Заславский (2)

СРОКИ, ПРОРОКИ И СОРОКИ

Д Р А М А Т И Ч Е С К И Е С Ц К К Ы

Действие происходит за горами, за долами и за синими морями, между небом и землей, в тридевятом царстве, в тридесятом государстве.

Кабинет Повелителя. Все в высшей степени условно. Ничего конкретного. Повелитель, очень старый мужчина с холодными глазами, сидит на троне за письменным столом и подписывает бумаги, которые подкладывает ему Секретарь, еще молодой человек с ироническим выражением лица.

Видно, что это занятие длится уже не первый час и обоим оно смертельно надоело.

СЦЕНА ПЕРВАЯ

ПОВЕЛИТЕЛЬ. Ну, что у вас там еще?

СЕКРЕТАРЬ. Последняя бумага. Извольте подписать поздравительную телеграмму.

ПОВЕЛИТЕЛЬ. Кого и с чем мы поздравляем?

СЕКРЕТАРЬ. Советский Союз. С 39-летием существования.

ПОВЕЛИТЕЛЬ (сморщившись, словно хлебнул уксуса, читает). «Искренне и сердечшо поздравляем Союз Советских Социалистических Республик с 39-летием существования и желаем процветания великому советскому народу». Я бы охотнее послал ему свои проклятия и по-

СЕКРЕТАРЬ. Ваши проклятия и пожелания можете оставить при себе. К сожалению, они недействительны. Я их не слышал.

ПОВЕЛИТЕЛЬ. Дожили! (Вздыхает.) А надо ли поздравлять?

СЕКРЕТАРЬ. Надо. Министр иностранных дел требует. И министр внешней торговли тоже. «Мы,— говорит,— в этом заинтересованы». Ну, и народ тоже.

ПОВЕЛИТЕЛЬ. А почему? Ведь было же время, не поздравляли.

СЕКРЕТАРЬ. Мало ли что было! Было и сплыло.

361

Это раньше мы могли позволить себе делать вид, будто не замечаем Советского Союза.

ПОВЕЛИТЕЛЬ. А теперь нельзя взять да и позволить себе?

СЕКРЕТАРЬ. Нельзя. Великая держава!' ^Мировая сила! Hf Mu^afmrr- все поздравляют. И международное'

положение требует: ослабление напряженности...

ПОВЕЛИТЕЛЬ. Чтоб черт взял это ослабление! Господи, ты-то чего смотришь? Неужели и ты стал сателлитом Москвы?

СЕКРЕТАРЬ. Это пахнет богохульством, ваше величество. Я этого не слышал.

ПОВЕЛИТЕЛЬ (уныло). Я пошутил. Уж и слова сказать нельзя! Мы же не на пресс-конференции. Ничего не 'поделаешь, подпишу... «Сердечно поздравляем». Надо ли «сердечно»? Ведь никто не поверит.

СЕКРЕТАРЬ. Можно, пожалуй, без сердечности.

(Вычеркивает.)

ПОВЕЛИТЕЛЬ. А может быть, и «искренне»— того? Какая тутискренность?

СЕКРЕТАРЬ. Нет, ничего. Искренность — это принятая условность.

ПОВЕЛИТЕЛЬ. Ладно уж! (Подписывает.) Да,

надо признаться, мы обмануты. Тридцать девять лет!

Тридцать девять... Еще люд — и сорок А кто рбманул? Все они, пророки наши, голубчики, трпфрггпра черной

магий, астрологи! Здесь они?

. Все приглашены. Дожидаются. ПОВЕЛИТЕЛЬ. Пусть войдут.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Входит толпа людей, пестро разодетых. На некоторых колпаки звездочетов. Другие в мантиях докторов наук разных университетов. Среди них гадалки с картами в руках. Выстраиваются и кланяются.

ПОВЕЛИТЕЛЬ. Что, голубчики, как поживаете, как предсказываете? Ах вы, надувалы . морские, предсказатели! Народ обманываете, протобестии...

СЕКРЕТАРЬ (тихо). Какие, ваше величество, выра-

жения!

ПОВЕЛИТЕЛЬ. Это не выражения, это цитаты. Из

362

Гоголя. Прибежали как сумасшедшие: <<Шщ£бнет,,_по; гибнет! Т-рехо№С«щв_н£-»ршк»»ет-!>> Чтоб вас черт побрал

с вашими пророчествами, трещотки проклятые, сороки короткохвостые! Ну, кто первый выпустил, что Советский

Союз скоро погибнет, что социализм нежизнеспособен? Признавайтесь!'

ГАДАЛКИ. Это вот они, ученые, профессора,умники. А уж потом мы, по картам.

ДОКТОРА РАЗНЫХ НАУК (хором). Нет, это астрологи первые —' по звездам, а мы за ними — по книгам. А сороки короткохвостые—_это печать. Они разнесли всю-

•.

ПОВЕЛИТЕЛЬ. Ну, вот и сидите все в дураках. Тридцать девять лет! И уж не один Советский Союз. Стра-

ны народной демократии —'по тому же пути._А__Кжай? Что вы скажете о Китайской Народной Республике?

ГАДАЛКА (быстро бросает карты). Погибнет. Смотрите: трефовый король на Тайване с бубновым тузом.

ПОЧЕТНЫЙ ЧЛЕН ЗАОКЕАНСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. Истинно так. Не пройдет и года, как весь ки- /айский народ с энтузиазмом присоединится к острову Формоза. Так гласит наша наука.

ПОВЕЛИТЕЛЬ (устало). Хватит! Это вам таже_со; короткииГчТовы еще мбЖеТЕТЖЖзать^господа умники? В старину проро-

кам, если они врали, головы рубили. Значит, их головы чего-то стоили. А что мне с вами делать?

СЕКРЕТАРЬ (прерывая неловкое молчание). Ваше величество, не велите казнить, извольте миловать. Войдите .в их положение. Что, если бы они тридцать девять лет назад предсказали социализму долголетие, процветание и торжество? Ведь вы повесили бы их или посади-- ли на кол. Посадили бы?

ПОВЕЛИТЕЛЬ. Посадил бы.

СЕКРЕТАРЬ. Ну, а кому охота на колу сидеть? В чем виноваты эти жалкие люди с колпаками звездочетов или в мантиях академиков? Они верны своей науке, которая отрицает истину и защищает то, что отвечает интересам их хозяев. Не мешайте им, ваше величество, заниматься своим делом, как мы занимаемся своим. Надо жить, ваше величество, не заглядывая >в завтрашний день, а уж тем паче в послезавтрашний.

363

ПОВЕЛИТЕЛЬ. Вы что, -поучаете меня?!

СЕКРЕТАРЬ. Упаси боже! Так, советую. Ье оудем осуждать гадалок, астрологов и иных профессионалов пророческого дела. Это ведь обычный промысел, коммерческая деятельность, которая подчинена общим нор-

мам извлечения прибыли. Если мы покровительствуем бирже, картежным домам и азартным играм, если мы сами ведем азартную политику, то мы должны покро-

вительствовать и спекулянтам,	игрокам и фокусникам
в науке.
ПОВЕЛИТЕЛЬ (меняя гнев	на милость). Мы все-

гда стояли и стоим за свободу частной инициативы и за конкуренцию, в чем бы она ни проявлялась! Частная прибыль священна для на'с! Прошу вас извинить меня за грубые выражения. Я могу презирать ваши предсказания, но я должен уважать вас как коммерсантов, торгующих своим товаром. Идите с миром в дома и заведения ваши, но будьте осторожны. Выражайтесь по возможности надвое. Не могу сказать вам: говорите правду,— но по крайней мере^соблюдайте правдоподобие. Предсказывайте, но не назначайте сроков. К примеру, сколько еще лет просуществует капитализм?-

АКАДЕМИКИ (хором). Вечно! АСТРОЛОГИ. Сто лет с гаком!!

ГАДАЛКИ. Сто гаков и еще гак!

СЕКРЕТАРЬ. Ну, и глупо! Говорите неопределенно: долго, пака

(Профессора, астрологи и гадалки уходят в явной рас- терянности-).

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

ПОВЕЛИТЕЛЬ. Что за шум на улице? Почему кричат?

СЕКРЕТАРЬ. Народ поздравляет Советский Союз.

ПОВЕЛИТЕЛЬ. Безобразие! Телеграмма ведь послана. Разогнать!

З а н а в е с .

1956 год.

364

ФАНТАСТИЧЕСКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

— Итак, вы хотите совершить со мной вместе фантастический вояж,— сказал Крокодил.— Что же, это вполне согласуется с традициями святочных рассказов и новогодних фельетонов. Где же вы хотели бы побывать и что вы хотели бы посмотреть?

Было сделано много предложений, но в них ничего не было нового или фантастическою, и они в общем укладывались в программу путешествия вокруг Европы

на теплоходе «Победа».

Выделилось и заинтересовало одно предложение.

Его внес скромный читатель «Крокодила» из города Почепа.

—Вот,— сказал он,— нельзя ли было бы осмотреть позицию силы?

—Что, где? — не сразу поняли его.

—Ну, позицию силы, о которой так много кричат

буржуазные газеты. Где она, не знаю. По-моему, в разных места*.

—Но это же позиция невидимая, так сказать, отвлеченная,— возразил кто-то.

—Ну, нет. Хороша отвлеченность!.. Но если бы и так,— на то и фантастика, чтобы увидеть невидимое.

— Пожалуйста,— сказал Крокодил.— Поедем на Позицию силы. Приготовились, марш!

И мы взлетели со скоростью ракетногоснаряда.

Мы опустились в Париже, на площади перед большим средневековым зданием. Это была грозная крепость с

башнями и бойницами, с рвами и подъемными мостами. Закованные в латы рыцари стояли за зубцами высоких стен. Доносились звуки труб. Ворота были полуоткрыты, и можно было видеть воинов, построенных для похода.

Гид заученным голосом радиодиктора давал объяснения.

/ — Обратите внимание,— декламировал сч — вы видите ь-амол НАТО, грозную крепость великой Петиции силы. Здесь собрался цвет современного рыцарства, которое готовит новый крестовый поход против неверных.

365

—А кто неверные? — спросилимы.

—(Все, кто не верит в Пойщию силы и ее чудеса: коммунисты, социалисты, демократы, сторонники мира и прочие нечестивые. Горе им! Рыцарей ведет неустрашимый Рыцарь крысиного сердца.

—	Скажите, пожалуйста,— спросили мы,— вот на
стенах	и под стенами мы видим много людей в совре-

менных одеждах. А вот и леса вокруг стен, и на них люди...

Гид любезно разъяснил:

—Это срочно производится ремонт. Тут, изволите видеть, растрескалась стена. Башенка обваливается. Тут укрепляют фундамент...

—Да, здание, видимо, обветшало. Ему же столько столетий!

—Что вы! — воскликнул гид.— Замок новехонький. Еще и десяти лет нет.

—А уже разваливается?

—Уже. Да ничего. Тут вот нефтью смажут, там обручи стальные набьют. Продержится.

—Хороши строители! — вырвалось у нас.

Гид обиделся:

— Строители хорошие, американские. Да материалы такие, европейские... А вы зайдите, поговорите там,

—Можно?

—За деньга все можно. Времена трудные, гос-

пода.

Мы вошли в просторную, но запущенную комнату. Она была завалена чемоданами. За столом сидели два толстых человека и жадно закусывали.

— Позвольте познакомить вас с виднейшими представителями Позиции силы. Сэр Джон Фальстаф, мсье

Тартюф.

— Как! — воскликнулимы.— Те самые? Из Шекспира и Мольера?.. Да вы живые ли?.. Да что вы делаете?

v ФальстаЛ и Тартюй Длагосклонно улыбнулись.

—: те самые,— сказал Фаль-лиф.— Я' ~-Л7Л?л?л? жадное место в партии консерваторов, член парламента, сильный человек.

— А вы кто теперь, мсье Тартюф?

366

Тартюф благочестиво воздел очки к небу.

— Я один из лидеров французской партии социалистов и тоже занимаю пост сильнейшего человека.

—Но что свело вас вместе? Что общего у вас, Тартюф, с забулдыгой и хвастуном Фальстафом?

—Позиция силы,— сказал Тартюф.

Фальстаф громко засмеялся, подмигнул и подтвердил:

—Позиция силы. Она как раз в нас нуждается.

—Хорошо,— сказали мы.— Но мы видим нераспакованные чемоданы. Вы откуда-то вернулись или куда-ни- будь собираетесь?

—Из Египта примчались.Прямо от «Аиды».— И он

вдруг	запел: — «Радамес!	Радамес! Радамес!». Мол-
чит. Осужден.
—	Дурака валяет,— с улыбочкой сказал Тартюф.
—	А еы? — нескромно опросили мы.— Как у вас сПо-
зицией силы?
—	(Все так же,— сказал	не без гордости Тартюф.

—Что этозначит?

—А у нас есть такая игрушка, ванька-встанька. Ей

дашь по морде — она качнется и на свое место встанет. И еще улыбается. Снова дашь по морде — снова качнется и улыбается.

—Однако в вас столько же бесстыдства, сколько и при Мольере было.

—Тем и живем.

— Так вот она какова, Позиция силы.

— Да-с, такова. А если еще хотите посмотреть, отправляйтесь в Израиль. Там увидите.

И вот мы в Израиле. Перед нами такая картина: стоят израильские политики и, горько вздыхая, стукаются лбами о стену. Стена стонет, а лбы — ничего.

—• Извините,—сказали мы,—нам сообщили, что вы поклонники Позиции силы. Как дела ваши? Нельзя ли посмотреть эту самую позицию?

Ответ нам был дан в чистейшем библейском стиле:

— И был день, и была ночь. И явился нам ангел из Парижа, и в одной руке его был меч, а в другой — Позиция силы. И сказал он: «Восстань, Израиль, и иди на

367

Египет и покори египтян». И сказали мы: «Господин наш! Мы малы и слабы, как можем покорить мы Египет?» И оказал ангел из Парижа: «Возьми Позицию силы, положи ее в ковчег и вези на танке. А мы, силы анг- ло-французские, пойдем впереди и сзади и дадим тебе мощь». И пошли мы по пескам Синая и везли Позицию силы в ковчеге. И шли мы вперед, а потом пошли обратно.

— А где же ваш ковчег с Позицией силы? — спросили мы.

Но вместо ответа наши собеседники вновь стали стучать лбами о стену.

Мы вспомнили о сэре Джоне Фальстафе, который хвастал, и о господине Тартюфе, который лгал и лицемерил, и нам стало ясно, что Позиция силы есть на деле позиция безмерной наглости и безмерного недомыслия.

1956 год.

РЕПОРТЕР ПОД МУХОЙ

Английский репортер^£ене__Маккол^ отправляясь в

СССР, дал себе слово быть" объективным, не раздражаться, искать в Советской стране новое.^интересное. «Выполнить эти намерения было 'нелегко»,— гошэг рит сам Маккол. Почему? Да по простой причине: объективное и спокойное отношение к Советскому Союзу отнюдь не является добродетелью этого господина.

Почти три месяца пробыл Маккол у нас в 1954 году. Свои корреспонденции он собрал и издал под заглавием «Только что из России». Книжка эта на редкость необъективная и раздраженная.

Началось с разочарования: Маккол еще в Лондоне,

видимо,у^адумал__сенсационнь1е очерки о том, какие препятствия ему чинились в СССР, как его придирчиво обыскивали на границе, как всюду был перед ним «железный занавес», как за каждым его шагом следили. Но все эти планы пошли прахом. Ничего этакого захватывающего не было. Реакционного журналиста, заведомого недруга СССР., встретили на границе спокойно и без особого интереса. Его вещи не подверглись даже обыч-

368

ному во всех странах таможенному осмотру.ч Он не_даг
	Его жизни никто не улро-
Он разъезжал по стране, как ему было угодно.
«Была ли за $шой слежка? Пожалуй,		нет» — так на-
звана одна глава в е*Ркниге.		/
Маккол жаждал сенсации. Сенсация		не быдо^ Ка-
залось бы, ему	следовало, соблюдая объективность, пи-
сать о том, что	он видел. Но Макко^^видел одно, а пи-

_

Маккол сокрушается по поводу «изоляции» СССР от всего мира: советские граждане якобы ничего не знают об Англии. А затем сам сообщает, что всюду, во всех уголках СССР, он находил "советских людей, которые живо интересуются английской литературой, знают Шекспира, Диккенса, Голсуорси. Маккол даже в далеком от Москвы колхозе нашел любителя английской литературы.

«Вое, что напоминает «старую Россию», предается анафеме»,— пишет Маккол. И ^негодует по этому поводу. А за^ем с большим негодованием пишет\о том, что в советской литературе... много пишут о Петре I и об Иване IV, о Суворове и Кутузове, о Ползунове и об Александре Попове. И всюду он бывал в музеях, где взрослые и дети с интересом рассматривают памятники тщательно охраняемой старины. Значит, и в этом случаеJVlagmn видел одно, а писал другое. Концы с концами никак "не сходятся Г

И так всюду, почти на каждой странице, даже в мелочах. Чем дальше, тем больше злится он и раздражается, становясь в глазах читателя nonptxrry смешным. В Москве, например, его поразили широкие улицы. Ну, что же тут плохого? А он хнычет: «Кошмарно широкие улицы!» Почти три месяца он ходил, ездил по Советской стране, и бр'юзгливое, недовольное выражение не сходи* ло с его лица. Всд_емуне нравилось. Всем он был недо^_ волен, И больше всего его раздражал советский на- -редг^^русские, украинцы, казахи, узбеки, все рядовые советские люди.

Он всюду говорит о советском народе со злобой и ненавистью, говорит грубо, оскорбительно, не заботясь* о приличиях. Злоба душит его,

24. Д. Заславский Т. II.

369

С особым циническим неуважением Маккол пишет о советских женщинах.

Но никак не удается Макколу скрыть того, что этот денашдимый им, презираем^й_пдо1ах>Д^швод^всюду оказывал радушный1 пш&м-мтс'ЯКшш^-^ыл вежлив и приветлив с ним. Советские люди оказались несравненно более культурны if гуманны^чем этот кичащийся своей

Что же делал в конце	концов в	нашей	стране
этот ^странный иностраиец?	Перед ним	были	открыты

двери наших университетов и институтов, шкал, библиотек, заводов и фабрик, лабораторий, домов отдыха, больниц, театров, клубов. Бму в'ее старались показать. Его водили по цехам фабрики, Он зевал и говорил:

скучно.	Он поехай на целину, зейнул и сказал:
скучно.

И все же он писал, писал много и иногда с увлечением. О чем? А вот о чем: мы не встречали другой такой книги, где были бы так подробно описаны рестораны, с таким знанием дела, с таким вниманиемТсо веем~Яеталям разрисованы выпивки и закуски. Конечно, и тут Маккола многое раздражало: например, в меню одног/о

ресторана было названо сто пятьдесят пять блюд, а'в наличии оказалось только восемьдесят шесть. Из семнадцати закусок, поименованных в меню, ему смогли предложить только пять: зернистую и кетовую икру, лососину с лимоном, шпроты с крутым яйцом и селедку с гарниром, а из пятидесяти семи сортов вина — только двадцать три. Это ужасно! Маккол деловито перечислил в своей книге "все, что он ел, все, что он выпил. Некоторые его замечания о ресторанном деле не лишены основания. С поэтическим вдохновением, очень подробно описан приснопамятный коктейль-холл в Москве и даже пролита "гооькая слеза по поводу** его закрытия.

Советские вина Маккол изучил в совершенстве. Бее марки оценил! Это же относится к коньяку. Только «советского виски» не пил: патриотизм не позволил. Бутылка вина сопровождала Маккола во всех его странствованиях. Он пил в ресторанах, в самолете, в вагоне. Несколько раз он не рассчитал своих сил. В одном кол-

370