Приказ капитанши дает пример ложного, дурного «объективизма».
Как это ни странно, но в некоторых случаях Рассел следует примеру нашей капитанши. Сошлемся на такое
место в его книжке:
4сЗапад, и особенно Англия и Франция, допусти-
ли ошибку, проявив враждебность к новым силам на Среднем Востоке, в отношении которых русские про-
явили дружелюбие... Англии и Франции нужно будет радикально изменить свой подход... Западу придется отказаться от поддержки плохих правительств...» (стр. 62),
Все сказанное продиктовано здравым смыслом и полностью соответствует фактам. Мы видим, что Рассел хорошо разбирается в положении дел и знает, кто виноват. К сожалению, Рассел этим не ограничиваетсяи неожиданно продолжает:
«А России пришлось'бы обуздать свое стремлениераздувать беспорядки» (стр. 62).
Ба! Это откуда явилось? Это ничем не мотивировано,
не продиктовано никаким здравым смыслом и не имеет под собой никаких фактических оснований. Если проявлять дружелюбие к тем народам, которые восстают против «плохих .правительств», значит разжигать беспорядки, то в таком «разжигании» повинен и Бертран Рас-
еел. На деле нет решительно никаких фактов, которые подтвердили бы «необузданное стремление» Советского Союза к рааокигамию бейпорвдмав. Рассел рассуждает
в данном случае по образу и подобию капитанши и «наказывает» обоих, чтобы убедить кого-то в своем «объек-
тивизме» и показать, что он стоит над сторонами. Такой своей 'позиции он приносит в жертву здравый смысл и очевидные факты. '
Такие зигзаги часто встречаются в его книжке. Пра-
вильно то, что он стремится примирить,пользуясь его же терминологией, «Вашингтон» с «Кремлем». Неправильно
и противоречит здравому смыслу то, что он ставит на одну доску «Вашингтон» и «Кремль» в вопросе о причинах
военной угрозы и о прекращении «холодной войны», Он пишет:
«Можно было бы договориться о том, чтобы ни одно суверенное государство Восточной или Западной Евро-
зз*. 521
пы не имело на своей территории иностранных вооруженных сил...» (стр. 60).
Мы слышим здесь убедительный голос здравого смысла. Безусловно, можно было бы договориться! Но ведь Рассел знает, что Советский Союз много раз предлагал и предлагает об этом договориться. Кто же не хочет договориться? Известно: этого не хотят ни (Вашингтон, ни
Бонн... Так бы об этом и сказать с точки зрения здравого смысла и на основе фактов. Но Рассел говорит: «...да обо-
их и накажи»,— и здравый смысл разводит руками в горестном недоумении.
Рассел утверждает, что «Вашингтон» и «Кремль» должны договориться на основе статус-кво, то есть на основе того территориального, географического положения, которое сложилось после второй мировой войны. Рассел выступает против насильственного передела этого статуса. Он прав и поддерживает в данном случае ту позицию договоренности и мира, на которой с самого начала стоит «Кремль». Рассел знает, что против статускво выступает именно Запад. И нельзя этого не видеть. Разбойничий набег Англии, Франции и Израиля на Египет, американские и английские десанты в Ливане и Иордании, поддержка Чан Кай-ши и захватнических стремлений Пакистана, посягательства. Аденауэра на чешские земли в Судетах, на польские земли за Одером и Нейсе, подрывная деятельность Аллена Даллеса — все это попытки насильственным образом, воору-
женной силой изменить существующий статус. Рассел, конечно, разбирается в том, кто здесь прав, а кто вино-
ват, но упорно держится правила капитанши: «Наказать обоих».
Такое, с позволения сказать, беспристрастие ничего общего не имеет со здравым смыслом. Совершенно ясно, что такого рода зигзаги здравого смысла не укрепляют позиции РаОсела. HaaplotraB, ослабляют ее, ибо по сути дела отражают настроения отсталых и колеблющихся элементов.
Рассел недооценивает силу здравого смысла. Этот смысл гораздо глубже, чем предполагает английский философ. Признать опасность нынешнего положения и требовать принятия мер против военной угрозы — лишь первый шаг, лишь начало, первая буква алфавита в
борьбе за мир. Сотни миллионов людей, обладающих здравым смыслом, уже сделали второй и последующий шаги. Они разбираются в причинах, которые вызывают угрозу третьей мировой войны. Им видно, кто прав, кто виноват, где находятся очаги мирового пожара, а где находится оплот мира. Миллионы и миллионы здравомыслящих людей знают и вполне одобряют миролюбивую внешнюю политику Советского правительства и всегосоциалистического лагеря. Они точнотак же правильнооценивают и осуждают агрессивную политику империалистов и колонизаторов Запада.
На глазах у всего мира некоторые круги Соединенных Штатов, Англии, Франции маневрируют, стараясь
оправдать свои действия и прикрыть словами о миролюбии воинственные замыслы и действия. Они пытаются также свалить вину за нынешнее состояние на Советский Союз, обвиняя его в «непримиримости». Одаако даже в Соединенных Штатах все больше растет оппозиция общественности этому курсу. Не только большинство трудящихся, но и некоторые круги крупной буржуазии требуют устранить все рецидивы «холодной войны». В этих условиях «объективизм» Бертрана Рассела объективно идет на пользу тем, кто под всякими предлогами уклоняется от мирного пути.
Мы надеемся, что эволюция Бертрана Рассела не оста-
новится на нынешней его половинчатой позиции. Логика здравого смысла обязывает. Кто сказал «а», тот должен
сказать и «б»,
1959 год.
УМНИЦА ЭЛЬЗА ИЗ СТЭНФОРДА
Природа наделила умницу Эльзу, героиню популярной немецкой сказки, только одним даром, отказав во всех прочих,— пылкостью воображения. Это и доставило ей широкую славу, хотя и причинило страдания. На своей помолвке Эльза спустилась в подвал, чтобы нацедить для гостей свежего пива. Она долго не возвращалась, и ее жених, тоже не лишенный воображения, последовал за ней. Но и он не вернулся. Таким же порядком от-
правились в подвал мать и отец невесты. Они тоже остались в подвале. Тогда встревоженные гости отправились за хозяевами. Они увидели странную картину. Невеста, жених, мать и отец сидели вокруг бочки с пивом и горько рыдали, каждый на свой манер.
Выяснилось следующее. Когда умница Эльза сошла в подвал, она заметила, что одно бревно на потолке покосилось. Она представила себе, что через несколько лет, когда ее будущая дочь подрастет и, в свою очередь, станет невестой и отправится в подвал за пивом, брев-
но упадет ей на голову и убьет. Эта страшная |
картина |
так потрясла воображение Эльзы, что она стала |
рыдать. |
Вслед за ней зарыдал и будущий отец, а датам стали проливать потоки слез и нынешние родители...
Такова история умницы Эльзы. Мы видим, что ее воображение было заполнено бревном. В нем не осталось
места для мыслей о человеке, который может перестроить дом или укрепить бревно. Умница Эльза, мягко
выражаясь, отличалась чрезвычайной ограниченностью
в своих суждениях о будущем.
Это сказка. Перейдем к современной действительности. Мы слышим отчаянное хоровое рыдание. Пред нами ансамбль слез и тоски, ужаса и страха. Доносятся
сквозь рыдания отдельные слова: «ужасные бедствия...
страшная эра... впереди несчастье... что будет с нами?»
Стонут, плачут, всхлипывают ученые мужи из Стэнфордского научно-исследовательского института в Соединенных Штатах Америки. Их слезами залита целая страница в журнале «Ньюсуик» (28 сентября). Что же
заставило ученый синедрион превратить слезы Стэнфордского храма науки в стены плача?
История такова. Сенатская комиссия поиностранным делам поставила перед учеными людьми вопрос: «Как
достижения невоенной науки в ближайшие десятилетия будут воздействовать на внешнюю политику в следующие годы». Вопрос, надо признать, интересный. Порази-
тельные достижения мировой науки, в особенности советской, родили во всех кругах общества желание заглянуть вперед и узнать, как будет жить человечество в более или менее близком будущем.
Стэнфордские ученые мужи ревностно засели за решение задачи, поставленной в сенатской комиссии. Со-
общение об их работе редакция журнала «Ньюсуик» оза-
главила: «Так будут жить в 2000-м году?» Чтобы ответить на такой вопрос, надо обладать известной живо-
стью воображения. Однако пример умницы Эльзы показывает, что одной живости недостаточно. Нужны еще
некоторые другие дары природы и науки.
В живости воображения коллективной умнице Эльзе из Стэнфорда нельзя отказать. На 97 страницах отчет о ее работе содержит ряд научно разработанных проблем. Однако в конце каждой проблемы '— слезы и рыдания. Фигурально выражаясь, в конце бревно, готовое обрушиться на голову человечества.
Вот, к примеру, проблема обыкновенного кофе. Наука может заменить натуральный кофе синтетическим. Казалось бы, торжество науки? Нет, ужас и несчастье! Подумайте, что это будет означать для экономики стран, производящих кофе,— таких, как Бразилия, Колумбия, Ко- ста-Рика, Сальвадор, и других! Ученой умнице Эльзе и в
голову не приходит мысль о том, что люди, которые изменили технологию производства кофе, могут изменить и уродливо одностороннюю экономику некоторых стран — колоний иполуколоний.
Наука может через несколько десятилетий установить климатический контроль над природой. Могут исчезнуть такие бедствия, как засухи, свирепые морозы, разрушительные циклоны, наводнения. Радоваться бы этому! А в Стэнфорде бьются в тоске головой о стену. Жрецы науки запуганы страшной картиной. «До сего времени,— говорится в отчете,— климатические эксперименты ограничивались попытками вызвать дождь из туч и другими опытами местного значения. Проблемы же ши-
рокого климатического контроля огромны и многочисленны, но они могут быть решены, если судить по (быстрому
прогрессу исследования погоды в течение последних двух десятилетий. Тогда окажется возможным для одной
страны превратить страну противника в пустыню. Вопрос состоит в том, будет ли это рассматриваться как акт агрес-
сии или как законное использование естественных ресурсов?»
Таким образом, научное воображение мыслителей из Стэнфорда рисует нам в будущем пленительную картину общества, которое до такой степени поднялось в своем
умственном развитии, что властно повелевает силами природы, но осталось еще до такой степени глупым, что не
может уничтожить политику агрессии. Это все тот же фетишизм бревна и полное игнорирование человека и об-
щества. Все изменяется под луной, говорят мудрецы из Стэнфорда, неизменентолько социальный строй.
Так обстоит дело и с другими научными проблемам,^. Стэнфордские прорицатели предвидят, что к 2000-iMy году народонаселение земного шара может возрасти до шести с лишком миллиардов человек. Горе нам! — рыдает хором ученый совет Стэнфордского института. По его ис-
числениям, земшй Hialp может прокормить йо всем правилам науки только пять миллиардов. Значит, впереди картина страшнодо голода. Как тут не расплакаться! Что может поделать наука против такого бедствия?
Ученые Стэнфорда додумались лишь до одного: если
не помогают простые противозачаточныесредства, то надо применять более эффективные. Короче говоря, надо
прекратить рост народонаселения. Так повторяется старый мальтузианский вздор, высмеянный еще Марксом! Умница Эльза из Стэнфорда не может представить себе, что человечество не только растет численно, но и становится все более могущественным в своей власти над природой.
Еще одна проблема. Наука быстро движется впе-
ред. В воображении сотен миллионов Л1ддей встают увлекательные и светлые картины грядущего проникно-
вения человека в тайны космоса. А ученая умница Эльза обильно орошает слезами жилетки любознательных американских сенаторов. Она предвидит возможность «мозгового контроля» и беспокоится о том, что технический
прогресс «может быть использован диктатором для влияния на широкие массы»!
До чего же убогое воображение! Бревно — и ничего больше.
Есть одна черта во всей этой почти анекдотической истории. Это подлинный страх перед будущим. Прогресс науки и техники пугает буржуазных мастеров ученого цеха янмейио потому, адо о!н с!вяван и с прогрессом в социальных от'Н'оше'ниях. Их пугает именно то, что мировое движение науки и техники возглавляется Советским Союзом.
Жизнь проходит мимо таких пуганых ворон. Прогресс знания идет неудержимо вперед, потому что неуклонно
развиваются и новые социальные отношения. Наука создала водородные бомбы, и нетрудно вообразить кар-
тины всеобщего разрушения цивилизациии культуры. Но разум человеческий уже поставил перед государственными людьми всех стран задачу уничтожения ядерного оружия и всеобщего и полного разоружения. Несомнен-
но, эта задача будет разрешена.
Трудящееся человечество с надеждой смотрит «перед. Могучее развитие науки снимет с порядка дня и сдаст в архив истории целый ряд таких проблем, которые кажут-
ся очень (Трудными и сложными для людей старого мира. Исчезнут не только старые проблемы, но и такие старые
слова, как «агрессия» или «диктатор».
Утешься, умница Эльза! Твое бревно не обладает
всемогуществомПридут люди-строители и перестроят не только твой дом, но и человеческое общество.
1959 год.
ХОЛОДНЫЕ ТЕНИ «ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ»
Мир переживает радостные дни. Белый дом —в центре внимания нашей планеты. Американский народ
тепло встречает своего гостя Никиту Сергеевича Хрущева. Историки всех стрган вносят в летопись мировых событий новую знаменательную дату: 15 сентября 1959 го: да. Мы далеки от намерения переоценить значение этого дня. Но если исполнится желание человечества и «холодна'я война» действительно будет прекращена, это сделает день 15 сентября началом новой эпохи в международных отношениях. Миролюбивые народы надеются на это, ждут этого.
В наши дни завоевала популярность терминология, заимствованная из метеосводок. Мы говорим об улучшении политического климата, о потеплении, о весенних setpax, о таянии льдов. Мы говорим о торжестве солнца над ночью, света над мраком. Однако где свет, там и тень.
Так и в международных отношениях. Политические тени следуют з!а светом.
Приветствия народов сливаются в общий радостный клич «Да здравствует мир!» Этот клич звучит мощно, он
слышен повсюду. Люди приветствуют визит Н. С. Хрущева в Соединенные Штаты, они ждут, что результатом
советско-американских контактов будет прекращение «холодной войны».
Но до нас доносятся и голоса противников мира. Не
они определяют сегодня общий климат на нашей планете. Но они продолжают упорствовать. Они хотят, чтобы
сумрак «холодной войны» продолжался вечно.
Надо ли этому удивляться? Вряд ли. Когда радуются миролюбивые народы, уныние охватывает пропагандистов войны. Когда на улице мира праздник, на улице агрессии траур.
До нас доходят из капиталистическогомира голоса, которые не могут скрыть тоски, злобы и горечи поражения. Под маской скептицизма мы различаем лица людей, которые надеются на то, что не все для них потеряно, что снова удастся возвести «холодную войну» в степень незыблемого закона международных отношений. Эти люди хотят отравить атмосферу приязли. Они знают, что американский народ в подавляющем своем большинстве искренне поддерживает политику сближения с Советским Союзом. Открыто выступать против такой политики решаются лишь оголтелые реакционеры и такие их слуги, как, например,Дэвид Лоуренс — обозреватель газеты «Нью-Йорк геральд трибюн» и главный редактор журнала «Юнайтед Стейтс ньюс энд Уорлд рипорт». Этот вдовствующий единомышленник сенатора Маккарти рвет и мечет против улучшения американосоветских отношений.
Газета «Нью-Йорк тайме» пишет о борьбе света и тени, которая происходила перед решением президента пригласить в Вашингтон гааву Советского правительства. Газета подчеркивает," что не было недостат-
ка в попытках оказать на пр'езийента давление со стороны сил, враждебных политике мирных перегово-
ров и договоренности. Победила, однако, именно эта по-
литика.
Свою статью о предстоящих встречах «Нью-Йорк тайме» озаглавила: «Визит Хрущева вызывает глубокие опасения». Даже теперь, когда встреча глав двух держав
стала историческим фактом, редакторы этой газеты рас-
считывают надуманными «опасениями» запугать американское общественное мнение и вызвать в нем враждеб-
ные к советскому народу чувства инастроения.
В таком же духе и тоне высказываются и некоторые другие американские обозреватели. Они не возражают
прямо, открыто против политики сближения, против обмена дружескими визитами. Они только «опасаются», только «сомневаются», только «остерегаются». Пожалуй, наиболее полным сводом таких нарочитых «опасений» является статья Генри Киссингера «Визит Хрущева — опасности и надежды», напечатанная в журна-
ле «Нью-Йорк тайме магазин» 6 сентября 1959 года. Автор — лицо известное. По своему званию он по-
мощник руководителя центра международных исследований Гарвардского университета. Ему принадлежит книга «Ядерное оружие и внешняя политика»,-которую правильнее было бы назвать «Ядерное о^жие вместо внешней 'политики». Он рьяный поборник атомной войны, апологет «позиции силы» и гонки вооружений. Нынешняя его статья выражает "всю гамму чувств и настроений человека, получившего неожиданный удар с той стороны,
откуда он всего менее его ожидал. Печать растерянности лежит на высказываниях Киссингера.
Какие же опасения гложут Генри Киссингера? Он говорит: «Народ должен понять, что «холодной войне» не-
льзя положить конец улыбкой...» Этому господину явно не нравится улыбка в международных отношениях.Ко-
нечно, одна улыбка государственного деятеля еще не делает мира, как одна ласточка не делает весны. Но ко-
гда один народ улыбается другому, когда в улыбках государственных деятелей отражаются дружеские чувства двух великих народов, то улыбки миллионов превращаются в важное политическое событие. Именно в таких условиях улыбки начинают тревожить тех людей, котфые считают звериный оскал наиболее соответствующим выражением лица в международных отношениях.
Первую опасность Киссингер видит в «самоуспокоении». Опасность для американского народа Киссингер усмотрел в ошйбвсадши'и от военной истерии и военного психоза, от хронического чувства тревоги, от яепрестан-
34. Д. Заславский. Т. И. |
529 |
ного взвинчивания народных масс угрозами атомной войны. Однако непреложные факты поварят о том, что американскому нарсаду, как и воем народам, до крайноЬти надоела «холодная война» и он хочет прочного мира.
Киссингер опасается того, что разрядка международной напряженности и мирные переговоры между Со-
единенными Штатами и Советским Союзом внесут рас-
кол и райбрюд в рящы партнеров Ваши-нгтсхна по НАТО. Но и в данном /случае Ки1с1сйн1ге|р отайит факты да голову.
Расхождение между союзниками по НАТО наметилось давно и вое более углубляется. Причина заключается именно в том, что политика силы завела весь военный блок в тупик. И если бы эта политика продолжалась, то расхождение неминуем.» превратилось бы в раскол. ,
Киссингер призывает президента Соединенных Штатов ограничиться при встрече с Хрущевым ничего не
значащими разговорами. Он боится всяких конкретных политических тем, так как беседы на эти темы могут-де дать повод союзникам США опасаться того, что Вашинг-
тон будет решать международные вопросы без участия Лондона и Парижа.
Киссингер рекомендует президенту Эйзенхауэру не
договариваться с Советским Союзом ни о чем конкретном. «Если мы деговоримся,— пишет он,— о конкретных вопросах, то мы можем подорвать западный союз, создав у наших союзников впечатление, что главные решения принимаются без их участия». Киссингер советует ничего нового не делать, продолжать ту же политику. Но ведь именно эта политика обнаружила свою несостоятель-
ность, осуждена народом и не сулит ничего, кроме новых неудач.
Заканчивает Киссингер свою статью призывом к расширению вооруженных сил НАТО:
«Мы должны признать, что мам угрожает серьезная опасность. Мы должны укрепить единство союзников...
Мы должны излечиться от военной слабости, которая по-
буждает Советский Союз оказывать на нас давление. Просто нелепо утверждать, что НАТО, у которого по сравнению с СССР вдвое больше людских ресурсов и в три раза больше промышленных ресурсов, не может
