Распределение ответов на вопрос «Какими мерами, на Ваш взгляд, следует добиваться снижения преступности в стране?» (в %)

Виды мер	1989 г.	1998 г.
Лучше воспитывать детей	48	38
Воздействовать не только на преступников, но и изменять общественные условия, порождающие преступность	36	36
Строго соблюдать законность, добиваться неотвратимости наказания	—	31
Чаще применять смертную казнь	37	28
Ввести пожизненное заключение для особо опасных преступников	24	25
Обеспечить милицию по последнему слову техники	37	26
Повысить зарплату милиции, поднять престиж правоохранительных органов	26	21
Не только карать, но и исправлять преступников	14	14
Ужесточить режим в местах заключения	9	12
Шире вовлекать в борьбу с преступностью армию, органы государственной безопасности	6	12
Организовать обучение людей способам самообороны	8	7
Создавать особые отряды по охране порядка из «афганцев», рабочих и др.	14	4
Разрешить продажу и ношение оружия проверенным, надежным людям	4	5
Затрудняюсь ответить	10	7

Вопрос о воспитании есть вопрос о социализации, т. е. об ассимиляции человеческого субстрата в социальный организм и отдельные сферы его функционирования. Преобразование человеческой деятельности в социальную и сопутствующая этому процессу элиминация социальных девиаций воспроизводят общественный порядок из хаоса естественной жизни. Недостаточная социализация подростков может сохранять естественные формы жизнедеятельности, органичные для ребенка, но неприемлемые для цивилизованного человека. С возрастом эти формы поведения начинают приобретать другое качество. Так прослеживается преемственность, вроде той, о которой пишет Ю. А. Харыбин: «Наши данные подтверждают вывод о том, что детское и подростковое воровство формирует воровство несовершеннолетних, а последнее – соответствующую рецидивную преступность» ⁷¹.

Вопрос о социализации выражает генетический аспект социального вопроса, т. е. вопроса о том, как возможно общество. Возможность существования общества обеспечивается как эффективной ассимиляцией его природного субстрата, так и воспроизводством этого субстрата в той части, в которой он является не только предпосылкой, но и результатом общественного развития. Воспроизводство человека и его социализация, осуществляемые в семейных сообществах, обеспечивают воспроизводство основного носителя социальной формы движения. Поэтому на микроуровне вопрос о социализации трансформируется в семейный вопрос.

Наблюдающийся в XIX–XX вв. кризис патриархальной семьи является одной из объективных предпосылок роста делинквентности. «Если бы это поддавалось учету, мы установили бы, – пишет Р. Кларк, – что большинство совершаемых преступлений уходит своими корнями в хронически неблагополучные и разрушенные семьи» ⁷². Он приводит такие данные: более 75 % всех несовершеннолетних, совершивших преступления, предусмотренные федеральным законодательством, – выходцы из разрушенных семей ⁷³.

Г. Й. Шнайдер так описывает зависимость делинквентности от кризиса семьи: «Наблюдается расслоение большой семьи на семьи-ядра. Большая семья – это объединение нескольких семей, в которое входят несколько поколений и родственных ветвей. Такая семья способна хорошо сглаживать внутрисемейные конфликты и преодолевать их. У нее есть много возможностей для неформального социального контроля. В отличие от нее семья-ядро, состоящая только из родителей и детей, исключительно уязвима в социальном плане. Заменить отцов и матерей, выбывших из состава семьи-ядра по причине смерти или развода или в силу пренебрежительного отношения к своим семейным обязанностям, чрезвычайно трудно. Из-за этого страдает социализация детей, их воспитание. Семьи-ядра легко разрушаются под воздействием внутрисемейных конфликтов, поскольку у них нет социальных амортизаторов, легко доступных близких лиц (дедушек, бабушек, тетушек, братьев и сестер), играющих посредническую, выравнивающую, умиротворяющую роль, а также нет таких нейтральных зон, куда можно было бы при приближении ссоры скрыться на время. Не располагают они и «резервом личностей», которые могли бы осуществить действенный неформальный контроль» ⁷⁴.

Распад семейных общин и больших отцовских и братских семей является результатом исторического процесса модернизации, развития рынка труда и индустриализации производства. Одной из составляющих этого процесса была эмансипация женщин, освобождение их от патриархального гнета и приобретение экономической автономии в рамках нуклеарной семьи. Формирование современной модели социальной самоорганизации изменило структуру общественно опасного поведения.

С одной стороны, атомизация общества, умножение числа «нуклеарных» домохозяйств, отделение экономических организаций от семейных домохозяйств создали благоприятные условия для роста имущественных преступлений; с другой – распад семейных общин, выступавших гарантами безопасности их членов, значительно сузил правоохранительные возможности домашней и частной юстиции, что стало одним из факторов снижения доли насильственных преступлений против личности, в том числе по мотивам кровомщения. В последние 800 лет насильственные преступления, и особенно преступления против жизни, неуклонно сокращались. В средние века последние составляли пятую часть всех преступных деяний; к настоящему времени их доля не превышает одного процента ⁷⁵.

Данную тенденцию, по-видимому, следует признать благоприятной. Г. Й. Шнайдер видит в ней следствие увеличения социальной и этической ценности человеческой жизни. Прогресс западной цивилизации неразрывно связан, на его взгляд, с ростом внешнего и внутреннего контроля за проявлением насилия. Порождаемый развитием цивилизации исторический процесс повышения чувствительности людей к насилию, отмечает он, распространяется, но в меньшей степени охватывает низшие классы и молодежь, которым импонирует насилие. Однако сила и отвага подростков и юношей в современных условиях оказываются больше ненужными ⁷⁶.

Ситуация кажется безысходной. На общем фоне повышения чувствительности людей к насилию агрессивность мужчин становится все более заметной и менее терпимой. Гендерный взгляд на общественно опасное поведение позволяет обратить внимание на системность его детерминации. Более чувствительными к насилию, тревожными, эмоционально нестабильными являются женщины ⁷⁷. Нейротизм, характеризующий степень эмоциональной неустойчивости и агрессивности, выражен в большей степени у девушек, что обычно объясняется их большей озабоченностью различными жизненными проблемами ⁷⁸. Одной из форм реагирования на различные неблагоприятные в физическом и психическом отношении жизненные ситуации, вызывающие стресс, фрустрацию состояния, является агрессивное поведение, решающее проблемы сохранения индивидуальности и тождественности, защиты и роста чувства собственной ценности, самооценки, уровня притязаний, а также сохранения и усиления контроля над существенным для субъекта окружением.

Примечательны гендерные особенности агрессивного поведения. Женщины рассматривают агрессию как экспрессию, как выражение эмоционального напряжения при гневе и способ психологической разрядки. Мужчины же относятся к агрессии инструментально, как средству достижения значимой цели и самоутверждения ⁷⁹.

В рамках гендерной модели интерпретации агрессивное поведение мужчин и женщин выглядит взаимозависимым. В конечном счете эволюционным назначением агрессивности самцов является жизнеобеспечение самок. Поэтому боязливость и беспокойство женщин неизбежно отражаются в агрессивности и напористости мужчин. Следовательно, опасения женщин находят выражение в общественно опасном поведении мужчин.

Наиболее наглядно действие этого механизма проявляется в описанной К. Лоренцом филогенетической ритуализации церемонии «натравливания» самкой своего самца на противника. Как пишет К. Лоренц, «у несколько более сильных и более драчливых огарей и особенно у египетских гусей действие натравливания действительно заслуживает своего названия, потому что самцы у них реагируют, как свирепые псы, ожидающие лишь хозяйского слова, чтобы по этому вожделенному знаку дать волю своей ярости» ⁸⁰. Далее К. Лоренц приводит сведения о том, что огари-самцы хорошо уживаются в общем загоне, если удалить оттуда всех самок. Так же и у людей, как известно, в женских коллективах морально-психологичес­кая обстановка нередко бывает весьма напряженной.

Таким образом, более глубоким источником агрессивного поведения мужчин можно, по-видимому, считать агрессивное поведение женщин, озабоченных решением множества жизненных проблем. И, разумеется, само решение этих проблем лишь в малой степени способно снизить уровень нейротизма лиц женского пола – произойдет только перемещение локуса беспокойства.

Примечательны в связи с рассматриваемым вопросом гендерные особенности японской системы воздействия на преступность:

– традиционное послушание, готовность подчиняться, благоговение перед иерархичностью жизни (японская женщина, например, на любое замечание мужа должна ответить «Вы правы» и лишь после этого может попытаться убедить его в обратном);

– низкий уровень разводов (на тысячу браков приходится один развод);

– традиционная общинность и многопоколенная семья;

– монокультурность;

– система пожизненного найма на работу;

– незначительность разрыва в уровне жизни между бедными и богатыми;

– строгий контроль за огнестрельным оружием и наркотиками ⁸¹.

Возможно, что культивирование элементов патриархального образа жизни, неотрадиционализм позволяют формировать в обществе стабильную эмоциональную среду, атмосферу спокойствия, уверенности и надежды.