Файл byz517g.Jpg

Монреале. Кафедральный собор, 1180—1194.

Фонтан в монастырском дворике, окруженном колоннадой. {517}

столичным храмом Липса ясно указывает на значительное расхождение между зодчими столицы и Греции в самом понимании архитектурного фасада. Зодчие храмов Панагии Ликодиму в Афринах (середина XI в.), Николая в Беотии (середина XII в.). Спасителя в Амфисе (в Фокиде, XII в.) ²⁵ акцентировали лишь средние звенья южного и среднего фасадов. На остальной плоскости фасадов лишь редко расставлены двойные окна. Скромны фасады и других храмов XI в., у которых также выделено лишь среднее звено.

Архитектура Греции XII в., таким образом, не внесла в этом отношении чего-либо нового. По-прежнему гладь стены доминировала на фасадах, разработка которых оставалась довольно лаконичной. Характерные образцы дают памятники Арголиды, Беотии, Элиды, Аттики ²⁶. В стремлении сохранить архитектурную плоскость и в отказе от глубокого расчленения фасадов можно усмотреть силу традиции и известную архаичность. Но, так или иначе, то были явления, свойственные именно зодчеству Греции X—XII вв., рельефно отличающие его от одновременной столичной византийской архитектуры.

Наконец, фасад в монументальной архитектуре Греции отличает еще одна черта, свойственная, правда, и архитектуре Константинополя, но получившая у эллинских зодчих неизмеримо большую популярность и значение — кирпичное узорочье. Оно с лихвой восполнило и относительно слабую расчлененность фасадов и связанное с этим некоторое однообразие архитектурной плоскости. Благодаря узорочью фасады заиграли новыми красками и стали в полном смысле слова живописными. Цветной орнамент в качестве важного, нередко и основного элемента наружного декора стал новым аспектом архитектурного стиля. Кирпичное узорочье достигло в Греции в XI—XII вв. высокой степени разнообразия, изощренности и виртуозности.

Выразительным художественным средством стала кладка здания с декоративным чередованием тонких рядов светлого камня и контрастно сочетающихся с ними рядов кирпича. Тогда же появляются и порёбрики, разделяющие ряды кладки, и «перегородчатая» кладка (каждый камень со всех сторон обрамлен кирпичами, что придает кладке декоративную четкость). Затем кирпичный узор кладки усложнили, появился собственно кирпичный узор — плоскостный, но красочный. В него одно время (в XI в.) включали и куфический орнамент (на кирпичах католикона монастыря Луки). Таким образом, на протяжении X—XII вв. прослеживается несомненное усиление живописности фасадов средствами одной лишь кладки.

Еще больше этому способствовало кирпичное узорочье, которое вплетали в кладку, органически сливая с ней. Уже XII столетие дает очень развитые формы такого узорочья.

На первых порах оно заключалось в вырезании орнамента на кирпичах, которые вставляли между блоками камня. Примеры подобного рода дают католикон Луки, храмы Апостолов и Панагии Ликодиму в Афинах и некоторые церкви XII в.: в Хоника, Амфисе, Мербака. Но такая орна-{518}ментика была слишком мелка, а потому не могла надолго удержаться. Поэтому в XI и особенно в XII столетиях получил всеобщее распространение другой принцип кирпичного узорочья — орнамент стали выкладывать из самих кирпичей, что давало большой декоративный эффект. Это было еще одним новым и ярким проявлением вполне сложившегося живописного архитектурного стиля. Наиболее ранние образцы такого декора в виде кирпичных наличников в храмах XI в. еще просты (в Панагии, Капникареа и Феодора в Афинах); аналогичны и наличники XII в. (например в Арголиде).

Но наряду с такими кирпичными наличниками появляется и более сложный кирпичный узор в виде фриза, состоящего из П-образного орнамента. Впервые он встречается в конце XI в. в Дафни, а в XII в. он становится весьма популярным. На первых порах и эти орнаментальные фризы были еще очень скромны. Но уже в XII в. наблюдаются и широкие фризы кирпичного узорочья; они нередко следовали один за другим, заполняя фасады сплошным ярко-красным узором на белом фоне раствора. Это был вполне выработанный и законченный прием живописной разработки архитектурной плоскости, обязанный своим происхождением, несомненно, орнаментике народного искусства, перенесенной из интерьера и переведенный с языка вышивки на язык выкладки из кирпича. Прием этот существенно отличается от системы глубокого расчленения фасадов в аристократической архитектуре византийской столицы и ее периферии. Но сокровенный смысл разработки фасадов посредством полихромного кирпичного узорочья был тот же, что и там: этот прием декора преодолевал однородность архитектурной плоскости и порождал своего рода пластичность фасада.

Другим примером полихромного декора в архитектуре Греции было включение в фасад ярких фризов из глазурованных плиток и даже глазурованных (поливных) блюд и рельефных крестов. Образцы такого декора дают памятники XII в.— церкви в Беотии (Лукизия), в Элиде (Гастуни), а Арголиде (Мербака).

Все рассмотренные аспекты нового архитектурного стиля Греции — и собственно композиция, и разработка фасадов, и декор — отмечены чертами вполне самобытными. Но все они следовали тем же художественным концепциям, принципам и тенденциям, что и столичная школа. В этом заключается их общность, в которой, несмотря на различия форм, проявилась закономерность развития средневекового монументального искусства.

Такова византийская архитектура в столице и тяготевших к ней областях империи, как и в Греции и примыкающих к ней районах. Однако византийское зодчество проявило себя не только в этих обширных областях; оно оказало несомненное воздействие на складывание архитектуры молодых южнославянских государств — Болгарии и Сербии, как и Древней Руси, а с другой стороны, как известно, на формирование западноевропейского романского зодчества. Но эта большая тема выходит за рамки данного очерка. {519}

16