Gurvich_G_D_Filosofia_i_sotsiologia_prava_Antol

Мир права Г. Д. Гурвича М. В. Антонов

Включенный в настоящий сборник очерк о магии и праве является од­ ним из разделов вышедшей в 1938 г. книги Гурвича «Социологические очерки». 'Этот очерк последовательно продолжает цикл работ по социолого-правовой тематике: уже определив методологический аппарат своих исследований, ученый исследует процессы правогенеза в архаичных обществах, соотноше­ ние в этих обществах права и других социальных регуляторов: морали, рели­ гии, магии, подвергая критическому анализу взгляды Дж. Фрэзера, Л. Ле- ви-Брюля, Б. Малиновского и других этнологов на образование права.

Четвертой работой Гурвича по социолого-правовой тематике является написанная в 1940 г. книга «Элементы юридической социологии», в кото­ рой автор попытался дать стройную и законченную картину социального бытия права на микро- и макросоциологическом уровнях. Он методично и последовательно (хотя, может быть, и не всегда обоснованно) разделяет правовую действительность на слои, уровни, типы и иные структурные единицы и, таким образом, пытается встроить представления о праве в формулируемую им в те годы общесоциологическую концепцию. Напи­ санные Гурвичем на английском, немецком, итальянском и испанском языках работы под названием «Социология права» (на немецком языке — «Осно­ вы социологии права») представляют собой адаптированный для соответ­ ствующих научных сообществ перевод работы «Элементы юридической социологии». Для публикации в настоящем сборнике был избран англо­ язычный вариант работы, который был подготовлен к печати самим автором н 1942 г. во время его пребывания в США. Этот вариант более информатинсн, по сравнению с другими версиями работы, и представляет особый ин­ терес, благодаря подробному критическому изложению доктрин ведущих американских правоведов (Р. Паунд, Б. Кардозо и др.). В данной работе из­ ложены все основные положения социологии права автора, которые отно­ сятся к зрелому периоду его творчества. Рассматриваемая работа является последним крупным трудом Гурвича в области социологии права; в даль­ нейшем Гурвич возвращается к данной проблематике только в контексте сноих общесоциологических работ («Современное призвание социологии», «Социологический трактат» и т. д.).

Таким образом, в настоящем издании российский читатель сможет познакомиться со всем циклом социолого-правовых работ Г. Д. Гурвича. ' )ти работы публикуются на русском языке впервые, сопровождаются не­ большими критическими очерками известных социологов: Н. С. Тимашева, Р. Паунда, Ж. М. Трижо, Ф. Терре. Статья г-на Трижо опубликована с его любезного согласия, а г-н Терре подготовил свою статью специально для настоящего издания. Издание снабжено научным комментарием с ин­ формацией о малоизвестных в России авторах и пояснениями отдельных грудных для понимания положений. Переводчики, научный редактор и ли­ тературные редакторы сделали все возможное для облегчения сложных и г ромоздких лингвистических конструкций Гурвича,129 стараясь обеспечить

|;ч На сложность восприятия мысли Гурвича указывают практически все исследователи пюрчсства этого социолога. Так, Жан Карбонье отмечает, что «Гурвич мыслит сложно, его 1ижсловесная манера изложения часто останавливала юристов, что в свою очередь мешало ртвитию социологии права» (Карбонье Ж. Юридическая социология. М., 1986. С. 86).

39

Г. Д. Гурвич

Избранные труды

адекватность перевода и сохранить авторские стилистику и способы оформ­ ления содержания текста. Издание снабжено научным комментарием с ин­ формацией о малоизвестных в России авторах и пояснениями отдельных труд­ ных для понимания положений. Труды Гурвича, на которые он ссылается в последующих работах, приведены на русском языке; читатель сможет найти точные выходные данные каждой из работ в библиографическом справочнике. Научный редактор и авторы перевода выражают искреннюю благодарность за оказанную помощь профессору Сорбоннского университета, президенту Французского общества философии права Франсуа Терре, профессору и вицепрезиденту университета Франш-Конте Франсизу Фарружи и особенно про­ фессору университета Бордо IV, директору Французского центра философии права Жан-Марку Трижо, а также госпоже Элеоноре Леру и всем сотрудни­ кам Французского университетского колледжа в Санкт-Петербурге.

М. В. Антонов

Часть I ОБЩЕТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ВВЕДЕНИЕ

Понятие социального права, его определение, виды социального права,

системные предпосылки научного исследования

Глава I ЦЕЛЬ РАБОТЫ

Мы живем в эпоху глубоких изменений правовой жизни. Закрепленные Декларацией прав и свобод 1789 г. и Кодексом Наполеона и остававшиеся более или менее стабильными во второй половине XIX в. устаревшие правовые меха­ низмы застопорились и продолжают разлаживаться изо дня в день, а новые пра­ вовые механизмы лишь намечаются — сегодня же мы видим только их первые признаки. Недоступные для традиционного правопонимания новые правовые институты, непредвиденные и неоформленные, возникают повсюду с непри­ нужденной и в то же время поразительной спонтанностью.

Несогласованность, или, как я бы рискнул сказать, пропасть между освя­ щенными временем юридическими концепциями и действительностью совре­ менной правовой жизни1все с большей силой проявляет себя и грозит перера­ сти в трагедию. «В поте лица своего мы ищем новые правовые категории с тем, чтобы изыскать возможность направить в новые русла бурные потоки правовой жизни наших дней»,2 — воскликнул недавно один весьма сдержан­ ный ученый, и он высказался так от имени всей правовой науки в целом.

Из-за глубокого конфликта между традиционными концепциями и со­ временной правовой действительностью невозможно не только создание новой научной системы, не только рациональное и осознанное использова­ ние новых формаций правовой жизни, но даже сам процесс подобных пре­ образований, наличие которого в настоящее время уже никто не оспаривает, оказывается недоступным для познания.

И действительно, современная научная литература изобилует зачастую весьма значимыми работами, посвященными «трансформациям частного и публичного права»,3 «связям между правом и современностью»,1«растворению

0 М. В. Антонов, пер. с фр., 2004

1См. также интересную статью Гастона Морена: Marin G. L’abus du Droit et les relations du

Kicl et des Concepts dans le domaine juridique // Revue métaphysique. 1929. P. 267 et suiv. : Hedemann W. Das bürgerliche Recht und die neue Zeit. 1920. S. 19.

1 D uguit L. Les transformations générales du droit privé depuis le Code Napoléon. 1912; l'harm ontj. Les transformations du droit civil. 1912; Leroy М. 1) La transformation de la puissance publique. 1907 H Cahiers de la Nouvelle journée. № 4; 2) La Cité moderne et les transformations du droit. I92S (коллективная работа).

4 Hedemann W. Das bürgerliche Recht und die neue Zeit. 1920.

43

Г. Д. Гурвич Избранные труды

принципа автономии индивида в праве»,5 «социализации права»,6 «кризису современного правосознания»,7 «революции фактов против кодекса», «упадку суверенитета закона и договора»,8 «конфликту между правом и действитель­ ностью»,9 «новым тенденциям в праве», особенно «в трудовом и междуна­ родном праве».10 Кажется, эти вопросы стали излюбленными темами иссле­ дований выдающихся правоведов современности. Вместе с тем становится все очевиднее, что попытки описать изменения в образе права не могут при­ нести ощутимого результата без замены обветшалых категорий правовой мысли на новые общепринятые позитивные категории.

Без усилий научного сообщества, способных обозначить новую систе­ му правовых принципов, не могут получить адекватного отображения оха­ рактеризованные выше разрывы и изменения и тем более не могут быть объек­ тивно определены смысл и направление означенного движения.

Большинство современных авторов заняли очень сильную позицию в области критики и отрицания: само по себе описание происходящих в пра­ вовой жизни изменений представляет собой полное разрушение освящен­ ных традицией юридических категорий. Но для того чтобы стать эффектив­ ным, в сфере идей всякое разрушение должно дополняться позитивной созидательной работой: разрушить здесь означает заменить. Без новых по­ зитивных принципов оказывается закрытым сам доступ к видению совре­ менной правовой действительности. Если, по большому счету, вся окружа­ ющая действительность оказывается сконструированной и проникнутой категориями мышления, то этот вывод оказывается вдвойне оправданным в отношении правовой действительности, поскольку для того чтобы стать, по меньшей мере, заметной и доступной для наблюдения, она, в отличие от дейст­ вительности материальной или социальной, требует опоры на предваритель­ ное признание определенных моральных и правовых ценностей,1 вы­ ступающих здесь в качестве точки отсчета."

Итак, за редким исключением, новые позитивные принципы и катего­ рии практически полностью неизвестны современным правоведам, хотя они и озабочены тем, чтобы быть в курсе происходящих в правовой жизни изме­ нений. Удивительно наблюдать, насколько в глазах и мыслях теоретиков ока­ зывается незначительным теоретический и созидательный потенциал даже

5 Gounot G. Le principe de l’autonomie de la volonté en droit privé. Contribution à l'étude critique de l’individualisme juridique. 1912.

6 Levy E. La vision socialiste du droit. 1926; Charmant J. La socialisation du droit// Revue de métaphysique et de morale. 1903.

1 Новгородцев П. И. Кризис современного правосознания. 1909. — В моем изложении на немецком языке см.: Gurvitch G. Philosophie und Recht. 1921-1923.

* Morin G. 1) La révolte des laits contre le Code. 1920; 2) La loi et le contrât. La décadence de leur souveraineté. 1927; Leroy M. La loi, essai sur la théorie de l’autorité dans la Démocratie. 1909; Cruel J. La vie du droit et l'impuissance des lois. 1914.

4 Fehr G. Recht und Wirklichkeit, и Renner R. Die soziale Funktion der Institute des bürgerlischen

Rechts. 1929. — См. также практически необъемную научную литературу о «живом праве», о наиболее значимых представителях которой мы повествуем в появляющейся одновременно с настоящим трудом книге «Идея социального права и современность», глава III части первой.

Politis N. Les nouvelles tendances du droit international. 1926; Sinzheimer H. Grundziige des Arbeitsrechts. 2-te Aufl., 1927; Kaskel G. Das neue Arbeitsrecht. 1920.

" См. ниже, в главе IV данного Введения.

44

Идея социального права

тех научных дисциплин, чей объект исследования испытывает наибольшее воздействие происходящих перемен, таких, как, например, доктрины трудо­ вого или международного права, теория источников позитивного права. На­ ряду с критической работой, направленной на самоосвобождение от формул и предрассудков, которые лишь загромождают видение нового положения вещей в правовой действительности, здесь уже можно встретить по боль­ шей части робкие и не проработанные теоретические построения, но в озна­ ченной сфере нет и следа действительно новаторских научных систем, по­ рывающих с традицией.12 Это обстоятельство имеет вполне конкретные причины, которые требуют пояснения.

Процесс «постоянного обновления мышления», «понуждаемого возвра­ щаться к аксиомам, которые оно считало вечными», в течение длительного вре­ мени имеющий место, вольно или невольно, в иных научных дисциплинах и таким образом ставший органически присущим этим наукам, этот процесс обновления научных категорий, который так прекрасно был освещен JT. Бруншвигом применительно к математическим и физическим наукам,13 в правоведе­ нии наткнулся на определенные препятствия. Ведь нигде, как в правоведе­ нии, «логический аппарат научного знания не принимался в такой мере за само научное знание».и И никакая философская дисциплина в такой мере, как философия права, традиционно ориентированная на науку римского пра­ ва, так не запоздала в том, чтобы «пересмотреть заранее предопределенное положение науки, легитимированное ею же, которое рано или поздно долж­ но быть превзойдено».15

С трудом можно поверить, насколько официальная «логика» правоведе­ ния (особенно в странах, рецептировавших римское право) осталась неиз­ менной со времен Дигест Юстиниана до наших дней. И хуже всего то, что эта пресловутая неизменная «логика» правоведения без труда дает себя рас­ познать как просто «технику», введенную юристами определенной истори­ ческой эпохи (императорского Рима) в практических целях и возведенную впоследствии в непререкаемую догму. Покойный австрийский ученый Е. Эрлих" в своей замечательной работе «Юридическая логика» (1918)16 нео­ провержимо продемонстрировал, что три постулата этой логики: «1) этатистский характер позитивного права; 2) догма о единстве права под верховенством закона; 3) неукоснительное подчинение судьи заранее сформулированным правовым установлениям», — являются не чем иным, как методами, созна­ тельно примененными в эпоху централизации и императорского абсолютиз­ ма, и что эти постулаты не были известны даже в самом Риме в эпоху рес­ публики.

|! По этому вопросу см. нашу книгу «Идея социального права и современность» (часть первая ).

13 Brunschvicg L. 1) Les étapes de la philosophie mathématique. 1912, éd. 1929; 2) L’expérience humaine et la casualité physique. 1923; 3) Le progrès de la conscience dans la philosophie occidentale. Vol. 1-2, 1927.

N Bergson H. Introduction à la métaphysique // Revue de la métaphysique. 1903. P. 23. 15 Brunschvicg L. Les étapes de la philosophie mathématique. P. 303.

16 Ehrlich E. Die juristische Logik. 1918. — Об Эрлихе см. в нашей книге «Идея социального

права и современность» (глава III части первой).

45

Г. Д. Гурвич Избранные труды

Фундаментальное различие, введенное почтенным деканом универси­ тета Нанси Франсуа Жени"1в его превосходном труде «Science et technique du droit privé positif» между «данным» и искусственно «сконструированным», между «наукой» и «техникой» в праве, не имеет иной цели (хотя автору и не удалось полностью ее достичь), кроме как наконец освободить правоведе­ ние от его ложной неизменной «логики», разоблачая сущность этой логики как релятивной юридической техники, полностью противоположной истин­ ным науке и логике.17

Непревзойденный консерватизм официального правоведения, мумифи­ цированные догмы которого только в наши дни стали смягчаться и под воз­ действием стремительных изменений уступать спонтанному давлению пра­ вовой жизни, проявляется уже утонченнее и глубже: в толковании основных правовых принципов (ценностей права), этических предпосылок права и, по большому счету, толковании «справедливости», которая образует истинный «Логос» феномена права. Подобное толкование остается исключительно индивидуалистическим даже у тех мыслителей, которые считают себя наи­ более удаленными от принципов индивидуализма.

Наверное, ничто не могло повредить позитивному обновлению право­ вого мышления и, несомненно, ничто не истощало в такой мере творческую силу правоведения, ничто настолько сильно не способствовало образованию пропасти между концепциями правоведов и действительной жизнью права, как глубоко укоренившийся предрассудок о неизменно индивидуалистичен ском характере права. Суверенный и автономный индивид (усредненный представитель человеческого рода в целом) как высшая цель права; негатив­ ное ограничение сферы внешней свободы индивидов как единственная функ­ ция права; распорядительная воля индивида в узком измерении (человек) или в измерении широком (централизованное государство, поглощающее своих членов в безличное Целое), рассматриваемая как единственное осно­ вание обязывающей силы права; подчинение множества изолированных и нивелированных индивидов определяемому родовыми признаками правилу поведения как единственное возможное проявление сферы юридического об­ щения, полностью лишенной признаков конкретизированной связи между своими членами и качественного признака «тотальности», которое заменя­ ется абстрактной всеохватываемостью закона; и, наконец, урезание сферы действия права регламентацией исключительно внешнего поведения инди­ вида, которое рассматривается как единственный способ проведения разли­ чия между правом и моралью, ограничиваемой исключительно внутренним миром субъекта, Gesinnung (нем. — осмысление. — Прим. пер.), — все эти тезисы юридического индивидуализма бесконечно повторяются в большин­ стве юридических дефиниций и концепций современности если и не в их совокупности, то, по меньшей мере, применительно к тому или иному из вышеназванных аспектов.

Такая трактовка феномена права настолько укоренилась в умонастрое­ ниях, что даже самые решительные и уважаемые противники индивидуа­ лизма в социальной философии и моралистике XIX в., уступая воздействию

17 См. о творчестве Ф. Жени в пашей вышеуказанной книге (глава III части второй).

46

Идея социального права

этого предрассудка, считали своей обязанностью бороться, наряду с прин­ ципом индивидуализма, также и с самой идеей права, отданной на откуп индивидуализму. Французские авторы времен Реставрации и немецкие ро­ мантики, такие, как Сен-Симон и Карл Маркс, Огюст Конт и Шеллинг, и даже Фурье и Луи Блан, не говоря уже о некоторых современных мыслите­ лях, единодушно выражали свое пренебрежение самой идее права и проти­ вопоставляли этой идее принцип «тотальности», как «метаюридический» но своей сущности, способный найти свое выражение лишь в гетерогенных праву терминах: любви, благе, экономической стратегии. Независимо оттого, идет ли речь о борьбе против права как проявления человеческой активно­ сти и автономии (авторы эпохи Реставрации), воплощения абстрактного и дискурсивного (романтики и Шеллинг), «обманывающего слабых миража» (Сен-Симон, Фурье, Луи Блан), буржуазного предрассудка, «не способного преодолеть узости своего горизонта» и неизбежно пропитанного тенденциями иигиэгалитаризма, что проявляется в притязаниях права установить (ни много пи мало) «формальное равенство» (Карл Маркс), «метафизического пере­ житка... абсурдного столь же, сколь и аморального» (О. КоиТ),18 упрек, бро­ саемый праву, всегда один и тот же: «Право, — по Конту, — остается осно­ ванным на индивидуальности», оно индивидуалистично и не может быть иным. Вместо того чтобы пытаться ввести в глубь самой сферы права эле­ мент «тотальности», «конкретного универсума», большинство противников индивидуализма в XIX в. предпочли полностью отказаться от идеи права и от действительности юридической сферы, рассматриваемой как продукт лож­ ного воображения, внушенного философией индивидуализма.

Самому Гегелю, великому диалектику идеи «конкретного универсума», не удалось выбраться из этого порочного круга. Желая объединить концеп­ ции романтизма и рационализма XVIII в. в превосходящем их синтезе класси­ цизма и романтизма, Гегель в том, что касается философии права, фактически лишь сформулировал в индивидуалистических терминах римского права иредрассудки романтизма. Противопоставление у Гегеля абстрактного права (тезис) и «конкретной морали» (синтез), осуществляющихся во всемогущем государстве, по существу есть не что иное, как повторение традиционной для римского права альтернативы: dominium — imperium,lv принадлежащей изолированному индивиду в узком смысле (координация) и индивиду— в широком смысле (государство, субординация) власти навязывать свою волю. По Гегелю, эта воля навязывает себя как иным индивидам, так и «граждан­ скому обществу», понимаемому как простой агрегат множества воль, функ­ ционирующий по механистическому принципу, но не как действительная конкретная тотальность, автономная и спонтанная. Здесь Гегель продемон­ стрировал полную неспособность сформулировать в правовой термино­ логии идею «конкретного универсума», остался законченным индивидуа­ листом в своей правовой доктрине, положил основу для юридического сверхиндивидуализма иерархического характера.14 То же самое относится и к

Обо всех названных авторах см. часть третью настоящей книги (глава J), часть четвер­ тую (глава I подраздел 2) и нашу книгу «Идея социального права и современность» (глава I части второй).

14 См. обоснование этой, на первый взгляд, парадоксальной концепции в части четвертой данной книги (глава I).

47

Г. Д. Гурвич Избранные труды

плеяде немецких правоведов гегелевской ориентации, начиная с Герберау и ЛабандаУ| и кончая австрийским мыслителем Гансом Кельзеном;УМа сам «юри­ дический формализм» оказывается лишь скрытой формой сверхиндивидуа­ лизма, по сути акцентированного на imperium римской правовой традиции.

Антииндивидуалистическая реакция на протяжении XIX в. была в основ­ ном связана с отрицанием права, а зародившееся в последней четверти XIX в. движение за философскую реабилитацию права на основе идеализма в боль­ шинстве случаев принимало чисто индивидуалистический оттенок. «Юри­ дический идеализм», начиная с Шарля Бедана вплоть до Жана Бонказа, нео­ критицизм в духе PeHyBbeVIMу Анри Мишеля и возрожденное естественное право у Шармона (хотя и не так четко выраженное) так же, как и юридическое неокантианство Рудольфа Штаммлера,1ХНельсона и многих других право­ ведов в Германии, а в России — П. И. Новгородцевах и Б. А. Кистяковского;*1 все это направление идей под предлогом защиты безукоризненно обосно­ ванной автономии сферы права и идеального содержания права содейство­ вало реанимированию принципов юридического индивидуализма.501

Столь спорное и неудачное отождествление идеи права и индивидуа­ лизма вплоть до наших дней продолжает играть свою роль, одинаковую как у противников права, выступающих за идею Целого (где право обречено на забвение), так и у верных слуг той идеи права, которая грозит быть уничто­ женной любой иной, кроме как индивидуализм, концепцией.

В этом и заключается основная причина отсутствия творческой силы в со­ временной правовой мысли — силы, способной заменить юридические катего­ рии, превзойденные и разрушенные новыми позитивными категориями. В этом деле нельзя добиться успеха, кроме как утверждая следующее: 1 ) автономия идеи права совершенно не связана принципами индивидуализма, которые представ­ ляют собой всего лишь одну из деформаций сущности права; деформацию, не­ приемлемую в своей абсолютной односторонности; 2) всякое социальное Це­ лое может найти юридическое выражение, не трансформируясь при этом в индивида в широком смысле, который требует подчинения всех остальных ин­ дивидов своей распорядительной воле; для того чтобы суметь адекватно уло­ вить саму идею права, это Целое должно быть введено во внутреннюю структу­ ру права и ни для какой действительной и активной тотальности не может быть исключена необходимость основывать свое существование на праве; 3) таким образом, антииндивидуализм и уважение к праву не исключают друг друга, но являются стремящимися к синтезу элементами.

К сожалению, один из тех редких мыслителей современности, который рискнул создать новую систему, действительно порывающую с традициями систему правовой науки, — покойный декан университета Бордо Леон ДюгиХ1И— связал свой реформаторский труд с философскими предпосылка­ ми сенсуализма и эмпиризма, безосновательными и опасными для разраба­ тываемых им правовых идей. Этим Дюги дал противникам его новаторских тенденций лишний аргумент для утверждений о том, что всякая социализа­ ция права грозит уничтожить право, и о том, что всякое универсалистское воззрение в правоведении равнозначно отрицанию самих основ права.20 Пример

См. главу I части пятой настоящей книги.

48

Идея социального права

двух других великих реформаторов правовой мысли современности, последо­ вательных спиритуалистов — Мориса Ориух|у и Реймона СалейляХУ (можно отметить их более скромные и, наверное, более неоднозначные концепции, при этом намного более глубокие, чем концепции Дюги, хотя и развивавшиеся в одном и том же направлении), должен был насторожить против любых упро­ щенных и поверхностных попыток отрицания в данной сфере.

Однако история правовой мысли приготовила еще более убедительный и объективный ответ. Одна из целей нашей книги заключается именно в том, чтобы привлечь внимание ко всему направлению идей, полностью проигно­ рированному в своей преемственности и этапах его диалектического разви­ тия и очень плохо изученному в истинной глубинной сущности доктрин его представителей: у Гроция, Лейбница, Вольфа и их учеников, у Фихте после­ днего периода и у Краузе, у физиократов так же, как у Прудона™1и его не­ мецкой «тени» — Марло,xv" в исторической школе юристов — у Моля,*''1" Аренса,Х1Х Л. фон Штейна вплоть до Гирке— это направление никогда не переставало объединять последовательный юридический антииндивидуализм со спиритуализмом, возводя идею права на вершину почета; представители этого течения всегда пытались выразить идею «конкретной тотальности» в юридических терминах. Доктрины Ориу и Салейля и в значительной степе­ ни Дюги, равно как и концепции некоторых теоретиков конструктивного син­ дикализма (особенно Максима Леруа), гильдейского социализма (Коль) и кооперативизма, являются для нас высшей точкой всего данного процесса развития непризнанных в свое время идей. Здесь, по нашему убеждению, находит свои корни история идеи «индустриальной демократии», которая, по признанию ее современных адептов, «до сих пор не понята»;21 то же са­ мое относится и к истории идеи о примате международного права по отно­ шению к национальному праву.22

Почему же все это направление идей, важность которого мы пытаемся здесь обосновать, имело такой незначительный успех и в своей преемствен­ ности оставалось незамеченным историками политико-правовых идей? По­ чему же те из перечисленных мыслителей, которые снискали действитель­ ную славу и уважение у своих современников, никогда не были оценены за те элементы своей мысли, которые мы рассматриваем как наиболее значи­ мые? Ответ нам кажется простым. В тот момент, когда эти доктрины впер­ вые были сформулированы, отсутствовали сферы правовой действительно­ сти, на которые эти идеи могли опереться и которые позволили бы их верифицировать. Школа Лейбница-Вольфа указывала скорее на реалии про­ шлого, чем современности, в то время полностью благосклонной к юриди­ ческому индивидуализму. Направление мысли Фихте, Краузе, Прудона ука­ зывало на правовую действительность отдаленного будущего, которую эти мыслители предугадывали за завесой веков. Другие мыслители того же самого

:1 См. коллективный труд «Die Wirtschaftsdemokratie», опубликованный под редакцией Нафали (Берлин, 1928. S. 1-2).

:г По этому вопросу см. нашу книгу «Идея социального права и современность» (§ 2 главы II и главу III части первой).

•1 Заказ № 7 8 1

49