Заславский (2)

хозе Маккол выпил семь полных бокалов коньяка. Он вспоминает не без удовольствия: «На следующее утро я с трудом мог шевельнуть левым плечом* пиджак моего летнего костюма был непостижимым образом разодран

на самом видном месте, а мисс из «Интуриста» печально заметила, что ей придетсяпосетить казахскую оперу одной».

Так в растерзанном виде предстает перед советскими людьми один иностранец, приехавший в нашу страну не для того, чтобы познакомиться с ней, а для того, чтобы поглумиться над ней. Советские люди могут по достоинству оценить^"некую 'разновидность буржуазной журналистики, представляемую этим всепьянейшим джентль-

меном7Само собой разумеется, советские люди не судят об английском народе и даже об английской журналистике по Макколу. Маккол не всегда был безобразно пьян в Советском Союзе, но почти всегда он был «под

мухой». Было бы,		однако,	неверно	приписывать	все
бутылке	вина и бокалам "коньяка: что у пьяного на язы-
ке, то у трезвого на уме. V—
Полностью раскрылся Маккол тогДа, когда он					на-
блюдал	советских	людей в	Третьяковской галерее. Он
с тоской	смотрел на портреты элегантных дворян, nrf-
том Ъо	злобой переводил		глаза «а живых зрите-
лей. Он	записал: «Странная		толпа,	состоящая из	ко-

ренастых крестьян, фабричных рабочих и каких-то

неотесанных парней. На стенах — изящество,				ин-
дивидуальность,	благородство.	На	полу — пролета-
риат».
Вот чистый,	неподдельный	язык	классовой	злобы!

О какой объективности может идти речь, когда ненависть так туманит глаза, когда вс§ новое, честное, правдивое вызывает у автора книги бешенство?

Маккол ездил по Советскому Союзу в 1954 году. С тех пор много англичан побывало у нас, много советских людей побывало ? Англии. Наши люди с интересом путешествовали по Англии, англичане с интересом знакоми-

лись с советскими людьми.	Отношения взаимно
улучшились. Наладились основы	для взаимопонимания
и дружбы.

Может ли испортить эти отношения пьяная брань неприличного мужчины, посланного в нашу страну со

371

специальной целью учинить скандал? Конечно,	нет.
У нас пьяного выпроваживают для вытрезвления,	а бе-
седа продолжается в мирном, дружелюбном духе.
1956 год.

КАРЬЕРА ГОСПОДИНА СПААКА

Поль-Анри Спаак получил новое назначение. Он нанят на службу в НАТО в должности генерального секретаря. Ранее эту должность занимал английский лорд

Исмэй. Но после ^авантюры	в, Египте Англия потеряла
ряд позиций, ослабела и ее	позиция в Атлантическом

блоке. Теперь г-н Спаак, известный своими американскими симпатиями, принимает поздравления от своих друзей. В приветствиях чувствуется некоторая доля иро- •нйи. Такова участь г-наСпаака: его политическую карь-

еру преследует ирония судьбы."

У него и внешний вид иронический.Спаак похож на Бобчинского и Добчинокого, о которых в «Ревизоре»оказано: «Коротенькие... с небольшими брюшками».

С Бобчинским и Добчинским г-на Спаака роднит непомерное в коротеньком человеке честолюбие.

Бобчинский хотел, чтобы его имя было известно в Зимнем дворце в Петербурге.

Спаак мечтал, чтобы его имя стало известно в Белом доме в Вашингтоне.

В своем отечестве, в Бельгии, г-н Спаак достиг вершины карьеры: он был и премьер-министром и мини-

стром инрстраннцх дел. Но его снедала иная страсть, он считает себя политиков «мирового масштаба». В Бельгии

ему тесно., И вот г-н Спаак неустанно стремится создать себе такой пьедестал, с которого он был бы виден всему

миру. Но на всех поворотах карьеры его подстерегает ирония судьбы.

Сразу же после войны г-н Спаак попробовал упразднить суверенитет европейских государств: он был одним из инициаторов и главным вдохновителем .создания Бенилюкса. Ему улыбалась перспектива стать министром сразу трех государств. Улыбалась и... улыбнулась.

372

Бенилюкс зачах и похоронен по самому последнему разряду— без некролога.

Тогда Спаак решил начать мировую карьеру с другого конца. Он выхлопотал себе должность президента Консультативной ассамблеи Европейского совета. Что и говорить, громкий титул! Но и он не принес Опааку ни чести, ни влияния. Он президент пустого места.

Одновременно Спаак в поте лица своего старался превратить Социалистический интернационал в европей-

ский филиал американской реакции. На этом участке

его деятельность проходила с переменным успехом. Иногда Спааку удавалось порадовать Вашингтон, ино-

гда ему это не удавалось. Но, тем не менее, его политический бизнес привлек благосклонное внимание в государственном департаменте.

И вот ныне «президент Европы» нанят на службу в НАТО. Что же это: шаг вверх по ступеням карьеры или два шага вниз? Судь'ба не отвечает. Она хранит ироническую улыбку на своем непроницаемом лице. Однако Спаак доволен: ему доверяют в Вашингтоне!

«Кто	такой?» — спрашивают в Белом		доме. «Свой
человек!» — обнадеживающе		отвечают	покровители
Спаака.

Он доказал это на последних заседаниях в ООН, ~в Совете Безопасности и в Генеральной Ассамблее, выступая с ярыми антисоветскими речами по поводу «венгерского вопроса». Он говорил не как министр иностранных дел Бельгии, так как его позиция ничего общего не

имела с жизненными интересами бельгийского народа. Он распинался как адвокат американскойагрессии.

Как известно, делегация США в ООН была поставлена в тяжкое положение: будучи всей душой с агрессо-

рами Англии, Фраиции и Израиля, которые так оскандалились в Египте, американские партнеры, соблюдая свой собственные интересы, вынуждены были, тем не менее, поддержать африкано-азиатекую резолюцию о немедленном выводе вооруженных сил агрессоров из Египта. В тот момент, когда эта резолюция была поставлена на голосование, из Западной Европы доносились стоны и треск: это стонала «атлантическая солидарность», это трещало, расхед*ясь по швам, здание НАТО.

Спаак бросился на помощь. Он превзошел самого се-

373

бя в адвокатском усердии и вывернул себя наизнанку. Он внес «поправку», которая должна была «вырвать

зубы» у резолюции и «втереть очки» Ассамблее. Из этого, правда, ничего не вышло. Зубастая резолюция была принята, и делегация США, безмолвно чертыхаясь, проголосовала за нее. Но усердие Спаака было оценено. Его при-

няли за человека, который призван спасти «атлантическую солидарность». Он получил знаки дёстоинства генерального секретаря НАТО: перо, печать ичернильницу.

Спаак уезжал в США как министр иностранных дел Бельгии, вернулся он оттуда как старший дворецкий НАТО.

Официально в новом звании г-н Спаак — слуга трех господ НАТО: США, Англии и' Франции. Но первое же выступление г-на Спаака в его (новой роли показало, кого он считает своим подлинным хозяином.

Известно, что Даллес так определил смысл «атлантической солидарности» внутри НАТО: все члены ее обязаны согласовать свою политику с США и консультироваться с ними. А США ни с кем не обязаны консультиро-

ваться.
Буржуазная	печать Англии и Франции усмотрела
в этом противоречие.
— Никакого	противоречия! —заявил г-н Спаак.
И разъяснил:

«В конце концов нельзя ожидать, чтобы такая страна, как США, с ее международными обязательствами, обещала консультироваться с такой маленькой страной, как Бельгия, прежде чем принимать меры по каждой проблеме, с которой она столкнется в каком-нибудь районе земного шара».

Замечательно каждое слово в этой тираде. Спаак подобострастен перед барином. «Такая страна!» — говорит он с умилением о США. И с таким презрением говорит о своем вчерашнем отечестве: «Такая маленькая страна». Да как смеет вообще «маленькая страна» разговаривать в присутствии самого генерального секретаря, услужающего большой стране?

Начальственный окрик г-на Спаака относится не только к Бельгии. Представители Англии вправе спросить:

— Если США — «такая страна», то мы какая страна? И представители Франции:

374

—А мы какая, -если не такая?

Ина это дворецкий отри НАТО может лишь ответить:

— Какая ни на есть, а не такая! Не в свои сани не са-

дитесь...

Вот этим делением членов НАТО на «такие» и «не такие» г-н Спаак и начал свою карьеру услужающего, не заметив иронической улыбки на каменном лице своей судьбы: он прямо и непосредственно обнажил противоречия, разъедающие НАТО, которая' слишком уж очевид-

но превращается в СШАТО.

Спаак пытался стать объединителем Западной Европы, ее президентом. Ничего не вышло. Превращение «европейца» в «американца» знаменательно. Но Западная Европа не обладает способностью кувыркаться так проворно, как это сделал господин Спаак.

1956 год.

НЕСОСТОЯВШЕЕСЯ ЧУДО

Засучив по локоть рукава поношенного фрака, проворный Господин запихивает в шляпу-цилиндр груду лент, кучу разноцветных платков, аквариум с рыбками, огромный торт, вазу с цветами... Потом взмахивает «волшеб-

ной» палочкой, произносит непонятные заклинания и — эйн-цвей-дрей! — вынимает из цилиндра живого го-

лубя.

Это элементарный фокус. Зрители, конечно', понимают, что ленты, аквариум, торт, цветы не могут превратиться в голубя, что это ловкость рук, не больше, и за ловкость аплодируют.

Но вот в Соединенных Штатах фокусы такого рода производят не профессиональные магистры 'белой и черной магии, убогие выдумщики, а дипломированные экономисты и прославленные публицисты.

Они кладут в «цилиндр» крупнейшие финансовыемонополии и банки, промышленных магнатов и рабочих, мелких торговцев, служащих и ремесленников, безработных, богатых землевладельцев и разорившихся фермеров, кладут сюда же чудовищные прибыли миллиардеров и нищету пролетарских кварталов, локауты и заба-

375

стовки, взбалтывают эту «смесь» и — эйн-цвей-дрей! — вынимают голубя «народного капитализма» и «классовой гармонии».

При этом публику хотят уверить, что это не ловкость и развязность языка, а реальное явление: что «народный капитализм» подлинно существует, что это явление будто бы новое и пришедшее на смену старому капитализму, которого ныне нет. В Нью-Йорке вам даже укажут место, где происходит чудесное превращение капитализма. Это фондобая биржа. Когда группа советских журналистов приехала в Америку, их немедленно направили

сюда, на биржу. Здесь идет азартная спекуляция денежными ценностями. Здесь ,мелкий торговец, служащий, квалифицированный рабочий на сбереженные скудные

доллары может приобрести одну или две акции крупнейшей монополии. Тем самым он станет «участником» могущественной компании, например «совладельцем» фир-

мы «Дженерал моторе» или «компаньоном» Морганов. Он при счастье получит микроскопическуюдолю дивидендов. Но основное—он может «играть». Повышение кур-

сов принесет ему крохотный доход. Снижение умчит его акцию в общем потоке обесцененных бумаг.

Президент нью-йоркской фондовой биржи — Джордж Фанстон. Печать .прославляет его как финансового мага

и чародея. Журнал «Тайм» восторженно рассказывает

его биографию. Он, оказывается, осуществляет «евангельскую миссию». Он новый апостол, проповедник «народного капитализма». Неистовой рекламой (даже в школах) он привлекает мелкие сбережения на биржу и разжигает в широких кругах страсть к биржевой игре. В среднем из рук в руки за день переходят два с половиной миллиона акций, и из них некоторая часть—акции мелких покупателей и продавцов. Это называется «демократическим капитализмом» и должно означать, что не миллиардеры, не крупнейшиемонополии являются хозяевами Соединенных Штатов, а «народ». Выводят «среднюю величину» по известному рецепту изготовления паштета «поровну» из -лошади и рябчика: половина лошади и половина рябчика. Морган оказывается по этой формуле таким же капиталистом, как и его шофер, купившийодну акцию.

Фокус нехитрый и очень старый. С самого возникно-

376

вения фондовые биржи ставили своей задачей вовлечение мелких сбережений в акционерные общества. Игра на бирже всегда была одним из средств ограбления мел-

ких вкладчиков крупными компаниями. Спекулянтская мелочь тешилась азартной игрой, пока не приходил с железной .неумолимостью очередной «черный день». «Черные пятницы» вошли в экономическую историю Соединенных Штатов как предвестники и спутники жестоких кризисов.

Амер1щшекие адвокаты капитализма пишут, что капиталвш теперь уже совсем не тот, каким era знал и описал Маркс. Конечно, капитализм во многомизменился. Эксплуатация трудящихся приняла еще более острую фор-му. Но о биржевой игре Маркс писал почти сто лет назад: «Мелкие рыбы поглощаются акулами, а овцы— биржевыми волками».

И болтовня о «народном капитализме» имеет почти столетнюю историю. Против учения Маркса о тенден-

циях 'развития капитализма его апологеты выступали с лубочными картинками счастливых мелких собственников, ставших вкладчиками мизерных средств в банках

исберегательных кассах.

В.И. Ленин писал: «Демократизация» владения ак-

циями, от которой буржуазные софисты и оппортунистические «тоже социал-демократы» ожидают (или уве-

ряют, что ожидают) «демократизации капитала», усиления роли и значения мелкого производства и т. п., на деле есть один из способов усиления мощи финансовой олигархии».

Лет восемьдесят назад Германия потешалась над «бережливой Агнесой». В борьбе против марксизма немецкий либерал Евгений Рихтер выдумал образ бедной швеи Агнесы, которая сколотила несколько марок и стала вкладчицей сберегательной кассы. Агнеса и была, по Рихтеру, образцом капитализма.

Но и Рихтер не был оригинален. Он раскопал свою Агнесу в теоретическом хламе досмитовской политической экономии, среди учений о бережливости как основном источнике капиталистического накопления. Рихтер воспроизводил пошлости такого же старьевщика Бентама.

377

Ныне двойник осмеянной Агнесы появился в Соединенных Штатах. Агнеса еще больше постарела, но не стала ни умнее, ни привлекательнее. Нелепа идея за складками ее старомодной юбки упрятать королей и магнатов финансового капитала, безграничную власть монополий. Интересны лишь причины, заставившие апологетов

современного капитализма воскресить старуху и надеть на нее латы новой Жанны д'Арк, призванной чудом спасти

империализм.

Есть глубочайшее расхождение между техникой и идеологией в Соединенных Штатах, как, впрочем, и в других капиталистических странах. В области техники под-

линные хозяева Америки, миллиардеры и мультимиллионеры, пользуются новейшими ее достижениями. Они на

деле признают и в некоторой мере, в особенности в области военной подготовки, поощряют технический прогресс. Но в идеологии они пользуются средневековым оружием.

Сосуществование и идеологическую борьбу двух противоположных экономических систем невозможно отрицать даже в самых отсталых кругах американского общества. Социализм стал могучей реальностью. Отрицать «го бессмысленно. Делается попытка «отрицать» капитализм. Предполагается, что в идеологической борьбе марксистская сторона, увидев перед собой старую Аг-

несу «народного капитализма», растеряется, бросит оружие и отступит. Нет старого капитализма —нет и почвы под марксизмом. Маркс, мол, не предвидел тдкого поворота дел IBистории. Капитализм якобы вдруг, в один

момент, провалился в небытие, исчез, а на его месте стоит бережливая миссис Агнеса с копьем в руке и в шлеме.., Агнеса против Маркса! Какое наглядное свидетельст-

во идейного банкротства дельцов буржуазной науки и публицистики!

Долгое время против марксизма применялось старое и ветхое оружие —замалчивание. Оно с некоторьдм успехом действовало, когда марксизм был только теорией и программой борьбы рабочего класса. Оно стало действовать с несравненно меньшим успехом, когда образо-

валось и стало развиваться первое социалистическое государство. И оно окончательно отказало, когда марксизм^

стал учением, программой и победной практикой мно-

378

гих стран, занимающих более четверти всего земного шара.

Идет великий спор о преимуществах противоположных экономических систем — капитализма и социализма. Социализм выступает в идеологической борьбе с открытым забралом. Он не нуждается в камуфляже Он гордится своими достижениями, своей наукой, своими стремлениями. СилА научного, социализма, марксизма-лени- низма, в том, что теория подтверждается фактами, что научное предвидение оправдано действительностью.

Слабость капиталистической идеологии выражается в %ш, что она боится самое себя. Еще не столь давно какиталшм выступал открыто. И в науке и в художественной литературе его идеологи восхваляли капитализм как наиболее совершенную и даже единственно воз-

можную экономическую систему. Героями капиталистической рекламы и в теории, и в философии, и в искусстве

были капиталисты, миллионеры. Они были счастливыми принцами американских биржевых сказок, благодетеля-

ми бедных красавиц. Университетские баяны издавали пудовые книги о Вандербильтах и Рокфеллерах, Карнеги и Фордах как о создателях американской финансовой

империи. Шло открытое преклонение перед «династиями». Моргану-первому наследовал второй, потом третий.

Нынешнего Форда называют Форд П.

Это была характерная черта упоенного своей силой капитализма. В Западной Европе уже делались попытки прикрыть обанкротившийся капитализм «социалистическими» кличками. Ныне эта тактика экономического камуфляжа перекинулась в самую цитадель современного капитализма, в Соединенные Штаты Форды, Морганы, Дюпоны охотно прячутся в тень Вперед выдвигают бережливую Агнесу, потрясающую, как знаменем, тремя акциями. Но это и служит свидетельством успеха мар-

ксистских идей. Банкротство капиталистической идеологии очевидно, когда возникает нужда в фокусах-покусах подобного рода.

Слово «капитализм» скомпрометировано не потому, что оно само по себе неблагозвучное слово, а потому, что оно выражает отживающую свой век экономическую формацию Некогда, на закате феодальной эпохи, буржуазная монархия была попыткой продлить под новой маркой

379

старый общественный строй. Такие попытки безнадежны на закате буржуазной эпохи.

Переименование капитализма в «народный капитализм» — это дань реакционной семантике, учению, находящемуся в непосредственном родстве с хиромантией и с

другими видами суеверия и шарлатанства. Буржуазная

семантика придает слову самостоятельное, решающее значение. Все в слове. Стоит назвать определенное .явле-

ние новым словом, и явление изменит свой характер. Энгельс давно гёыемеял эту игру словами. Можно

при желании, писал он, назвать сапожную щетку млеко-

питающим, но от этого у нее не вырастут молочные железы.

Можно называть капитализм «народным», «новым»,

«демократическим», но от этого не пропадут острейшие классовые противоречия, не устранятся кризисы, не перестанет безмерно и бесстыдно обогащаться кучка миллиардеров и не исчезнут нищета и безработица, не будут сами собой ликвидированы колониализм, разжигание войн, гонка вооружений. Одним словом, чудесного превращения не произойдет...

1956 год.

ОПЕРАЦИЯ: КОНИ-АЙЛЕНД

Кони-Айленд — это пригородный островок в Нью-Йор- ке. Это и постоянная ярмарка искусственной, синтетической потехи, город смеха, зрелищ, цирков. По воскресеньям один миллион жителей Нью-Йорка переселяется на Ко-

ни-Айленд.
20 июля произошло			обратное		явление: Кони-Айленд
переселился в Нью-Йорк. Здесь,					как	и в	Вашингтоне
и в некоторых		других	городах,		была	поставлена гран-
диозная пантомима под			названием: «Операция «Алерт».
«Алерт»	значит «тревога».			Но	никакой		тревоги не
было.	Была	'военная	потеха,		и	притом довольно
унылая. Представлена была				«Оборона США от атомного

налета».

Американцам было объявлено по радио, что 75 районов страны подвергнутся «атомному нападению», что

380