесия по новому божественному пла­ ну полностью во власти Бога. В акте творения, который является един­ ственным постоянным и значимым результатом общения Бога с дьяволом, «нет никакого демона», который бы осуществил «эту работу».

Таким образом, дьявол обречен на проигрыш не потому, что он со­ творен Богом, а потому, что он просчитался. Он играл руками Божьи­ ми, испытывая злобную удовлетворенность от вмешательства Боже­ ственных рук. Зная, что Господь не отвергает или не сможет отвергнуть предложенного пари, дьявол не ведает, что Бог молча и терпеливо ждет, что предложение будет сделано. Получив возможность уничтожить одного из избранников Бога, дьявол в своем ликовании не замечает, что он тем самым дает Богу возможность совершить акт нового творения. И таким образом божественная цель достигается с помощью дьявола, но без его ведома.

Можно заметить, что развязка этого сюжета связана с особой ролью существа, избранного Богом, — оно лишь объект спора. Здесь мы снова сталкиваемся с ситуацией, полной логических противоречий. Иов и Фа­ уст оказываются и избранниками Божьими, и жертвенными сосудами. Самим фактом подчиненности своей участи они уже исполнили пред­ начертанную функцию. Действуя сам по себе, дьявол тем не менее ис­ полняет божественную цель, а дьявольские планы предусматриваются Богом; ибо, несмотря на жертву существа, сам Творец сущ, хотя тварное принесено в жертву. Творение продолжается: «В начале Tti (Господи) ос­ новал землю, и небеса — дело Твоих рук. Они погибнут, а Ты пребудешь; и все они, как риза, обветшают, и, как одежду, Ты переменишь их, и из­ менятся. Но Ты — тот же, и лета Твои не кончатся» (Пс. 101, 26—28).

И снова этот избранный сосуд, обреченный на разрушение, — пред­ мет спора между дьяволом и Богом — является полем их сражения, аре­ ной, где проходит поединок, сценой, где разыгрывается пьеса; вместе с тем он оказывается и участником драмы. Созданный Богом и отдан­ ный дьяволу, он предстает взору пророка воплощением как Создате­ ля, так и Искусителя, тогда как в психологическом плане Бог и дьявол в равной степени редуцируются к конфликтующим психическим си­ лам в его душе, — силам, у которых нет самостоятельного существова­ ния вне символического языка мифологии.

Известна концепция, согласно которой объект спора между Богом и дьяволом есть воплощение Бога4. Это центральная тема Нового за­ вета. Переведена она и на язык современной западной физики. «Ин­ дивид и его части обоюдно друг друга поддерживают и являются гра­ ницами друг друга; ничто не может быть взято в изоляции от целого, а все вместе представляет собой ту сложную взаимосвязь равновесия.

116

которая называется Жизнью. И получается так, что общий контроль над целым сохраняется и поддерживается частями и функции частей всегда направлены на сохранение целого»*.

Концепция, согласно которой предмет спора одновременно явля­ ется и воплощением дьявола, менее распространена, но, возможно, не менее глубока. Это выражено во встрече Фауста с Духом Земли, кото­ рый унижает Фауста своим заявлением, что он схож с духом — еще не явившимся Мефистофелем.

Остаегся признать эту роль «Дьявола Бога*, совмещающую в себе часть и целое, тварное и воплощение, арену и состязающегося, подмо­ стки и участника спектакля; ибо та часть пьесы, где проходит собствен­ но спор между силами Ада и Рая, — лишь пролог, тогда как само со­ держание пьесы — земные страсти человека.

В каждом представлении этой драмы страдание является ключевой нотой в роли человеческого протагониста независимо от того, играет­ ся ли эта роль Иисусом из Назарета или Иовом, Фаустом и Гретхен, Адамом и Евой, Ипполитом и Федрой или Хёдом и Бальдром5.

Объективно испытание состоит из череды ступеней, которые испы­ туемый должен последовательно преодолеть во имя божественной цели.

На первой ступени главный герой драмы реагирует на нападение со стороны искусителя переходом из состояния пассивности к активнос­ ти— отИнькЯн. Действие по своей природе может быть либо низмен­ ным, как в случае, когда Старый моряк, как это описано в поэме Кольриджа, стреляет в Альбатроса6 или когда Локи руками слепого бога Хёда пускает в Бальдра стрелу из омелы; либо возвышенным, как, например, в случае с Иисусом, когда он, будучи искушаем в пустыне сразу после своего Крещения в Иордане, отвергает традиционную для верований иудаизма роль Мессии, призванного привести избранный народ к вла­ дычеству над всем миром с помощью меча (Матф. 3, 13—15; Марк. 1,9— 13; Лука. 3, 2—22, и 4, 1—13). Существенна здесь не нравственная сто­ рона поступков и характеров, а динамические последствия содеянного. Поступок Старого моряка изменяет судьбу корабля и его команды; дей­ ствие Иисуса меняет саму концепцию Мессии и, таким образом, при­ дает ей новую силу. Соответствующее действие в испытании Иова — это проклятие дня его рождения — протест, в результате которого появля­ ются все заслуги Иова и раскрывается справедливость Бога. В испыта­ нии Фауста этот пункт разработан и представлен более понятно.

До того как на сцену выходит Мефистофель, Фауст уже предприни­ мает усилия, чтобы разрушить свое состояние Инь — свою неудовлет­ воренность рамками познания. Он желает бежать из своей духовной

• Smuts J. Holism and Evolution. 2nd cd. London, 1927. P. 218—219.

117

тюрьмы через искусство магии, но отгоняется Духом Земли; он хочет совершить самоубийство, но его останавливает хор ангелов; он вновь переходит от действия к созерцанию; однако его ум алчет действия, и рн перефразирует: «В начале было Слово* — на «В нач&1е было Дело». Тут-то и появляется Мефистофель в обличье животного; но до тех пор, пока искуситель не предстает перед ним в человеческом облике, Фа­ уст не совершает динамического действия — проклятия всей нравствен­ ной и материальной Вселенной. Но стоит прозвучать проклятию, и не­ видимый хор духов с радостью извещает о том, что строе творение покачнулось, а новое творение началось7.

Таким образом, первый акт в испытании человека — переход из Инь к Ян через динамическое действие, совершаемое Божьей тварью вслед­ ствие искушения, — позволяет самому Богу восстановить свою твор­ ческую активность. Но за этот прорыв приходится платить; и платит не Бог — жестокий хозяин, жнущий там, где не Он сеял, и собираю­ щий там, где не жал (Матф. 25, 24), но слуга Божий, сеятель-человек, который за все расплачивается сполна.

Вторая стадия в испытании человека — это кризис. Человек осоз­ нает, что его динамическое действие, высвободив творческую силу Творца и Вседержителя, направляет его самого на путь страдания и смерти. В отчаянии и ужасе он восстает против судьбы, которая через его же деяния привела его на жертвенный костер. Кризис преодолева­ ется осознанием себя как инструмента Бога, средства для достижения Его цели. И эта активность через пассивность, победа через пораже­ ние приводят к другой космической перемене. Подобно тому как ди­ намическое действие в первой фазе испытания вывело Вселенную из состояния Инь и привело в состояние Ян, так и акт отказа во второй фазе изменяет ритм Вселенной, повернув вектор от движения к покою, от бури к затишью, от диссонанса к гармонии, от Ян снова к Инь.

В скандинавской мифологии трагедия эта запечатлена в сцене, когда Один, накануне Рагнарёк, всеми силами старается вырвать секрет Судь­ бы, но не для того, чтобы спастись самому, а для того, чтобы сохранить Вселенную богов и людей, которая представляется ему всеобщим отцом8.

Иисус, которому во время последнего пути из Ралилеи в Иерусалим открылась Его участь, — хозяин ситуации, а ученики Его, когда Он со­ общает им об этом, озадачены и смущены. Агония начинается у Него еще накануне страстей, в Гефсиманском саду, и Он разрешает ее в Мо­ литве: «Отче Мой! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ея, да будет воля Твоя* (Матф. 26, 42). Однако агония продол­ жается на Кресте, исторгая крик отчаяния: «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты меня оставил» (Матф. 27, 46; Марк. 15, 34) — и завершается наконец словами смирения: «Отче! В руки Твои отдаю дух Мой» (Лука. 23, 46) и «совершилось» (Иоанн. 19, 30).

118

Иов в конце разговора с друзьями, когда Елиуй показал, как Бог справедлив в делах своих и как Его следует бояться, ибо великие слова Его неисповедимы, также унижает себя перед Богом. И когда сам Гос­ подь, обращаясь к Иову из бури, вызвал страдальца продолжить с Ним спор, Иов вновь подтвердил свое ничтожество перед Ним. «И отвечал Иов Господу и сказал: Вот, я ничтожен; что буду я отвечать Тебе? Руку мою полагаю на уста мои! Однажды я говорил — теперь отвечать не буду. (...) Знаю, что Ты все можешь, и что намерение Твое не может быть остановлено. Кто сей, помрачающий Провидение, ничего не разу­ мея? — Так, я говорил о том, чего не разумел, о делах чудных для меня, которых я не знал. (...) Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои гла­ за видят Тебя: Поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле» (Иов. 39, 33—35; 42, 2-6).

В этой сирийской поэме психологические мотивировки грубоваты. Смирение приходит не через духовную интуицию, а через физическое явление взору неотвратимой божественной силы. В драматической вер­ сии Гете агония и смирение наступают как кризис и кульминация — Гретхен проходит через это в последней сцене первой части, а Фауст в свою очередь в кульминационной точке второй части.

На третьей стадии поворот космического ритма от Ян к Инь, нача­ тый во второй стадии, достигает своего полного завершения. Этот но­ вый акт творения возврашает страдающего в состояние покоя, гармо­ нии и блаженства, но уже на более высоком уровне. В Книге Иова все представлено весьма упрощенно: Господь убеждает Иова, что никому из людей Он неисповедим в своих деяниях, — и восстановление вы­ глядит до наивности материально: Господь благословил конец Иова более, чем его начало, дав ему более красивых дочерей, чем те, кото­ рых он потерял, и вдвое больше овец, верблюдов, быков и ослов (Иов. 42, 12—17). В Новом завете агония, смирение и страсть Иисуса даруют искупление человеку, после чего следуют воскресение и возне­ сение Искупителя. В скандинавской мифологии Один возвращается к жизни и, обнаружив, что стал еще более зорким, чем прежде, вырыва­ ет у себя глаз и бросает его как цену за мудрость9. В «Фаусте» Гете, в последней сцене второй части, Дева Мария10 с вереницей кающихся грешниц дарует паломникам, поднявшимся через тернии на вершину юры, узреть Бога. И это противоположность первой части — Пролога па Небесах. Сцены эти соответствуют двум состояниям: блаженству после искупления и невинности до падения. Космический ритм совер­ шил полный круг: от Инь через Ян и снова к Инь. Но новое состояние Инь отличается от предыдущего так, как весна отличается от осени.

Вызовы и ответы в генезисе цивилизаций. Вернемся к истокам двадммти одной цивилизации, обращая внимание на вызовы, которые

119

делала среда, и на ответы на них. Мы не будем постулировать никако­ го единства и не будем пытаться обнаружить какой бы то ни было все­ общий закон, а займемся лишь исследованием действия феномена Вы- зова-и-Ответа применительно к частным случаям.

Генезис египетской цивилизации. Начнем в принятом нами порядке, рассмотрев вызовы сначала природной, а затем человеческой среды. Первые вызовы, которые можно зафиксировать в человеческой исто­ рии, были сделаны дельтами рек — Нила, Иордана, Тигра и Евфрата. Инда с его некогда существовавшим параллельным руслом. Реки эти пересекают маловодные степи, такие, как засушливая Афразийская степь. D нильской долине ответом стал генезис египетской цивилиза­ ции, в долине Тигра и Евфрата — шумерской, в долине Инда и его бывшего притока11 — так называемой индской культуры (если предпо­ ложить, что последняя не является ответвлением шумерской цивили­ зации, а имеет самостоятельные и независимые корни). По окончании ледникового периода афразийская территория стала испытывать силь­ ные климатические изменения, что привело к иссушению земель. И в это время там, где прежде были примитивные общества, возникли две или более цивилизации12. Исследования археологов дают возможность рассматривать процесс иссушения как вызов, ответом на который ста­ ло возникновение цивилизаций.

Общины охотников и собирателей Афразийских саванн, не изменив в ответ на вызов ни своего местопребывания, ни своего образа жизни, поплатились за это полным вымиранием. Но те, которые изменили свой образ жизни, превратившись из охотников в пастухов, искусно ведущих свои стада по сезонному маршруту миграции, стали кочевниками Аф­ разийской степи. Те же общины, что не переменили своего образа жиз­ ни, следуя за циклонным поясом, движущимся на север, оказались по­ мимо своей воли перед другим вызовом — вызовом северного холода — и сумели дать ответ; между тем общины, ушедшие от засухи на юг в пояс муссонов, попали под усыпляющее влияние тропического климата. На­ конец, были общины, которые ответили на вызов засухи изменением родины и образа жизни, и эта редкая двойная реакция означала дина­ мический акт, который из исчезающих примитивных обществ Афразий­ ской степи породил древнеегипетскую и шумерскую цивилизации.

Перемена образа жизни стимулировала творческий акт превраще­ ния собирателей в земледельцев. Перемена родины была не столь зна­ чительной территориально, но огромной с точки зрения изменения самого характера окружения — они оставили старые пастбища и шаг­ нули в болота новой родины. Когда пастбища нильской долины стали Ливийской пустыней, а пастбища долин Тигра и Евфрата, — пустыня­ ми Руб-алъ-Хали и Дешти-JIyr, героические первопроходцы, шюхнов-

\ΊΓί

ляемые храбростью или отчаянием, двинулись в эти гиблые места и своим динамическим актом превратили их в благодатные земли Егип­ та и Сеннаара13. Возможно, их соседи, описанные выше, наблюдали за смелым предприятием со слабой надеждой на успех, ибо в прежнюю эпоху, когда земли эти еше не превратились в негостеприимную Аф­ разийскую степь, они были для них земным раем*, а нильские и месогсотамские болота — неприступной и непроходимой глушью. Но как оказалось, успех превзошел самые оптимистические надежды перво­ проходцев. Строптивость Природы была покорена трудом Человека; болота были дренажированы, ограждены дамбами и превращены в поля. Появились египетская и шумерская цивилизации.

Генезис шумерской цивилизации. Генезис шумерской и египетской цивилизаций является результатом однотипных ответов на вызов при­ родной среды. Афразийская засуха заставила отцов шумерской циви­ лизации переселиться в устья рек Тигра и Евфрата и преобразовать болотистые низины в плодородную землю Сеннаара. Материальная культура этих двух цивилизаций однотипна. Духовные же характерис­ тики — религия, искусство и даже общественная жизнь — обнаружи­ вают меньше сходства.

Испытание, через которое прошли отцы шумерской цивилизации, сохранила шумерская легенда. Убиение дракона Тиамат богом Мардуком и сотворение мира из его останков — аллегорическое переосмыс­ ление покорения первозданной пустыни и сотворения земли Сеннаа­ ра14. Рассказ о Потопе символизирует бунт Природы, восставшей про­ тив вмешательства человека. Перед западными археологами встала задача обнаружить и расшифровать материальные свидетельства, под крепляющие эту легенду15.

Бассейн Тигра и Евфрата, как и бассейн Нила, представляет собой музей неодушевленной природы пустыни, превращенной человеком в землю Сеннаара. Шумерский музей расположен в новой дельте, обра­ зовавшейся в результате слияния рек уже после исчезновения не толь­ ко шумерской цивилизации, но и ее вавилонского преемника. Болота, образовавшиеся на территории Нижнего Ирака между Амарой на Тиг­ ре, Эн-Насирией на Евфрате и Басрой на Шатт-эль-Арабе, остаются не тронутыми с момента возникновения до настоящего времени, ибо на исторической сцене так и не появилось ни одного общества, кото­ рое хотело бы и было в состоянии их освоить. Болотные люди**, часто

é Слово «рай· (paradise) следует понимать в буквальном смысле греческого слова ηλι^λόειςσς, которое является транслитерацией персидского слова, обозначающего саван­ ну - территорию, специально предназначенную для охоты и окруженную «раницей, земли *ги принадлежали правяшему меньшинству и искусственно сохранялись в девственном ич'тоииии; в древности же это были угодья для примитивной охоты.

** Британские солдаты в Первую мировую войну называли их «перепончатые ноги».

121

посещающие эти места, пассивно приспособились к ним, однако они никогда не обладали достаточной потенцией, чтобы повторить подвиг отцов шумерской цивилизации, живших в непосредственном соседстве с ними какие-нибудь пять или шесть тысяч лет назад. Они даже не пытались преобразовать болота в сеть каналов и полей. Памятники шу­ мерской цивилизации хранят молчаливое, но точное свидетельство о тех динамических актах, которые, если обратиться к шумерской мифо­ логии, были совершены богом Мардуком, убившим Гиамат, и героем Ут-Напиштимом16, построившим ковчег в ожидании Потопа и спас­ шимся в нем во время великого наводнения.

Генезис китайской цивилизации. Рассмотрим далее генезис цивили­ зации Китая в нижней долине Желтой реки. Зарождение цивилизации здесь было ответом на вызов, возможно, более суровый, чем вызов Междуречья или Нила. В пустыне, ставшей колыбелью китайской ци­ вилизации, испытание заболачиванием и наводнениями было допол­ нено испытанием холодом, ибо сезонные климатические изменения в том районе весьма существенны — от сильной жары летом до резких холодов зимой. Отцы китайской цивилизации в расовом отношении, похоже, не отличались заметно от народов, живших на больших про странствах к югу и юго-западу от Желтой реки до Брахмапугры и от Тибетского плато до Китайского моря. Если некоторые представители этой широко распространенной рясы, пребывая на весьма низком куль­ турном уровне, создали цивилизацию, это можно объяснить лишь тем, что они способны были более творчески откликнуться на вызов, тогда как остальные, возможно, просто не заметили его.

Чтобы наглядно удостовериться, каков был Китай до того, как на землях его зародилась цивилизация, преобразовав его, следует совер­ шить путешествие на север от бассейна Желтой реки до Амура и по­ смотреть на болота в окрестностях озера Ханка, там, где начинают­ ся воды Уссури. Эта болотистая местность, кое-где поросшая лесом, и сегодня остается весьма близкой к своему первозданному состоя­ нию.

Генезисы майянской и андской цивилизаций. Возникновение майянской цивилизации было ответом на вызов, брошенный тропическим лесом. «Майянская культура стала возможной через земледельческое освоение плодородных низин, где своеволию природы было противо­ поставлено организованное усилие человека. На горных склонах обра­ ботка земли дается сравнительно легко, особенно при наличии воды и умеренной растительности. В низинах же, поросших густым лесом,

• Spinden HJ. Ancient Civilization of Mexico and Central America. N.Y., 1917. P. 65.

122

требуются большие затраты энергии. Но если природа покорена, она воздаст сторицей»*.

Вызов тропического леса, обусловивший майянскую цивилизацию, не оказал в то же время ни малейшего влияния на страны перешейка и экватора. Цивилизация, возникшая в Южной Америке, была отве­ том не на вызов лесов амазонского бассейна, а на два совершенно раз­ личных вызова. Один исходил с Андского нагорья, другой — с побере­ жья Тихого океана,

«Ни в одной другой части мира силы природы не играли столь зна­ чительной роли в истории человечества... На территории Анд человек всегда был если не рабом, то, во всяком случае, учеником этой власт­ ной хозяйки, Матери-природы; и его история состояла из вечной борь­ бы, идущей с переменным успехом»*.

На территории нагорья отцы андской цивилизации столкнулись с вызовом сурового климата и скудости почв; на побережье — с вызовом жары, засухи и безводья. Создатели цивилизации на побережье взле­ леяли свои оазисы в пустыне, покорив воды западных склонов наго­ рья и освоив ирригацию. Строители цивилизации нагорья преобразо­ вали горные склоны в поля, освоив террасное земледелие.

Генезис минойской цивилизации. Мы объяснили, исходя из теории от­ ветов и вызовов, генезисы пяти цивилизаций из шести, известных нам как родственно независимые. Шестая, названная нами минойской, была ответом на вызов, не встречавшийся еше ранее, — вызов моря.

Даже географическая карта свидетельствует, что район, где возникла минойская цивилизация, пережил в сравнительно недавнюю, если счи­ тать по шкале геологического времени, эпоху физическую катастрофу, которая коснулась и окрестных районов. Эгейское море находится в зоне бурного геологического формообразования. Земная поверхность здесь покрыта складками, будто ворочался под землей спяший гигант, сминая юмную кору, как легкое одеяло. Начинаясь на «крыше мира» — Пами­ ре, складки идут на запад, то сходясь, то расходясь, то выпрямляясь, то изгибаясь, пока не достигают хребта в Атлантическом океане.

Эта длинная цепь горных гряд резко контрастирует с равнинными районами Европы и Африки. На севере Великая Евразийская равнина простирается от киргизских степей до Нидерландов с едва ощугимым возмышением на Урале; на юге Афразийская равнина идет параллельно гор­ ной гряде, словно широкий тротуар, выложенный гигантскими плитами.

Представим себе, что какое-то примитивное общество поселилось среди горных гряд к востоку от этой полосы — в Иране; а также пред­ ставим себе, что народ этот, уже вполне приспособившись к данным

• Means P.A. Ancient Civilization of the Andes. London, 1931. P. 415.

123

условиям, вдруг вынужден был переселиться. В каком направлении они пойдут? Резонно предположить, что они выбрали бы наиболее легкий и знакомый путь, и он повел бы их, конечно, не в низины, так как долж­ на была сказаться привычка жи ι ь в трах. Однако если бы они двинулись на восток, то скоро путь бы им преградил Памир. Рассуждая методом ис­ ключения, мы должны предположить, что они пойдут на запад — из Ира­ на в Армению, из Армении в Анатолию. Поначалу все казалось бы им на этом пути привычным и естественным, ничто не бросило бы им вызова. Однако если бы они, преодолев Малую Азию, достигли Юго-Восточной Европы, то здесь, в бассейне Эгейского моря, они оказались бы в совер­ шенно других условиях. В Эгее, на стыке двух континентов, процесс об­ разования горной складки сменился некогда процессом сглаживания. Точную взаимосвязь между этими двумя геологическими феноменами за­ падные ученые пока не установили, по предполагается, что она носит причинно-следственный характер. Сглаживание неизбежно начинается тогда, когда гряда в результате поднятия достигает какой-то определен­ ной точки. Очевидно, в образовании складки начинают тогда действовать силы, разрушающие ее, и она в конце концов разламывается. Так начи­ нается процесс выравнивания. Первое впечатление, которое производят края разлома, — это то, что когда-то они были соединены между собой. Такие же горные складки пересекают поверхность Земли от Памира до восточного побережья Эгейского моря и от западного побережья Эгейс­ кого моря до Атлантического океана. Каждый хребет, резко обрываясь на одном берегу, тождествен другому хребту, столь же резко обрывающему­ ся на противоположном берегу. Ясно проступает определенная модель, но сама эта ясность может оказаться иллюзией. Мы видим связь азиатс­ кого горного хребта с европейским прежде всего потому, что разрыв не­ абсолютен: недостающее звено представлено горными пиками, которые цепью островов намечают путь от континента к континенту. Взгляд лег­ ко наметит путь от азиатского Тавра к европейскому Тенарону через ост­ ровную цепь Родоса, Карпатоса, Крита и Китиры; от Микале до Пинда — через Самос и Эвбею; от Тмола до Пелиона и Оссы с Олимпом — через Хиос и Скирос; от Иды до Афона — через Тенедос и Лемнос17.

Эти цепи островов с судоходным движением между ними и конти­ нентальным побережьем на первый взгляд убедительно доказывают те­ орию сглаживания; а древние обитатели Эгеи описывали сей геологи­ ческий феномен как дело рук Посейдона, потрясшего своим трезубцем Землю и раздвинувшего горы, чтобы дать путь воде. Посейдон трудил­ ся, не зная отдыха, пока не прорубил последний хребет и не пустил со­ леные воды Средиземного моря в Евразийскую степь. Устроив земле­ трясение, Посейдон отделил Европу от Азии и преобразовал этот рай­ он континента в Эгейский архипелаг.

Кем и когда был принят вызов Посейдона? Когда наше гипотети-

124

ческое примитивное общество, приспособленное к жизни в горах и вы­ нужденное мигрировать на запад, достигло наконец Эгейского моря, оно обнаружило весьма негостеприимный и недоступный архипелаг. Можно предположить, что они продолжили двигаться по побережью, пока не добрались до Босфора и Дарданелл, где новая земля, представ во всей своей красе, очаровала их воображение. А возможно, их пере­ ход из горной Азии в горную Европу был совершен до образования Эгейского моря, и поначалу они поселились на альпийских озерах. Если это действительно так, то горные жители уклонились от вызова Посейдона и ответа на него, что подтверждается выводами этнологов и археологов, которые считают, что вызов, брошенный в Эгейском море, был сначала принят не жителями непосредственно прилегающих земель, а пришельцами, которые в поисках мест обитания пересекли открытые воды восточной части Средиземного моря.

Самый древний след материальной культуры человеческого обще­ ства на архипелаге обнаружен археологами в неолитическом слое на месте города Кносса на Крите.

Откуда пришли эти древнейшие жители Крита? На этот вопрос про­ ливает некоторый свет этнология, ибо представляется установленным, что в бассейне Эгейского моря жили люди разных антропологических типов. Самыми ранними обитателями горного района были так называемые «ко­ роткоголовые»; самыми ранними обитателями Афразийской степи были «длинноголовые». Анализ антропологических свидетельств, обнаружен­ ных на Крите, показывает, что остров первоначально занимался «длин­ ноголовыми», а «короткоголовые» появляются позже, и поначалу они в явном меньшинстве и лишь затем начинают преоблааать*. Если допустить, что этнологически первые жители Крита восходят к жителям Афразийс­ кой степи, то можно установить некоторую общую причину возникнове­ ния египетской, шумерской и мннойской цивилизаций, предположив, что η период засухи, ответом на которую стало зарождение шумерской и еги­ петской цивилизаций, некоторые из общин афразийцев двинулись в сто­ рону Средиземною моря и основали затем цивилизацию на Крите18.

Если этот анализ правилен, то он дает новое подтверждение тому, что схема Вызова-и-Ответа наиболее пригодна при исследовании ге­ незиса цивилизаций. Если бы детерминирующим фактором в освоении

* Свидетельство относительно строения черепа кажется двусмысленным, поскольку •долихокефалия» — ж> признак, который средиземноморская разновидность белой расы рншеляст с нордической разновидностью. Специфические отличия двух разновидностей представлены пигментацией, а не формой черепа. Таким образом, с аналитической точки 1рсния всякий «долихокефальный» череп можно атрибутировать — при отсутствии све­ дений относительно пигментации — как средиземноморскому» так и нордическому типу. Однако географические и исторические уточнения позволяют сделать вывод, что «доли· ^»кефальные» аборигены Крита были не мигрантами из Афразийской степи, а нордичес­ кими мигрантами из Евразийской степи.

125