Гупты сохраняли свою столицу в Паталипутре (позднее Патна), кото­ рая изначально была местной столицей Магадха. Удобно разместив­ шись при слиянии Ганга с Джамной и двумя другими притоками, Паталипутра стала естественным административным центром всего бас­ сейна Ганга. Однако, несмотря на явные преимушества этого места, освященного, кроме того, традицией и престижем, резиденция прави­ тельства в конце концов переместилась на северо-запад, в направле­ нии границ, испытывающих заметное давление извне.

Когда опустошенные территории ослабленной империи Маурьев были захвачены в III в. до н.э. греко-бактрийским царем Деметрием I, завое­ ватель перенес столицу в новое место вдоль стратегически важной доро­ ги, связывавшей бывшую столицу империи Маурьев с бывшей столицей Деметрия в Бактрии. Новая столица Деметрия находилась неподалеку от нынешнего города Равалпинди, который до основания империи Маурь­ ев был статицей местного государства. Это государство контролировало подходы со стороны Индии к самой трудной части магистрали. Здесь пу­ тешественнику предстояло преодолеть такие серьезные препятствия, как река Инд, Хайберское ущелье и главный хребет Гинлукуша.

Такое соседство было естественным для столицы, которая хотела «уничтожить Гиндукуш», объединив земли от бассейнов Ганга и Джам­ ны до бассейнов Окса и Яксарта. Успехи греческого полководца Демет­ рия в его противостоянии геофафическому окружению, несмотря на всю его смелость, оказались эфемерными. Не успело греко-бактрийс- кое государство победить империю Маурьев, как само оказалось охва­ ченным братоубийственной войной, начавшейся в результате вторже­ ния кочевников. Однако, когда после двухсот с лишним лет калейдос­ копических изменений мимолетный успех греческого императора Деметрия повторил в I в. н.э. основатель кушанской империи Кадфиз I, столица этого реконструированного политического образования, свя­ зывающего северо-запад Индии с Центральной Азией, оказалась неда­ леко от того места, которое первоначально было выбрано Деметрием. Столица Кушанского царства оказалась в Пешаваре, на великой севе­ ро-западной дороге между Индом и Хайберским ущельем.

После того как империя Маурьев была вновь восстановлена Гуптами, история повторилась. Гупты, как и их предшественники, правили индским миром из Паталипутры, но, когда империя Гуптов в свою оче­ редь стала расползаться, последний из императоров индского универ­ сального государства перенес свою резиденцию из Паталипутры на берега верхней Джамны, выше того места, где расположен ныне Дели.

Кто извлекает выгоду? Вкратце изложив историю столиц универсаль­ ных государств, попробуем ответить на вопрос: кто же извлекает вы­ году, основывая и перемещая столицы? Столицы в разные времена

525

человеческой истории служили разным целям — как насильственным, так и мирным. Варвары набрасывались на них, чтобы разорить и раз­ грабить. Завоеватели, носители чужеземной культуры, занимали их, чтобы покорить всю империю. Реставраторы распадающихся империй стремились поднять былой престиж древних городов, чтобы укрепить престиж собственной власти. Чуждые культуры, насильственно насаж­ даемые завоевателями либо импортируемые добровольно местными властями, использовали столицы в качестве перевалочных станций для распространения своего влияния. Высшие религии находили их впол­ не удобными для своих смелых миссионерских предприятий.

Столица универсального государства дает хорошую почву для посева семян духовных, ибо город, исполняющий экуменическую функцию, является уменьшенной копией большого мира. Его тесные кварталы вмешают все нации и классы, все языки и наречия, наследников са­ мых разных религиозных убеждений, а ворота его распахнуты на уст­ ремленные вдаль магистрали, ведущие во все концы большого мира. Миссионер в нем может быть услышан и обитателями трущоб, и чле­ нами императорского двора. И если ему удается силой своего духа до­ стичь сердца императора, он может надеяться увидеть, как мощная административная машина имперской власти начинает работать на благо церкви. Столицы империй являются также и пунктами переда­ чи иностранной культуры. Подобную роль играли Вена в Дунайской монархии Габсбургов, Санкт-Петербург в петровской России, Анти- охия-на-Оронте и Селевкия-на-Тигре в империи Селевкидов, Калькут­ та в Британской империи, Мехико в испанском вицс-королсвствс Но­ вой Испании и Лима в испанском вице-королевстве Перу.

В большинстве этих городов «источником радиации» чужеземной культуры становилось новое основание, заложенное на новой почве. Так, Петр Великий понял, что самым эффективным методом продви­ жения западной культуры в Россию будет сооружение новой столицы. Это и явилось причиной, по которой он отверг Москву как столицу, ибо она оставалась цитаделью старой культуры.

Успех использования столиц как передаточных пунктов в процессе распространения культуры позволяет назвать эту черту еще одной воз­ можной функцией столицы, которая используется чужеземными осно­ вателями империи. Селевкиды, например, распространяли эллинизм не только через один центр. Слава Селевкидов рождалась не только на берегах Оронтя и Тигра, но и в других местах обширных владений от Селевкии-на-Эвлее до Лаодикеи-на-Лике. Повсюду сеяли они щед­ рой рукой звездную пыль греческих городов-государств, ожерелье ко­ торых украшало Юго-Западную Азию долгие столетия после того, как исчезла с лица земли династия Селевкидов.

ТОМ СЕДЬМОЙ

ВСЕЛЕНСКИЕ ЦЕРКВИ

О

РОЛЬ ЦЕРКВИ В ЖИЗНИ ОБЩЕаВА

Церковь как «раковая опухоль»

Приступая к анализу вселенских церквей, удобнее всего начать с ис­ следования их отношений с социальной средой, в которой они возникают.

Мы показали, что вселенская церковь рождается в смутное время, наступающее сразу за надлимом цивилизации, и раскрывается в поли­ тической деятельности универсального государства, представляющего собой попытку остановить упадок и предотвратить крах надломленной цивилизации. Предварительное исследование универсальных госу­ дарств показало, что основную выгоду из них извлекает вселенская церковь. Посему неудивительно, что, когда универсальное государство вступает в стадию своего заката, те, кто пытается спасти его, начина­ ют с недоверием относиться к универсальной церкви, которая, суще­ ствуя внутри социального тела и за счет его, не приносит ему реаль­ ной пользы. Именно поэтому церковь на первый взгляд воспринима­ ется как социальная опухоль. Оценивая создавшуюся сшуацию. сторонники универсального государства не просто с возмущением кон­ статируют тот факт, что церковь возрастает, а государство умаляется, они целиком и полностью убеждены, что церковь — это извлекающий выгоду паразит, подтачивающий силы общественного организма. Ди­ агноз этот вполне привлекателен, ибо всегда проще объяснить болезнь действием сторонних сил, чем взять на себя ответственность, как ин­ теллектуальную, так и нравственную, за состояние дел.

В период упадка Римской империи обвинения против христианс­ кой церкви, впервые письменно зафиксированные Цельсом (178 н.э.), достигли своего апогея, когда империя впала в предсмертную агонию. Этот взрыв антицерковных настроений был наиболее ярко отражен в

527

416 г. языческим защитником имперского Рима Рутилнем Намацианом, описавшим реальную картину колонизации пустынных островов хри­ стианскими монахами.

Воинствующая церковь на Земле достигает добрых социальных це­ лей значительно меньшими усилиями, чем мирское общество, побуж­ дения которого направлены непосредственно на сами объекты и ни на что более возвышенное. Иными словами, духовный прогресс индиви­ дуальных душ в этой жизни фактически обеспечивает значительно больший социальный прогресс, чем какой-либо другой процесс. Па­ радоксальным, но глубоко истинным и важнейшим принципом жизни

ляется то, что, для того чтобы достигнуть какой-то определенной ц следует стремиться не к самой этой цели, но к чему-то еще более воз шенному, находящемуся за пределами данной цели. В этом — смысл пр чи Ветхого завета о выборе Соломона (3 Царств. 3, 5—15), а также смысл слов Нового завета об утраченной и обретенной жизни (Матф.

10, 39, и 16, 25; Марк. 8, 35; Лука. 9-24, и 17, 33; Иоанн. 12, 25). Примеры житий св. Антония, удалившегося в египетскую пустыню,

и сириянина св. Симеона Столпника, уединившегося в башне1 в эпо­ ху, когда Римская империя и включенное в нее эллинистическое об­ щество вступали в эпоху окончательного распада, подтверждают воз можность высшего гармонического сочетания чувства долга перед Бо­ гом и долга перед людьми. Уходя от своих ближних, святые вступали в активные отношения со значительно большим кругом лиц, чем если бы они оставались в миру. В конечном итоге они производили на мир бо­ лее сильное воздействие, чем император или командующий войсками, ибо их устремленность к святости через поиски единения с Богом пред­ ставляла собой социальное действие, более притягательное для людей, чем любое секулярное социальное служение. Современники сознава­ ли, что отшельники движутся к высшей цели во имя человечества с полной решимостью и бескорыстием; и этот акт самовыражения через самопожертвование поражал воображение современников, касался их сердец, создавая социальную связь более высокого духовного порядка. Связь эта оказалась очень нужной в период, когда стали разваливать­ ся как экономическая, так и политическая структуры общества.

Забота отшельников о своих ближних, без сомнения, находила при­ знание у своих современников, когда сами отшельники не отходили от избранного ими пути. Однако известны случаи, когда отшельники де­ монстрировали свою любовь к человеку и уничижение перед Богом, выходя из затвора и возвращаясь в мир, чтобы принять участие в мир­ ских делах.

Так, в 475—476 гг. св. Даниил Столпник по требованию эмиссаров пра­ вославного патриарха в Консшнтиниполе отказался от затворничества, чтобы спасти православие от монофизитских намерений императора

528

Василиска2. Одно только известие о появлении святого в кафедраль­ ном соборе перепугало императора и заставило его покинуть столицу и удалиться в императорский дворец, который находился в семи ми­ лях от города. Св. Даниил путем психического и физического воздей­ ствия настроил священников и народ Константинополя против беспеч­ ного властителя, укрывшегося в его пригородном убежище. Когда же охрана преградила толпе путь во дворец, святой призвал народ по-биб­ лейски отрясти дворцовый прах со своих одежд — и это было сделано с таким усердием и энтузиазмом, что большая часть охраны оставила кесаря и примкнула к Столпнику. Напрасно император слал затем письма, умоляя святого вернуться, не помогло и то, что он сам вернулся в Константинополь и снова просил Даниила посетить его уже в столич­ ном дворце. В конце концов император вынужден был сам явиться в собор и пасть ниц у ног святого. Государственное принятие правосла­ вия стало той ценой, которую он заплатил, чтобы спасти трон.

Это был единственный случай, когда св. Даниил нарушил свое уеди­ нение, которое строго соблюдалось в течение сорока двух лет (451 — 493).

Когда мы устанавливаем диагноз причин надлома эллинистической и индской цивилизаций, философы, безусловно, также должны быть оп­ равданы. Легко доказать, что хотя они появились и раньше, чем святые, но также только после того, как цивилизация получила смертельную рану. И не они были причиной духовного вакуума. Более того, подобно миссионерам высших религий, пришедшим позже, они пытались запол­ нить вакуум, который уже был создан местным патриотизмом, начавшим с требований абсолютной гражданской верности, а закончившим диск­ редитацией всех гражданских добродетелей. Тем не менее, если нам при­ шлось бы судить Философию не за ее исторические грехи против Об­ щества, но за антисоциальные потенции, таящиеся в ее доктринах, иде­ алах и этосе, мы нашли бы, что она уязвима в большей степени, чем Религия. Наибольшая вина философии заключается в том, что она стре­ мится переделать идеал Бога в образ человека-мудреца.

Совершить духовный уход из мира значительно проще, чем нести в миру бремя божественной любви и участвовать в трудах преображения. В эллинистическом мире высшая религия появилась в тот момент, ког­ да философия пребывала в расцвете, обладала богатой традицией и пре­ стижем и, казалось бы, могла пленять души, в которых пламя боже­ ственной любви угасало. Многие, возможно большинство, в поисках святости оказались на обочине; однако некоторые, добравшиеся до высот христианского идеала, проявили достаточную силу духа, чтобы спасти остатки христианского общества, когда Рим уже был не в со­ стоянии спасти эллинистическую цивилизацию от гибельных послед ствий ее же собственных самоубийственных актов.

529