Gurvich_G_D_Filosofia_i_sotsiologia_prava_Antol

Г. Д. Гурвич Избранные труды

равновесия между Целым и его частями, сохраняющими за собой правомо­ чия, которые не могут быть реализованы без наличия согласия между отдель­ ными личностями и «центральной» личностью.50 Как политические, так и экономические конфедерации и федерации, кооперативы и акционерные об­ щества могут рассматриваться в качестве наиболее ярких и показательных примеров сложных коллективных личностей.

Сложные коллективные личности как специфические субъекты права социальной интеграции в рамках юридически значимой деятельности затра­ гивают и сферу своей внутренней жизни; при осуществлении своих функ­ ций вовне, т. е. в своих отношениях с другими группами или индивидами, не являющимися членами социальных групп, они могут либо выступать как простые структурные единицы, либо вообще не быть признанными в каче­ стве лица, отличного от суммы своих членов.51

Поскольку сложные коллективные личности устанавливают юридически урегулированные системы равновесия между частными лицами, воплощаю­ щими в своем лице множественность, и «центральной» личностью, вопло­ щающей единство, то здесь можно выделить несколько видов таких систем равновесия по критерию преобладания в них элемента множества или един­ ства. Те различия, на которые мы собираемся указать, являются полностью независимыми от классификации юридических лиц (простых структурных единиц, субъектов индивидуального правопорядка) на «корпорации» и «уч­ реждения»; эти правовые формы являются только двумя разными способа­ ми организации волеизъявления юридических лиц'— простых структурных единиц и устанавливаются в целях облегчения выражения таких волеизъяв­ лений вовне. К сожалению, широко распространившаяся, доходящая чуть ли не до общепринятой привычка рассматривать сложные коллективные личности (субъекты социального правопорядка) как «корпорации» лишь способствует искажению истинного положения дел.52

Не совсем верным представляется также разделение сложных коллектив­ ных личностей по критерию рассмотренного выше противопоставления ассо­ циаций сотрудничества и доминирования. Нам уже известно, что ассоциации доминирования основаны на субординирующем праве — искажении социаль­ ного права, которое образуется путем порабощения последнего правом инди­ видуальным; в конечном счете ассоциации доминирования представляют со­ бой лишь деформации сложных коллективных личностей, образованных из социального права. Подобные деформации образуются путем применения к таким личностям организационной формы «учреждения» (одного из в и д о е простого юридического лица), проистекающего из индивидуального права.

Хотя борьба между принципами доминирования и сотрудничества развора­ чивается на всем горизонте социального права, лишь ассоциации сотрудничестве

5,1 Знаменитый немецкий юрист Отто фон Гирке способствовал прояснению понятия «слож ной коллективной личности»; ср. наше изложение теории данного автора в части четвертоЁ настоящей книги (глава V), а также в нашем цитированном выше исследовании (С. 11—151).

51Там же. С. 125 и сл.

52Это можно наблюдать даже у родоначальника теории сложных коллективных лично стей — О. фон Гирке. По этому вопросу см. главу V части второй данной работы и в наше* цитированном выше исследовании (С. 126 и сл.).

70

Идея социального права

в состоянии создать настоящие сложные коллективные личности; а поскольку данные понятия («сложной коллективной личности» и «ассоциации сотруд­ ничества») оказываются идентичными, то классификация сложных коллек­ тивных личностей совпадает с классификацией различных типов ассоциа­ ции сотрудничества. Мы можем выделить три таких типа,53 или вида.

А. Там, где устанавливаемая сложной коллективной личностью система равновесия дает преимущество множеству отдельных лиц по отношению к единству «центральной» личности, речь идет об ассоциации сотрудничества конфедеративного типа. Выход из такого типа ассоциации остается свобод­ ным, и каждый член ассоциации в любой момент может выйти из-под дей­ ствия принуждения путем немедленного выхода из состава группы. Именно поэтому в тех случаях, когда речь идет о созданной из нескольких групп конфедерации, при принятии важных решений обычно добиваются едино­ гласия с тем, чтобы не подвергать конфедерацию риску распада.

Б. Там, где устанавливаемая сложной коллективной личностью система равновесия учреждает баланс между множеством отдельных лиц и объеди­ няющим началом «центральной» личности, речь идет об ассоциации сотруд­ ничества федеративного типа. Такой баланс, может быть выражен по-разно- му. В наиболее чистых типах федераций (экономических и международных) баланс между «центральной» личностью и отдельными индивидами выра­ жается в подчинении права свободного выхода определенным условиям: либо обязательство предварительного оповещения с соответствующей временной отсрочкой, либо полное исполнение всех обязательств и т. д. В данном слу­ чае за субъектами остается абсолютная гарантия свободного выхода, однако для членов такой ассоциации немедленно выйти из-под действия уже обо­ значенной санкции становится намного сложнее. Остающееся условным при­ нуждение здесь становится значительно эффективнее. Деятельность феде­ раций регулируется исключительно по мажоритарному принципу.

Когда.речь идет о собственно политической федерации, т. е. федеративном государстве,я то присущее любому государству безусловное принуждение делает необходимой другую форму баланса: такой баланс заключается в конституци­ онном запрете федеральному центру ограничивать государственность входящих в федерацию государств без согласия на это каждого заинтересованного субъек­ та федерации; здесь как федеральный центр, так и государства — члены феде­ рации участвуют в суверенитете федеративного государства на принципах рав­ ноправия.55 Такое равновесие, функционирующее с меньшей эффективностью, чем равновесие в чистом виде федерации, все же остается равновесием.

51 По вопросу данной классификации см. мою книгу на русском языке «Введение в общую теорию международного права» (Прага, 1923. С. 112 и сл.).

5J Поскольку в силу самой своей структуры федеративное государство соответствует де­ мократической республике, то отнюдь не случайно оно было создано в странах классической демократии — Ш вейцарии и Северо-Американских Штатах. Поэтому, по нашему мнению, правопорядок федеративного государства входит в сферу социального права (см. ниже, § 3 и 4 главы II). Такие монархические федерации, как предвоенная Германская империя, являются лишь гибридными формами федерации; и для того чтобы сконструировать в подобных случаях федерацию, такие теоретики, как Пауль Лабанд, были вынуждены утверждать, что существовует республиканская идея между входящими в федерацию монархиями!

5S См. ниже, раздел Д § 3 главы III.

71

Г. Д. Гурвич

Избранные труды

В. Наконец, если устанавливаемая сложной коллективной личностью система равновесия дает преимущество «центральной» личности по отно­ шению к множеству отдельных лиц, речь идет о простом демократическом государстве. Недемократическое государство уже не является сложной кол­ лективной личностью. Такое государство в теоретических конструкциях обычно предстает либо как объект доминирования, либо как простое юри­ дическое лицо (наиболее распространенная концепция). Лишь в демо­ кратическом государстве государственный механизм не поглощает полно­ стью индивидуальности своих органов и членов, не поглощает «нацию» как реальность, как лежащую в основе этого государства национальную общ­ ность.56 И поэтому теоретики демократического государства зачастую рас­ сматривают это государство как «систему множества правоотношений», как «обеспечивающий равновесие порядок», как «соисполнение публичных функций», но не как отдельно взятый субъект. Истинной формулой данной концепции, делающей ее адекватной реалиям демократического государства, является характеристика последнего как сложной коллективной личности, синтеза единства и множественности, правоотношения и его субъекта. Од­ нако в рамках этой сложной коллективной личности единство превалирует над множественностью, что проявляется в монополии на безусловное при­ нуждение, которая не находит себе противовеса внутри унитарного государ­ ства, существующего в государстве федеративном.57

Данная характеристика демократического государства как сложной кол­ лективной личности с очевидностью предполагает трактовку права социаль­ ной интеграции как особого вида социального права: конденсированного социального права.

Комментарий семи отличительных признаков, с помощью которых мы определили понятие «социальное право», завершен. Мы можем констатиро­ вать, насколько велика сфера правовой действительности, описанная дан­ ным понятием; большая часть этой действительности остается недоступной или даже невидимой для тех, кто работает исключительно с категориями права координации или субординации.

§2. Применение данного определения для уточнения некоторых тенденций в правовой действительности наших дней

Идея социального права была обнаружена и сформулирована нами как объект чисто теоретического исследования, лишенного какой-либо практи­ ческой значимости.

Именно путем дескриптивного анализа правовой структуры, свойствен­ ной праву интеграции, мы пришли к противопоставлению этого вида права двум другим, имеющим иную внутреннюю структуру.

56 Морис Ориу в своей замечательной работе «La souveraineté nationale» (1912) очень удач­ но применил идею народного суверенитета к данной сфере действительности (см. ниже, § 4 главы 3).

57 Там же.

72

Идея социального прана

Для того чтобы оценить всю значимость идеи социального права в наши дни и продемонстрировать, что именно данная категория призвана запол­ нить собой все более углубляющуюся пропасть между правовой жизнью и возведенными в ранг святыни правовыми концепциями, нам необходимо уточнить ту особую роль, которую настоящее социальное право играет се­ годня. Наш анализ останется исключительно теоретическим, однако мы учтем возможность применения идеи социального права для объяснения некото­ рых тенденций правовой эволюции в наши дни.

В ходе наших рассуждений мы противопоставляли чистое социальное право, выполняющее функцию объективной интеграции в тотальность без опоры на безусловное принуждение, социальному праву, конденсированному в государственное устройство, которое обладает монополией на такого рода принуждение. В следующей главе, посвященной анализу видов социального права, мы вернемся к данному разграничению. Здесь же мы считаем достаточ­ ным отметить только то, что чистое социальное право может принять две раз­ ные формы: либо быть полностью не зависимым от государственного право­ порядка, либо оставаться «чистым», но подчиненным опеке этого правопорядка.

Чистое социальное право является абсолютно не зависимым от государст­ венного правопорядка, поскольку в случае коллизии с ним чистое социаль­ ное право оказывается полностью равнозначным государственному праву (в наши дни тенденции к такой равнозначности наблюдаются в эволюции правовых норм, регулирующих национальное экономическое сообщество пу­ тем предоставления автономии заинтересованным лицам).58 То же самое можно сказать о случаях, когда такое право обретает приоритет по отноше­ нию к государственному правопорядку, — факт, получающий сегодня все большее признание, если речь идет о социальном праве международного со­ общества и о приоритете международного права по отношению к националь­ ному. Во всяком случае традиционное разделение на частное и публичное право уже не может применяться к социальному праву, поскольку оно утвер­ ждает свою независимость или, иными словами, свою равнозначность, либо верховенство по отношению к государственному правопорядку. Такое раз­ деление, отдающее предпочтение одним правовым явлениям в ущерб дру­ гим, исходя из интересов и постоянно меняющейся воли государства, оказы­ вается эффективным только в отношении тех правопорядков, которые либо подчинены опеке государственного права, либо непосредственно входят в его рамки. Подчиненные опеке государственного права уровни чистого со­ циального права относятся к сфере частного права, поскольку в тех случаях, когда эти уровни возводятся в ранг публичного права, они теряют свою «чи­ стоту» и трансформируются в аннексированное государством социальное право, которое прямо или косвенно связано с безусловным подчинением.

Чистое и независимое социальное право, примеры которого мы все чаще видим в наши дни, полностью выходит за рамки разделения на сферы част­ ного и публичного права, утверждается в качестве наиболее эффективного и реального ограничения государства и выступает по отношению к последнему

58 См. ниже, в секции А § 3 главы III, и в моей работе «Идея социального права и совре­ менность», главы I—III части первой.

73

Г. Д. Гурвич

Избранные труды

как юридический противовес. Далее мы увидим, что неорганизованное соци­ альное право, проистекающее из сверхфункциональных общностей (основопо­ лагающих по отношению к любой организации и к любой общности с ограни­ ченными функциями, включая политическое сообщество и его организованную надстройку — государство), всегда остается чистым и независимым социальным правом, регулирующим коллизии, возникающие между входящими вту или иную общность правопорядками. Это право всегда по-разному решает вопрос о при­ оритете либо равнозначности таких правопорядков.

Даже в тех секторах правовой действительности, которые не обрели пол­ ной автономии и не освободились в полной мере от опеки государственного права, чистое социальное право может довольно-таки ощутимо ограничивать и сдерживать государственный правопорядок. Отнесенное в силу волеизъяв­ ления государства в сферу частного права, чистое социальное право может весьма энергично противостоять государственному праву и даже заставить последнее отступить на важных участках. Именно это и наблюдается приме­ нительно к профсоюзному праву, в трудовом обычае, как его называл Максим Леруа,54 вступающем в борьбу с официальным трудовым законодательством и побеждающем его. То же самое можно сказать и о «коллективных трудовых соглашениях», и обо всех видах «договоров присоединения», и о многочис­ ленных статутах и обыкновениях социальных групп и отдельного круга лиц, которые регламентируют правовую жизнь иным и зачастую противополож­ ным предусмотренному официальным правом способом. Таким образом, не только чистое и независимое социальное право, но и чистое социальное пра­ во, подчиненное государственной опеке, заставляет принимать в расчет суще­ ствование «общества», которое противостоит государству и ограничивает его.

Поэтому идея чистого социального права во всех своих проявлениях всегда была взаимосвязана с идеей противостояния и равновесия между «обществом» и «государством». Далее мы увидим, что не только те доктрины, которые полнос­ тью исключают государственное право из сферы права социального, но и те, кото­ рые рассматривают государственно-публичный порядок как особый вид права интеграции, неизменно соотносят социальное право во всех его важнейших и глу­ бочайших проявлениях с «обществом», противопоставляемым «государству». По нашей классификации, противопоставляемое «государству» «общество» являет­ ся чистым социальным правом, полностью противоположным социальному пра­ ву, интегрированному в государственно-публичный порядок и зачастую транс­ формирующемуся в субординирующий порядок. В случае такой трансформации противоположность «общества» и «государства» предстает как частный случай противоположности ассоциаций сотрудничества и ассоциаций доминирования. Если речь идет о демократическом государстве, то такая противоположность пред­ стает как общее разграничение различных по своей сути видов социального права. Здесь значение имеет глубокая взаимосвязь между понятием «общество» (кото­ рое, выступая в качестве конкретной тотальности, ограничивает государство) и понятием «социальное право». Эти два понятия представляют собой две сторо­ ны одного и того же явления. «Общество» может утвердить себя в качестве

59 Leroy М. La coutume ouvrière. Vol. 2. 1913. — См. наше изложение концепции Леруа в нашей работе «Идея социального права и современность» (§ 3 главы III части второй).

74

Идея социального права

реального противовеса государству только в той степени, в которой оно порож­ дает свое собственное право объективной интеграции, свое собственное чистое социальное право, обеспечивающее порядок и мир в тотальном феномене «об­ щества». А чистое социальное право в свою очередь в силу одного лишь факта взаимосвязи с «обществом», противопоставляемым государству, проявляет все свои скрытые силы, аккумулирует всю свою творческую энергию и заставляет принимать во внимание ту историческую роль, которую оно способно играть.

Так долго занимающее умы противопоставление «общества» и «государ­ ства» может быть уточнено и сконструировано в правовых категориях только с помощью идеи социального права. Поэтому те правоведы, которые в силу своих индивидуалистических, формалистских и этатистских предрассудков не смогли сформулировать понятие социального права, оказались способны­ ми лишь на формулирование противоположности «государства» и «обще­ ства».60 В тех случаях, когда есть возможность отказаться (как, например, это делают некоторые современные мыслители) от противопоставления «обще­ ства» и «государства» под тем предлогом, что такое противопоставление ос­ новано лишь на этических и политических постулатах и является не теорети­ ческим, а «теологическим», а общество в данном случае является не чем иным, как «системой ценностей», противопоставляемых уже нашедшим свое вопло­ щение ценностям, и т. п.61 — здесь проявляется лишь абсолютная невоспри­ имчивость к реально существующим структурам права, которые не могут быть познаны без помощи идеи социального права. Такое чисто теоретическое по­ нятие, проявляющееся на основе противопоставления «общества» государству и описания «общества» в правовых категориях при помощи понятия социаль­ ного права, кладет конец всем возможным недоразумениям, конструируя «об­ щество» в точных научных категориях и вводя его в рамки теории права.

Чистое социальное право в силу своей природы имеет тенденцию осво­ бодиться полностью во всех своих частях от опеки со стороны государства; восстать против насильственного включения в частное право и утвердить себя з целом как абсолютно независимый порядок. Чистое социальное право спо­ собно обрести полную независимость и получить признание своей равнознач­ ности в случае коллизии с государственным правопорядком, утверждая себя не в качестве партикулярного социального права, но в качестве общего соци­ ального права, служащего не интересам отдельных эгоистично настроенных группировок, а общему интересу, в рамках которого вступают в конфликт и находят примирение множество противоположных интересов. Однако возни­ кает вопрос: способно ли чистое социальное право принять не партикуляризованную форму и утвердить себя в качестве общего права?

Юридический индивидуализм и его тень— этатизм положили начало глубочайшему предрассудку, согласно которому лишь государство способно представлять общий интерес и лишь государство сохраняет за собой моно­ полию на такое представительство. Нет ничего более ложного, чем этот пред­ рассудок, основанный на ряде логических ошибок и тысячи раз опровергнутый

60 Как это было в случае с Еллинеком, неверным учеником Лоренца фон Штейна (см. ниже, в § 3 главы IV части пятой).

61 Kelsen H. Allgemeine Staatsiehre. 1925. S. 15-16; Sandler F. Staat und Recht. 1922. 2-te Bd. S. 961, и статья того же автора: Gesellschafl und Staat // Archiv fur Sozialwissenschaft. 1926. S. 339-416.

75

Г. Д. Гурвич Избранные труды

на практике. Эти ошибки начинаются с произвольного отождествления пред­ ставления общего интереса со «сверхфункциональным» характером той или иной организации. Утверждается, что только государство способно пред­ ставлять общий интерес, поскольку оно единственное является организацией, реализующей общезначимую цель, и только оно не ограничено набором спе­ цифических функций. Ошибка сразу в трех пунктах!

A. Ни одна организация не может быть сверхфункциональной, так как всякая организация представляет собой рациональную и заранее продуман­ ную, обусловленную конечными целями схему: лишь лежащая в основе орга­ низаций объективно заданная общность может быть сверхфункциональной; такая неорганизованная общность может обрести сверхфункциональность только в качестве иррационального, неперсонифицируемого и не заданного заранее элемента. Как цель не в состоянии полностью выразить лежащую в ее основе ценность, так и никакая организация не может воплотить в себе сверхфункциональный характер общности: любая организация, государствен­ ная или иная, может быть только функциональной, т. е. должна иметь опре­ деленные цели; такая организация будет однофункциональной, если она имеет одну цель, либо многофункциональной при наличии нескольких це­ лей, но организация никогда не является сверхфункциональной.

Б. Впрочем, лежащие в основе организаций общности не обладают сверх­ функциональным характером: большинство из них функциональны как та­ ковые. Даже лежащие в основе многофункциональных и глобальных орга­ низаций общности, такие, как, например, экономическое сообщество либо политическое сообщество национального или международного масштаба, реализуют четко определенные функции. Они-то и конституируют данные общности, которые никоим образом не являются сверхфункциональными. Только объективные общности особого вида обладают способностью стать сверхфункциональными: это общности, которые по сути своей не допуска­ ют наличия над ними какой-либо единой организационной надстройки и могут найти свое выражение только во множестве независимых организа­ ций, таких, как национальное или международное сообщества, первичные общности, лежащие в основе всех иных организаций и общностей и являю­ щиеся наиболее иррациональными из всех общностей.

B. «Общий интерес» не находится в необходимой взаимосвязи со «сверх­ функциональностью», Если бы было иначе, ни одна из социальных органи­ заций государственно-публичного или иного характера не могла бы пред­ ставлять общий интерес. Последний же может иметь различные аспекты. В принципе, его образы столь же многообразны, сколь многочисленны действи­ тельные функции организации, но именно в многофункциональных органи­ зациях тот или иной из различных аспектов общего интереса оказывается представленным наиболее полно. Общий интерес является таким интере­ сом, который превосходит и объединяет в себе противоположные интересы. Следовательно, любая организация, одноили многофункциональная, может служить тому или иному аспекту общего интереса, если ей удается объединить в себе представителей совершенно различных интересов и заставить их слу­ жить одной и той же тотальности глобального масштаба. Очевидно, что объеди­ нение противоположных интересов в рамках одного узкого круга лиц в ущерб

76

Идея социального права

другому кругу (например, союз противоположных интересов менеджеров и ра­ ботников в ущерб интересам потребителей) не представляет общего интереса; для этих целей необходимо, чтобы объединение противоположных интересов осуществлялось на основе наиболее всеобъемлющей тотальности ввиду тех интересов, которые следует примирить: этого результата обычно можно дос­ тичь посредством многофункциональных организаций, направленных на осу­ ществление сразу нескольких схожих функций. Если, например, организации удается на паритетной основе (с тем, чтобы с общего согласия регулировать национальную экономику) объединить ассоциации производителей и потреби­ телей, чьи функции различны, а интересы противоположны, то такая организа­ ция, несомненно, будет представлять общий интерес в экономическом аспекте, хотя ее цели и пределы ее полномочий, очевидно, будут четко ограничены, а сама эта организация будет чисто функциональной.

Представление общего интереса связано со сверхфункциональностью лишь постольку, поскольку речь идет не об одном из аспектов общего интереса, но о целостной системе таких аспектов. Однако общий интерес в целостной системе этих аспектов не может быть представлен никакой организацией; интерес так же неперсонифицируем, как и объективные сверхфункциональные общности, которые только и способны воплотить этот интерес, неизбежно оставаясь неор­ ганизованными. Претензия государственно-публичной организации на всемо­ гущество (либо на верховную власть) не может иметь под собой никакого ра­ зумного основания: такая претензия является не чем иным, как результатом ложного отождествления отдельной организации, по необходимости такой же функциональной, как и все остальные, с лежащей в основе любой организации объективной общностью, а отождествления последней (которая сама по себе является функциональной, т. е. политическим сообществом) — со сверхфункциональным национальным сообществом, которое не допускает существова­ ния над собой единой организованной надстройки. Такое ложное отождествле­ ние еще более усугубляется смешением множества различных аспектов «общего интереса» с одним из этих аспектов — политическим аспектом, гипостазируе­ мым до уровня воплощения общего интереса во всем многообразии его образов.

Предрассудок, согласно которому служение общему интересу связано со сверхфункциональным и всемогущим характером организации (по обще­ му правилу, отождествляемой с государством), своим происхождением обя­ зан, хотя бы частично, неопределенности прилагательного «всеобщий» (général) в той степени, в которой термин «всеобщее» понимается как «аб- страктно-родовое». Предполагается, что речь идет об интересе, одинаковом для всех индивидов, которые в свою очередь понимаются как особи одного и того же вида (в этом также заключается и смысл «общей воли» у Ж. -Ж. Руссо); от­ сюда проложена дорога к выводу о том, что этот одинаковый для всех интерес должен быть представлен и осуществлен через некую единую и всемогу­ щую организацию, воплощающую данную абстрактную идентичность. В с- лучае трактовки термина «всеобщее» не только как абстрактного вида, но и как «конкретного всеединства», социального Целого, как системы элементов равновесия (которые в качестве неотъемлемых частей Целого находят в нем свое специфическое и незаменимое место) перспектива меняется полностью. Понятие «всеобщего интереса» получает совершенно иной смысл, который

77

Г. Д. Гурвич Избранные труды

мы считаем единственно адекватным: это уже не одинаковый интерес, но про­ тивоположные интересы, объединенные и уравновешенные в рамках Целого, которые и образуют понятие «всеобщего интереса», способного иметь столько же разнообразных аспектов, сколько существует различных «конкретных то­ тальностей», в рамках которых эффективно реализуется подобное примире­ ние конфликтующих между собой интересов. Для того чтобы избежать всякой неясности в трактовке термина «общий интерес», мы отдаем предпочтение термину «общий (commun (фр.)) интерес» перед более распространенным тер­ мином «всеобщий (général (фр.)) интерес» и утверждаем, что никакая логи­ ческая аргументация не способна доказать, что представление общего интере­ са является монополией государственного правопорядка.

Нам кажется, что вышеизложенным доказана возможность трансформа­ ции чистого и независимого социального права в общее социальное право, представляющее всеобщий интерес. Развитие в последнее время международ­ ных организаций и спонтанных экономических образований, основанных на принципе паритета и автономии заинтересованных лиц, в силу самого умно­ жения подобных явлений демонстрирует, что связанные с чистым и независи­ мым социальным правом ассоциации не только в теории, но и на практике оказываются вполне способными представлять общий интерес и весьма ус­ пешно конкурировать с государством в данной задаче. Национальное «эконо­ мическое сообщество» и «международное сообщество» все более явно устра­ няют государство от его воображаемой монополии на представление общего интереса. Их возрастающая юридическая активность все убедительнее демон­ стрирует, что государство призвано представлять лишь один из многочислен­ ных аспектов общего интереса; в противном случае само государство все силь­ нее демонстрирует свою неспособность к реализации общего интереса в глобальных масштабах и его претензия на представление сразу всех аспектов такого интереса напрямую противоречит «всеобщему интересу».

Чистое социальное право все более проявляет тенденцию к генерализа­ ции, к объединению проявлений партикулярного социального права в об­ ширные системы общего социального права, служащего «всеобщему инте­ ресу» в каком-либо из его многочисленных аспектов. Перспективы для плюрализма многочисленных порядков общего социального права, которые взаимоограничены в их независимости и сотрудничают на принципе равен­ ства как в национальной, так и в международной жизни в целях представле­ ния множества различных аспектов общего интереса, становятся, как мы от­ метили выше, все более и более явными. Данная перспектива юридического плюрализма, который составляет, по нашему мнению, действительный смысл трансформаций правовой жизни в наши дни, не может быть ни понята, ни оценена во всей ее значимости без обращения к идее социального права. Данная идея абсолютно необходима для самой возможности описания эволю­ ции права в современности, для самой возможности заметить такую эволюцию во всей ее реальности. Вот причина огромной актуальности идеи социаль­ ного права в том виде, в каком мы попытались определить эту идею.

В частности, перспектива плюрализма множества равнозначных инте­ гративных порядков, взаимоограничивающих друг друга в целях совместной деятельности, ставит проблему социального права в новом аспекте; данный

78

Идея социального права

аспект присоединяется к тем, которые мы уже успели затронуть. Встает воп­ рос о том, как юридически возможен подобный плюрализм: где находится правовая норма, регламентирующая отношения между самостоятельными порядками, разрешающая возможные между ними коллизии и указывающая на те порядки, которые должны иметь преимущество, равно как и те усло­ вия, при которых тот или иной порядок может иметь преимущество.

Идея социального права равным образом отвечает и на данный принци­ пиальный вопрос. Мы уже знаем, что существенным признаком социально­ го права является примат порождаемого объективной неорганизованной об­ щностью права по отношению к праву, регулирующему функционирование расположенной над этой общностью организации. Только что мы констати­ ровали, что лишь лежащие в основе организаций неорганизованные общно­ сти способны обладать сверхфункциональным характером, поскольку они не могут найти своего внешнего выражения иначе, как во множестве незави­ симых организаций, каждая из которых представляет один из аспектов об­ щего интереса. Таким образом, именно право интеграции этих первичных неорганизованных общностей, формирующих наиболее глубинный слой со­ циального бытия, призвано разрешить конфликт между различными правопорядками социального права, расположенными на поверхности.

Существует целая иерархия основополагающих объективных общностей: общности, служащие основой для отдельных организаций, основываются на более всеобъемлющих и менее специализированных общностях (напри­ мер, профессиональное сообщество основано на сообществе производите­ лей, а последнее основывается на национальном экономическом сообществе в целом); более значимые и универсальные функциональные общности (та­ кие, как экономическое, политическое, религиозное и иные сообщества) опи­ раются на первичные сверхфункциональные общности, такие, как нация и международное сообщество, лежащие в основе всех сообществ и организа­ ций в целом.

Очевидно, что только праву, образующемуся непосредственно из этих первичных неорганизованных тотальностей, предопределено регламентиро­ вать отношения между независимыми порядками социального права, кото­ рые образуются на поверхности таких тотальностей. Только неорганизован­ ное социальное право основополагающих сверхфункциональных общностей, которые не могут быть полностью выражены какой-либо организацией, об­ ладает компетенцией разрешать конфликты между различными порядками

иопределять их равнозначность или их место в иерархии.

Иименно социальное право интеграции первичных национальных и международных общностей призвано дать формулу разрешения конфликтов между входящими в такие общности порядками; данная формула, как и вся­ кое юридическое правило поведения, представляет собой чрезвычайно из­ менчивую норму, варьирующуюся в зависимости от конкретной историче­ ской эпохи. В некоторые периоды истории такая правовая норма может признавать преимущество одного порядка над другим (например, преиму­ щество государства), а в другие периоды — допускать равнозначность тех же правопорядков либо же полностью изменить их соотношение. Эта гибкая норма изменяет, исходя из необходимости интеграции в Целое, действительно

79