Gurvich_G_D_Filosofia_i_sotsiologia_prava_Antol

Г. Д. Гурвич Избранные труды

фактов» в ее взаимосвязи с позитивным характером права. Здесь мы ограничимся констатацией того, что социальное и индивидуальное право так или иначе осно­ ваны на различных нормативных фактах; более того, как мы увидим далее, сами «формальные источники», технические способы констатации этих разнообраз­ ных нормативных фактов нетождественны для этих двух сфер права.39

3. Социальное право, или право интеграции тотальности, не только ос­ новывает свою обязывающую силу на нормативных фактах этой тотальности, но и имеет во внутренней жизнедеятельности социальной группы единствен­ ный предмет своего регулирования. Действие социального права не распро­ страняется далее границ интегрируемой этим правом социальной группы, и поэтому в обращенной вовне форме отношений с «третьими лицами» (не­ зависимо от того, являются ли такие третьи лица индивидами или социальны­ ми группами) социальная группа уже не подчиняется действию своего соци­ ального права. В сфере выраженных вовне отношений социальная группа может подчиняться правопорядку индивидуального права и выступать в рам­ ках такого правопорядка либо как индивид в широком смысле этого слова, простое юридическое лицо (universitas римского права), либо как сумма не­ зависимых воль (римское societas)\ в качестве примеров для первого случая можно указать имеющее собственность негласное товарищество, а для вто­ рого — хозяйственное общество, не приобретшее статуса юридического лица для своей внешней деятельности. В сфере обращенных вовне отношений группа также может быть интегрирована в более обширную целостность и может стать, таким образом, субъектом иного социального права (например, профсоюзы — члены Всеобщей Конфедерации Труда или государства — участ­ ники Лиги Наций). Социальное право, свойственное отдельной группе, ин­ тегрирующее ее и черпающее свою обязывающую силу непосредственно из «нормативного факта» существования такой группы, всегда будет отличаться от превалирующего по отношению к нему социального права. Предметом регулирования такого автономного социального права является внутренняя жизнедеятельность самой этой группы.

4. Социальное право основывает свою обязывающую силу на норматив­ ном факте той социальной целостности, которую оно интегрирует и в рам­ ках которой оно побуждает к коммуникации членов этой тотальности (путем регламентации исключительно внутренней жизнедеятельности социальной группы) и довольно своеобразным способом устанавливает соответствую­ щие правоотношения: это право заставляет непосредственно участвовать Целое, из которого оно проистекает и которое составляет предмет регулиро­ вания этого социального права, в отношениях между членами тотальности, не противопоставляя себя как изолированный субъект. И именно в таком непосредственном участии Целого в основанном на социальном праве пра­ воотношении проявляется специфическая взаимосвязь субъектов данного права, т. е. взаимное проникновение и частичное слияние их притязаний и соответствующих обязанностей. При констатации того, что Целое непосред­ ственно предписывает своим членам обязанности, и того, что даже общности, не имеющие организованной формы, такие, как международное сообщество

34 См. ниже, в § 3 главы IV.

60

Идея социального права

в целом, или какая-либо отрасль промышленности, или некая профессио­ нальная общность (охватывающая как членов профсоюза, так и не входя­ щих в профсоюз лиц), способны юридически задействовать в правоотноше­ нии заинтересованных лиц помимо их воли, обнаруживается сам феномен непосредственного участия тотальности в правоотношении, устанавливае­ мом социальным правом.

Такое непосредственное участие тотальности в правоотношении наибо­ лее четко проявляется в тех случаях, когда основообразующая социальная общность создает на своей поверхности социальную организацию. Речь здесь идет о «сложных коллективных личностях», где права распределены между социальным союзом и множеством его членов таким образом, что они не могут быть реализованы иначе, как при общем согласии и сотрудничестве между отдельными личностями и «центральной личностью» коллектива. Лишь их единство формирует «субъект права», для которого характерна чрез­ вычайная сложность (взамен всех остальных примеров можно привести срав­ нительный анализ структуры Всеобщей Конфедерации Труда, Лиги Наций, любого кооператива, режим собственности которого (сособственность) от­ личен от режима собственности простого юридического лица (коллективная собственность)).40 Так мы сразу же возвращаемся к сложным коллективным личностям, которые выступают в качестве особых субъектов организован­ ного социального права. Здесь достаточно будет указать на то, что устанав­ ливаемое социальным правом правоотношение характеризуется непосред­ ственным участием в нем тотальности, независимо от наличия у нее организованной формы.

Но возникает вопрос, возможно ли непосредственное участие Целого в правоотношениях со своими членами? Как установить, что Целое в состоя­ нии вступить в отношения со своими частями, не будучи отделено от них? Прежде чем ответить, хотелось бы напомнить, что речь идет о введении в

юридическую мысль новых категорий, противопоставляемых чисто дискур­ сивным и механическим концепциям римского права. Это категория «конк­ ретной системы», где часть не есть часть в собственном смысле слова, а функ­ циональный и динамичный элемент и где Единое и М ногое взаимно порождают друг друга в рамках отношений взаимодополняющей функцио­ нальности;41 данная категория должна быть применена к созданию других юридических конструкций. Правоотношение между Целым и его членами, которые не отделены от этого Целого, становится вполне объяснимым при признании категории «конкретная система». И довольно просто понять, что любое отделение Целого от его членов и их противопоставление равнознач­ ны замене соответствующего правоотношения, устанавливаемого соци­ альным правом, на правоотношение из сферы индивидуального права.

40 См. ниже, в § 4 главы 3.

41 Категория «конкретная система», равно как и идея о ее динамическом и функциональ­ ном характере, была впервые освещена Германом Когеном в его работе «Logik des reinen Wissens» (1902. S. 280-338); критический анализ данной категории см. в моем исследовании

«Gierke als Rechtsphilosophe» (Tiibingen, 1922. S. 103; частично изданный выпуск «Логоса»),

где я пытаюсь применить категорию «конкретная система» к проблемам права и для объясне­ ния некоторых теоретических построений Гирке.

61

Г. Д. Гурвич	Избранные труды
5.	Непосредственное участие тотальности в правоотношениях, основан­
ных на порождаемом этой тотальностью социальном праве, наиболее полно

проявляется в социальной власти, которую Целое осуществляет по отноше­ нию к своим членам. Учреждаемый социальным правом правотворящий ав­ торитет, который является одним из существенных признаков этого права, должен быть четко отграничен от иных элементов права. Данный авторитет, служащий способом выражения социального права, является исключительно объективным властным воздействием в целях интеграции в Целое. В право­ творящем авторитете находит свое воплощение элемент единства тотальности; единства, порождаемого в рамках функциональной связи с множественно­ стью, но ни в коем случае не сводимого к такой множественности. Устанавли­ ваемый социальным правом авторитет является, по сути, функцией Целого, которая состоит в «общественном служении» по отношению к тотальности как таковой. Социальная власть не предполагает обязательного существова­ ния социальной организации, и поэтому неорганизованные общности (а общ­ ности вообще никогда не могут быть полностью персонифицированы в рам­ ках организации) с тем же успехом осуществляют социальную власть по отношению к своим членам.

Этот правотворящий авторитет, устанавливаемый неорганизованным социальным правом, проявляется не только в принципе мажоритарности, к которому прибегает любая неорганизованная группа в случае возможности для ее членов действовать совместно, но также и в более часто встречаю­ щихся случаях непосредственного действия какой-либо части или одного из членов тотальности (если в ней не сформированы органы власти) от имени всей общности с целью реализации властных полномочий этой общности. Так, например, Лига Наций или Международная организация труда действу­ ют от имени всего международного сообщества в целом, хотя многие члены такого сообщества не входят в вышеперечисленные организации. И когда согласно своим уставам эти организации в определенных случаях даже мо­ гут принуждать «третьи» страны,1.2 они управомочены на это только в случае обращения к правотворящему общественному авторитету неорганизованно­ го международного сообщества, которое первично к своим членам как то­ тальность и круг полномочий которого эти организации защищают. Равным образом, и когда профсоюз, к которому не принадлежат все представители определенной профессии, а может быть, не принадлежит и большинство, притязает действовать от имени всего профессионального сообщества в це­ лом (заключая, например, обязательное для всех рабочих определенной про­ фессии коллективное соглашение, либо в случае забастовки) и пытается осу­ ществлять принуждение по отношению к иным лицам43 (не входящим в данный профсоюз или членам других профсоюзов), то найти юридическое оправдание этому явлению невозможно, не признавая существования исклю­ чительно объективного правотворящего авторитета, принадлежащего неор­ ганизованной общности; авторитета, с которым вынуждена считаться и со­ циальная организация.

42 См. мою книгу «Идея социального права и современность», § 1 , 2 части первой. 41 Там же.

62

Идея социального права

Когда речь идет об организованной социальной власти, то такая власть про­ является и как социальная функция, и как субъективное право. Власть действо­ вать в интересах всего общества принадлежит самой сложной коллективной личности, т. е. полномочия этой власти, совместно осуществляемой отдельны­ ми лицами и «центральной личностью», не могут быть реализованы без согла­ сия всех составляющих ее элементов. Поэтому если социальная власть утверж­ дается в рамках субъективного права, то она проявляется в особой форме «субъективного социального права»,44 полностью противоположного «индиви­ дуальному социальному праву» и являющегося комплексом взаимосвязанных и частично совпадающих правомочий. Лишь в качестве субъективного социаль­ ного права сложной коллективной личности организованная власть сохраняет свою сущность как функции Целого и действует в интересах всего общества.

Для того чтобы данная власть незамедлительно утратила характер соци­ альной функции применительно к тотальности, достаточно всего лишь вос­ принимать ее как субъективное право простой социальной единицы (либо поглощающего своих членов юридического лица, либо отдельного индиви­ да). Она трансформируется в изолированную власть доминирования, осу­ ществляемую в эгоистических интересах ее обладателя и обнаруживающую себя как право субординации: более не интегрируя рассматриваемую тоталь­ ность и представляя собой для общности устанавливаемую свыше властную прерогативу, эта власть является не чем иным, как порабощением социаль­ ного права правом индивидуальным.

Сам по себе правопорядок индивидуального права обычно не может уч­ редить какую-либо власть: вся власть, по существу, исходит из социального права. В случаях, когда правопорядок индивидуального права все-таки об­ разует некую властную структуру (например, рабовладелец и раб, слуга и господин, хозяин и рабочий), речь идет о власти, берущей свое начало от права интеграции той или иной социальной ячейки (общества, домохозяй­ ства, предприятия и т. п.); власти, утратившей свою сущность и узурпиро­ ванной индивидуальным правом.

Для объяснения с юридической точки зрения рассматриваемого нами властного элемента, который по сути своей всегда является функцией Целого, безусловно необходимым оказывается обращение к идее социального права. Именно поэтому многие правоведы, воспитанные в традициях исключитель­ ного уважения к юридическому индивидуализму, в той или иной степени проявляют стремление помещать власть над правом, объявлять власть «метаюридической» и, таким образом, формулировать ложную альтернативу: или растворение права во всевластии расположенного над правом государства, или отрицание всякой власти ради индивидуалистического анархизма. Лишь теория социального права, которая находит для власти точное место в системе права и конструирует эту власть как имманентную структуру «права инте­ грации», оказывается здесь хозяйкой положения. Обычно социальная власть обретает внешнее выражение в принуждении,45 будь оно репрессивным или

44 О понятии «субъективное социальное право» см. ниже, в § 1 главы III.

45 Необходимо уметь четко отличать принуждение как санкцию от правовой нормы и ее принудительной сущности (значимость). Правовая норма обязательна, т. е. значима, независимо

63

Г. Д. Гурвич Избранные труды

только реститутивным.46 В тех случаях, когда речь идет о социальной власти неорганизованной общности, в его рамках принуждение также остается неорга­ низованным. Социальной власти, осуществляемой организацией, соответству­ ет организованное принуждение. Однако независимо от того, является ли орга­ низованным или неорганизованным, репрессивным или реститутивным принуждение, посредством которого реализуется социальная власть, оно не обя­ зательно должно быть безусловным, т. е. не допускающим юридической воз­ можности неподчинения ему. В большинстве тех случаев, когда проявляется социальная власть, выход из социальной группы остается открытым и, соответ­ ственно, открытой остается и возможность избежать действия принуждения.

В принципе, сам по себе условный характер принуждения никак не свя­ зан с силой применяемого принуждения и различием между репрессивным и реститутивным принуждением. Для осуществляемой государственной вла­ стью реститутивной санкции (например, в гражданском процессе) характер­ но безусловное принуждение, а для репрессивной санкции, осуществляе­ мой негосударственными органами, — принуждение условное. Так, Устав Лиги Наций, который в силу возможности любого государства-участника при определенных условиях выйти из этой Лиги устанавливает только условное принуждение, в то же время предусматривает такую репрессивную меру, как военные действия, которые могут дойти и до карательной военной опера­ ции. Уставы немецких университетов также предусматривают в качестве одной из санкций по отношению к студентам помещение в университетский карцер — наказание, которого можно избежать, выйдя из числа студентов и покинув образовательное учреждение. Аналогичным образом, некоторые средневековые корпорации использовали телесные наказания в качестве ре­ прессивного принуждения, которого члены корпорации могли избежать пу­ тем отказа от своего статуса.

Условное принуждение, посредством которого обычно реализуется со­ циальная власть, может быть весьма эффективным; в частности, такое при­ нуждение может быть усилено за счет определенных условий, предусмот­ ренных на случай свободного выхода, — например, предварительное уведомление, более или менее длительная отсрочка выхода, выполнение всех обязательств и т. п. Однако решающим фактором остается гарантируемая заинтересованному лицу возможность выйти из тотальности без получения

от того, имеет ли она санкцию или нет. Поэтому правовая норма всегда обязательна для тех субъектов, для которых она значима, и она никогда не может быть «конвенциональной» нормой (Штаммлер). Такая обязательность не имеет ничего общего с условной или безусловной сущно­ стью принуждения: значимость и принуждение являются совершенно разнородными элемента­ ми, и в случае утраты правом условного принуждения оно не утрачивает своей обязывающей сущности и лаже безо всякого принуждения остается значимым (ср. ниже, в § I главы IV).

46 Э. Дюркгейм особенно настаивал на разграничении репрессивных и реститутивных санк­ ций, связывая это различие с противопоставлением «механической» и «органической соли­ дарности» (Durkheim Е. De la division du travail social. 6-e éd. 1922. P. 33-35 et suiv., 78 et suiv., 103 et suiv.; Fauconnet P. La Responsabilité. 1920. P. 12-15. — Он уточнил данную классифика­ цию, выделяя в ней множество вариаций). Скоро мы увидим, что противопоставление у нас условного и безусловного принуждения (для нас оно является фундаментальным ввиду раз­ граничения различных видов социального права) имеет смысл, совершенно отличный от про­ тивопоставления репрессивных и реститутивных санкций, и что эти четыре термина совер­ шенно не совпадают между собой.

64

Идея социального права

ее согласия на это и таким образом избавиться от принуждения. Устанавли­ ваемые социальным правом санкции обычно не выходят за эти пределы: та­ кое право вполне может выполнять свою интегрирующую функцию, не при­ бегая к безусловному принуждению.

Здесь встает другой вопрос: может ли социальное право в определен­ ных случаях сопровождаться безусловным принуждением и не деформирует ли такая связь социальное право в право субординации? Санкционируемый безусловным, не терпящим неподчинения принуждением правопорядок яв­ ляется государственным правопорядком, а государство юридически может быть определено как обладатель монополии на безусловное принуждение.47

Таким образом, поставленный выше вопрос сводится к выяснению того, яв­ ляется ли правопорядок государственного права особым видом социального права, либо он противопоставляется социальному праву как правопорядок субординирующего права.

Как свидетельствует история идеи социального права, с этим утвержде­ нием согласны далеко не все теоретики социального права. Одни из них рас­ сматривают всякое проявление государственного права как относящееся к чисто субординирующему праву и исключают такие проявления из сферы социального права, которое отождествляется с правом общества, противо­ поставляемого государству (Прудон, историческая школа юристов, фон Моль, крайние синдикалисты, многие современные теоретики, в частности Эрлих); другие, напротив, стараются включить порядок государственного права в социальное право, либо настаивая на том, что социальное право может до­ пустить некоторые проявления субординации (школа естественного права Гроция, Лейбница, Вольфа, германистов, и особенно Гирке, Ориу позднего периода), либо пытаясь стереть грань между государством и другими обще­ ственными союзами, основанными на социальном праве (Краузе, Дюги, боль­ шинство конструктивных синдикалистов и гильдейских социалистов).

Со своей стороны, мы полагаем, что в данном вопросе необходимо четко различать обладающий демократической структурой государственный пра­ вопорядок от государственного правопорядка, обладающего иной структу­ рой. В демократическом государстве власть осуществляется не как домини­ рование, а как интеграция в основополагающее политическое сообщество; эта власть основана на проистекающем из рассматриваемого сообщества социальном праве, а не на праве субординирующем.ХХ|" То, что право поли­ тической интеграции санкционировано безусловным принуждением, не трансформирует его в право субординации, а лишь сводит (condence) такое

47 Такая монополия составляет действительный смысл относительного суверенитета госу­ дарства, т. е. его независимость от другого государства и примат по отношению к любому ино­ му органу на своей территории, притязающему на осуществление государственной власти. Эти монополия и суверенитет вполне совместимы с зависимостью государства от иных него­ сударственных организаций или с равноправием государства по отношению к таким организа­ циям внутри самого государства, поскольку эти организации располагают лишь условным принуждением. Относительный суверенитет государства является политическим, не имею­ щим ничего общего с «юридическим суверенитетом», «суверенитетом права», который в ко­ нечном счете принадлежит международному сообществу (примат международного права). Об этих существенных различиях см. ниже: § 4 (Д) главы III; § 4 (изложение теорий Ориу) главы III части шестой, и в работе «Идея социального права и современность», глава II части второй.

5 Заказ № 7 8 1

65

Г. Д. Гурвич Избранные труды

право к особому виду социального права — конденсированному социальному праву (droit social condencê), противопоставляемому чистому социальному праву. Мы еще не раз вернемся к этому разграничению. Здесь достаточно лишь подчеркнуть, что правопорядок антидемократического государства, наоборот, не имеет ничего общего с социальным правом, поскольку такой правопорядок принадлежит субординирующему праву; несомненным явля­ ется и то, что безусловное принуждение особо усиливает элементы домини­ рования или субординации, приписываемые по ошибке любому государству, независимо от его структуры.

Итак, мы не можем присоединиться ни к тем, кто включает государствен­ ное право в право социальное, ни к тем, кто его из сферы социального права исключает. Строго противопоставляя структуры демократического и неде­ мократического государств, мы исключаем это последнее из сферы социаль­ ного права и признаем демократическое государство в качестве особого вида такого права: конденсированного социального права, связанного с безуслов­ ным принуждением; такое право четко отграничивается от чистого социаль­ ного права, которое располагает только условным принуждением.

6. То, что право социальной интеграции в своей первичной основе пред­ шествует всякому организованному выражению социальной группы, регу­ лируемой таким правом, мы предвосхищали, констатируя, что речь в данном случае идет об исключительно объективной интеграции; подчеркивая, что первичный «нормативный факт» социального союза, на котором основыва­ ется обязывающая сила социального права, является неперсонифицируемым и абсолютно не зависящим от наличия или отсутствия социальной организа­ ции правотворящим авторитетом; и, наконец, обращая внимание на то, что организованная форма социального властвования основывается на абсолютно объективной форме социального властвования, осуществляемой лежащей в основе такой организации неорганизованной общностью. Далее необходи­ мо четко указать на первичность неорганизованного социального права по отношению к организованному и исследовать те условия, при которых пра­ во интеграции может найти свое выражение в рамках рационально устроен­ ной организации.

Во всякой действительной социальной целостности и во всякой соци­ альной группе необходимо различать инфраструктуру объективно заданной неорганизованной общности и надстройку расположенной над ней социальной организации. Это различие (особенно акцентированное Ориу и Колем)48 имеет не только хронологический и генетический характер — оно может системно применяться и для изучения организованных социальных групп в той степе­ ни, в которой эти группы соответствуют своей идеальной сущности. В каче­ стве рациональной, рассудочной схемы организованная форма социальной группы никогда не может полностью выразить лежащую в ее основе объек­ тивно заданную общность, которая более иррациональна, богата по содер­ жанию и более неперсонифицируема в своей основе, чем организация.

4*См. ниже, глава III части пятой настоящей книги, и в моей работе «Идея социального права и современность», глава II части второй.

66

Идея социального права

Позитивные ценности, которые воплощает социальная группа и которые она в состоянии выразить, по сути своей, связаны с лежащей в основе объектив­ но заданной общностью, из которой организованная социальная группа из­ влекает свою цель — конечные результаты, которые она предполагает реа­ лизовать. Такая рациональная цель социальной организации всегда беднее по содержанию, чем те ценности,44 к которым стремится и которые реализу­ ет лежащая в основе общность; само по себе устройство социальной орга­ низации не в состоянии разрушить инфраструктуру первичной тотальности, на которой эта организация основывается. Первичность объективно задан­ ной неорганизованной общности по отношению к расположенной над ней социальной организации здесь проявляется со всей очевидностью.

Не персонифицируемый полностью уровень общности и уровень орга­ низации в недрах одной и той же социальной группы представляют собой два реальных и четко разграниченных (вплоть до противоположности) эле­ мента. Между этими двумя сферами действительности, присущими одному и тому же социальному бытию, может иметь место как гармония, так и конф­ ликт. Каждый из уровней одной и той же социальной группы порождает свое собственное право социальной интеграции. Каковы же отношения между этими двумя порядками социального права: организованного и неорганизо­ ванного социального права?

Легко доказать, что соответствующее организованному уровню соци­ ального бытия право действительно становится правом интеграции только в той степени, в которой оно основано и проникнуто неорганизованным соци­ альным правом, проистекающим из объективной действительности. И только при условии, что расположенная над такой общностью социальная органи­ зация находит свое обоснование в ее соответствии неорганизованному со­ циальному праву, влиянию которого такая организация остается полностью открытой -и к которому она прививает уважение у своих членов, эта форма социального общежития оказывается способной сама сформулировать но­ вое организованное социальное право, действие которого не ограничено во времени и которое «венчает» собой дело интеграции в социальное Целое.

Оторванное от этого фундамента и освободившееся от зависимости от лежащего в его основе социального права, выполняющего регулирующие функции в рамках неорганизованной общности, организованное социаль­ ное право немедленно утрачивает свою сущностную характеристику как права интеграции в Целое. Организованное социальное право в таком слу­ чае противопоставляет себя социальной тотальности и как навязанное сверху право, и как навязанная сверху организация; это право неизбежно трансфор­ мируется в субординирующее право, устанавливая тем самым ассоциацию доминирования.

4‘' См. превосходный анализ вопроса отношения между ценностями и целями в работе Макса Шелера (Scheler М. Der Formalismus in der Ethik und die matérielle Wertethik. 2-te Aufl. 1921. S. 25 usw.) и изложение на французском языке взглядов Шелера в моей работе «Современные тенденции немецкой философии» (1930. С. 85 и ел ); ср. также выдвинутую Морисом Ориу теорию о противоположности между идеей творения и целью; см. ниже наше изложение в § 3 главы III части пятой.

67

Г. Д. Гурвич

Избранные труды

Если организация социальной группы закрывается от воздействия ле­ жащей в ее основе общности, а право такой организации оказывается отор­ ванным от своих корней, то претензии такой организации и ее права пред­ ставлять собой Целое и действовать от его имени не находят под собой никакого основания. Если связь между социальной организацией и объек­ тивно заданной общностью оказывается разорванной, то не остается ниче­ го, кроме властвующих правителей и подчиняющихся подданных: тот, ктс обладает достаточной силой и оказывается в благоприятной для захвата вла­ сти ситуации, может претендовать на осуществление властных полномочий Что касается ассоциаций доминирования и субординирующей формь властвования,XXIV о примерах которых мы говорили выше (капиталистиче­ ская фабрика, недемократическое государство), то в них мы могли разгля­ деть их сущностную черту, заключающуюся в разрыве между насаждаемой сверху социальной организацией и объективно заданной основополагающей общностью с ее правом интеграции. Для того чтобы социальное право лежащей в основе общности начало проникать в расположенную над ней социальнук организацию, достаточным оказывается ввести на заводах производствен­ ные советы с рабочим представительством либо перейти от абсолютной мо­ нархии к монархии конституционной; находя связь со своей объективной основой, такая организация начинает постепенно утрачивать свой домини­ рующий характер.

Следовательно, для того чтобы социальное право могло найти выраже­ ние в организованной форме, его неорганизованный и основополагающий уровень должен обладать приматом по отношению к праву организации; та кой необходимый примат неорганизованного социального права можно сфор мулировать следующим образом: неорганизованное социальное право можел обрести свое организованное выражение только в ассоциациях сотрудничества

икооперации, но никак не в ассоциациях доминирования. Иными словами социальное право выражает строго эгалитарную тенденцию и противопо ставляет себя всякой иерархической структуре общества. Оно оказываете) связанным с идеей тотальности и неиерархизированного порядка.

История идеи социального права демонстрирует, что его сущность был! познана только в долгом и трудоемком процессе развития доктрины этой идеи У большинства теоретиков социального права, чье творчество будет иссле довано ниже, мы практически не находим разграничения неперсонифицируе мой общности и расположенной над ней организации так же, как не находт

иконцепции конкретной, нравственной и социальной тотальности как эга литарного и антииерархического порядка. И в тех концепциях, где hi формулируются подобные отличия, идея социального права неизбежно ока зывается на второстепенных позициях и не постигается полностью. Особен но это относится к доктринам социального права, сформулированным пере, Великой французской революцией с ее эгалитарной идеологией (особенно ; Руссо и Канта), расчистившей путь для адекватной концепции антииерархи ческих тенденций социального права, но в силу своего деструктивного ин дивидуализма отрицавшей саму возможность социального права.

Даже в XIX в. большинство немецких доктрин социального права, на шедших наиболее полное выражение в теории Гирке, не смогли окончательн

68

Идея социального права

превзойти иерархическое искажение идеи социального права; это вырази­ лось в чрезмерной акцентуации организованного права в ущерб праву неор­ ганизованному и в признании действительными выражениями такого права, наряду с ассоциациями кооперирования, также и ассоциаций доминирова­ ния. Подготовленная в XIX в. глубокими прозрениями Прудона во Франции и Христиана Краузе в Германии последовательно антииерархическая кон­ цепция социального права смогла добиться окончательного триумфа только благодаря французской школе «юридического объективизма»; работы столь разных и зачастую даже противопоставляемых друг другу авторов, как не­ давно скончавшиеся Л. Дюги, Р. Салейль и М. Ориу (чье творческое насле­ дие нуждается в синтезе для того, чтобы стать действительно полезным), привнесли все элементы, необходимые для осознания примата неорганизо­ ванного социального права по отношению к социальному организованному праву, и тем самым позволили понять по сути своей эгалитарный характер права интеграции. Именно с тех пор, как пропагандируемая правовыми кон­ цепциями конструктивного синдикализма и английского гильдейского социа­ лизма идея социального права стала применяться для объяснения ряда новых правовых институтов, она вышла на историческую сцену как действитель­ ная «idée-force», выполняя свою миссию в наиболее злободневных конфлик­ тах современной жизни.

7. Для того чтобы закончить этот несколько затянувшийся комментарий сущностных аспектов понятия «социальное право», нам остается только вне­ сти уточнения по поводу «сложных коллективных личностей» как специфи­ ческих субъектов организованного социального правопорядка.

Порядок индивидуального права и порядок социального права адресо­ ваны к субъектам совершенно различных структур. Субъектами индивиду­ ального правопорядка являются либо отдельные индивиды, либо юридические лица, понимаемые как простые структурные единицы, полностью поглощаю­ щие своих членов; поэтому право координации является межличностным или межгрупповым (постольку, поскольку социальные группы в своих внеш­ них отношениях функционируют как индивиды в широком смысле) правом. Все остальные лица являются субъектами социального правопорядка: они пред­ ставляют собой не простые структурные единицы, а сложные системы; субъективное социальное право оказывается проникнутым различными субъективными социальными правами и может быть понято лишь как от­ дельный элемент комплекса таких прав; лишь в своей целостности, в своей конкретной тотальности они представляют собой действительное, не иска­ женное «субъективное социальное право».

Особенно очевидно это проявляется в тех случаях, когда речь идет о субъектах, к которым адресовано организованное социальное право, — о сложных коллективных личностях. Сложные коллективные личности в ка­ честве синтеза правоотношения и отдельно взятого субъекта права противо­ поставляют себя юридическим лицам — простым структурным единицам (субъектам индивидуального правопорядка); структура таких личностей со­ стоит в организации внешнего единства некоей множественности, члены которой сохраняют свои личностные черты в рамках единства. Данные слож­ ные личности представляют собой юридически регламентированную систему

69