Файл byz539g.Jpg

Корона св. Стефана. Детали.

Золото, перегородчатая эмаль, самоцветы, жемчуг. XI в.

Будапешт, Национальный музей. {539}

то не дошедшего до нас памятника. Возможно, она попала в Грузию в 1072 г. вместе с императрицей Марией, которая ездила прощаться с умирающим отцом — царем Багратом IV. Михаил VII и Мария запечатлены в парадных лоратных одеждах. У Михаила широкая полоса, шитая жемчугом и драгоценными камнями, спускается вертикально от оплечья-маниакия и опоясывает фигуру наискось. У Марии на лоре — миндалевидная нашивка-форакий. Корона Михаила снабжена свисающими от висков жемчужными цепочками-препендулиями, обязательной принадлежностью царских корон. Отличительная особенность венцов императриц — треугольные зубцы. У Михаила в правой руке лабарум, в левой — белый свиток. Мария держит жезл, увенчанный крестом.

Византийские эмали попадали в руки ювелиров Южной Италии, Франции и немецких монастырей. Портативные алтари и реликварии из аббатства Конк в Лангедоке, несмотря на различия в технике, демонстрируют знакомство с греческими образцами. Зависимость от византийской иконографии заметна в выемчатых эмалях Лиможа и Рейнской области (XII в.). Греческие мастера стали первыми учителями киевских эмальеров. Творчески переработав византийские традиции, русские златокузнецы в XI—XII вв. создали локальные школы эмальерного дела.

Резная кость. В искусстве X—XII вв. мелкая пластика по кости заняла важное место, утраченное монументальной скульптурой. Она отразила разнообразие направлений в византийском художественном ремесле, активно взаимодействуя с книжной миниатюрой и ювелирным делом. По своим сюжетам, техническим и стилистическим признакам резьба по кости обнаруживает сходство с обработкой дерева и камня.

Мастера употребляли различные сорта кости и рога. Высоко ценили кость слоновых бивней за ее белизну и плотность фактуры, позволявшей достигать непревзойденной тонкости резьбы. Некоторые произведения, например охотничьи рога-олифанты, сохраняли форму бивня, но чаще его распиливали на куски. Из них вырезали прямоугольные пластины либо, гораздо реже, статуэтки. Размеры бивней позволяли изготовлять массивные пластины для одночастных иконок, диптихов, триптихов, для переплетов книг и эпистилиев темплонов (архитравов алтарных преград). Детали изображений выделяли позолотой.

К эпохе «Македонского Возрождения» относится большая группа памятников «неоклассического» стиля. В византийском обществе происходили неизбежная переоценка и переосмысление античных сюжетов. Их подвергали переработке в духе средневековой эстетики и дидактического аллегоризма. Позднеантичные реминисценции видоизменялись в условиях господствующей христианской культуры.

Антикизирующее направление в светском искусстве X—XI вв. представлено «ларцами с розетками», названными по орнаментальным бордюрам из розеток в кругах. Ларцы с накладками слоновой кости имеют плоские выдвижные или откидные усеченно-пирамидальные крышки. На некоторых уцелели следы раскраски и позолоты. В этих шкатулках хранили драгоценности и благовония, их заказывали как свадебные подарки. Распространенность «розеточных ларцов» объясняется популярностью древнегреческой мифологии и эпоса в кругах светской образованной элиты. {540}

Самые изящные вещи вышли из императорских мастерских, в том числе ларец конца Х в. (из Вероли близ Рима, ныне — Лондон, Музей Виктории и Альберта). На крышке видим похищение Европы, экстатически-страстные танцы менад с участием музицирующих кентавров. На длинных боковых сторонах шкатулки показаны Беллерофонт с Пегасом, пьющим из источника (возле ключа Пирены, дочери речного бога, Беллерофонт поймал своего крылатого коня), принесение в жертву Ифигении (сюжет трагедии Еврипида), игры пухлых проказливых путти — с орлом, змеей, оленем, собакой и львицей (один из озорников сосет ее молоко) и, наконец, снова Европа на быке рядом с Афродитой и Аресом. На коротких стенках изображены триумф Диониса (бога плодоносящих сил везут на повозке пантеры) и нереида на морском коне-гиппокампе.

На крышке ларца музея Клюни (Париж) батальные сцены с колесницами заимствованы из книжных иллюстраций к «Илиаде». На длинных сторонах, кроме воинов-«гладиаторов»,— Геракл со шкурой немейского льва, привязанной к его дубине, коварный кентавр Несс и молодая жена Геракла Деянира, Хирон с маленьким Ахиллом на спине, Актеон, разрываемый собственной собакой, и похищение Ганимеда орлом.

Главным источником для резчиков служили иллюминованные рукописи античных произведений. Лучшие мастера получали доступ к книгохранилищам, вдохновлялись иллюстрациями к мифологическим сочинениям и энциклопедиям, трагедиям Еврипида и к буколической поэзии. Копии более древних манускриптов служили образцами для придворных косторезов. Не ставя перед собой задач связного повествования, они располагали сюжеты довольно произвольно. На крышке ларца из Вероли рядом с Европой на быке помещена бессмысленная в данном контексте группа мужчин, бросающих камни. Оригиналом послужила миниатюра ватиканской рукописи книги Иисуса Навина Х в. (Vat. Palat. gr. 431) со сценой побития камнями Ахана. На той же крышке рядом с кентаврами и путти псалмопевец Давид играет на арфе. В декоре шкатулок античные мифологические сюжеты сосуществуют с ветхозаветными, например историей Адама, Евы и их потомства.

Рельефы, расположенные горизонтальными поясами на олифантах Х в., тематически сродни консульским диптихам VI в.: те же состязания квадриг на ипподроме и цирковые ристания.

Косторезы X—XI вв. сохраняли стилистику эллинистических и римских прообразов, а также подражаний им в прикладном искусстве VI—VII вв. (так называемом византийском антике). На ларцах не утрачено позднеантичное понимание пластики человеческих фигур. Выполненные в объемной манере, они обращены друг к другу в живом экспрессивном движении и резких ракурсах. Усвоение норм позднеантичной эстетики связано с волной увлечения классическим наследием. Антикизирующая линия в искусстве отражала мировоззренческие установки сравнительно узких кружков интеллектуалов, которые группировались вокруг константинопольского двора и крупных сановников церкви.

С XII в. в рельефах ларцов медиевальные коррективы стали заметнее: нарастает схематизация, плоскостность и декоративность трактовки фигур, шире распространяются образы реальных и фантастических животных. Слоны, собако-птицы (сенмурвы), сцены терзания хищниками травоядных и «звериного гона» появляются под влиянием декоративно-{541}прикладного искусства Востока. В синкретическом убранстве ларцов происходит взаимопроникновение позднеантичных, христианских и мусульманских мотивов, причем на поздней стадии первые отступают на второй план.

Шкатулки с костяными накладками выходили и из провинциальных мастерских. От столичных оригиналов они разнятся удешевленным материалом (кость крупных домашних животных, а не слоновая), более низким художественным уровнем, специфическими мотивами декора. В связи с увеличением спроса резчики ограничиваются повторением знакомых образцов. Пластинкам от ларцов из раскопок в Херсонесе свойственно разнообразие форм (кроме прямоугольных,— треугольные, трапециевидные, круглые), преобладание изображений одиночных животных и птиц — орлов, барсов, львов, грифонов, ланей, кабанов, зайцев.

Византийские ларцы, вывозимые за пределы империи, воздействовали на творчество местных мастеров. В условиях иных художественных систем иноземные образцы подвергались радикальной переработке. Мастерская золотых дел мастера Николая Верденского, знаменитая на Рейне и Маасе в последней четверти XII в., черпала орнаментальные мотивы из разных источников. Декоративные пластины «Реликвария Трех волхвов» (1180—1220 гг.) из собора в Кельне украшены медальонами с выразительными мужскими головами. Образцом послужили бордюры византийского ларца, где розетки чередовались с лицами в профиль — имитацией античных монет. В конце XII в. один из таких ларцов находился в рейнской, предположительно кельнской, мастерской и был доступен для копирования.

Изысканно аристократичен облик столичных памятников с сюжетами триумфального императорского цикла. В нем доминировали следующие темы: военные победы василевса; его охотничьи подвиги; состязания на ипподроме; приключения героев эпоса, античной и библейской мифологии как прообразы деяний автократора.

Ларец рубежа X—XI вв. из ризницы собора в Труа (Шампань) помогает воссоздать тематику уничтоженных настенных росписей императорских дворцов. Судя по следам пурпурной краски (пурпур означал царскую собственность), его исполнили для самого василевса. На крышке дважды изображен царь-триумфатор, увенчанный короной-стеммой. Он представлен в облике тяжеловооруженного конного воина-копейщика в пластинчатой броне и развевающемся плаще. Между всадниками — покоренная цитадель. В раскрытых воротах зубчатой стены стоит маленькая женская фигурка — олицетворение города. Как символический дар она выносит корону — знак подчинения завоеванной крепости. Возможно, резчик имел в виду императора Василия II (976—1025), победоносная завоевательная политика которого способствовала его популярности.

На длинных боковых стенках ларца охотничьи сцены, полные стремительного движения, переданы, с редким мастерством. Стилистически они напоминают миниатюры Менология Василия II начала XI в. (Vat. gr. 1613). Спереди два всадника в панцирях и шлемах добивают льва, пронзенного стрелами. Один из них вооружен луком, другой — мечом. Как на сасанидских блюдах, показана героическая царская охота. Доспехи, стилизованные под античность, соответствуют образам византий-{542}ского красноречия, уподоблявшего самодержца имени-