28 МПЧ Том 3

товаров дистанционным способом, утвержденные Постановлением Правительства № 612 от 27.09.2007 г. Последний документ подтверждает то обстоятельство, что предложение о покупке товаров в интернет-магазине является публичной офертой, если оно достаточно определено, содержит все существенные условия договора, а это, как правило, описание товара, цена, условия доставки и иные значимые условия. Купля-продажа в ин- тернет-магазине обычно осуществляется по определенной схеме: покупатель выбирает товар из размещенных продавцом на веб-странице, откладывает его в корзину и осуществляет оплату, причем оплата может быть произведена как единовременно при формировании заказа с помощью безналичных расчетов, так и наличными средствами при получении заказа. В данном случае с точки зрения практики интересен вопрос о том, когда считать такой договор заключенным. Ст. 493 ГК гласит, что моментом заключения договора розничной купли-продажи считается выдача продавцом покупателю чека об оплате товара или иного подтверждающего оплату документа. Однако, при условии, что существует как минимум два способа оплаты товаров, приведенные выше, стоить задуматься над тем, что момент заключения договора в каждом из случаев будет различным по времени. Очевидно, стоит предположить, что в случае оплаты товара единовременно при формировании заказа, договор будет считаться заключенным сразу же после оплаты и получения покупателем электронной квитанции или чека. При этом фактически покупатель еще не обладает купленной вещью, т.е. следует считать исполнение встречного обязательства частичным. Напротив же, при оплате товаров при самом их получении, т.е. при фактической передачи товара, исполнение будет полным с обеих сторон договора. Однако упомянутые выше Правила в п. 20 устанавливают, что договор может считаться заключенным не только в момент выдачи товарного чека, но и в момент получения продавцом сообщения о намерении покупателя заключить договор. В данном случае законодатель отошел от общего положения о моменте заключении договора розничной купли-продажи, закрепленной в ГК, и применил также и иное правило, из чего следует считать такое правовое регулирование торговли посредством сети весьма специфичным.

В этой статье необходимо сказать и о тех проблемах, которые были выявлены в рамках исследования и которые вызваны, конечно, недостаточным вниманием законодателя к практике заключения договоров в сети и как следствие неурегулированностью этого вопроса. Так, например, совершенно неясно, можно ли заключить договор в сети по сделке, которая согласно ГК требует государственной регистрации или нотариального удостоверения. Если рассуждать здраво, то очевидно, что для предоставления документа в регистрирующий орган, договор должен быть составлен на бумажном носителе, в противном случае возникнет много

171

технических накладок, например с тем, чтобы проставить печать соответствующего государственного органа и подпись должностного лица. Конечно, ввести электронный документооборот по таким сделкам, внедрить использование электронной подписи и электронной печати несложно, однако мы вновь упираемся в отсутствие законодательного регулирования или хотя бы регулирования на уровне инструкций исполнительных органов власти.

Еще одной проблемой в настоящее время является идентификация лица, от которого исходит волеизъявление на заключение договора. Пользователь может осуществлять информационную деятельность из любой точки мира, использовать подложные данные или псевдоним. Сделка может быть заключена еще и по ошибке в результате сбоя компьютерной программы. Все эти факторы создают трудности в идентификации контрагентов по договору. А в случае подлога сделка может быть признана недействительной. Этот вопрос также требует тщательной нормативной проработки.

Оценивая в целом перспективы заключения договоров в сети Интернет, надо отметить, что российская правоприменительная практика и во многом правовая доктрина относятся к такой тенденции крайне подозрительно, порой считая электронную форму договоров ущербной именно за трудности в идентификации контрагента. Среди факторов, влияющих на отношение правоприменительных органов к электронной форме договоров, А. И. Савельев выделяет еще и не самую высокую компьютерную грамотность правоприменительных органов и характерную для российского правопорядка презумпцию недобросовестности контрагента – что приводит формированию консерватизма и приверженности старым формам заключения договора в правоприменительной практике.

В. А. Харинцева	Victoria Kharintseva
Научный руководитель	Supervisor Nadezhda Blinova
Н. А. Блинова	(Plekhanov Russian University
(РЭУ им. Г. В. Плеханова)	of Economics)
ПРОБЛЕМЫ ПРАВОВОГО	PROBLEMS OF LEGAL
РЕГУЛИРОВАНИЯ	REGULATION OF STRIKES
ЗАБАСТОВОК КАК МЕТОДА	AS A METHOD OF RESOLVING
РАЗРЕШЕНИЯ ТРУДОВЫХ	LABOR CONFLICTS
КОНФЛИКТОВ
Волна забастовок прокатилась по	A wave of strikes swept across
Европе осенью 2014 года:	Europe in the autumn of 2014:

172

Lufthansa, Deutsche Bahn, Amazon, Air France – вот лишь неполный список компаний, прекративших свою работу на более или менее длительный срок с целью улучшения условий труда и его оплаты. Однако, забастовки российских рабочих – не такое частое явление. Каково законодательное подкрепление забастовок в нашей стране?

Lufthansa, Deutsche Bahn, Amazon, Air France – that is a partial list of companies stopped their work on a more or less long term to improve working conditions and remuneration. However, the Russian workers' strike is not a frequent phenomenon. What is the legal reinforcement of strikes in our country?

Забастовка работников – это оказание давления на работодателей или правительство путем коллективного прекращения работы на существующих условиях.

Международная организация труда как таковое «право на забастовку» не упоминает, однако Конвенция № 87 от 09 июля 1948 года «Относительно свободы ассоциаций и защиты права на организацию» предполагает право на организацию забастовок и их проведение. Иначе попросту невозможно в полной мере использовать право на свободу ассоциаций при запрете забастовок.

Вразных государствах по-разному отражено право на проведение стачек: одни четко гарантируют это право (Россия, Германия, США), другие – признают его как следствие из свободы ассоциаций (Бельгия, Великобритания).

Всоответствии со статьей 37 Конституции Российской Федерации,

внашей стране признается право на забастовку как метод разрешения как индивидуальных, так и коллективных трудовых споров. Однако, статьей 409 Трудового Кодекса Российской Федерации забастовка рассматривается исключительно в качестве способа разрешения коллективных трудовых споров. Тогда возникает вопрос: в какой из нормативноправовых актов следовало бы внести изменения?

Прежде всего стоит отметить, что предварительное рассмотрение любого из споров предполагает обращение в комиссию по трудовым спорам, создаваемую в организации. При безрезультативности примирительных процедур, индивидуальный трудовой спор возможно передать на рассмотрение в суд, а коллективный – попытаться разрешить посредством привлечения посредника, трудового арбитража или государственного органа по разрешению коллективных трудовых споров. Рассмотрим причины возникновения каждого из споров.

Встатье 381 ТК РФ в качестве причин индивидуальных трудовых споров, т. е. разногласий между работником и работодателем, выделены следующие: неоднозначное толкование законодательства, коллективного

173

трудового договора, локального нормативного акта или трудового договора по установлению или изменению индивидуальных условий труда.

Согласно статье 398 ТК РФ, коллективным трудовым спором являются имеющиеся между работниками и работодателями разногласия, причинами которых могут быть неудовлетворенность условиями труда (в т. ч. режимом оплаты труда); содержание или реализация коллективного договора, а также игнорирование работодателем мнения выборного представительного органа трудового коллектива при принятии локальных нормативных актов.

Многие юристы видят необходимость в законодательном закреплении индивидуальных забастовок, однако, обращая внимание на то, что индивидуальный трудовой спор – это несогласие лишь одного работника, кажется более логичным, рациональным и экономически выгодным обоим сторонам трудового договора решение проблемы в индивидуальном порядке, без остановки производства. В случае невозможности разрешения спора внутри организации (лично с руководителем или посредством комиссии по трудовым спорам), работник имеет право на обращение в суд. Таким образом, установленная законодательством процедура представляется вполне достаточной для разрешения индивидуальных трудовых споров.

Исходя из вышесказанного, следует отметить необходимость внесения поправок в законодательство и исключения указаний на возможность проведения индивидуальных забастовок, в виду отсутствия законодательно установленного порядка их проведения и во избежание неверного толкования законодательства.

Процедура проведения коллективной забастовки определена законодательством, а именно статьями 399 и 409 – 415 Трудового Кодекса Российской Федерации. В соответствии со ст. 399 ТК РФ для выдвижения требований работников к работодателю необходимо созвать собрание работников, в котором бы принимали участие более половины сотрудников организации, а для признания конференции правомочной необходимо присутствие по крайней мере двух третей входящих в нее членов. Утверждение выдвигаемых требований производится на основе голосования по принципу простого большинства.

Казалось бы, процедура определена и вопросов больше быть не может. Однако, Институт глобализации и социальных отношений приводит данные, согласно которым за 2011 и 2012 годы судебными органами РФ ни одна из забастовок не была признана законной.

Зачастую, работодатели, получив уведомление о проведении забастовки, незамедлительно подают иск в суд с тем, чтобы остановить организацию стачки. Причинами вывода трудового спора за черту закона могут служить неколлективный характер спора (выражение недовольства

174

не всего трудового коллектива организации, а одного отдела или структурного подразделения), оспоримая легитимность выдвигаемых требований, неактивность работников в процессе применения примирительных процедур, формальные, бюрократические неточности в составлении решения об объявлении забастовки, а также законодательный запрет на проведение стачек сотрудников, занятых в сферах, обеспечивающих жизнедеятельности населения (жкх, транспорт, связь, больницы) и любых забастовок в период военного или чрезвычайного положения.

Таким образом, практика показывает неэффективность существующих путей разрешения трудовых споров, поэтому право на забастовку в нашей стране практически не реализуется. Между тем, действенные процедуры урегулирования трудовых споров сделали бы конфликты, их развитие и решение предсказуемым.

Для совершенствования законодательства в сфере коллективных трудовых споров следует упростить процедуру организации забастовки (снизить кворум при проведении конференций; запретить привлечение на период забастовки временных работников для замены бастующих; гарантировать контроль за нарушением прав работников и их представителей; а также признать право на самостоятельное определение уровня проведения коллективных переговоров сторонами трудового договора в рамках социального партнерства.

	А. Е. Шевченко	Anastasia Shevchenko
	Научный руководитель	Supervisor Rasul Karaev
	Р. Ш. Караев	(Plekhanov Russian University
(РЭУ им. Г. В. Плеханова)		of Economics)
ПУБЛИЧНАЯ		PUBLIC REGISTER OF
ДОСТОВЕРНОСТЬ РЕЕСТРА –		AUTHENTICITY – A SIGN
	ПРИЗНАК	OF GOOD FAITH PURCHASER
ДОБРОСОВЕСТНОСТИ		OF THE REAL ESTATE
ПРИОБРЕТАТЕЛЯ
НЕДВИЖИМОСТИ
Статья посвящена проблеме уста-		The article deals with the
новления	добросовестности при-	establishment of integrity of a real
обретателя	недвижимого имуще-	estate purchaser. The author reveals
ства. Автор раскрывает, что запись		that in fact, the entry in the register
в реестре на деле не обеспечивает		does not provide absolute protection
абсолютной защиты приобретате-		of the purchaser. On the basis of the
ля. На основе проведенного иссле-		research it is proposed to recognize

175

дования предлагается признать публичную достоверность сведений, закрепленных в реестре на недвижимое имущество, в полном объеме во избежание излишних издержек.

the authenticity of public information contained fully in the registry of real property in order to avoid unnecessary costs.

Дискуссионным вопросом на протяжении длительного времени является проблема об установлении добросовестности приобретателя недвижимого имущества.

Добросовестным же считается лицо, которое приобрело имущество, не подозревая, что лицо, его отчуждающее, не имело право осуществлять действия по определению юридической судьбы такого имущества.

Как известно, в российском законодательстве закреплена норма об обязанности лица, приобретшего недвижимое имущество, пройти процедуру государственной регистрации прав на недвижимость.

Исходя из положений гражданского кодекса РФ, сущность регистрации прав на недвижимость и сделок с ней заключается, в первую очередь, в подтверждении факта возникновения, обременения, прекращения или перехода прав на недвижимость, а также в признании такого факта.

Так, регистрация прав на недвижимость и сделок с ней, осуществляемая на основании Федерального закона № 122-ФЗ от 21.07.1997 г. «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним», предполагает внесение записей об объекте недвижимости в Единый государственный реестр прав на недвижимое имущество и связанных сделок с ним.

Исходя из анализа российской судебной практики, следует заметить, что запись в реестре на самом деле не обеспечивает абсолютной защиты приобретателя. И несмотря на то, что в действующей редакции ГК РФ прописана возможность приобретателя, ссылаясь на такую запись в реестре, доказать свою добросовестность, на практике, довольно таки часто, эта возможность не обладает каким-либо существенным весом. Это обусловлено тем, что в случае, если истец докажет в суде факт потери спорного имущество из своего владения без его воли на то, приобретатель недвижимости рискует с покупкой распрощаться.

Решением такой проблемы, может выступить проработанный и устоявшийся за рубежом принцип публичной достоверности, суть которого заключается в том, что третьи лица, добросовестно полагающиеся на реестр прав на недвижимость, приобретают права и в случае незаконного проведения регистрации.

176

Кроме того, анализ зарубежного опыта позволяет свидетельствовать о том, что существование «внереестровых» прав не опровергает публичной достоверности реестров.

Указанный принцип обуславливает и смысл ведения реестра недвижимого имущества и сделок с ним, который заключается в развитии и укреплении системы гарантий действительности прав, которые были зарегистрированы в реестре для третьих лиц, а не только в защите сторон сделки. То есть, обеспечение публичной достоверности прав, внесенных в реестр, предполагает, что информация о таких правах является публично раскрытой и доступной и означает беспрекословную законность приобретения такой недвижимости.

Отметим, что подходя к построению системы государственной регистрации необходимо учесть ряд условий, в частности, осуществлять такое построение следует на основании слаженных принципов, к которым можно отнести следующие:

обязательность внесения в реестр прав, с целью признания их возникшими;

проведение проверки уполномоченным органом при регистрации законных оснований регистрации;

закрепление на законодательном уровне необходимого перечня сведений, отражаемых в реестре;

получение согласия у управомоченного лица на внесение записи;

определенность вносимых записей;

публичное доверие к реестру, выражающееся в защите добросовестных приобретателей.

Здесь же, принцип публичной достоверности реестра можно раскрыть как признание истинным права в отношении недвижимой вещи, которое внесено в реестр и не обременено притязаниями со стороны третьих лиц. При этом существование прав, господствующих вне реестра, не может посягать на опровержение принципа публичной достоверности, поскольку достоверность является субъективной.

В России, в рамках Концепции развития гражданского законодательства, законодателем предлагается внесение норм, укрепляющих значимость реестра, как источника публично достоверной информации о правах на имущество. Здесь же, законодателем указывается необходимость проверки приобретателем юридической чистоты всех предшествующих сделок с недвижимостью на протяжении 30 лет и отсутствия факта ее выбытия из владения ее прежних владельцев без их воли.

В тоже время, происходит нивелирование значения реестра, как источника публично достоверной информации путем предоставления права приобретателю, проверившему факт владения недвижимости всеми

177

предшественниками, приобрести такое владение и одновременно подать иск о приобретении права по давности.

Таким образом, государственная регистрация событий, действий и прав есть публично-правовая мера охраны наиболее важных имущественных и личных неимущественных интересов участников гражданского оборота. По своему назначению она призвана обеспечить публичность отражаемых в реестрах сведений, т. е. их юридическую силу для третьих лиц, а также достоверность таких сведений, позволяющую полагаться на них участникам оборота.

Исходя из выше изложенного, можно сделать следующие выводы. Закрепление на законодательном уровне такого правового институ-

та, как публичная достоверность, а также введение и реализация одноименного принципа в России, является оправданным и необходимым.

При этом, следует признать публичную достоверность сведений, закрепленных в реестре на недвижимое имущество, в полном объеме, что позволит избежать излишних издержек, вытекающих из выяснений юридической истории недвижимого имущества при его покупке.

	М. В. Шереметьева		Maria Sheremetieva
	Научный руководитель	Supervisor Andrey Aryamov
	А. А. Арямов	(Plekhanov Russian University
(РЭУ им. Г. В. Плеханова)			of Economics)
ИМПЛЕМЕНТАЦИЯ		IMPLEMENTATION OF
НОРМ МЕЖДУНАРОДНЫХ		NORMS OF INTERNATIONAL
КОНВЕНЦИЙ		CONVENTIONS INTO
В НАЦИОНАЛЬНОЕ ПРАВО		GERMAN NATIONAL LAW
ГЕРМАНИИ		(ANTI-CORRUPTION ISSUES)
(АНТИКОРРУПЦИОННЫЕ
АСПЕКТЫ)
В статье рассматривается степень		The article discusses the application
реализации	антикоррупционных	of anti-corruption provisions of
положений	международных кон-	international	conventions	in the
венций в уголовном праве Герма-		criminal law of Germany (the
нии (на примере Уголовного ко-		German Criminal Code is used as an
декса Германии). Анализируются		example). The reasons and
причины и последствия частичной		consequences	of	partial
имплементации норм конвенций.		implementation of the statements of
		conventions are analyzed.

178

В сентябре 2014 г. мировые информационные издания сообщили о решении немецкого парламента ратифицировать Конвенцию Организации Объединенных Наций против коррупции (далее – Конвенция ООН). Эта новость вызвала общественное удивление: как Германия – одна из крупнейших экономик мира, центр принятия передовых решений Европейского союза – могла на протяжении 11 лет не утвердить в национальном праве выработанный международным сообществом в 2003 г. образец законодательства по противодействию коррупции. Более того, Конвенция Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию от 2002 г. (далее – Конвенция Совета Европы) также до сих пор не ратифицирована Германией. В 2009 г. по итогам работы экспертов влиятельной международной организации – Группы Государств против коррупции (ГРЕКО) – Германия получила ряд рекомендаций по совершенствованию антикоррупционного законодательства. Была обозначена необходимость срочной ратификации двух упомянутых выше конвенций. В 2012 г. ГРЕКО констатировала неудовлетворительную реализацию рекомендаций и отсутствие у страны какого-либо прогресса в борьбе с коррупцией.

Однако на протяжении последних двадцати лет Германия не покидает двадцатку стран с самым высоким индексом восприятия коррупции, который свидетельствует о низком уровне коррумпированности государства в целом. Более того, в докладе «Национальная система неподкупности», подготовленном международной организацией по борьбе с коррупцией Transparency International по итогам 2013 г., говорится о том, что наличие у Германии обширной законодательной базы дает ей возможность эффективно бороться с коррупцией.

Таким образом, мы видим с одной стороны пренебрежение международными правовыми стандартами, выражающееся в их частичной имплементации в национальном законодательстве, а с другой стороны – сохранение низкого уровня коррупции в стране.

На данном этапе исследовательской работы нам представляется интересным рассмотреть степень реализации норм Конвенции ООН и Конвенции Совета Европы в уголовном праве Германии на примере ее Уголовного кодекса (1871 г.). Но отметим, что немецкое антикоррупционное законодательство составляют и другие нормативно-правовые акты: Закон «О борьбе с коррупцией» (1997 г.), Директива федерального правительства о борьбе с коррупцией (1998 г.) и др. Они видятся нам предметом дальнейшего изучения.

Активный подкуп согласно Уголовному кодексу Германии (ст. 333) заключается в обещании, предложении или передаче неоправданного преимущества публичному должностному лицу с тем, чтобы это лицо осуществило свои полномочия. Дефиниция данного преступления пол-

179

ностью соответствует положениям Конвенции ООН (ст. 15) и Конвенции Совета Европы (ст. 2).

Особенностью изложения состава преступления является его усеченный по конструкции вид, т.е. момент юридической завершенности перенесен на предварительную преступную деятельность – предложение, обещание.

Усеченный состав преступления предусмотрен и в пассивном подкупе (ст. 331 УК Германии), когда уголовно наказуемым признается требование, принятие, а также обещание принять публичным должностным лицом неправомерного преимущества за выполнение своих полномочий.

Стоит отметить, что немецкий законодатель относительно взяточничества публичных должностных лиц делает оговорку и допускает легальное получение должностными лицами преимущества, если такое будет одобрено вышестоящим компетентным органом. В то же время, законодатель выделяет в отдельный состав преступления взяточничество с нарушением должностных полномочий, что предполагает нарушение закона публичным должностным лицом при осуществлении полномочий (ст. 332,334 УК Германии). Разумеется, за это преступление предусмотрено более строгое наказание. В данном случае мы видим усложнение состава преступления на национальном уровне.

ВУголовном кодексе (ст. 108е) в отдельную правовую норму вынесено взяточничество парламентариев, которое также подразумевает активный и пассивный подкуп. Выделение данного состава преступления объясняется предыдущей редакцией Уголовного кодекса, в которой преступными считались лишь непосредственные продажа депутатами своих голосов и их покупка. Для ратификации Германией Конвенции ООН требовалось изменить данное положение.

Разногласия среди немецких депутатов по поводу расширения состава преступления о взяточничестве парламентариев и тем самым лишения себя особого положения, по мнению экспертов Transparency International, были главной причиной столь длительной не ратификации конвенции. 23 апреля 2014 г. статья о взяточничестве парламентариев в Уголовном кодексе была полностью изменена.

Отныне преступными считаются требование, обещание принять, принятие депутатом неправомерного преимущества, а также предложение, обещание предоставить, предоставление депутату неправомерного преимущества с тем, чтобы депутат по требованию взяткодателя исполнил или воздержался от исполнения своих полномочий.

Встатье определен специальный субъектный состав: это члены федерального, региональных и местных парламентов Германии, члены Европейского парламента, парламентских ассамблей международных орга-

180